В огненном вихре танцевали Смерть и Война

Агония — на кончиках пальцев, на губах — ночной покой, и погребальная мантия, разлившаяся мраком по каменному полу. Иногда в ней резвились нервно пляшущие блики горящих свеч, привлеченные звуками старого органа, но они быстро увязали в тяжелых волнистых складках, гасящих холодом любой неосторожный луч света.  Мелодия расползалась по стенам, наводняя собор. Она становилась все глубже и бездоннее, все громче и тревожнее, грозясь разбить напряженно дрожащие высокие окна и выплеснуться на улицы объятого ужасом города. Каждый аккорд сопровождался мощным взрывом, каждая дорожка стройных нот чертила в воздухе траекторию полета истребителей.  Дрезден горел¹. Стоны, плач, обрывающиеся сердечные ритмы — в молитву взмывающих скалами к небу органных труб вмешались точные, как метроном, шаги, отмеряя секунды до настоящего ада. Человек в черной мантии поднял голову от клавиш и прекратил играть. Мелодия оборвалась на полуслове, в ней осталась лишь страшная перкуссия бессмысленного убийства, исполняемая Войной.  — Что же ты прекратил? Я хотел дослушать, пока есть время.  Человек в черном обернулся и встал. Окна с одной стороны собора выбило снаружи взрывной волной, все свечи дружно погасли, оставляя плясать в стекле круглого монокля лишь отблески вспыхнувшего на улице совсем рядом пожара. Глаза Смерти мягко призрачно улыбались, приветствуя ухмыляющегося собеседника.  — Теперь, когда ты появился, у меня нет времени на подобные забавы. От тебя очень много проблем, знаешь?  Ответом ему было тихое фырканье.  — Просто делай свою работу и не мешай мне.  — Вынужден отказаться. Ты зашел слишком далеко, все эти люди не хотели знать тебя в лицо, а тебе все мало. Если ты не хочешь остановиться, значит, придется мне этим заняться. Даже при содействии своих помощников я не смогу направить столько душ Туда, многие будут потеряны.  — Меньше разговоров. — Я не бросаю слов на ветер.  В этот момент послышался свист очередного сброшенного с воздуха снаряда, сверху посыпался дождь из обломков камня, и толстые органные трубы издали громкий предсмертный вздох. Взрыв уничтожил большую часть собора, оставив от него в мгновение ока одни руины. Воодушевленная улыбка Войны пролегла широкой трещиной в полу у самых ног Смерти.  — А я бросаю, красиво летят. И это только фугасные, зажигательные на подходе.  — Ты хочешь…  На благородном лике Смерти секундно отразился шок, тут же сменившийся мрачной решительностью. Он скинул не тронутую взрывом черную мантию, оставив ее устилать зал уничтоженного священного места подобно савану на усопшем, оттолкнулся ногой от обломка снаряда и взмыл ввысь, занося руку для первого удара. Тонкое лезвие шпаги сверкнуло алой нитью, отражая языки пламени, бьющие в покрытые узором острых осколков стеклá окна.  — Я не позволю тебе сделать это снова.  — Дерзай, я не прочь порезвиться с тобой на фоне таких впечатляющих декораций. Ах, да, я совсем забыл… — дыхание Войны обдало лицо Смерти жаром слишком близко, но от укола шпаги ему удалось проворно увернуться. — Ты ведь слеп. Может, мне комментировать происходящее для тебя? — Я вижу все их глазами. И чувствую их боль.  — Бедный. Наверное, невыносимо изматывающие ощущения, но ничем не могу помочь. Как видишь, мне очень весело. Люди сами меня зовут, а потом так ужасаются, когда я принимаю приглашение. Ну разве не идиоты?  Две тени в танце огненных бликов ловкими скачками взбирались по останкам стен собора, пока наконец не взлетели в высоком прыжке, сцепившись в небе над стенающим городом. Казалось, в воздухе пролегла невидимая дорога, они пробегали по лентам оставляемых самолетами дымных шлейфов, отталкивались от крыш еще не разбомбленных домов, и если крыш этих касалась нога Войны, в них неизбежно следом попадали не перестававшие падать безжалостным дождем снаряды.  Острый клинок шпаги все точнее метил попасть в незащищенную грудь противника, но тот отражал удары один за другим голыми руками и беззастенчиво провоцировал на большее. Внизу под их ступнями, давно не касавшимися земли, все чаще вспыхивали пожары, и тем сильнее был хаос, нашедший приют в груди Смерти. Люди хотели жить.  Они молили о спасении, но даже вечного покоя многим из них он сейчас не мог даровать. Спрятанный за увеличительным стеклом монокля глаз-циферблат отсчитывал каждое мгновение трагедии, но многие души уже были обречены на долгие скитания по земле без своих тел, затерявшиеся в неумолимо растущем числе погибших.  Среди них голоса еще живых звучали громко, перебивая друг друга, и обрывались на полуслове.  «Сестра!» Бездыханное тело девушки в руках брата, его глаза, мутные от слезной пелены, и жгучая мольба внутри, мольба о жизни, отозвавшаяся вдруг в простом обломке каменной плиты отчетливым пониманием.  Последовавший выброс чужеродной энергии отвлек своей внезапностью от боя. Удар Войны отбросил Смерть назад, и самолет, в чье крыло врезалась его черная фигура, безвольным вспыхнувшим обломком железа обрушился вниз. Туда, где только что свершилось невероятное чудо. — Что это было? — Кажется, я знаю, чьи это проделки.  Тень Смерти скользнула следом за сбитой воздушной машиной, пронзив ее обшивку клинком, и уклонилась от последовавшей взрывной волны. Тень Войны ждала наверху, не препятствуя временному отступлению. На земле, возле развалин здания научного центра сидел мужчина, прижимавший к себе мертвую девушку, а рядом с ним по оба плеча застыли маленькие фигурки белокурых девочек, на первый взгляд не отличимых друг от друга. Но человек их словно не замечал.  Мечта и Фантазия подняли большеглазые личики к небу, и оказались в тот же миг в крепких объятиях Смерти, перелетевшего с ними на крышу ближайшего дома. Неблагодарный наблюдатель успел заметить лишь подошедшего к месту скорби человека в военной форме, но быстро потерял к нему интерес.  — Этим детям нечего делать на поле боя. Голос Войны впервые прозвучал действительно серьезно, когда ноги его ступили на ту же крышу. Сидевшие на руках Смерти фарфоровыми куколками девочки несогласно переглянулись.  — Придет Новое Время, — тихо откликнулась Мечта. — Придет время Королей, — вторила ей так же тихо Фантазия.  — Рожденное в правление Войны, что же оно с собой принесет в таком случае? — человек в черном с туманной улыбкой покачал головой.  — Осуществление молитв, — был дан ему уверенный ответ. — Осуществление несбыточных желаний, — прозвучало эхом, прежде чем хрупкие образы девочек растаяли в удушающем воздухе воцарившегося на земле Ада. 

***

— Кстати, забыл спросить, чье лицо ты напялил на этот раз?  Их битва длилась третьи сутки. Теперь ноги противников касались не крыш, а верхушек огненных смерчей², заполнивших город. Крики заживо сгорающих людей беспрерывно звучали у Смерти в голове. Его холодные руки то и дело окутывал жар, исходивший от крепких ладоней Войны. Казалось, ничто не способно ослабить рожденную общими силами бурю, которую он так и не сумел предотвратить. — Этот человек еще не родился.  — Ха? Необычно для тебя заимствовать образы из будущего.  — Я теперь знаю, кто станет следующим Настоящим Временем. Две сестрицы Надежды³ сочинили новую сказку, а значит, механизм уже запущен. Это начало Нового Мира.  — Давай-ка, приятель, покончим тогда со старым. Кстати, тебе идет. Пламенеющие пальцы Войны коснулись иссиня-черных прядей волос соперника, прошлись издевательски нежно по бледной щеке и отпрянули, когда очередная струйка смерча родилась от соприкосновения льда и огня. В глубоких незрячих глазах Смерти плескался бездонный космос. Залюбовавшись им, виновник трагедии позволил наконец тонкому клинку шпаги пройти сквозь прочную броню грудной клетки и пронзить плавящее любой металл, кроме этого, сердце.  — Еще не вечер. Но конец уже близок, ты прав.  Три дня танцевали они на трупах, три ночи спорили о земных невзгодах. Дрезден горел и рассыпался под подошвами их сапог.  А Грядущее Время сбегало от невзгод на большом небесном корабле и было вечным, как сама эта уже прописанная в книге Судьбы история.  Смерть и Война были только ее забытым началом.