I Serve (My Prince, My King)

      Локи попытался идти спокойно, но вместо этого обнаружил, что просто бежит, почти спотыкаясь, если не думает ставить одну ногу перед другой.       Его гнев был направлен на самого себя за то, что он чуть не закатил истерику Тору. Так по-детски. Он сам не знал, почему чувствовал себя таким растерянным, таким неуверенным в себе. Нерешительным. Ему не нравилось это чувство, и вместо этого он поддался гневу.       Его тело явно не было столь искусным, как его разум, в игнорировании своих чувств. Он едва удержался, чтобы не врезаться в испуганного слугу.       «Лафей потворствует мелкой личной мести в пользу заботы, которую обязан королевству. Он продлит и усугубит страдания твоего народа», - от самой этой мысли Локи задрожал от гнева. К Тору. Определенно к Тору.       Тор уже так много отнял у него. Локи не позволит Тору забрать у него и отца.       Однако Громовержец был слишком блефующим и прямолинейным, чтобы использовать манипуляцию в своих интересах. Это было не в его характере. Он сказал то, что думал, и это была правда для Локи. Это была не его вина. Тор не знал и не понимал Лафея, отца или Короля, так как Локи. Вот и все.       Это было недоразумение. Конечно, Тор хотел, чтобы Лафей оказался великим обманщиком, это позволило бы Локи сделать выбор, на который Тор надеялся. Асгардец хотел, чтобы Локи отверг своего отца и все его дела, чтобы Локи отказался от своего народа и своего долга и выбрал Тора.       Поэтому он решил верить, что намерения Лафея были плохими, движимыми эгоизмом, а не тем же чувством долга, которое разделял Локи.       Тор не лгал намеренно. Но то, что он сказал, было ложью. Конечно, это была ложь.       Конечно, Лафей заманил Тора в свой дворец, к его гибели, и он использовал Локи, чтобы сделать это. Это были действия Короля на войне, использующего все имеющиеся в его распоряжении инструменты. И чем же был Локи, если не величайшим орудием , его секретным орудием? Лафей знал, что если это возможно, то Локи переживет пленение и порабощение в асгардском лагере, даже если для этого придется просить член Тора.       Это была жертва, которую Лафей принес как отец и как Король на благо королевства. Он принес Локи в жертву для блага королевства.       Правитель йотунов знал, что Локи приведет Тора сюда, к его собственному пленению, унижению и использованию в качестве пешки в Йотунхейме, чтобы поставить Асгард на колени. Это было не больше, чем Тор заслуживал, и цена, которую Асгард заслуживал заплатить. Для блага Йотунхейма. Лафей всегда действовал на благо своего королевства.       Так почему? Почему Лафей не применил их самое мощное оружие, право первородства йотунов с незапамятных времен, Ларец, который он позорно отдал после поражения в первой войне и потом бесстыдно выкрал обратно?       Локи всегда подозревал, что его отец спровоцировал эту войну, поощряя нападение "ренегатов" на Хранилище Асгарда. Это был акт отчаяния со стороны Короля, который больше не мог смотреть, как его земля умирает под его ногами из-за отсутствия сердца королевства. Лафей сделал ставку на возвращение артефакта и проиграл, по крайней мере, так видел ситуацию Локи.       Но ведь Лафей не проиграл, не так ли? Миссия удалась. По крайней мере, один из этих молодых воинов сбежал и привез артефакт. Этого воина следовало бы превозносить как героя, но его отец решил, что успех миссии следует держать в секрете.       Локи отказывался признаваться самому себе, что молодой воин, чья храбрость и находчивость вернули Ларец его народу, скорее всего, был убит по приказу его Короля, если не от его собственной руки. Ради блага королевства. Потому что возвращение Ларца следовало держать в секрете.       Потому что... Почему? Локи не понимал. Но он не был Королем и не был посвящен в рассуждения Короля, чьей обязанностью было благо королевства.       Локи понял, что он неосознанно пришел на крышу дворца. Ночь была морозная, и он, вместо того чтобы терпеть и мерзнуть, пошел за мехами. Ему надоело терпеть. Дважды за последние дни он боялся за свою жизнь в руках Тора, а также чувствовал сильную любовь, желание и потребность Тора в Локи. Но все чувства были ему навязаны. Ну и что с того, что он чувствовал то же самое к Тору? Его сердце разрывалось от порабощения, страха и всего того, что навязывали ему эти проклятые узы. Он чувствовал, как потребность Тора тянет их связь даже сейчас. Он чувствовал свою собственную потребность в Торе.       Чем больше он приближался к Тору, тем опаснее это было для них обоих, эта связь порождала подозрения и страх, одновременно вынуждая к близости.       Лафей обещал освободить Локи от уз, когда они разговаривали сразу после того, как Тор немного ослабил поводок Локи, и трикстер знал, что он почувствует облегчение от их разрыва. Облегчение от того, что ему не придется терпеть через узы страдания Тора от рук Лафея.       Боль и унижение Тору придется терпеть одному. Он будет один.       Локи чувствовал, как у него разрывается сердце.       Он сидел и смотрел на свет сотен костров в асгардском лагере, окружавшем дворец.              

***

             Тор некоторое время оставался на кровати Локи, глядя на усыпанный хрусталем потолок. Он не знал, как он мог исправить то, что только что произошло. Тор встал, решив, что не будет ждать в комнате Локи, как кролик, ожидающий нападения. Он охотно вошел в логово этого зверя рядом с Локи, и вскоре зверь накинется на свою добычу. Но Тор не был ничьей добычей.       Зная, что он не найдет Локи, если тот не позволит, он тем не менее пошел по коридорам дворца Йотунхейма. Они были странно пусты, в отличие от того, что было раньше, когда многие слуги сновали мимо, когда он и Локи шли. Он видел слуг впереди себя на перекрестках коридоров, но к тому времени, когда он добрался до этого места, никого не было видно. Тем не менее он чувствовал, что за ним наблюдают.       Как он и ожидал, Лафей возник перед ним, словно демон в игре теней. Он поднял бровь на Тора и вопросительным тоном спросил:       - Ты заблудился, Громовержец? Твои странствия нарушают покой моего дома.       Тор попытался проявить вежливость.       - Я ищу Локи, король Лафей. Я сказал ему слова, которые он счел нехорошими, и извинился бы, если бы мог.       - Ты будешь блуждать всю оставшуюся ночь, если Локи не решит иначе, - раздражено сказал Лафей.       - Тогда я буду настаивать, чтобы он решил иначе, - теперь Тор был вне себя.       - Он будет на крыше. Как всегда в детстве, когда он был расстроен. Мечтая о том, чтобы побродить по небу и сбежать из этого унылого места, - вздохнул Лафей.       Тор не смог скрыть удивления на своем лице. Лафей улыбнулся и сказал:       - Я не хочу, чтобы после этой ночи ты стоял между моим сыном и мной, Одинсон, так что помирись с ним, если сможешь. Его гнев с тебя перейдет на меня после того, как ты больше не будешь нашим гостем. Если бы ты знал что-нибудь о вашей связи с ним, которую ты навязал вам обоим, ты бы знал, что она может привести тебя к нему.       Тор позволил своему сознанию переключиться на связь и, конечно же, он мог чувствовать Локи поблизости. Он осторожно потрогал узелок и почувствовал, как тот задрожал. Он почувствовал раздражение Локи. Хорошо. У него была единственная возможность как-то все исправить.       Но сначала у Тора тоже был свой долг короля.       - Лафей.       Полуулыбка озарила лицо короля Етунхейма. Он нависал над Тором, теперь уже не намеренно пугая, а внушительно и царственно. Тор на мгновение подумал о своем собственном отце.       - Почему ты солгал Локи?       - О какой лжи ты говоришь?       - Ларец, Лафей. Почему ты солгал о Ларце? Он был у тебя с самого начала войны, и ты не сказал об этом Локи, - Тор стиснул зубы.       - Локи хочет победу Йотунхейма. Я же хочу победить Асгард. Как Король, я решаю цель и стратегию. И это больше правды, чем ты заслуживаешь знать, - посерьезнел Лафей.              - Я так и думал. И ты желаешь зла мне, дипломату мирного договора в твоем доме?       Тор очень надеялся, что Лафей лишит его права гостя в своем доме, или признает, что он хотел причинить вред Тору, или сделает что-то, чтобы причинить ему вред. Тогда Тор мог считать переговоры нарушенными и развязать себе руки по отношению к Лафею.       - Нет, король Тор. Я не трону и волоса на твоей голове. Ведь это причинит боль моему сыну. И ты знаешь, что я снова говорю правду, - на лице Лафея снова появилась полуулыбка.       Тор не расслаблялся. Это была не просто правда, он знал это. Как и многие из истин Локи, ни одно из утверждений Лафея не было полностью правдой. Но Тор не мог пробраться через эти лабиринты.       «Что ж, теперь ничего не поделаешь».       Он кивнул правителю йотунов и направился к лестнице, чувствуя, как тот смотрит ему вслед.              

***

             Сильный холод ударил Тора еще до того, как он поднялся по последним ступеням на крышу. Он подошел к Локи, но садиться не стал. Локи смотрел на горизонт, и Тор подумал, что он будет игнорировать его, когда колдун, все еще не глядя на него, указал на гору вдалеке.       - Там мы и провели прошлую ночь. Где мы занимались любовью. Не думаю, что я когда-либо был счастливее и печальнее.       - Я не хотел тебя сейчас провоцировать или как-то обижать, - Тор сел.       - Ах, мой принц. Вы не глупы, но иногда так тупы, - Локи посмотрел на него.       Тор поморщился, а затем ухмыльнулся и задрожал. Локи издал какой-то звук и взял свои меха, чтобы накинуть их на Тора. Тор наблюдал, как Локи принял форму йотуна, чтобы лучше справиться с холодом. В этом облике он был не менее красив, хотя и несколько чужероден, а может быть, и экзотичен. Несколько мгновений они молчали.       - Можно мне прикоснуться к тебе? - неуверенно спросил Тор.       Локи снова посмотрел на горизонт и пробормотал:       - Это было бы неразумно.       Потому что ему не понравится прикосновение, или потому что кожа йотунов может быть опасна для асов? Тор протянул руку из-под меха и медленно переместил ее, чтобы коснуться Локи, давая ему достаточно времени, чтобы уйти, если он не хотел прикосновения.       Все еще теплая рука Тора накрыла руку колдуна, и он снова повернулся к нему и закатил глаза.       - Утром тебе могут понадобиться твои руки в бою, мой принц. Не мог бы ты действовать с большей осторожностью? - он повернул свою руку так, чтобы нежно держать руку Тора.       - Ты не отталкиваешь меня, Локи, - просто сказал Тор.       Локи молчал. Тор колебался, но он должен был спросить.       - Значит, ты ожидаешь завтрашней битвы? Хотя я уверен, что это не сулит ничего хорошего ни мне, ни Асгарду. Но признаюсь, я не могу предсказать действия Лафея или разгадать его намерения.       - Я тоже, - сказал Локи. Он снова замолчал, глядя теперь внутрь себя, словно решая что-то для себя. - Я обещал королеве Фригге, что верну тебя ей таким, какой ты есть. Знай, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы сдержать это обещание.       Тор был слишком ошеломлен, чтобы говорить. Он решил не комментировать это неожиданное соглашение между Локи и Фриггой.       - Ты не можешь сдержать свое обещание, Локи. Ты уже изменил меня безвозвратно, так что сын, которого Фригга может приветствовать, даже несмотря на все его здоровье, - это не тот сын, которого она видела уезжающим в Йотунхейм в начале войны. Я только надеюсь, что у меня будет время вырасти и действовать в соответствии с изменениями, которые ты во мне произвел. И что ты будешь со мной, чтобы увидеть это.       Локи покачал головой.       - Ты просишь слишком многого, Громовержец, - тихо сказал он.       Тор молча согласился. Ну и что с того, что он не может получить все, что хочет? Он все равно потребует. Он найдет способ.       Локи подошел ближе, и Тор понял, что тот снова ас. Он приподнял мех, чтобы пригласить Локи, и они вдвоем сидели на крыше до рассвета, завернувшись в меха и бормоча друг другу нежности, наблюдая, как тусклое солнце поднимается над далекой горой.              

***

             Солнце еще не успело отойти от горизонта, когда на крышу поднялся Лафей с небольшой свитой. Тор напрягся, должна ли свита сопровождать его или арестовать, и есть ли разница на данный момент. Его рука потянулась к Мьёльниру, и он приготовился. Он знал, что Локи все еще не может напасть на него напрямую, но тем не менее отодвинулся от колдуна.       Лафей поманил пальцем Локи, который подошел к своему отцу и Королю.       - Время пришло, Локи, - сказал Лафей.       Локи хотел ответить, но прежде чем он успел, Лафей достал небольшой острый кинжал и вонзил его в бок Локи ниже ребер, так же быстро выдернул его и бросил на землю.       Тор застыл в шоке.       В ту долгую секунду, когда Локи осознал, что его ударили ножом, он недоверчиво посмотрел на отца, беспомощно упал на одно колено в пародии на поклон, а затем полностью рухнул в конвульсиях. Яд.       Тор взревел и атаковал Лафея сокрушительным ударом Мьёльнира. Как только он это сделал, то почувствовал боль в голове, боль рук от Локи, он, должно быть, был в агонии раз Тор мог почувствовать это так ясно. Боль начала исчезать из сознания Тора и Локи тоже. На полпути Тор пошатнулся, его тело реагировало на беспорядок в его уме, его душе, его сердце.       Локи угасал, умирал. Тор сумел удержаться на ногах, не совершив задуманный удар, который, если бы Лафей приземлился, был бы нанесен,но Тор почувствовал, что его душа распадается.       Отвернувшись от Лафея к распростертому телу Локи, он упал перед своей любовью и бросился к нему, чтобы защитить, конечно же, Тор мог защитить его.       Локи уставился на него пустыми глазами, когда Тор почувствовал, как в его голове погас свет. Присутствие Локи, которое было таким знакомым, что стало ничем не примечательным, исчезло.       Тор понял, что он сам теряет сознание от шока, и как раз перед тем, как сознание почти покинуло его, а остальная часть света исчезла, Тор почувствовал, как что-то щелкнуло у него на шее.