Незаконное проникновение

Игорь Гром был чертовски зол. Этот умник обвел всех вокруг пальца! А ведь он чувствовал, нутром чуял, что эта рыжая падла и есть Чумной Доктор. И вот теперь майор с торжествующим видом направлялся прямиком в башню, собираясь прижать Разумовского неопровержимыми, по мнению самого Грома, доказательствами и выбить, если потребуется, чистосердечное признание. Когда Игорь буквально влетел в офис Разумовского на сороковом этаже — дверь с ноги не вышиб и на том спасибо, — улыбка на его лице напоминала дикий оскал. Свирепый вид майора обычно наводил ужас на самых матёрых преступников. Разумовский, однако, испуганным не выглядел: встретил Игоря чуть ли не с распростёртыми объятиями, да ещё и в бесящем шелковом халате на голое тело. Краем глаза Гром замечает на столе нарезку дорогой сырокопченой колбасы, сырную тарелку, фрукты и бутылку шампанского, стоимость которой, наверное, больше его годовой зарплаты.Так встречают любовника, но явно не блюстителя закона, мечтающего упрятать тебя за решетку. Когда Игорь бросает доказательства на стол миллионера-филантропа, буквально рычит в лицо обвинения, Разумовский не кажется удивлённым. Он по-птичьи склоняет голову, уставившись на Игоря желтыми, как у кота, глазами. Сергей одаривает майора наглым взглядом, смотря с вызовом и странным, почти маниакальным интересом. И почему они жёлтые? Что за прикол такой? Игорь запомнил ещё там, в «Золотом Драконе», что глаза Разумовского были голубые, как небо. Вопреки ожиданиям Игоря, Разумовский не трепетал от страха и сознаваться во всех грехах явно не собирался. Точнее собирался, но явно не в тех, которые Грома интересовали. — Это и есть ваши неопровержимые доказательства, господин детектив? — издевательски-сладко тянет Сергей. — Детские рисунки, серьезно? У меня всегда было очень богатое воображение. Эта фраза звучит подчёркнуто двусмысленно. — Ты вообще рисунки современных детей видел? Может, их тоже всех поголовно в маньяки запишешь? Ты бы ещё детские каракули Пикассо или Сальвадора Дали нашел. Там такое, Фрейд бы просто плакал, нет, рыдал от восторга! С каждой секундой Игорь все сильнее закипает от ярости, теряя терпение, которое рыжая падла бессовестно испытывала. Хотелось приложить Разумовского головой об стол, чтобы уже наконец заткнулся. Сергей же затыкаться явно не собирался, все больше входя в раж. Янтарные глаза странно блестели, лукавая улыбка так и не сходила с губ. Сергей активно жестикулировал, обходя стол и будто не замечал, как халат сполз с правого плеча, обнажая тонкую ключицу и острое плечо. — А знаешь, ты прав, Хольт Итернешенл конечно сигнализации в офис не ставит, — Сергей приблизился к Игорю вплотную, сокращая расстояние между ними до минимума. — Зато занимаются современными системами безопасности. И если бы ты хотя бы погуглил, то узнал бы, что у компании есть весьма обширный потребительский сегмент рынка. Но это ведь слишком сложно для тебя, да? — издевательски мурлычет компьютерный гений. — И с этими доказательствами ты в суд идти собрался? Да тебя любой даже самый никчемный адвокат на кусочки порвёт. — Ты это сейчас идиотом выставить меня пытаешься?! — хмурится Игорь, рефлекторно сжимая кулаки. — Зачем? Ты и сам прекрасно справляешься. Видят боги, Гром пытался! Но все-таки врезал обнаглевшему в край гению, для ясности. Не то чтобы Игорь любил насилие, оно у него само как-то получалось. И вот сейчас Разумовский сидит привязанный к собственному компьютерному креслу, а майор с совершенно диким лицом возвышается над ним подобно скале. Безумная улыбка озаряет лицо Сергея, юркий язык проходится по разбитым губам, слизывая свежую кровь. Разумовский вскидывает голову и нагло смотрит в глаза Игоря. Вся эта ситуация его только сильнее веселит. Чертов псих! Бесит, злит, раздражает! Бесят эти хитрые глаза, острые скулы, тонкие губы, окрашенные алым. Черт, как помада почти! Да ещё блядские рыжие волосы. И сам Разумовский бесит неимоверно. Выебывается, нарывается, падла! С самой первой встречи он чувствовал, что этот Разумовский какой-то не такой. Рядом с ним все как-то стремительно выходит из-под контроля. — Ты мне всю правду сейчас расскажешь, падла! — угрожающе рычит Игорь, склоняясь ниже, к самому улыбчивому личику. — Хочешь правду? А ты точно ее готов услышать? — откровенно издевается Разумовский. — Тогда я скажу: у тебя серьезные проблемы с неконтролируемой агрессией.— Серьезно, майор, ты людей бьешь каждый день. Может, в БДСМ-клуб сходишь, выпустить пар, может полегчает малость. Взглядом Грома можно убивать, но Сергей нагло продолжает, явно наслаждаясь произведенным эффектом. — Что, бросила тебя твоя Юлька? Не впечатлили ее романтическое свидание на загаженной крыше и горячая шаверма с котятами? Даже чая, купленного специально по акции в Пятерочке выпить не захотела? Но тебя ведь не в первый раз девки кидают, да? Вот ты и бесишься. Ты как твой старый Нокиа: такой же простой, стремный и бесперспективный. Тебя ведь кроме твоей работы ничего по жизни не интересует. Знает, на что давить, за больное задевает, падла рыжая. Игорь сам не заметил, как руки сжались на птичьей шейке Разумовского. Потрясающее ощущение! Сергей что-то прохрипел, пытаясь сделать спасительный вдох, прежде чем его глаза закатились. Игорь ослабил хватку, однако, ладонь с чужого горла убирать не спешил. Он внимательно всматривался в лицо своей жертвы. Разумовский хрипло закашлялся, а после вскинул голову, смотря прямо в глаза. Зрачки Сергея были неестественно расширены и весь он как-то подозрительно притих. Бледные щеки пылали, рыжие пряди липли к лицу. Этого умника что, заводит когда его душат? Игорь шокировано опустил глаза вниз, замечая оттопыренную ткань халата в районе паха компьютерного гения. Как вообще может встать от такого?! — Ты в курсе, что у тебя беды с башкой? — озвучил риторический вопрос майор. — В отличие от тебя, я этого не скрываю, — парирует рыжий. — И заметь, это не я врываюсь в чужие офисы посреди ночи и душу ни в чем не повинных людей. Ну, чего застыл? Собираешься выбить из меня признание, или как? — Не вижу повода для веселья, — мрачно замечает Игорь, не понимая странного хамелеончатого настроения Разумовского. — Зря теряешь время, майор. Я ведь в детдоме рос. Таких как я там не любят. Так что я к ежедневным избиениям привыкший. Влетало мне регулярно, пока Волков не появился. Да и Олег не всегда успевал вовремя. Так что вряд ли ты сможешь меня чем-то удивить. Что-то подсказывало Игорю, что болью Разумовского действительно не проймешь. Думай, Игорь, думай! Здесь другие методы нужны. Упоминание Волкова почему-то сильнее злило. Об их слишком тесной дружбе с телохранителем уже ходили слухи в определенных кругах. И он теперь нисколько не сомневался, что Разумовский с Олегом здесь давно отполировали все горизонтальные поверхности. Картина откровенно стонущего и выгибающегося под давним другом Разумовского бесила неимоверно. Мать его, о чем он думает?! А хотя как тут не думать? Игорь давно замечал все эти странные взгляды. Этот взгляд с поволокой, зовущий, влекущий, когда Разумовский был слишком пьян, чтобы контролировать свою мимику. Паузы в разговоре, когда Сергей задерживал его руку в своей дольше, чем следует для рукопожатия, странное волнение и смятение. Необычный энтузиазм в помощи следствию. Случайные встречи, на которые всегда находилось время в плотном графике. Гром не удивился бы, узнав, что Сергей отчаянно дрочит на его светлый образ каждую ночь. Он даже уверен, что именно так все и было. Игорь всегда обладал животной интуицией, это было что-то на грани инстинкта. И он прекрасно чувствовал этот импульс, когда тебя хотят. Прекрасно считывал язык тела. А Разумовский определенно жаждет этого. В его взгляде сейчас читалась такая неприкрытая похоть и вызов, что до костей пробирало. Он сам весь был как ходячая провокация, как пресловутый незакрытый гештальт. Болью такого как он точно не проймешь. А если попробовать по-другому? Устроить пытку удовольствием. Затрахать Сергея до полусмерти казалось идеей весьма заманчивой. Разумовский вызывал бурные противоречивые чувства: хотелось въебать и выебать. Ну, первое Игорь уже сделал. Помогло не особо. Даже если Разумовский не расколется, то Гром по крайней мере избавится от наваждения, преследовавшего его с самой первой встречи. К тому же, ему всегда нравились рыженькие. А парень или девушка, какая в жопу разница! Игорь быстро развязывает веревки, резко вздергивает рыжего на ноги. Вновь обретший свободу Разумовский даже не пытается предпринять попытки к бегству, выжидающе и хитро смотрит на майора своими янтарными глазами, ожидая дальнейших действий. Как же бесит! Недолго думая, Игорь просто срывает раздражающий шелковый халат, обнажая голое тело компьютерного гения. — Острожнее, детектив! — бархатно смеётся Разумовский. — Это тончайший китайский шелк, порвешь же. — Я бы на твоём месте не о сохранности халата сейчас волновался, — криво улыбается Гром. Вопреки словам Разумовский просто переступает упавший на пол халат, отбрасывая его словно ненужную тряпку. Гром окидывает взглядом свою «жертву». Без одежды Сергей совсем не выглядит хрупким, скорее худощавым и подтянутым. Игорь невольно задерживает взгляд на стройных слишком длинных ногах рыжего, которые так и хотелось закинуть себе на плечи. Оценивающе смотрит на маленькие упругие ягодицы, на бледную кожу, с россыпью едва заметных рыжих веснушек. Игорь чувствует, как внутри поднимается что-то темное, давно подавляемое яростное желание. Это не любовь, нет, скорее одержимость. Неконтролируемая, почти животная похоть. — Поцелуешь? — нагло спрашивает Сергей, глядя на Грома своими бесстыжими глазами. — Нет, — яростно рычит майор. Игорь оглядывается по сторонам, думая, где бы лучше разложить Разумовского. Толкнуть к кожаному дивану, ткнуть лицом в дорогую обивку, надавить между острых лопаток, заставляя встать на колени, задирая кверху маленькую тощую задницу. Запустить ладонь в бесящие рыжие патлы, дергать на себя, заставляя прогибаться и трахать яростно, жёстко и глубоко. До боли, до криков, сорванного голоса и молящих стонов. Или может прижать грудью прямо к столу, грубо заламывая руки за спиной и… — Предпочитаю комфорт, — мурлычет Разумовский, хитро сверкая глазами из-под рыжей челки. Словно только что прочел его грязные мысли.— У тебя все на лице написано, — усмехается компьютерный гений. — Марго, открой дверь в спальню. Сделай освещение приглушенным и шторы задерни, — весело командует Разумовский. Игорь явно не ожидал подобного энтузиазма. Стена прямо за его спиной мгновенно сдвигается, открывая проход в просторную комнату. — Ты что, живёшь прямо на работе? — выпаливает Гром. — Удобно, не правда ли? Не нужно по утрам в пробках торчать. Это странное несвойственное веселье выводит Игоря из равновесия. Он бы многое отдал, чтобы заглянуть в эту голову. Гром хватает за руку Разумовского, грубо втаскивая в комнату. — Аккуратнее, больно же! — тот упирается и шипит, словно раздраженный кот. Ну да, хрупкие по-птичьи запястья, светлая чувствительная кожа, наверняка синяки останутся, мстительно думает Гром. Майор окидывает быстрым взглядом комнату, оценивая обстановку. Дверь за их спиной бесшумно закрывается, отрезая пути к отступлению. Посреди спальни располагается огромная дизайнерская итальянская кровать, с рельефным кованым изголовьем и алым балдахином, сделанные в столь любимом компьютерным гением стиле эпохи Ренессанса. Эстет, блин! Не долго думая Игорь грубо кидает Разумовского на постель, не давая опомниться перехватывает запястья одной рукой, задирая их вверх и быстро приковывает наручниками к изголовью. Гром отходит в сторону, любуясь проделанной работой. Бледная кожа Разумовского и яркие огненно рыжие волосы смотрелись на черных атласных простынях просто потрясающе. И пусть Игорь не был поклонником современного, да и вообще какого-либо искусства, но в этом была определенная эстетика. — Может, хотя бы разденешься? — подаёт голос рыжий. — Здесь скоро будет очень жарко. Гром поспешно стягивает через голову рубашку и откидывает брюки. Кожанку и любимую кепку он сбросил на диван ещё в кабинете. Игорь останавливается, чувствуя на себе взгляд Разумовского, жадно скользящий по его крепкому поджарому телу, задерживаясь где-то в районе паха. Оценивающий. Голодный. Темный. Разумовского всегда привлекало античное искусство. Ему определенно нравится мужественное, словно высеченное из камня лицо майора, пылающий праведным гневом пронзительный взгляд темно-голубых глаз, жёсткие темно-каштановые волосы. Хочется провести пальцами по мощной шее, широкой груди, дразняще касаясь стального пресса и скорее перейти к другим весьма впечатляющим достоинствам. Сергей откровенно, совершенно бесстыдно пялится на него, даже не пытаясь скрыть своей заинтересованности. — Чего застыл? Только не говори, что ты продумал свой гениальный план ровно до этого момента? — откровенно издевается Разумовский. Вот не может по-другому, что ли? Провоцирует и нарывается даже в такой ситуации. — Может, мне ещё беспомощную и испуганную жертву изобразить? Тебя такое заводит, да? Мгновение и лицо рыжего меняется до неузнаваемости. Теперь он смотрит на Игоря полными мольбы и страха глазами. — Пожалуйста, отпусти меня! — голос дрожит от поддельного ужаса. — Я сделаю все, что ты хочешь, только не делай мне больно! Гром может и купился бы, не знай он, что это искусная игра. И все же он зависает на долю секунды, реально чувствуя себя последним маньяком и моральным уродом. Даже руки невольно к наручникам потянулись. — Что, так тоже не вставляет? — Разумовский заливается издевательским смехом. — А я ведь так старался! — Разумовский, блядь! — Я не блядь, я исключительно из любви к искусству! — Да заткнись ты уже! — рычит майор, теряя последние крупицы терпения. — А ты попробуй меня заткнуть, — усмехается Сергей с вызовом глядя в пылающие гневом глаза Грома. — Сейчас, только кляп найду, — огрызается Игорь. — Вообще-то у меня есть идея получше, но до тебя слишком долго доходит, — выдает Разумовский с совершенно невинным лицом. — Смазка в верхнем ящике тумбочки. К сожалению, в ящике обнаруживается не только она. Игорь даже присвистнул от удивления, когда перед его глазами предстала целая коллекция разнообразных вибраторов причудливых форм и размеров, стимуляторов простаты, вибрирующих анальных пробок и даже наручники из нежнейшей кожи с замшевыми вставками, а ещё моток алой веревки из шелковых нитей. Такому арсеналу игрушек позавидовал бы любой секс-шоп. — И часто у тебя здесь бывают гости? — язвительно усмехнулся Игорь. — Нечасто, — невозмутимо парирует Разумовский. — Мне просто бывает скучно и одиноко. Не люблю оставлять себя без удовольствия. А трахать себя пальцами каждый раз слишком утомительно, знаешь ли… В бесстыжих глазах ни грамма стеснения или стыда. Красная верёвка оказывается весьма полезной: Гром сгибает длинные ноги Разумовского связывая под коленями, раздвигая в стороны, перекидывая верёвку через изголовье. Фиксируя в максимально открытой позе, чтобы не было возможности свести их вместе, либо опустить на кровать. Сергей даже не пытается сопротивляться, наблюдает за действиями Игоря из-под рыжих ресниц, с нескрываемым интересом. Кожа на ногах под пальцами Грома гладкая и приятная на ощупь. Майор с удивлением отмечает: тело Разумовского полностью лишено растительности, не считая рыжих волос на голове. Разумовский явно следит за собой. Чертов эстет! Игорь выдавливает на пальцы смазку, пачкая постель. Впрочем, Разумовский это никак не комментирует, ему самому явно давно не терпится. Гром давно заметил, что с самого начала разговора он находился в полувозбужденном состоянии и этот факт ему, несомненно, льстит. Игорь скользит пальцами между разведенных ягодиц, мстительно проталкивая сразу два. Сергей резко выдыхает, откидывая голову на подушку, прикрывая глаза, стараясь максимально расслабиться. Пальцы входят довольно легко и свободно двигаются внутри. Игорь видит, как мелко подрагивают бедра Разумовского, когда он неосознанно старается насадиться глубже. Выгибается и тихо стонет, кусая губы, когда подушечки пальцев случайно упираются в простату. — Давай уже! — нетерпеливо требует Разумовский. Игорь добавляет больше смазки, растягивая нарочно быстро и грубо. А Разумовскому идёт красный! Алые веревки на бледной коже, алая кровь на тонких губах, искривлённых в саркастической улыбке, огненно-рыжие волосы на аспидно-черных простынях. В приглушенном свете сам Сергей выглядит как произведение извращённого искусства. Игорь сжимает худые бедра так, что наверняка завтра останутся синяки, вжимаясь между ягодиц рыжего просто каменным уже членом, резко толкаясь внутрь. Получается с трудом — тугие мышцы плотно обхватывают крупную головку, рефлекторно сжимаясь вокруг него. Игорь замирает, выдыхая сквозь зубы горячий воздух. Разумовский все ещё потрясающе узкий внутри, горячий и влажный от смазки. Гром делает глубокий вдох, проникая мощным толчком глубоко, сразу на всю длину. Разумовский под ним крупно дрожит, глотая воздух. Выгибается, откидывая голову на подушку, беспомощно раскрывая рот в безмолвном крике. Чувствительный. — Давно не было, да? — усмехается Игорь, вжимаясь в податливое, дрожащее под ним тело. — Даа… — томно выдыхает Разумовский. Темные зрачки почти полностью затапливают янтарную радужку. Наглый взгляд бесстыжих глаз вкупе с раздражающей ухмылкой срывает последние тормоза. Игорь имеет его жёстко и грубо, врываясь в податливое тело. Запускает пальцы в мягкие рыжие пряди, оттягивая назад, обнажая беззащитную красивую шею. Вгрызается в нежную кожу, пятная алыми засосами и укусами. Разумовский кричит под ним. Игорь чувствует, как его буквально выламывает, как он сжимается внутри на каждом глубоком толчке, как чужое горло вибрирует от стонов. — Любишь когда грубо, значит, — хрипло выдыхает Игорь над маленьким ухом, обводя языком ушную раковину, вдыхая потрясающий запах кожи рыжего любовника. Разумовский пахнет итальянским шампанским, дорогим парфюмом и безумием. А потом что-то неуловимо меняется. Игорь видит, как янтарную радужку снова заполняет лазурная синева. — Игорь? Я.Ты…почему ты голый?! — голубые глаза широко распахнуты. И без того раскрасневшийся Сергей до кончиков ушей заливается краской и беспомощно дёргает руками. На красивом лице мелькает выражение мимолётного страха, стыда и запретного желания. — Пожалуйста… не так глубоко, — тихо выдыхает он дрожащим голосом. Смотрит влажными, блестящими глазами, продолжая отчаянно краснеть. Игорь немного замедляется, двигаясь более плавно и глубоко. Сергей весь дрожит под ним, но смотрит с восторгом и трепетом, кусает губы, стараясь сдерживать стоны, словно теперь стесняется своей бурной реакции. — Поцелуй меня, — тихо шепчет Разумовский. И Игорь не в силах ему отказать. Губы Сережи мягкие и нежные, на вкус как шампанское с виноградом. Разумовский целуется чувственно и изысканно, горячий юркий язык рыжего дразнит, скользит по обветренным губам Грома. Поцелуи волнующие и лёгкие, словно прикосновения крыльев бабочки. Майор тонет в этой непривычной нежности и податливости, когда Сережа доверчиво льнет к нему, желая быть ближе, кожа к коже, чувственно стонет в чужой рот, прикрывая сияющие лазурные глаза. И Гром теряет бдительность. Укус обжигает словно резкий ожог. Рот заполняет металлический вкус крови. Поцелуй из нежного превращается в глубокий и грязный, возвращая их к безумному противостоянию. Игорь резко отстраняется, встречаясь с пламенем янтарных глаз. — Купился! Ты такой предсказуемый, ~ — губы Разумовского яркие и блестящие от крови, в глазах опять горит вызов и странное садистское веселье. — И это все, на что ты способен? Давай, Игорь, трахни меня по-настоящему! Покажи, как сильно ты меня ненавидишь! Рыжая бестия откидывает голову назад, заливаясь безумным, истерическим смехом. Игорь срывается, полностью отпуская себя, врываясь в гибкое тело, задавая жёсткий рваный ритм, трахая яростно, с оттягом, почти сгибая пополам. — Глубже… — томно выдыхает Разумовский, — да, вот здесь! Чем жёстче и грубее становится Игорь, тем податливее — его любовник. Разумовский распаляется ещё сильнее, выгибается до хруста позвоночника, вскидывает бедра с явным наслаждением насаживаясь на просто каменный член любовника. Судя по истерическому смеху Разумовского и громким протяжным стонам, он нашел правильный угол. Игорю кажется, что глаза Разумовского похожи на живой огонь, он словно пожирает его, упиваясь его энергией и яростью. Балансируя на тонкой грани боли и извращённого острого наслаждения. Член Разумовского, твердый и влажный, трется о поджарый живот любовника. Его ведёт от мощных глубоких толчков внутри, от ощущения нарастающего удовольствия, от дикой похоти и едва сдерживаемой ярости. Сергей выгибается на лопатках, сильно сжимая его внутри и пачкает грудь любовника и собственный живот, кончая с долгим пронзительным стоном. Игорь рычит, больно кусает его в шею, заглушая собственный стон, кончает глубоко внутри. Острое удовольствие прошивает тело, оргазм буквально оглушает, заставляя выпасть из реальности. Игорь слышит шум крови в ушах, сорванное дыхание и безумный ритм чужого и собственного сердца. Никогда прежде он не испытывал таких крышесносных ощущений. Игорь без сил падает на кровать рядом со своим рыжим любовником. Лениво поворачивает голову и натыкается на горящие янтарные глаза и торжествующую, полную похоти и порока улыбку. Сергей неожиданно резво выпутывается из наручников и издевательски покрутив их на пальце, бросает офигевшему Грому. Игорь инстинктивно ловит их, наблюдая, как Разумовский достает с невозмутимым видом армейский нож из-под подушки и ловко перерезает веревки на ногах. — Как? — ошарашенно выпаливает Гром. — Ты забываешь, что мой друг был наемником. Олег научил меня… многому. Хочешь, покажу? — Сергей одаривает майора многозначительной похабной улыбкой. — Ну так что, второй раунд, герой, или великий Гром уже выдохся? — Пошел нахер! — Спасибо я уже сходил и даже удовольствие получил, — бесстыдно смеётся Разумовский. Сергей удобно устроился посреди кровати в позе лотоса, разминая затекшие пальцы ног, ни капли не стесняясь своей наготы. И все смотрит, смотрит на Игоря своими блестящими бесстыжими глазами. Гром замечает абсолютно шалый взгляд, припухшие от поцелуев губы, россыпь засосов на бледной шее и ключицах, расцветающие багровым отпечатки пальцев на упругих бедрах. Игоря ведёт от этой картины, он должен признать: Сергею чертовски идёт свежеоттраханый вид. — Знаешь, ты поразительно груб, — театрально заныл Разумовский, обводя собственное тело скептическим взглядом, — ты только посмотри на эти синяки! — Что-то ты не особо жаловался в процессе, — хмыкнул Гром, натягивая мятую рубашку. — Ты был очень плохим полицейским. Но знаешь, я люблю ролевые игры, — лукаво продолжает миллиардер. — Не так быстро, герой! Игорь так и застывает посреди спальни, вопросительно поднимая бровь. — Знаешь, Игорь, ты конечно умный, но тупой, — смакуя каждое слово торжествующе произносит компьютерный гений. — Марго, выведи изображение на главный экран. Гром резко оборачивается и внезапно видит себя со стороны: как он с размаху бьёт Разумовского по лицу, как душит, тащит в спальню… — Достаточно, Марго. — Ты что, это снимал, что ли? — Этих фрагментов более чем достаточно, чтобы доказать твою вину. Ты был очень плохим полицейским, Игорь, — на тонких губах Разумовского играет улыбка чеширского кота. Он довольно загибает пальцы. — Незаконное проникновение, избиение, попытка убийства, угрозы. Ну и на финал — изнасилование. Интересно, на сколько статей потянут наши… твоя сегодняшняя выходка. Этот скандал ляжет пятном на весь отдел полиции. Я уже представляю новостные ленты: «Майор Гром ворвался сегодня ночью в офис Vmeste и напал на миллионера-филантропа Сергея Разумовского после чего, угрожая физической расправой, изнасиловал его в извращенной форме, приковав наручниками к кровати» — Сергей, с вами все в порядке? — подает голос Марго. — Мне вызвать полицию? — Ну так что, Игорь, следует сейчас вызвать полицию? Ты только взгляни на меня, я сам сейчас как живая улика, — красноречиво разводит руками компьютерный гений. Игорь скрипит зубами, понимая, что его снова обвели вокруг пальца. В офисе Разумовского царит разгром, на его шее багровеют следы удушения, тонкие запястья стерты в кровь его наручниками, а на внутренней стороне бедра подсыхает его сперма. Со стороны Разумовский и правда выглядит сейчас как жертва сексуального маньяка. — Мне следует вызвать полицию? — заботливо уточняет Марго. — Не нужно, полиция уже здесь, — усмехается Разумовский. — Я все равно докажу, что ты Чумной Доктор, — яростно рычит Гром, — и покажу всем твое истинное лицо. — А кто тебе поверит? — усмехается Разумовский, — Я меценат и филантроп, помогаю бедным сироткам, ликвидирую городские свалки. Застенчивый гений-социофоб, создавший популярную соцсеть с неограниченным бесплатным контентом. Кумир молодежи, последний романтик и борец за свободу слова. А ты кто? Неуравновешенный полицейский с неконтролируемой агрессией, который каждый день людей избивает? А теперь вспомни, сколько раз ты игнорировал инструкции, протоколы допроса и следствия, сколько раз ты получал выговоры от начальства с угрозой увольнения? И это только официально. А теперь представь на минуту, что кто-то найдет всех тех людей, которых ты избивал, чтобы получить показания и наймет им хорошего адвоката. Сколько жалоб и повесток в суд получит ваш департамент? Хотя зачем представлять, я тут на днях нашел их всех. Марго, выведи изображение на центральный экран. — Итого 137 исков и это только за последние полгода, — торжествующе произносит Разумовский. — Впечатляет, не правда ли? — Чего ты хочешь? — Игорь скрипит зубами, одаривая Разумовского просто убийственным взглядом. Но его ярость только сильнее раззадоривает рыжую падлу. — Мне просто скучно и одиноко, — мурлычет шантажист, — Знаешь, у меня весьма…богатое воображение. Приходи завтра ко мне к девяти вечера, а? Поиграем. Только на этот раз по моим правилам.— Молчишь? Значит, договорились. А теперь проваливай, — Сергей делает небрежный жест рукой. — Давай, ищи своего Чумного Доктора! Маньяк, знаешь ли, сам себя не поймает. *** — Ты что натворил?! — Сергей закрывает пылающее лицо руками. — Исполнил твою заветную мечту? — невинно произносит Птица, явно забавляясь ситуацией. — Теперь он наш. Птица устроился в изголовье кровати в позе лотоса, копируя позу Разумовского, не сводя с него своих пылающих демонических глаз. Огромные аспидные крылья мрачно шевелятся в свете неоновых ламп. — Но ведь так нельзя! — тихо возражает Сергей. — Можно. Нам с тобой, Серёженька, можно абсолютно все, — искушающе шепчет Птица, игриво проводя кончиком черного ногтя по лицу Разумовского, убирая за ухо рыжую прядь. И как бы невзначай, касается подушечкой большого пальца искусанной нижней губы. Слишком близко. Разумовский тонет в пламени чужих глаз. — Я ведь даже не убил твоего Игоря, не бросил на крыше в костюме Чумного Доктора, а ведь мог, — напоминает о своем своеобразном милосердии Птица. — Заметь, это именно ты запаниковал и хотел огреть Грома бутылкой по голове. Пришлось срочно брать ситуацию в свои руки. — Я, я так не хотел, — смущённо бормочет Разумовский. — Не ври мне, Сережа, — томно выдыхает, склоняясь к покрасневшему уху, его второе Я. — Я знаю все твои грязные мысли. Все до единой. Ты хотел именно так. Просто боялся попросить. Без меня ты бы никогда не решился. Я прекрасно слышу, как ты шепчешь по ночам его имя, ублажая себя рукой. — Зачем тебе все это? — Потому что это весело! Определенно, похоть — один из моих любимых грехов, — забавляется Птица. — Поддавайся ему почаще, а?— Признай, Игорь — очаровательный идиот. Пусть и дальше тешит себя надеждой, что сможет добиться от нас чистосердечного признания. Не трясись ты так! Все будут в выигрыше. Мы его так умотаем, что у Грома не останется ни сил, ни времени искать Чумного Доктора. Вместе! — дьявольски смеётся Птица, растворяясь в ночной тьме.