Нездоровая фиксация

Операция по захвату прошла подозрительно успешно. Хиджиката даже засомневался, что это происходит на самом деле, а не во сне, но утешил себя тем, что он много работал, все хорошо продумал и осуществил безукоризненно. Такасуги удалось взять в чайном домике — живым, никто при задержании не пострадал. Рано или поздно даже такой осторожный преступник теряет бдительность, что и случилось: Такасуги выпил чай со снотворным, и Хиджиката перевез его, сонного, в казармы Шинсенгуми, где уже была готова особая камера. Хиджиката устроил Такасуги у столба, завел ему руки за спину и защелкнул на запястьях наручники. Поначалу он собирался приковать его не к столбу, а к стулу, но передумал. С чувством исполненного долга Хиджиката расположился за столом и взялся за отчет. Ждать пробуждения Такасуги пришлось не так долго, как он рассчитывал. Уже спустя полчаса работы он услышал недовольный заспанный голос: — О, какой чудесный сон я вижу: демонический пёс занимается каллиграфией. Наручники — понятно, это в рамках конвенций, но зачем ты так перестраховываешься? Это же не-у-доб-но! Если ты хотел меня зафиксировать, то можно было сделать это более здоровым способом. — Сбежишь, и лорд Нобу-Нобу будет снова ебать меня в мозг на тему «Шинсенгуми никуда не годятся», — доброжелательно пояснил Хиджиката. — Я думал, лорд Нобу-Нобу вас всех ебет на постоянной основе. Без смазки и в мозг. И независимо от того, удалось вам меня поймать или нет. — Это шутка была, — сказал Хиджиката. — Я, кстати, не собираюсь ему тебя отдавать. Отчет вообще не о тебе, если хочешь знать. Лорд Нобу-Нобу не знает, что ты у Шинсенгуми. Такасуги звякнул наручниками, пытаясь устроиться у столба поудобнее. — Это еще почему? Я же враг сёгуна, это на каждом столбе написано, а псы вроде тебя служат бакуфу. Хиджиката прикинул, как бы объяснить в двух словах. — У лорда Нобу-Нобу заготовлена для тебя программа пыток по высшему разряду. Там и прижигания, и кнут, и вырывание ногтей. А еще сексуальное насилие, причем, я так понял, он сам хочет это осуществить. У него, знаешь ли, на тебе нездоровая фиксация. — А у тебя, Хиджиката? У тебя тоже нездоровая фиксация на мне? Ты же, получается, долго за мной следил, если тебе удалось меня взять, — Такасуги попробовал подняться с пола, и, несмотря на неудобство, у него в конце концов получилось. Хиджиката с интересом наблюдал за ним, но подойти помочь не рискнул. Такасуги оперся спиной о столб, для этого ему пришлось сильнее вытянуть скованные руки. Хиджикате стало его жаль на целую секунду. — Мне пока еще не удалось тебя…взять, — поправил Хиджиката. — Но, разумеется, ты прав. Мне дали задание тебя выследить, и это увлекательное занятие превратило меня в фаната твоих лодыжек. Они лучше всего получались на фото весь этот месяц. — Месяц? — недоверчиво поднял бровь Такасуги. — И сколько же у тебя моих снимков, фанат-сан? — Около пятиста, — Хиджиката сделал эффектную паузу. — За первую неделю слежки. Лорду Нобу-Нобу, как ты понимаешь, я эти фотографии не передавал. — М-м-м. Ты что, дрочил на них туманными ночами? Хиджиката дрочил на них и ясными ночами тоже. И сейчас, глядя на Такасуги воочию, не понимал, что с ним делать. С фотографией все было ясно: она не разговаривала, не выводила из себя, она просто была. Руку протяни — возьми, а потом убери. С живым человеком, тем более таким непредсказуемым, да еще и острым на язык, он не знал, как быть. Или срываться, или держаться. Хиджиката встал и подошел поближе, остановившись на расстоянии вытянутой ноги. Такасуги следил за ним внимательным, злым взглядом, совсем не гармонирующим с его тонкой, почти невесомой и очень красивой улыбкой. Это был взгляд дикого зверя, загнанного в угол. — А ты как думаешь, — сказал Хиджиката. — Когда ведешь слежку за опасным преступником, то это для материалов для дрочки. Тем более при определенном ракурсе можно полностью разглядеть твою голую грудь… Грудь можно было разглядеть и сейчас: кимоно распахнулось для этого достаточно. — А член ты сумел разглядеть? При определенном ракурсе? — Нет, но мне хватило всего остального, чтобы представлять разные позы. Допустим, как ты опускаешься передо мной на колени, полы кимоно распахиваются. Потом твой рот наконец занимается не болтовней, а делом. Еще у меня есть фото, где у тебя на щеке след от якульта. Это, знаешь ли, наводит на некоторые мысли. — Думаю, ты мог бы уйти из Шинсенгуми и найти себя в качестве автора сюжетов для порно, — заметил Такасуги. Теперь его взгляд был не злым, а скорее враждебно-заинтересованным. — У тебя занятные эротические фантазии. — Ты даже не представляешь, насколько они у меня извращенные. — Нет, не представляю. Расскажи еще. Хиджиката невольно улыбнулся. Когда-то он воображал, что поймает Такасуги, будет его допрашивать, и для того, чтобы разговорить, придется мучительно искать тему. Кто бы мог подумать, что с темой проблем не будет. — Я бы рассказал. Но дело в том, что… — Да ничего, я никому не скажу, даже сёгуну. Ну? Это было сказано отвратительно-успокаивающим тоном. — Дело в том, что во всех моих фантазиях один лишь ты. Тебе может стать неловко. — Ну, пока что неловко только тебе. — Ты… — Хиджиката задохнулся. И остальные слова сказал про себя. Такасуги был пленником, но выглядело так, словно допросу подвергался Хиджиката. — Я все еще жду продолжения истории про спе… якульт на щеке, — интимным шепотом произнес Такасуги и медленно облизнулся. Хиджиката пожалел о том, что продолжает навязанный ему разговор. Нужно сменить тему. — Ты готовил покушение на лорда Нобу-Нобу? — скучным голосом спросил Хиджиката и сделал еще один шаг вперед. Теперь у Такасуги появился шанс пнуть его, но Такасуги предпочитал пинать не ногами. — Знаешь, Хиджиката, я тут заметил: пока мы вот так дружески беседуем, ты ни разу не назвал лорда Нобу-Нобу сёгуном. Значит ли это, что сёгуном ты считаешь кого-то другого? Значит ли это, что лорд Шиге…. — Ты… обычно в моих фантазиях просишь еще, — оборвал его Хиджиката. — Ну попробуй начать, вдруг я попрошу продолжить. — Твои ноги у меня на плечах, — продолжил Хиджиката. — Еще я представлял, как дрочу о твои лодыжки. — Не о ступни? Так было бы удобнее. Это было уже слишком. Все самообладание Хиджикаты испарилось. — Да блядь! — заорал он. — Это вообще-то мое личное! Какое тебе дело, что я себе вообразил? Я не собираюсь тебе пересказывать мои фантазии о тебе! Взгляд Такасуги немедленно смягчился, стал ласковым, как у дикого тигра при виде ягненка. — Тогда покажи, продемонстрируй, что ли. Я же вижу, что желание твое крепнет. Или ты туда засунул пистолет? «Да он нарывается, — понял вдруг Хиджиката. — Он хочет, чтобы я выебал его, пока он закован». — Есть же предел шутки, — медленно проговорил Хиджиката. — А что, если я сейчас не сдержусь? — О, пожалуйста, не сдерживайся. Я же в твоих руках, что может пойти не так? Ты же видишь, я сам предлагаю. Как знать, может быть, это моя фантазия о тебе? — Да ты извращенец! — Боишься, что кто-то войдет и застанет нас с тобой в двусмысленной позе? Но ведь… никто не знает о том, что ты меня поймал. Так ведь? И Такасуги подмигнул ему. Хиджиката долго смотрел на него, размышляя, чего он ждет и как верно отреагировать. Конечно, предложение выглядело заманчивым, но он же не насильник. Ему хотелось от Такасуги многого и немедленно, но не так. Выход был один. — Ну ладно, — зловеще проговорил Хиджиката. — Ты напросился. Хиджиката подошел совсем близко в надежде, что Такасуги как-то себя проявит, но тот даже не попытался пнуть его в живот. Так и смотрел в упор странным, выводящим из равновесия взглядом. Хиджиката зашел ему за спину, вставил ключ от наручников в замок и повернул. Такасуги от неожиданности едва не упал, но поскольку он опирался на столб спиной, то просто сполз на пол. — Что?! — вырвалось у него. Он явно не ожидал такого поворота событий. — Проваливай. Такасуги поднялся на ноги, пошатываясь. Хиджиката хотел ему помочь, но заставил себя стоять на месте. Такасуги принялся не спеша растирать затекшие руки. — То есть ты вот так просто меня отпускаешь? После всех трудов и пятиста кадров в неделю? — Сказал же — проваливай, — с нажимом повторил Хиджиката. — Особого приглашения ждешь? Такасуги подошел к Хиджикате и вдруг опустился перед ним на колени, полы кимоно распахнулись. Нужно было развернуться и уйти, но Хиджиката зачарованно смотрел, как Такасуги расстегивает ему брюки и смотрит снизу вверх так обжигающе, что Хиджиката чуть сам не зашатался. Блядь! Почему он не уходит? — Кажется, я сказал тебе проваливать? — уже не так уверенно повторил Хиджиката. Такасуги провел языком по его члену и взял в рот. И Хиджиката все ждал, ждал какого-то подвоха, но никакого подвоха не было, было только острое наслаждение, нарастающее возбуждение, теплая влажность чужого рта, а дальше все было как в тумане. Потом туман рассеялся, и Хиджиката обнаружил, что сидит на полу у столба, а Такасуги читает его отчет. — И правда, ни слова обо мне, — задумчиво проговорил Такасуги. — Это что, была тайная операция, чтобы я тебе отсосал? Хиджиката чувствовал усталость и удовлетворение, ему не хотелось упражняться в остроумии. — А ты-то почему потерял бдительность? Не почувствовал ничего необычного в чае? — Разумеется, почувствовал. — И решил доставить мне удовольствие? — Почему тебе? Себе. Может, я не могу кончить, пока не встану перед тобой на колени? Шутка. От тебя разве дождешься особого приглашения на секс? Ходишь вокруг да около, фотографии разглядываешь. Взрослый человек! Он с досадой тряхнул рукавом кимоно, и оттуда выпала фотография, покружилась и оказалась рядом с Хиджикатой. На фотографии был Хиджиката, запечатленный на фоне колеса обозрения — в один из своих редких выходных. Этот ублюдок что же, смоделировал ситуацию, притворился, что попался, чтобы… Хиджиката даже не знал, смеяться или орать. Он ведь нутром почуял: слишком все легко получилось. — Ну охуеть теперь, — устало произнес он. — Как у тебя оказалось мое фото и почему… Такасуги развел руками и загадочно улыбнулся. — Ты же не будешь отрицать, что тебе понравилась реализация фантазии? Может, так и до моих дойдем. — Нет, уж лучше обойдемся моими, — возразил Хиджиката. — Кстати, если тебе нужны еще мои фотографии, то у Сасаки Исабуро их полно. Такасуги мягко улыбнулся: — Я не такой извращенец, как ты, мне хватает одной.