jaeger/егерь

— Ну и сколько ты тут собираешься сидеть, отродье? Микаса поднимает голову и видит перед собой капитана. Мужчина сидит в коляске, сжимая в руках утренний выпуск газеты. По щекам всё ещё скатываются солёные слёзы. Рука азиатки покоится на каменном надгробии. Губы сжимаются в тонкую линию. Аккерман сильнее вжимается в бордовый шарф. Желания разговаривать с кем-либо нет, а особенно с капитаном. Азиатка продолжает так же молчать, когда Леви откровенно начинает прожигать в девичьем теле дыру. — Аккерман, — на этот раз он зовёт требовательнее, но это факт так же остаётся без внимания девушки. Брюнет не может смотреть на её боль, которая терзает его душу, рвёт сердце и заставляет ненавидеть самого себя за беспомощность. Аккерман подъезжает чуть ближе к подчинённой, кладя руку на тёмноволосую макушку, слегка взъерошивая её. Вроде бы такой простой, но всё дорогой для девушки. Перед её глазами проносится события прошлых лет, когда мужчина проделал с ними точно такую же махинацию. Воспоминания — это единственное, что у неё осталось. Леви руками обхватывает женское лицо, кладя его к себе на колени. Брюнетка прикусывает щёку изнутри, пытаясь прекратить плач, но сделать это так и не получается. Капитан шепчет на ухо что-то успокаивающее, поглаживая по чуть сгорбленной спине. Через несколько часов девушка и вовсе уснула, изредка всхлипывая во сне. Аккерман так и не смог сдвинуться с места. К вечеру стало холодать. Усилился ветер. Ривай заметил дрожащие плечи Микасы и, напрочь забыв о собственном здоровье, снял пальто, накидывая его на азиатку. Шелест листвы сопровождался сопением Микасы. Ривай глазу не сомкнет, охраняя временный покой рядовой. До слуха Аккермана доносится птичий гомон. Мужчина поворачивается на звук и видит крылатое животное у ног возлюбленной. Оно смотрит на него с каким-то доверием. Риваю кажется, что у него едет крыша. Птица срывается с места, взлетая в высь, сливаясь вместе с остальной стаей. Габи появляется в поле зрения капитана и тот просит, чтобы она увезла их в дом. Браун кивает, а Аккерман подхватывает на руки азиатку, начавшую ворочаться видимо из-за кошмара. — Тише. Мужчина проводит тёплыми, горячими пальцами по щеке брюнетки несколько раз подряд. Она вроде как успокаивается, кладёт голову в иную позу на плече капитана и опаляет её свои дыханием. Леви вмиг застывает. На щеках, наверное, появился еле уловимый для невооружённых глаз румянец словно как у какого-то юнца. У входа их встречает Фалько, которому он отдаёт Микасу. — Держи крепче, — строго-настрого наказал капитан, окинув взглядом светловолосого паренька. Тот в ответ лишь кивнул, исполняя просьбу Ривая. — Сэр, — Браун привлекает внимание мужчины. Он поворачивается к ней, вопросительно приподнимая бровь. — Простите за столь откровенные вопросы, — ей неловко. Девчонка мнется с ноги на ногу. Леви отвечает, что всё в порядке. — Спрашивай, что хочешь, — отвечает он Габи, снимая с головы шляпу. Фалько в этот же момент зашёл в комнату, тихонько закрывая за собой дверь. Пальто Аккермана он держал в руках с целью повесить его в шкаф. — Спасибо, Фалько. — Вы же любите эту девушку, — Габи чувствует смущение. Она лезет не в своё дело. — Микаса будет жить с нами? — Будет, — кратко бросает мужчина. — Одну я её точно не оставлю. А на счёт моих к ней чувств, — Ривай кидает взгляд на девчонку. — Я испытываю к ней тоже, что и ты к Фалько, — Леви едет в комнату, оставляя расскрасневшихся юнцов наедине. Азиатка разлепляет веки, оглядывая небольшое помещение. В голове крутится лишь одна мысль о том, как она сюда попала. Девушка сбрасывает с себя огромное зимнее одеяло и встаёт с скрывати. — Ложись обратно, — слышится из угла комнаты. Аккерман по инерции поворачивает голову в сторону шума. Микаса успокаивается, понимая, что это Леви, и спокойно выдыхает. — А как же ты? — У меня осталась последняя работа, связанная с разведкой, — он жестом показывает на забитый бумажной волокитой стол. — Отдыхай, — Аккерман была бы не Аккерман, если бы не ослушалась наставлений капитана. Уже,наверное, бывшего? Но сейчас это было абсолютно не важно. Она оказалась близко за секунду, присаживаясь на свободный стул рядом. Девушка смотрит с печалью на мужчину, в отражение которых он видит себя. — Не надо плакать, Аккерман. Больше никогда, — его рука ложится на затылок, притягивая голову вперёд. Обветренные губы касаются лба, оставляя на нём небольшой поцелуй. Руки Микасы дрожат не понятно от чего, но она цепляет их в замок, складывая на коленях. — Я не могу, капитан, — всхлипывая, шепчет азиатка, она вновь смыкает глаза. — Это не пройдёт, Микаса, — мужчина не смеет обманывать возлюбленную, как бы мучительно это не звучало. — Но боль утихнет, — пальцы охватывают подбородок, приподнимая его. Их взгляды наконец-то пересеклись. Лунный свет, проникший в комнату, был единственным, что помогал разглядеть азиатку в этой тьме. — Я люблю тебя, Микаса Аккерман. Всем своим чёртовым сердцем. На женских глазах заблестели слезинки, скатываясь вниз по белоснежной хрупкой коже, падая на пол и разбиваясь вдребезги. Губы растягиваются в полуулыбке. Радость, смешанная с горем, самый мощный удар по сломанной душе. Язык пытается. Девушка не состоянии ответить что-либо, поэтому лишь ближе прижимается к тыльной стороне капитанской ладони. Этого просто жеста Леви достаточно. Внимание Аккермана привлекает серый раскраски егерь, наблюдающим за ними. Он прикрывает глаза лишь на мгновение, а когда открывает то на том месте оказывается пусто. «Кажется, и впрямь головой стукнулся»