Кто обитает под моей кроватью?

— Я дома! — послышался громкий хлопок от закрывшейся входной двери. Он промок до последней нитки — с его любимого плаща водопадом стекали капельки, падая на пол и сливаясь с грязной лужей, что уже успела образоваться под ещё вчера чистыми сапогами. — И за что вообще платят зарплату синоптикам? — снимая с себя промокшие вещи, сокрушался парень. — Как можно так составлять прогноз? Они ведь не обещали дождь, так какого чёрта там сейчас льёт как из ведра?! — промокшая верхняя одежда, а также обувь да и брюки отправились сохнуть на сушилку. Юноша, потряхивая мокрой головой как собака, вошёл в свою комнату, что была также одновременно и залом. Пришлось распустить волосы, так что они, «цвета вороного крыла», как любила выражаться мама, слипшимися лентами упали до поясницы. Да, до поясницы. Кто-то до сих пор считает, что длинные волосы могут носить лишь девушки? — Я тебе говорю. Знаешь, как они составляют прогноз погоды? — парень принялся снимать с себя белую рубашку, что плотно прилегала к его вспотевшему телу — до дома пришлось бежать, иначе бурные потоки полноводных ручейков грозили смыть его в канализацию. — Они, наверно, как видят, что начался дождь, так сразу и обновляют у себя, там, на сайте: «Смотрите! Начался дождь! Не забудьте взять зонтик!» — ехидным, передразнивающим голосом просипел юноша. Он быстро переоделся в домашнюю одежду — тёплая, хлопковая, мягкая однотонная тёмно-коричневая футболка и объёмные чёрные штаны. Словно в насмешку над разгневанным парнем на краю дивана сиротливо лежал небольшой расписной зонтик. — Прости. Я, наверно, расшумелся, хах, — в любой другой день юноша не позволял вести себя настолько громко. Он никогда не любил жаловаться и восклицать, но сегодня, видимо, был особенный день. — Что-то всё я о себе, да о себе, — парень подошёл к своей кровати, что занимала собой почти всю комнату — между ней и рабочим столом было чуть больше метра. — Как ты сам-то день провёл? — парень нагнулся, прижимаясь щекой к тёплому, пушистому боку. Послышалось недовольное мычание. — Да ладно тебе, Сяо, — паренёк принялся наглаживать малютку-котика, что тихо-спокойно себе спал в круглой кошачьей лежанке до прихода хозяина. — Меня же весь день не было, неужели не соскучился? Сам пушистый комок не пошевелился, но зато два больших, миндалевидных ярко-жёлтых глаза сразу открылись, внимательно смотря в лицо хозяина. Сяо поднял голову, направив ушки в сторону юноши. Прислушался. За окном приятно, монотонно барабанил дождь, а вкупе с голосом хозяина эта звуковая гамма лишь подгоняла котика вернуться обратно в мир грёз. Человеческое лицо полезло целовать его в ровненький носик, так что коту ничего не оставалось, как терпеть волну нежности. Сяо не любил ласкаться — по крайней мере, взять на руки себя никогда не давал, но ради этого человека, так уж и быть, был готов потерпеть сильные поглаживания и настойчивые почёсывания его дымчато-серой тушки. — Мяу! — кот спрыгнул на пол и, потягивая свои тоненькие лапки, повёл своего хозяина в сторону кухни. — Но у тебя же стоит еда! Куда это ты пошёл? — парень проводил взглядом удаляющегося из комнаты котика. В свете лампочек его тёмно-серая шерсть отливала неестественным, изумрудным цветом. Парень улыбнулся. В голове сразу же всплыло воспоминание их знакомства: родители привели его на выставку кошек, да так совпало, что главная претендентка на победу окотилась прямо во время награждения. Лишь один котёнок не привлёк внимание пышущей обожанием и умилением толпы. — Больной! — только и слышалось со всех сторон. Парень смог, не без усилия, протиснуться сквозь толпу, и точно — на пелёночке лежал, почти не шевелясь и не пища, крохотный — меньше своих братьев и сестёр — котёнок. Его шерсть, мокрая и гладкая, на свету переливалась странным цветом. Могло даже показаться, что беднягу облили зелёнкой. — Да мутация, наверно, какая-нибудь. Кто ж его знает? — послышалось где-то в уже редеющей толпе. — Могу я его забрать? — родители грозно посмотрели в янтарные глаза своему сыну. — Да, бесплатно берите. С бракованными здесь разговор короткий. «И какой же он бракованный?» — думалось юноше сейчас, когда он сел за своё рабочее место. Оживлённо зажужжал включаемый компьютер. — «Самый обыкновенный кот. Только с изюминкой.» Сяо вернулся с кухни, прыгнул обратно на кровать и, забравшись в свою кроватку, вновь свернулся калачиком. — Вот это жизнь, — тяжко вздохнул парень. Взгляд упал на часы. Было без пятнадцати минут девять, так что за окном уже давно потемнело. — Я бы сейчас тоже свернулся калачиком да лёг спать, — парень широко расставил руки, потягиваясь и разминая затёкшую, больную спину. Он случайно задел стол рукой, так что с края на пол посыпались разные вещи и бумаги. — Ах, — пришлось наклониться и поднять упавшие предметы — если он не сделает это сейчас, то не сделает это никогда. Поднимая упавший бейджик, он с гордой, пускай и уставшей улыбкой смотрел на вставленную в него именную карточку: «Чжун Ли.» Чжун Ли — это он сам. — Ну, мне пора! — поцеловав даже не дёрнувшего ухом кота в пушистый бок, Чжун Ли вышел из своей квартиры. Пожалуй, в съёмных квартирах был определённый плюс — можно жить почти рядом с твоим Университетом. Остановка за углом дома, откуда автобус довезёт прямо до учебного заведения — это ли не счастье? Чжун Ли привык оставаться оптимистом, привык находить радость даже в таких мелочах. Иначе было бы туго — порой, его, конечно, охватывала тоска по родному дому, по родителям, но ради хорошего образования приходится чем-то жертвовать. Слава Богу, хозяин съёмной квартиры — господин Венти, был не против Сяо, хоть сам и имел аллергию на кошек. В этом были и плюсы — Венти редко приезжал проведать, как поживает Чжун Ли. Да и повода не было — Чжун Ли был юношей интеллигентным и воспитанным. Даже оставшись один в чужом городе, даже будучи полностью свободным, парень никогда бы не позволил себе устроить на съёмной квартире попойку и привести девушку. Если бы у него, конечно, была девушка. Поднимаясь по ступенькам Университета, Чжун Ли с чувством белой зависти наблюдал за держащимися за ручку парочками. «Ох уж эта весна», — заходя внутрь Альма Матер, думал про себя он. — Привет, Чжун Ли! — мимо него, едва не сбив с ног, пробежали две девушки. — Оу. Здравствуйте! — его приветствие не было услышано — весёлая парочка уже убежала на второй этаж. «Опять, наверно, вместо занятий будут в библиотеке весь день сидеть, » — каждый здесь знал об отношениях между Джинн и Лизой. «Чёрт. Даже у девушки есть девушка!» — с некой обидой — только вот на кого? — подумал про себя парень. Ну, а как тут себе найти девушку, когда ты совершенно непривлекателен? Нет, не в плане внешности, конечно. Чжун Ли проходит мимо зеркала, наблюдая себя самого во весь рост. Ему было тяжело оценивать мужскую красоту, но всё-таки себя он считал внешне привлекательным. Бледная, белая, почти как бумага, кожа обрамлялась небрежно свисающими угольными прядями волос. На этом контрасте особо ярко выделялись его глаза с яркой, красочной, жёлто-оранжевой радужкой. Янтарные. Он довольно высок, строен, в меру развит физически. Ну чем не хороший парень? Чжун Ли поднимается по лестнице, и с каждым своим шагом шум и перешёптывание за его спиной становятся всё громче. Это неудивительно — сложно было не засмотреться, кхм, как бы это сказать, на его филейную часть. На задницу. Да, это была главная особенность его стройной фигуры — не зря же он после учёбы ходит заниматься в зал. Ни одни брюки его размера не могли скрыть эту, хм, «развитую мышечную особенность» его тела, так что каждому идущему позади него человеку открывался чудесный вид на крепкий, округлый зад. — Нихуя себе у него орех, ты видишь? Почему даже у парня булки больше, чем у меня! — слышится слишком громкое восклицание, которое тут же перекрывается испуганными возгласами. — Дурёха, замолчи! Он же услышит! Чжун Ли усмехается, поднимаясь на нужный этаж. Благодаря своей внешности он часто цеплял миловидных особ. Только вот те после пары, дай Бог пары, свиданий, все как одна отваливались. Всё дело было в его характере. Юноша идёт по коридору, с наслаждением вдыхая пыльный, прогретый солнцем воздух. Перед глазами расплывается надпись: «Кафедра философии и исторических наук.» Его характер мешал ему заводить любовные знакомства. В его возрасте, а ему, на минуточку, уже двадцать четыре года, в его возрасте ровесницам нравятся «плохие мальчики». Так думал сам Чжун Ли, делая вывод после наблюдения за окружающими его людьми. Девушкам нравятся взрывные, весёлые парни, чтоб с огоньком были да с кошельком потолще. Ни того, ни другого у юноши не было. Родители высылали ему деньги на съём квартиры, оплачивали ему тренировки. На не самую щедрую стипендию аспиранта Чжун Ли покупал продукты и корм для Сяо. Была бы у него девушка, смог бы он купить ей хотя бы одну вяленькую розочку? А что касается характера… Тут всё сложнее. Его ещё с пелёнок интересовали детские энциклопедии. Далее — начальная школа, учебники, и вот он — предмет, что нашёл самый искренний отклик в сердце Чжун Ли — история. Он был лучшим из своего класса, если даже не из школы, по этой дисциплине. Иногда учительница вызывала маленького Чжун Ли к доске, чтобы тот помог ей провести занятие. Для юного таланта это была большая честь — он вставал перед классом, выпрямлялся так, что грудная клетка чуть ли не перевешивала его вперёд. Скрещивал руки на груди — впоследствии это станет его «фишкой» — и монотонным, спокойным, слегка дрожащим от волнения, но очень заинтересованным голосом рассказывал про очередную эпоху или очередных правителей. Даты сами лезли в его мозг, так что Чжун Ли почти что не прилагал усилий, чтобы запомнить последовательность войн и сражений, правителей и правительниц. — Ваш сын просто золото, — говорила его родителям учительница по истории. — Порой я грешу тем, что забываю, что учительница всё-таки в классе я — так интересно Чжун Ли рассказывает. У мальчика явно талант. У мальчика явно талант, и поэтому сейчас он — аспирант на кафедре Философии и Истории. Эти предметы, мягко сказать, на любителя. Какие только слова Чжун Ли не слышал — предметы «душные», «скучные», «ненужные». Но чужое мнение никогда не влияло на его собственное, трепетное отношение к этим предметам. Иногда юноша, вздыхая про себя, ощущал, будто бы ему самому больше шести тысяч лет, и что он просто кладезь исторических знаний. «Хотел бы я быть Богом, чтобы жить вечно и видеть, как перед моими глазами идёт История », — так иногда думал он, сидя дома за компьютером и готовя очередной доклад. Сейчас он, как раз, готовил очередной доклад. Ладони Чжун Ли мокрые — он волнуется, нервно кусает розовые губы и думает, что ещё чуть-чуть, и мозги просто вскипят в его черепной коробке. На прошлой неделе ему предложили начать вести пары у студентов первого курса. Дали ему всего-ничего — две группы юных желторотиков. Но Чжун Ли не может пустить такое важное событие на самотёк. Да, пускай эти студенты всего на несколько лет младше его. Да, пускай он будет вести у них одну пару раз дай Бог в две-три недели. Но для Чжун Ли это важно. Важно показать себя, важно не ударить в грязь лицом. Важно интересно преподнести материал, чтобы было всё понятно, увлекательно, и ни в коем случае не «душно». Именно поэтому на часах уже час ночи, а монитор его компьютера всё ещё горит. Чжун Ли готовит презентацию со всей ответственностью — вставляет наглядные иллюстрации и схемы, удобные для запоминания. Он очень придирчив сам к себе, поэтому работает над одним слайдом больше часа. Пишет текст, скептически перечитывая мелкие буковки раз за разом. Было ли самому Чжун Ли интересно познавать этот материал? Парень для своего возраста, в котором молодежь волнует лишь «пьянки-гулянки», слишком ответственен, педантичен и строг, в первую очередь сам к себе, именно поэтому он раз за разом стирает напечатанные буквы, переделывая формулировки и сокращая материал, делая из кучи текста ёмкую выдержку. Юноша откидывается на спинку стула. Бело-голубоватый свет тускло отражается от его обнажённого торса — рабочий стол находился рядом с батареей, и в его и так небольшой квартирке было постоянно жарко. Чжун Ли устало щурит глаза, часто моргая — очень хочется спать. Он тянет ко рту очередную чашку кофе. Его рука слегка дрожит от усталости, так что мутные капельки капают ему на грудь, стекая вниз и оставляя за собой липкие следы. Парень проводит по своей груди ладонью, отмечая, что та стала больше — результат усиленных тренировок. Ореолы его сосков большими кружочками обрамляют грудь, сами соски торчат аккуратными бусинками. Чжун Ли со стыдом думает, что такие мягкие и припухлые соски больше бы подошли девушке. Внезапно ночную тишину раздирает неожиданный звук. Чжун Ли испуганно вздрагивает, выглядывает из-за монитора и видит в темноте комнаты два ярко-блестящих глаза. — Сяо? — глаза-блюдечки широко открыты. Из-за его тёмного окраса кота видно плохо, но Чжун Ли всё же умудряется увидеть изогнутую полумесяцем спину и распушившуюся шерсть. — На что ты шипишь, малыш? — вновь слышится яростное шипение, так что парню приходится встать из-за стола. Комнату озаряет лишь свет от компьютера — Чжун Ли не хочет переплачивать за электроэнергию, и потому чем дальше он отходит от монитора, тем больше погружается во тьму. — Что такое? — он светит фонариком телефона на кота, что с недоверием смотрит куда-то… — Под кроватью? — Чжун Ли наклоняется на колени, заглядывая под мебель. — Тут же ничего нет, — ничего, кроме пары каких-то старых, дырявых и пыльных пледов — остались от прошлых жильцов, а у парня никак не было времени заняться их уборкой. Котик лишь сильнее начинает махать хвостом. Уши прижаты, глаза горят воинственным блеском… — Да что с тобой, дурашка, — под недовольный мяв котика поднимают на ручки. Тот начинает орать. — Ладно, ладно. Не буду трогать, — Чжун Ли ставит Сяо на пол, попутно погладив того по серым бокам. — Но там же правда ничего нет? Только не говори мне, что у нас завелись мыши? Сяо поворачивает на него голову, и в его взгляде будто бы читается некое осуждение… За его глупость? — Ну что ты на меня так смотришь, — он вновь становится на колени, прогибаясь в пояснице ещё больше, так что его упругий зад почти что перпендикулярно задирается наверх. — Сяо, время почти два часа ночи, и я не хочу вспоминать все те страшилки про то, как коты видят призраков и поэтому пялятся в одну точку или в тёмные углы комнат, — для уверенности он выгибается ещё сильнее, припадая грудью к холодному полу, так что соски неприятно трутся о твёрдый ламинат. — Тут никого нет, — больше для успокоения себя говорит юноша, подходя к компьютеру и выключая его. Пора ложиться спать — он устал, завтра важный день, да и Сяо тоже пора отдохнуть, а то ведёт себя слишком странно. Его кот хоть одиночка и ворчун, но таким агрессивным Чжун Ли его никогда не видел. Оставшись в полной темноте, он снимает с себя трусы — Чжун Ли живёт один (кот не считается, да и он самец, мужик, чё он там не видел), и потому любит ходить по дому голым — тело, уставшее после тренировок и учёбы, дышит, отдыхая от сковывающих тряпок. Спать он привык также голым — приятный холод простыней убаюкивает, и ткань, постепенно согреваясь от тепла его тела, погружает в поистине приятный, здоровый сон. Сяо прыгает в свою лежанку, которую Чжун Ли перед сном всегда ставил около подушки. — Спи, глупенький, — он чешет его за изумрудным ушком, и Сяо позволяет себе замурлыкать — пускай у него и сложный характер, но он очень, очень любит хозяина, и будет преданным другом до конца жизни. — Ты чувствуешь? — Чжун Ли глубоко вдыхает несколько раз подряд, так что его грудная клетка сильно раздувается и также быстро спадает. — Какой приятный запах, — засыпая, сонно бормочет себе под нос юноша. — Неужели на улице уже зацвела липа?.. Чжун Ли вскрикивает, резко поднимаясь с кровати. По его телу течёт холодный пот, мышцы неприятно сотрясает судорога. Что с ним? Он простудился? В носу ужасно свербит чем-то едким, так что на миг приходится лечь обратно — кружится голова. Кое-как добравшись до окна, он резко распахивает его, жадно глотая свежие порции кислорода. Да чем же это так пахнет? — Сяо? — котик лежит, свернувшись калачиком, дыша спокойно и размеренно. — Сяо! Сяо резко поднимает голову, ушами ища источник звука. Увидев лицо хозяина, тут же отворачивается, принявшись помахивать кисточкой хвоста — зачем тот его разбудил? Чжун Ли, шатаясь, вновь подходит к кровати. Да что такое? Почему тело ощущается таким ватным и слабым? Он хочет пойти на кухню — надо открыть окна и там, а заодно выпить стакан освежающей воды — в глотке пересохло, на языке чувствуется какой-то кисло-сладкий привкус. Парень заходит в коридор и столбенеет. Две вещи вводят его в ступор: первая — настенные часы. Чжун Ли с ужасом несётся обратно в комнату, хватая свой мобильный телефон. — Как… — и тут, и там часы показывают одно и то же время — почти что два часа дня. — Я… Опоздал? — в голове не укладывается. Он ведь точно ставил будильник, да даже несколько. Чжун Ли заходит в нужную вкладку, и точно: пять будильников подряд были установлены на семь утра. И все они уже звенели… — Как я мог не проснуться от будильника? — от мелодий он не просыпался, поэтому тот был установлен на вибрацию. От неё он просыпался всегда. Без исключений. — Стоп… — юноша мчится обратно в коридор. Теперь он замечает и вторую странную деталь — его входная дверь открыта. У юноши холодеют руки, низ живота неприятно сводит нервная судорога. Он ведь не мог забыть закрыть дверь? Конечно нет, иначе бы Сяо точно бы начал мяукать. Да за Чжун Ли никогда не было замечено, чтобы он забывал сделать такую важную вещь, как закрыть дверь. Чжун Ли накидывает на себя первые попавшиеся шмотки и выходит на лестничную клетку. Он замирает от шока — на небольшой площадке не протолкнуться. На его этаже шесть квартир, включая его, и сейчас все входные двери открыты, а на порогах стоят обеспокоенные жильцы. Тут же стоят полицейские, что-то спрашивая и что-то осматривая. — Чжун Ли! — к нему подходит его соседка — Нин Гуан. На ногах женщины жёлтенькие мягкие тапочки, и парень понимает, что они уж очень сильно выделяются на фоне пола — почему-то грязного, замаранного чьими-то множественными следами. Она подходит к нему вплотную, кладёт руки на плечи и встревоженно заглядывает в его глаза. — Ты в порядке? Как себя чувствуешь? Чжун Ли ещё раз обводит взглядом скопище людей. — А что происходит? — он в недоумении смотрит в обеспокоенное лицо Нин Гуан. — Почему так много полиции? Что случилось? Нин Гуан смотрит на него с удивлением. Но затем тут же меняется в лице. — Ах, ты же только что вышел. На тебя так сильно подействовал этот усыпительный газ? — Чего? — юноша морщит лоб, и тут же чувствует, как снова начинает болеть и кружиться голова. К ним подходит полицейский. — Мне кто-нибудь объяснит внятно, что произошло? — вежливо, но с ярко выраженным нетерпением спрашивает Чжун Ли. — Да, а что ж тут объяснять то, — смотря в свой телефон и делая какие-то пометки, отвечает полицейский. — Ограбление произошло, вот что. Крупнейшее, между прочим, за этот месяц. Чжун Ли с немым вопросом в глазах всё ещё с непониманием пялится на мужчину в форме. Тот вздыхает, убирает телефон и продолжает говорить: — Ваш лестничный пролёт — все шесть квартир — ограбили. Банда негодяев распылила сильнейший снотворный газ, так что никто из вас, жильцов, не слышал, как из ваших квартир вытаскивали ценные вещи, компьютеры, телевизоры и прочее. Чжун Ли смотрит на ещё вчера вымытый пол, и убеждается в правоте слов мужчины. Цепочки засохших следов вели от каждой из квартир, сливаясь в единую тропу около лифта. — Но мои вещи на месте, — с непониманием говорит юноша. — А вы сказали, что ограбили все шесть квартир. Это была правда. Парень бы сто процентов заметил исчезнувший компьютер — телевизора у него не было, так что на довольно дорогой прибор грабители бы точно положили глаз. К удивлению Чжун Ли, полицейский начал улыбаться. — Так, получается, это вам, юноша, надо сказать спасибо? — он смеётся и довольно потирает руками. — Этих негодников, что зовут себя — вы только послушайте! — «Похитители сокровищ, » — их уже поймали, задержали их грузовую газель со всем награбленным. — В смысле мне надо сказать «спасибо»? — Так, наверно, у вас дома живёт громадная собака? — Чжун Ли круглыми глазами смотрит на мужчину. — Понимаешь, пацан, они не смогли уйти далеко, потому что были жутко ранены. Сейчас их осматривают наши медики, но в первый раз, когда я увидел их — клянусь! — на них не было живого места. На руках — глубокие рваные раны, как от вцепившейся в плоть тренированной, агрессивной собаки. Следы от острых зубов уж я ни с кем не спутаю. Ещё и когтями, собачка-то, драла этих ублюдков. Кровищи — море было! Здесь-то не так заметно, а вот около лифта и ниже… Так можно-то, на собачку взглянуть? На героя? — Вы, наверно, что-то путаете, — смущаясь, нелепо промямлил юноша. — У меня нет собаки. У меня только безобидный котик. Конечно, у него бывают проблески скверного характера, и он тот ещё злюка, но такие раны он бы не смог сделать. Полицейский с непониманием смотрит на Чжун Ли. — Если у тебя нет собаки, то откуда же тогда все эти ранения? И ты сказал, что твоя квартира остались нетронутой этими грабителями? — Вообще, собака есть у меня, — вмешалась в разговор Нин Гуан. — Но она сейчас на даче, с родителями. Может, у кого-то из наших дорогих соседей есть собака? — Вполне возможно… — думая о чём-то своём, пробубнил полицейский. Чжун Ли не стал более оставаться здесь — вернулся в свою квартиру и закрыл дверь. Приторно слащавый запах уже почти развеялся, но всё же юноша чувствовал, что ещё чуть-чуть, и его стошнит прямо на пол. Он заходит обратно в свою комнату и видит странную картину. — Сяо? — кот вновь сидит рядом с кроватью, прожигая взглядом пространство под ней. — Сяо! — питомец даже ухом не ведёт. Внезапно, округлив глаза и сузив зрачки до едва заметных щёлочек, поддаётся вперёд, грозно шипя и размахивая хвостом так сильно, что воздух вокруг начинает свистеть. — Да что с тобой! — Чжун Ли и так порядком испуган, вдобавок к тревоге примешивается чувство раздражения. Он берёт вопящего кота на руки, тут же кладя недовольное тельце на кровать. — Прекрати немедленно себя так вести! Что ты там для себя такое интересное нашёл? — юноша вновь наклоняется и смотрит вниз, и здесь всё по-прежнему — та же пыль и те же старые пледы. Сяо, глядя на Чжун Ли как на дурачка, демонстративно отворачивается и усаживается в свою кроватку, приняв позу «буханки хлеба». — Прости… — сразу же тянется к нему юноша. — Просто… Сегодня должен был быть такой важный день! — он уже пишет своему куратору о случившемся. В конце концов, он же не виноват, что опоздал. Он — жертва обстоятельств. — Я всё равно сейчас съезжу в Университет. Может, там будет нужна какая-нибудь помощь? Домой Чжун Ли возвращается ближе к полуночи. На его удивление, на лестничной клетке никого не было, даже больше — пол был чист, никаких натоптанных следов не было и в помине. Но полицейский не соврал — когда парень поднимался на свой этаж, в кабине лифта он, как бы не пытались отмыть, заметил мелкие запёкшиеся багряные капли. Как приятно после тяжёлого дня принять горячую, расслабляющую ванну. Стоя за водонепроницаемой шторкой, Чжун Ли с удовольствием втирал приятно пахнущий гель для душа в своё уставшее тело. Стоя под кипяточными каплями душа, он намыливает шампунем свои длинные волосы, массажными круговыми движениями узловатых пальцев вспенивая текучую полупрозрачную жидкость. Душистой пены так много, что она лезет ему на глаза, поэтому юноше приходится плотно сомкнуть их, чтобы химия не вызвала раздражение чувствительного органа. Непрошенные мысли лезут ему в голову, побуждая руки активнее втирать шампунь в волосы. Чжун Ли, стоя сейчас абсолютно беззащитным, со сомкнутыми глазами, ни с того ни с сего вспоминает все стереотипные ужастики, с которыми он был ознакомлен за свою жизнь. «А вдруг, пока я стою сейчас здесь, один, с закрытыми глазами, за шторкой кто-то появится, » — он старается отбросить эти глупые, абсурдные мысли. Почему он вообще об этом думает? Наверно, повлияли пугающие события сегодняшнего дня. Те грабители же могли и убить беззащитных, спящих людей. Всё ещё стоя с закрытыми глазами, по локоть в пене, Чжун Ли не может отделаться от тревожного чувства. Будто… Будто на него кто-то смотрит. Прямо сейчас. Будто кто-то и впрямь стоит за шторкой и наблюдает за ним, ожидая, когда юноша откроет глаза. Обильная, объёмная пена всё никак не желает смываться, поэтому Чжун Ли яростно промывает свои запутавшиеся, длинные волосы. Чувство тревоги переходит в удушливое чувство паники — ему срочно нужно открыть глаза! Он слегка приподнимает веки, буквально на мгновение — пена и струи воды текут внутрь, с радостью готовясь обеспечить ему ожог роговицы — и тут же что-то больно ёкает у юноши в груди. Он вновь смыкает глаза и трёт их что есть силы, стараясь скорее вымыть оттуда попавшую пену. Показалось ли ему, или за шторкой и вправду был чей-то огромный, тёмный силуэт? Показалось, или это была игра его больного, испуганного сознания? Внезапный требовательный мяв раздаётся позади двери, так что Чжун Ли едва не поскальзывается на смытой с его тела пены. Крохотные лапки с острыми коготками начинают нещадно долбиться в его дверь, так что парню приходится, ещё не до конца умывшись, вылезти из ванны и открыть дверь — иначе пришлось бы покупать краску, дабы скрыть от Венти белые множественные царапины на двери. Холодный порыв ветра не успевает проникнуть внутрь — Сяо тут же забегает в ванную комнату, принявшись вертеть головой в разные стороны, будто бы ища что-то… Или кого-то. — Что такое, малыш? — Сяо, убедившись, что с хозяином ничего страшного не произошло, уже скрёб лапкой дверь снова, требуя выйти обратно. Чжун Ли тяжело вздыхает — он ему что, швейцар? — но не препятствует его желанию и открывает дверь. Мало ли, что сейчас происходит в голове у кота. Чжун Ли, насухо вытеревшись мягким полотенчиком, вышел из ванной комнаты. Пора уже была ложиться спать, так что парень зашёл в комнату как и обычно — голышом. Он остановился напротив шкафа, в дверце которого было встроено зеркало. Разглядывая себя, Чжун Ли сладко потянулся, так что мышцы спины и рук задрожали в приятной судороге. — А? — только сейчас он заметил Сяо, что сидел, уткнувшись мордой в узкую щель под диванчиком, который стоял прямо напротив кровати. — Что опять? — котик поднял голову, недовольное, обиженное: «Мяу!» сорвалось с его пасти. Он приник к полу и, вытягивая лапку под диван, старался оттуда что-то достать. — Что там? — Чжун Ли присел на корточки, заглядывая под диван. — Каким образом твой мячик умудрился закатиться так далеко? — непонимающе протянул он. — Как он там оказался? Я ведь точно помню, что убирал его подальше от тебя, — пришлось ещё раз наклониться, чтобы удостовериться в увиденном. — Сяо! Как ты его так далеко закатил? Сяо глядел своими недовольными миндалевидными глазами, переводя взгляд то на Чжун Ли, то на кровать, а, если быть точнее, на пространство под ней. Ничего не поделать. Чжун Ли становится на колени — а ведь он только помылся! — и оценивает масштабы проблемы. Мячик закатился и впрямь далеко, так что Чжун Ли приходится наклониться ещё ниже. Он вытягивает руку, с каждым разом прогибаясь всё ниже и ниже, так что в конечном итоге упирается плечами в пол. С каждым сантиметром, что его рука проходит по пути к мячику, Чжун Ли приходится сильнее раздвигать ноги, согнутые в коленях, в стороны, прогибаясь в пояснице так сильно, как он ещё никогда не делал на тренировках. Его мягкие, пышные ягодицы поднимаются всё выше, в конечном итоге двумя холмами возвышаясь почти что-на уровне дивана. Юноша тихо, напряжённо сопит носом и тихо, на выдохе, стонет — тянуться в такой позе крайне неудобно и напряжно. — Почти достал… — скрипит он, и тут же слышит удивлённо-гневное «мяу». Что-то мягкое и когтистое — Сяо, демон ты кошачий! — прыгает ему на поясницу, так что Чжун Ли чувствует, как тоненький хвостик ложится ему на ягодицы. — Ты что делаешь? — приходится выпрямиться и встать. — Я ведь почти достал его! Всё, ты меня уже замучил своим крайне плохим поведением. Пусть там и лежит, доставать не буду, — Сяо игнорирует недовольный монолог хозяина. Он прыгает на диван, с него — на пол рядом со шкафом, а затем настойчиво начинает царапать нижний ящик. Уставшему терпеть непонятные выходки Сяо Чжун Ли приходится открыть требуемую вещь. Кот тут же прыгает внутрь, а затем, схватив что-то зубами, тут же возвращается обратно. — Сяо… — Чжун Ли не может сдержать смеха. — Зачем ты тащишь мне мои трусы? — кот бросает нижнее бельё рядом с хозяином и требовательно смотрит тому в глаза, периодически продолжая незаметно зыркать под кровать. — Я же тут один, ну, точнее, мы же тут вдвоём, забыл? — Чжун Ли снова глядит на себя в зеркало, любуясь своим телом — а что, он может себе это позволить, он же сам прилагал усилия, чтобы достичь такого результата. — У тебя есть такой же, глупый, — парень вновь смеётся, показывая пальцем на свой член. — Так кого нам с тобой стесняться, дружище? Но спасибо за заботу, я ценю это, — он подбирает трусы и кладёт их обратно в ящик. Сяо, чуть ли не закатывая глаза, широко размахивая хвостом, тяжёлыми шагами уходит на кухню. — И что это на него в последнее время нашло? — спрашивает сам у себя Чжун Ли, ложась в постель. — Надо отвести его к ветеринару — вдруг тот снотворный газ, что распылили грабители, повлиял на его ещё нестабильную нервную систему? — Чжун Ли устраивается поудобнее, укутываясь в одеяло и намереваясь погрузится в долгожданный сон. Ему дали ещё один шанс — завтра он точно, во что бы то ни стало проведёт пару! Но долгожданный сон, как назло, не шёл. В квартире было слишком тихо — Сяо к нему не пришёл. Может, обиделся, и спит на кухне? Без тихого сопения его кота засыпать было сложнее. Казалось, что в квартире образовался вакуум — не слышалось даже тиканье часов из коридора. Стоило юноше сомкнуть глаза, как чувство, которое он испытал в ванной, возвращалось. Казалось, что прямо перед ним, перед его лицом, около кровати кто-то стоит. Чжун Ли никогда ещё так не нервничал. Он ведь взрослый парень, так почему он ведёт себя как подросток, что на ночь насмотрелся фильмов ужасов? Юноша слегка приоткрывает глаза, наблюдая за обстановкой. Никого в его комнате нет — всё также стоит диван, всё также стоит шкаф, на дверце которого висит его тёмный плащ, всё также… Стоп. Чжун Ли едва дышит, комкая вспотевшими ладошками ткань одеяла. Его плащ? Разве он оставлял висеть плащ на дверце шкафа? Чей-то тёмный силуэт неподвижно стоит в углу комнаты. Или ему кажется? Игра теней? Он достаёт телефон, включает фонарик. Никого нет в том углу — ни плаща, ни силуэта. Выходит, и правда, игра теней и бурного воображения? — Так, это уже не смешно, — Чжун Ли со злостью плотно смыкает веки, заставляя себя заснуть. — Что ты творишь, Чжун Ли, ты ведь утром еле встанешь. То, что до звонка будильника остаётся меньше шести часов, побуждает парня накрыться одеялом с головой и всё же смочь провалиться в сон. Утром он едва смог разлепить глаза — спал плохо, поверхностно, мучался размытыми в памяти кошмарами. Чжун Ли выключил будильник, с удивлением заметив новое сообщение, пришедшее на телефон. То было от полиции — приглашали прийти и дать показания по поводу дела «Похитителей сокровищ.» Приехав в Университет, Чжун Ли всё-таки сумел провести свою первую пару в качестве преподавателя. Его дебют был, одним словом, блистательным. Вышедшие после пары первокурсники тут же принялись между собой обсуждать — нет, не предмет — молодого аспиранта. После занятий его на сегодня освободили от всех дел — кураторы позволили молодому таланту отдохнуть и приехать домой пораньше — весь Университет был в курсе произошедшего крупнейшего ограбления, и все ужасно сочувствовали бедному Чжун Ли, стараясь особо сильно его не напрягать на этой неделе. Собирая свои бумаги в папку, Чжун Ли с гордой улыбкой на губах прокручивал у себя в голове события только что законченной пары. Он был великолепен, и он это знал, как бы горделиво это не звучало. Зайдя в кабинет, он тут же наткнулся на два десятка скучающих глаз и безразличных лиц. Но далее, в процессе занятия, парень с удовольствием отмечал появляющиеся в глубинах зрачков огоньки интереса. И вот уже через двадцать минут вся толпа студентов и студенток участвовали в обсуждении эпох развития древней страны Ли Юэ. Это было очень приятно. — Спасибо Вам, господин Чжун Ли! — наперебой благодарили его студенты. — Это было реально очень интересно! По пути домой, надо же, он давно не возвращался домой так рано — было всего два часа дня — Чжун Ли раз за разом прокручивал в голове прошедшую пару. Он ведь достойно себя вёл? Он говорил монотонно и плавно, но при этом красочно и подробно, делая акценты на самом главном. Он точно должен был произвести хорошее впечатление — сегодня он был одет в серую строгую жилетку, белую рубашку и чёрные классические брюки. Его любимый тёмно-коричневый плащ был бы здесь, к этому образу, ни к месту, это точно. — Я дома! — зайдя в квартиру, поприветствовал парень выбежавшего навстречу удивлённого котика. — А что, не ждал, да? — он ласково провёл ладонью по серой шёрстке. Сяо убежал обратно на свою лежанку, юноша же пошёл на кухню. Плотно пообедав, будучи навеселе, он отправился обратно в комнату. Настроение сразу же испортилось — Сяо вновь сидел рядом с кроватью, немигающим взглядом жёлтых глаз упрямо пялясь под неё. — Сяо? — это было уже не смешно. Что он там видит? Почему изо дня в день продолжает туда смотреть? В голове тут же всплыли те чувства, что он ощущал в ванной комнате и лёжа на кровати. — Я себя накручиваю, — помотал головой юноша, сбрасывая неприятный возникший холодок, что мурашками прошёлся по его телу. В голове тут же созрел план. — Сяо, надо показать тебя ветеринару, — Сяо тут же дёрнулся, услышав это последнее грозное слово. — Ты странно себя ведёшь в последнее время. А ну, иди сюда! Чтобы поймать прекрасно осознающего своё плачевное положение кота ушло почти десять минут. Зажимая кричащего и плаксиво мяукающего котика между ног, Чжун Ли достал из ящичка когтерезку. — Нельзя же тебя, такого замарашку, врачу показывать! — он бережно перехватил тонкие лапки и надавил пальцем на подушечки. — У, какие когтища себе отрастил! Ходишь по полу, аж цокаешь ими! А? — А это что? — Чжун Ли, приложив усилие, снимает с острых когтей пучки шерсти… Шерсти ли? — Рыжая? — парень с непониманием рассматривает плотные волоски, что больше по своей жёсткости напоминают шерсть собаки. — Откуда у тебя между когтей рыжая шерсть? Он никогда не пускал Сяо на самовыгул — это дикость! — и потому нельзя было предположить, что Сяо подрался с какой-нибудь собакой. Сяо молчит как партизан, мгновенно перестав мяукать и, надувшись, упрямо отвернувшись мордочкой в бок. — Не будешь говорить, да? — Чжун Ли принялся аккуратно стричь когти, попутно рассматривая эту странную шерсть. Она была только на передних лапках — не на задних, будто его кот и впрямь с кем-то сцепился, атаковав чужака или незваного гостя. — Незваного гостя… — Чжун Ли вспоминает монолог того полицейского — надо, кстати, заглянуть в участок. Тот, вроде, говорил, что на грабителях были ужасные рваные раны? Ну не мог же это сделать Сяо? А откуда тогда рыжая шерсть… Или что это такое? Какие-то плотные, жёсткие волосы? Юноша, отпустив кота, трогает свои волосы. Мягкие, шелковистые. Человеческие. Поймав Сяо и засунув сопротивляющегося котика в переноску, парень понёс его в ветеринарку — благо, та была совсем рядом, в соседнем доме. На приёме, слава Богу, у Сяо не нашли никаких отклонений. Чжун Ли всё переживал, что от газа коту могло сделаться плохо, но врачи заверили — всё в норме. По стандарту посоветовали, напоследок, хорошо и правильно кормить кота, играть с ним, холить и лелеять. — Не против, если мы сейчас с тобой в участок зайдём? — спрашивает Чжун Ли у Сяо, выходя из клиники. И тут же видит приближающуюся знакомую фигуру. — Нин Гуан! — женщина подходит ближе, останавливаясь рядом, и приветствует его. — Здравствуй, Чжун Ли. Вы, я смотрю, только что оттуда? — Да, — смеётся он. — Хорошо, что газ никак не отразился на здоровье Сяо. А вы — туда? — Да, — Нин Гуан разворачивается и протяжно свистит. — Бэй! А ну, ко мне! Крупная, лохматая, длинношёрстная собака в несколько рывков оказывается рядом с хозяйкой. Её здоровая, лоснящаяся и блестящая коричневая шерсть торчит в разные стороны лохматыми пучками. — Мы на стандартный приём. Нам же надо следить за глазом, — Чжун Ли смотрит на одноглазую собаку, что бойко дышит, широко открыв пасть и высунув розовый язык. — Я ведь говорила, как она его лишилась? — Как? — Да вот, на даче, побежала в речку — она у меня такая любительница плавать, да Бэй Доу? — Нин Гуан с любовью чешет радостную и нисколько не смущающуюся отсутствию глаза собаку. — Прыгнула в воду, погналась за уткой и напоролась на ветку коряги — это со слов родителей. Хорошо, что клиника там была рядом — повреждение было сильным, прямое показание на операцию. Но зато она у меня теперь настоящая «пиратка», хоть повязку ей, чтобы через глаз повязать, покупай! — Нин Гуан хихикает. — Ну, нам пора. Было приятно увидеться. — И мне тоже, — Чжун Ли уже собирался уходить, как внезапно женщина окликнула его. — Кстати, Чжун Ли, — парень оборачивается. — Я хотела тебе сказать… Женщина говорит, и юноша чувствует, как что-то колко, нервозно простреливает у него внизу живота, стягиваясь в плотный комок и пульсируя тревожной болью. Липкий страх расползается по его окоченевшему телу, и ему приходится до посинения сжать взмокшие ладони. — Что? Повтори-ка ещё раз, что ты сказала? — побледневшими губами переспрашивает Чжун Ли. — А? Я говорю, я узнала — никто из наших соседей не держит дома крупную собаку. Ни овчарок, ни алабаев — никого. Чжун Ли мелко трясёт, когда Нин Гуан, вновь попрощавшись, заходит внутрь клиники. Что значит, ни у кого из его соседей нет крупных собак? А кто же тогда оставил на тех грабителях те ужасные рваные раны и глубокие, множественные укусы? Спустя полчаса он приходит в участок, где его тут же встречает знакомый полицейский. — А, проходи, — его проводят в отдельную комнату, где за решёткой содержались все преступники. — Это вот наши красавцы, — мужчина подводит Чжун Ли поближе, и глаза юноши в шоке распахиваются. Даже под перевязанными бинтами из ран не прекращает сочиться кровь, будто какое-то вещество не даёт свернуться ей, не даёт образовать тромб и облегчить страдания измученного тела. Одежда этих молодых мужчин грубо порвана в нескольких местах, особенно края курток и штанины, будто нападавший цеплялся за них, стараясь остановить бегущих в страхе грабителей и притянуть обратно к себе. Особо ярко выделялись характерные дыры от укусов — просто огромные в диаметре круги — какая же челюсть должна быть у существа, что совершила это? — Монстр… Монстр-монстр, — шатаясь, дрожа и качаясь из стороны в сторону, шепчет себе под нос один из грабителей. — Чегой-то ты там бормочешь-то? — стучит по решётке полицейский, тут же отпрыгивая вместе с Чжун Ли назад — молодой мужчина, озверев, вцепляется в неё и начинает орать. — Это был монстр! — в его голосе слышатся отчётливые нотки истерики. — Огромный монстр! — Эй, успокойся, — примирительно говорит полицейский, похлопывая для успокоения напуганного Чжун Ли по плечу. — Какой ещё монстр? Ты про собаку, что напала на вас? — Это была не собака!!! — упрямо, дико кричит заключённый. — Ты думаешь, я, блять, не отличу собаку от человекоподобной страхоёбины? Чжун Ли неприятно слышать столь отборные матерные слова — он был воспитан в совсем иной среде, но не ему сейчас осуждать человека, что находится под таким стрессом. — Ты… — только сейчас грабитель замечает Чжун Ли. — Эта хуйня вылезла из твоей квартиры, я точно помню! Признавайся, кто ты? Сатанист? Сам демон? — Так, бред этого больного тебе, парень, сейчас противопоказан, — отводит его в сторону полицейский. — Ты ведь хороший парень, да? — Чжун Ли напоминал мужчине собственного сына, поэтому он относился к нему как-то по-особенному. По-отцовски. — Расскажи-ка мне, от начала и до конца всё, что ты помнишь. Быстро дав все нужные показания — Сяо уже надоело сидеть в переноске, и поэтому он крутился в ней как юла — Чжун Ли, морально истощённый, вернулся к себе домой. Распивая чашку чая, он не прекращал думать о всех тех событиях, что произошли с ним за всё это время. — Монстр… — звучало это смешно. Чжун Ли был скептиком до мозга костей. Астрология? Нумерология? Тарология? Монстры, демоны, бабайки? Для него всё, что не подтверждено в учебниках и научных статьях, изданиях — чушь собачья. Именно за это он любил историю — в архивах, где он проходил множественные практики, всё было досконально написано, были лишь бумаги и тексты, даты и письма. Факты, написанные там, можно было подвергнуть здравой критике, найти точно подтверждённую информацию и в конечном итоге прийти к единому мнению. Работать с настоящим, с тактильным — не с вымышленным, придуманным и недоказанным, было ближе к его сердцу, и потому сейчас Чжун Ли чувствовал себя просто отвратительно. Что-то ненормальное вмешивалось в его жизнь, входило незаметно, но верно, не показываясь наяву, но ощущаясь каждой клеточкой его тела — кроме, конечно, клеточек зрительных рецепторов. — Монстр… Бред какой-то, — Чжун Ли отправился в комнату. Он — рационален, он — трезвый ум и здравая логика. — Может, мне ещё в приметы начать верить? Или домовому блюдечко с молоком поставить? — рассмеялся он сам себе. Пора было приступать к приготовлению новых конспектов и новых заданий для следующего занятия. Столько всего надо успеть сделать и повторить за эти пару часов — сегодня он хоть в кои-то веки решил лечь пораньше. Было уже довольно поздно — неутешительно большая цифра на часах подстёгивала поскорее сесть и заняться учёбой, но внезапно, оказалось, что над ним, кажется, кто-то издевается. — Да где же… — Чжун Ли перетряс все сумки, все вещицы в поисках флешки. Он точно не вынимал её из кармана плаща, так куда же она могла деться? Спустя час поисков он нашёл её под… — Под кроватью? — неужели Сяо как-то её туда затолкал. Отомстил за то, что парень не достал ему его мячик? Чжун Ли глянул на кота — тот безмятежно спал в своей лежанке. Но на этом его приключения не закончились. Куда-то пропали его распечатанные схемы, таблицы. Где его любимая, хорошо пишущая ручка? Что она делала под столом? А что делали его бумаги под диваном? Было уже почти час ночи, когда Чжун Ли, найдя все свои вещи, только сел готовиться к предстоящей паре. Он был зол и ужасно раздражён: поначалу он гневался на собственную забывчивость, хотя никогда таким недугом не страдал. Но теперь он был уверен — кто-то играется с ним. Кто-то специально выводит его на эмоции, кому-то нравится наблюдать за его хождением туда-сюда по комнате. От такой бешенной ходьбы он даже вспотел, поэтому пришлось на обнажённое всё это время тело накинуть майку и шорты — без одежды то быстро бы охладилось, а он же не хотел простыть таким нелепым образом? Чжун Ли, уставший и дико желающий отрубиться прямо сейчас, всё же пересиливает себя. Он садится на кровать, окружая себя десятком бумаг, и начинает заучивать написанный материал, проговаривая его вслух раз за разом. Благодаря постоянному заучиванию объёмных текстов его память способна очень быстро усвоить новый материал, а особенно, когда этот материал интересен для самого Чжун Ли. Сяо прыгает к нему на кровать, устраиваясь прямо на шуршащих бумажках. Юноша умиляется — он давно заметил, что коту нравится слушать его голос. Чжун Ли и правда хороший оратор. Он, закрыв глаза и, почти не подглядывая в текст, быстро по памяти воспроизводит только что заученный материал, пересказывая предложения почти что слово в слово. Парень любит заучивать именно так, громко и чётко рассказывая информацию вслух. Он должен привыкать к своему голосу, должен привыкать долго говорить, чётко и внятно. Закончив, едва дойдя до выключателя и погасив свет, Чжун Ли падает на кровать, даже не накрываясь одеялом, лишь скидывает с себя одежду и тут же отрубается — он жутко устал. Сейчас его не волнуют ни таинственные тени, ни раны — он всеми фибрами души желает только одного — заснуть. Как назло, он просыпается посреди ночи. Обычно он никогда не просыпался раньше будильника. Сейчас же было точно далеко до рассвета — сегодня ночь была безлунной, оттого казалось, что между его окном и внешним миром стоит непроглядная, чёрная ширма. Чжун Ли, сонный, ослабевший, тянется к телефону. Он проспал всего час с того момента, как заснул. Мда. Несмотря на то, что юноша не накрывался одеялом, его тело всё равно было вспотевшим, да так, что простынь под телом можно было хоть выжимать. Чжун Ли, пошатываясь — он всё ещё до конца не проснулся (да и не очень то и хотел это делать), подходит к окну и открывает форточку. Почему она так плотно закрыта? Он никогда не запирал окно так плотно, всегда оставлял хотя бы небольшую щель. «А я разве вообще подходил к окну?» — пытается вспомнить Чжун Ли, но тяжёлая голова отказывается воспроизводить хоть толику информации. Парень идёт, пошатываясь, словно пьяный, на кухню. Наливает в стакан воду и за несколько жадных глотков хоть частично восполняет водный баланс организма. Становится лучше. В его голове рождается ещё одна гениальная идея. Чжун Ли заходит в ванную комнату, включает воду в раковине и, поставив ладони «лодочкой, » собирает охлаждающую воду, омывая своё горячее лицо. Он проделывает так несколько раз, стараясь поскорее закончить с вынужденным умыванием — здесь слишком темно. Не сказать, чтобы Чжун Ли прямо сильно боялся темноты, но в ванной комнате, в ограниченном пространстве всё ощущается как-то иначе. Чжун Ли поднимает голову над раковиной, собираясь взять висящее рядом с зеркалом полотенчико. Он замирает с протянутой рукой, не касаясь ткани, и до боли закусывает губу в попытке совладать с собой. Дверь в ванную комнату открыта — не мог же он позволить себе оказаться в полной темноте, и именно поэтому сейчас в зеркале, висящем над раковиной, отражается всё пространство за его спиной — коридор и вход в комнату. Чжун Ли едва дышит, напрягает все свои мышцы и до боли напрягает глаза, стараясь сдержать желание моргнуть — он видит, как прямо за его спиной, в дверном проёме около его комнаты кто-то стоит. Размытый, высокий человекоподобный силуэт отчётливо просматривается — фигура незнакомца была намного темнее окружающего их обоих ночного сумрака. Перед глазами начинают расплываться зеленовато-розовые круги, что сливаются в разноцветные линии и взрываются яркими фейерверками — ему сделалось дурно. Но он просто не может отвести взгляд от человека — это ведь человек, да? — что неподвижно стоит позади него. Глаза слезятся, и будто горсть песчинок застряла под его веками — Чжун Ли не сдерживается и моргает, тут же оборачиваясь назад. Дверной проём чист — ни следа присутствия чужого человека. Но не могло же ему так реалистично показаться? Сердце с болью сжимается, быстро бьётся о грудную клетку — ещё никогда Чжун Ли не было настолько страшно. А вдруг это кто-то из шайки грабителей вернулся к нему домой, чтобы отомстить за то, что в первый раз у него вынести ничего не удалось? А вдруг этот чужак всё это время прятался где-нибудь в его квартире… Точно! Вот как можно было объяснить пропажу и перемещение его вещей… Чжун Ли быстро метнулся на кухню — здесь никого, чисто — и схватил первый попавшийся нож. Очень надеясь, что ему не придётся сесть в тюрьму в будущем за превышение самообороны, парень аккуратно, не издавая ни звука, на носочках идёт в свою комнату. Рывок, разворот — и вот он прыгнул на диван, осматривая всё помещение. Никого. Здесь не так много места, куда можно было спрятаться. Звук открывания шкафа он не слышал — тот бы заскрипел на всю квартиру, а значит, что единственное место, куда грабитель мог залезть, это… Под кровать. В стрессовой ситуации Чжун Ли не додумывается включить общий свет, а потому он, вновь упав на колени, светит вниз светом телефонного фонарика. С последнего раза здесь не произошло никаких изменений — Чжун Ли не знает, радоваться или плакать от этой новости. Он забирается на кровать, поджимает ноги под себя и сооружает вокруг гнёздышко из одеяла. Дико хочется спать, его рубит буквально с каждой секундой всё больше и больше, но параноидальная часть его сознания не может позволить парню отключиться и забыться спасительным сном. Чжун Ли прячет нож под подушку — мало ли, пригодится. Борясь в неравной схватке со сном, он не может понять, что его смущает в данной ситуации. — Сяо… — точно. Если бы здесь был чужой человек, его кот точно бы уже проснулся, проявив к незнакомцу хотя бы толику интереса. Но сейчас кот продолжает спать, будто бы Чжун Ли и впрямь померещилась та отчётливая, высокая человеческая фигура. Звук будильника звучит как наказание, и Чжун Ли, истощённый событиями ночи, едва открывает глаза. Он сам не заметил, как вырубился, как только увидел на горизонте лучи рассветного солнца. Как бы не хотелось спать, но парень, прилагая нечеловеческие усилия, всё же встал с кровати. Один раз он уже пропустил пару из-за форс мажора. Теперь же всё зависит только от него самого, а значит, что пора завтракать и одеваться. Чжун Ли на автопилоте проделал все нужные манипуляции — оставалось лишь накинуть плащ и можно бежать на остановку. Юноша останавливается перед вешалками, смотря на них тупым взглядом. А где его плащ? Он проверил — на сушилке не было. На шкафу тоже. Но он ведь в последний раз не брал его с собой в Университет. Так ведь? Или брал? Местонахождение плаща — это не учебные знания, так что его память любезно отказывалась вспоминать, куда всё-таки делась эта несчастная верхняя одежда. Он не мог выйти без него — с утра было прохладно, да и без него его сегодняшний образ выглядел бы негармонично. — Сяо, ты не видел… — взгляд случайно падает на пол — он честное слово не хотел это делать. Чжун Ли замолкает на полуслове, и мёртвая тишина держится как минимум с минуту. Тёмно-коричневый рукав, сшитый из его любимой плотной и тёплой ткани небольшой своей частью выглядывает… Из-под кровати. Чжун Ли не подходит близко — наклоняется и одним резким движением вытягивает свой плащ оттуда. Он оказался там совсем недавно — буквально пару часов назад Чжун Ли единолично заглядывал туда, и там его не было! Он хватает в пакет корм, миску, лоток, переноску и сонного Сяо, и тут же пулей выскакивает из квартиры, закрывая дверь на ключ. Здесь происходит какая-то чертовщина, и если это не дело рук тех грабителей, то Чжун Ли просто не может найти происходящему рациональное объяснение. — Прости, малыш, я не могу тебя там оставить, — дрожащим голосом скулит Чжун Ли, запихивая кота в переноску и пулей мчась на подъезжающий автобус. Сев в транспорт, он набирает номер знакомого полицейского. — Что? — выслушав предположения юноши о членах банды, что могут быть на свободе, мужчина лишь рассмеялся. — Нет, это исключено, могу хоть своим здоровьем поклясться. Эти сопляки уже выдали много чего интересного и компрометирующего их самих — ещё каких-то членов группы они ни разу не упоминали. Да и с чего это им лезть именно к тебе, когда твоя квартира пользуется теперь дурной репутацией? — в трубке вновь послышался смех. — Чжун Ли, сынок, я понимаю — ты перенервничал. Сходи-ка лучше к врачу, попей таблеточки, а лучше сам успокойся и не трать деньги на ненужную терапию. Чжун Ли даже дослушивать не стал — сбросил. Этот мистер полицейский ничего не понимает. Те фантомные ощущения чьего-то присутствия, пропадающие и появляющиеся в неожиданных местах предметы, тёмные силуэты — да Чжун Ли бы сам в это не поверил, если бы не был прямым свидетелем этих ощущений и видений. — Ой, котик! — группа, к которой он пришёл на пару, с пониманием отнеслась к просьбе Чжун Ли оставить кота в кабинете. — Какой необычный окрас! Парень попытался вести занятие, но мысли то и дело разбегались в разные стороны, так что он мог оборвать свою речь и замолчать больше, чем на две-три минуты. — Господин Чжун Ли, с вами всё в порядке? — спрашивает его всегда жизнерадостная девушка — Сян Лин. — Вы что-то очень бледны сегодня… — У Вас что-то случилось? И Чжун Ли не выдерживает. Если взрослые дяди не верят ему, то, может эти ещё вчерашние подростки смогут понять его и поверить в его слова? — Мамочки! — в ужасе восклицает всё та же девушка, не переставая поглаживать развалившегося на парте кота. — У Вас что, призраки в квартире завелись?! — её лицо выражает настоящий страх. Девушка накручивает сама себя своими же фантазиями и домыслами, отчего по её телу не перестают бежать мурашки. — Приведений, духов и всего прочего не существует, — спокойно и утвердительно, не отрываясь от учебника, молвит сидящий по левую руку от девушки Син Цю. — Скорее всего, это просто галлюцинации, вызванные сильным эмоциональным потрясением. Ученики начинают спорить друг с другом, как внезапно один чёткий и уверенный голос пробивается сквозь общую какофонию звуков. — Никакие призраки и духи у господина Чжун Ли не живут, — парень, не переставая есть мороженое прямо во время пары, смотрит своими странными «кошачьими» зрачками прямо в лицо преподавателя. — Скорее всего, это обычный подкроватный монстр. — Э-э? — вопрошает Сян Лин. — П-п-подкроватный м-монстр? — она переспрашивает, заикаясь от испуга, оттого начинает гладить Сяо ещё активнее. Кот, до этого лежавший расслаблено и безучастно, поднимает голову, внимательно напрягая уши и с серьёзностью глядя прямо в лицо говорящего парня, сидящего по правую руку от Сян Лин — Чун Юня. Они переглядываются — кот и молодой парень, и это не остаётся без внимания Чжун Ли. — А почему ты считаешь, что это именно он, а не призрак? — скептически вопрошает Син Цю. — Кхм, — Чун Юнь сразу смущается, но говорить не перестаёт. — Скажем так, это моё хобби — быть, как бы это выразиться, «экзорцистом». Я довольно хорошо разбираюсь в паранормальной теории и с лёгкостью могу отличить духа от призрака, и так далее. Я знаю их повадки, их предпочтения в местах обитания, их поведение, и могу точно сказать — у господина Чжун Ли дома живёт именно монстр, и именно под кроватью. Морщинка, возникшая между бровей Чжун Ли, и не думала разглаживаться. С виду и не скажешь, но парень был очень напряжён. Несмотря на несерьёзность их разговоров, всё-таки с каждым словом этого так называемого «экзорциста» у самого Чжун Ли волосы становились дыбом. Перчатки не согревали руки, и его ладони были просто ледяными. «Монстр… Именно так описывал его тот грабитель из участка, » — вспомнилось ему, когда он раз за разом прокручивал имеющуюся информацию в голове. — Но разве монстры под кроватью правда существуют? Разве это не всего лишь страшилка, чтобы маленькие дети ночью спали, а не ходили по дому, пока родители спят? — прижав в страхе руки к себе, просипела Сян Лин. — Я уверен на сто процентов — это он. Все улики, данные господином Чжун Ли, указывают на него, — деловито подытожил Чун Юнь. — И сегодня ночью он утащит тебя с собой! — резко кладёт руки на плечи Сян Лин Син Цю, от чего девушка взвизгивает и тут же дубасит юношу его же учебником. — Дурак! Остаток пары прошёл в подобных разговорах. Домой Чжун Ли вернулся вновь поздно — часы показывали одиннадцать часов. Юноша повернул ключом в замочной скважине, медленно распахнул входную дверь. Та со скрипом открылась, и тонкий ломтик света с лестничной клетки прорезал темноту его коридора. Он более не чувствовал себя здесь — в «родной» квартире — в безопасности. Выпустив Сяо и накормив его двойной порцией в награду за сегодняшнее приключение, Чжун Ли, раздевшись, сел за компьютер. Был вечер четверга, но, к счастью, на завтра делать ничего было не нужно, и именно поэтому парень полностью погрузился в чтение теории о монстрах из-под кроватей. Это выглядело смешно: он, взрослый лоб, ищет в поисковике, по наставлению Чун Юня, способы изгнания этого самого мистического существа. Сам Чжун Ли до последнего не хотел верить в эту версию. А если он отказывается верить в паранормальность происходящего с ним, так почему же сейчас он сам, своими же руками продолжает открывать каждую вкладку и вчитывается в каждую строку каждой статьи, будь то форум детских страшилок или архив каких-то фансообществ. Спустя час юноша совершенно случайно натыкается на странный сайт. Он листает страницы, где указаны различные способы призыва различных существ. «И чем только дети не балуются…» — он сам с улыбкой вспоминает, как в детском лагере вызывал с друзьями разных персонажей из страшных историй. Зацепившись взглядом за знакомое словосочетание, Чжун Ли тут же теряет едва появившуюся улыбку. «Монстр из-под кровати.» Именно такой был заголовок, ниже которого шёл небольшой, но очень ёмкий абзац. — Так легко? — пару раз перечитав текст и убедившись, что он правильно понял написанное, Чжун Ли выключил компьютер и сел на кровать. Что ж, он попробует. Он попытается призвать то, что, может быть, и взаправду поселилось в его квартире. А почему, кстати, именно его? Уложив кота рядом со своей подушкой, погасив свет, юноша принялся к исполнению задуманного. Всё ещё продолжая серьёзно сомневаться в задуманном, чувствуя себя каким-то сумасшедшим, парень ложится на кровать, вытягиваясь во весь рост. Он накидывает на пах кусочек одеяла — всё-таки не хочется, чтобы монстр увидел его таким… — Да брось, серьёзно, — он усмехается сам себе. — Какие монстры… И тем не менее, Чжун Ли, вытянувшись во весь рост, делает одно простое движение. Он пододвигается ближе к краю кровати и, достав ногу из-под одеяла, свешивает её с края, так что неприятный холодок от сквозняка тут же начинает обтекать его стопу. — Надеюсь, это не пройдёт даром… — хорошо, окей, он и вправду это сделает. Он заснёт так, в такой не самой удобной позе, лёжа на спине, а утром, проснувшись, убедится, что никакие монстры под кроватью не водятся и не существуют. Может, даже, если не прекратит видеть галлюцинации, прислушается к полицейскому и запишется к терапевту. Точно-точно, он так и сделает. Глубоко вдохнув пару раз, Чжун Ли, распустив волосы, — обычно он спит с завязанными, но сегодня лишнее давление на голову ему ни к чему — расслабляется, мягко закрывая глаза. Он старается ни о чём не думать. Юноша слегка массирует себе голову, разгоняя кровь и разминая туго натянутые весь день волосяные луковицы и, спустя пару минут, незаметно для самого себя погружается в сон. — Кхм… Сяо, — Чжун Ли морщится, не открывая глаз закидывает себе руку на лицо, пряча глаза в сгибе локтя. — Прекрати… Сяо, щекотно… И почему Нин Гуан тогда сказала полицейскому, что у Чжун Ли нет собаки? — так думалось сейчас Чжун Ли в сонном бреду. Что-то мокрое и упругое, по ощущению, язык, лижет его ступню, заходя на голень, перемещаясь на икру и снова возвращаясь обратно на ступню. — Сяо… Ну щекотно же… — вновь очень тихо, еле шевеля губами, мычит парень. Колкие, тоненькие иголочки страха формируются где-то в районе сердца, прямыми лучиками расходясь по его телу во всех направлениях. Сяо — кот. У Чжун Ли нет собаки. Он аккуратно, невесомо убирает руку со своего лица. Стараясь не выдавать себя, не шевелит головой — признаться, его шея онемела от испуга, так что парню остаётся лишь болезненно скосить глаза вниз. Но увидев, что именно касается его ноги, Чжун Ли резко привстаёт на предплечьях, упираясь ими в кровать. На углу его кровати, там, где нога свисала с края, сидел молодой мужчина. С этого ракурса Чжун Ли не видел тело чужака полностью — лишь голову, плечи и половину корпуса. Странно, ведь корпус был идеально выпрямлен. Чжун Ли не видел, чтобы этот кто-то сидел, согнувшись, так куда подевалась остальная часть тела, что шла ниже груди? В темноте ещё непривыкшим глазам было сложно разглядеть этого человека полностью, но Чжун Ли мог сказать наверняка — не видимые его глазами части тела были плотно спрятаны окутывающим, стелющимся и клубящимся, густым чёрно-фиолетовым дымом, что, словно живой, расползался от этого молодого мужчины во все стороны. Казалось, что этот человек — человек ли? — вовсе не замечает проснувшегося парня — он был увлечён совершенно другим процессом. Незнакомец увлечённо продолжал облизывать его ступню, проходя кончиком языка по каждому пальчику. Видимо, для него это было сродни леденцовым конфетам — мужчина продолжал оставлять мокрые, влажные следы, так что его густая слюна крупными каплями стекала, щекоча, вдоль ступни, собираясь на пятке и звонко капая с неё куда-то на пол. Лунный свет отчётливо освещает лицо незваного гостя — лицо молодое, гладкое, с ровной бледной кожей и тоненькой, розовой полосочкой губ. Несмотря на сияние луны, Чжун Ли начинает видеть всё будто в тёмных тонах. Страх холодной волной накрывает остолбеневшего юношу с головой, когда это существо открывает рот. Не рот — пасть. Голова этого «человека» остаётся на месте, не двигаясь. Он широко открывает пасть, и Чжун Ли видит множество игл-зубов, что в несколько рядов устилали ротовую полость этого… Монстра. Длинный, толстый, ужасно массивный остроконечный язык вылезает из пасти словно змея, продолжая увеличиваться в длине. Язык обвивает голень Чжун Ли, сжимая и окольцовывая, так что парень чувствует сильное давление языковой мышцы на свою ногу. Неестественная, пугающая сила, что таится в каком-то лишь языке. Розовая лента переходит далее — на икру, и это существо, обвив ногу, притягивает её к себе ближе. Аккуратно и бережно, насколько это возможно с такими зубами, существо нежно прикусывает икру, будто проверяя, будет ли она настолько великолепна на вкус также, как и на вид. Этого Чжун Ли терпеть уже не может. — Э… Эй… — он робко зовёт этого человека, и сердце тут же пропускает удар, когда чужая пара глаз тут же обращает внимание на него самого. Существо замирает, более не двигая зубами, но всё продолжая слюнявить гладкую кожу, и юноше кажется, будто его нога покрывается не слюной, а плотной слизью. Два больших, изумительных глаза льдинистого цвета смотрят прямо в душу Чжун Ли, от чего парень ещё больше тушуется, не понимая, как реагировать. Чем дольше он смотрит в эти глаза, тем сильнее те начинают светиться в темноте, и в конечном итоге начиная флуоресцентировать, ярко выделяясь на сером фоне погружённой в темноту комнаты. Чжун Ли с усилием отрывается от чужих, влекущих глаз. Теперь, когда существо прекратило шевелиться, юноша может более тщательно рассмотреть его лицо и всё остальное. Чжун Ли никогда не видел настолько симпатичных парней. Если бы не с минуту назад широко открывшаяся зубастая пасть, Чжун Ли бы сказал, что этот мужчина — модель с обложки распиаренного журнала. Парень уже слегка отошёл от первого шока и теперь был уверен на все сто процентов — это и есть его Монстр из-под кровати. Признаться честно, Чжун Ли не был готов увидеть его таким. Он был уверен, что если и сможет кого-либо узреть, то этот кто-то будет иметь шесть рук, змеиную кожу, лягушачью голову или что-либо подобное. Но нет — перед ним сидел, пускай и с… Изюминкой, обычный с виду человек. Его можно было бы назвать совсем обычным, если бы от скул мужчины не отходили, идя вдоль висков и выше, два тонких, извитых, багряно-красных (в темноте всё чудилось на тон темнее) рогоподобных выроста. Они шли вдоль высоко зачёсанных волос, слегка отклоняясь в сторону, и Чжун Ли не мог даже предположить, какая функция заключалась в этих остроконечных выростах. Но не это больше всего смутило Чжун Ли. Как он уже подметил, волосы его Монстра были высоко зализаны вверх. Пряди волос были «прилизаны» и плотно прилегали друг к другу, образую в конечном итоге поистине странную и интересную причёску. Кусочки пазлов наконец-то начинали собираться в единую картину, когда Чжун Ли смог опознать цвет волос этого Монстра. Рыжие. Рыжие, плавно переходящие на своих кончиках в более светлый, почти выбеленный, оттенок. Рыжие, один в один точно такие же, какие Чжун Ли достал из когтей Сяо, перед тем, как они ходили в клинику. Рыжие. — Т-ты… Кто ты? — почему-то шепчет Чжун Ли, который не смог напрячь голосовые связки, чтобы спросить громко и уверенно. К изумлению юноши, мужчина начинает приторно улыбаться, да так, что его улыбка буквально растягивается до ушей. — Для тебя я могу быть кем угодно, сладкий, — довольно чётко, почти не срываясь на рычание, по-человечески отвечает ему Монстр, продолжая смотреть Чжун Ли прямо в лицо. — Что?.. — Чжун Ли совсем не такой ответ ожидал услышать. А признаться честно, что он вообще хотел услышать от этого существа? По крайней мере, членораздельную человеческую речь — в последнюю очередь. Тем временем Монстр возвращает внимание к ноге Чжун Ли и возобновляет лёгкие покусывания. Чжун Ли думает, что с таким же упоением сам буквально на днях грыз аппетитную копчёную куриную ножку. О, Боже. — Не надо меня есть! — запинаясь, с паникой восклицает парень, когда Монстр вновь начинает сильно широко открывать пасть и тянуть упругим языком икру себе внутрь. Тот останавливается, но не отпускает. — М? — он хмурит брови, и капелька пота течёт со лба Чжун Ли — неужели он его разозлил. — Но ты ведь сам мне её предложил. Невежливо, ужасно невежливо предлагать подарок, а затем тут же забирать его обратно прямо перед носом того, кому он должен принадлежать, — существо снова начинает тянуть ногу на себя, так что Чжун Ли слегка протаскивает по кровати в сторону края. Ещё немного, и он точно упадёт на пол. — Я ничего не предлагал… — наконец-то Чжун Ли смог совладать с собой, со своим голосом. Шок и испуг постепенно отходили на задний план, на первый же выходили совершенно иные, противоположные чувства — раздражение и детский, наивный интерес. — Ты хочешь сказать, что я тебя неправильно понял? — скептически переспрашивает у Чжун Ли Монстр. — Что я неправильно истолковал свисающую, манящую и влекущую часть твоего тела, что буквально чуть ли не сама просила быть утянутой в объятья моего языка? — Ничего моя нога не просила! — громким шёпотом отвечает парень. — Это была всего лишь приманка, чтобы я наконец-то смог разобраться, что происходит в моей квартире и кто отравляет мне жизнь последние несколько суток! — Отравляет? — холодно протянуло существо, раздувая ноздри напрягшегося носа. Чжун Ли снова почувствовал укол испуга — Монстр смотрел на него как на нашкодившего ребёнка. — И это твоя благодарность за то, что я не дал тем грязным, тупоголовым идиотам вломиться в твою квартиру и обобрать тебя до нитки? Ещё одна деталь пазла встаёт на своё место. — Так это был ты? — Чжун Ли был готов поклясться, что только такие тонкие, острые зубы могли оставить те страшные следы. Юноша не мог разглядеть руки этого Монстра — вокруг шеи у него рос какой-то белёсый мех, напоминавший гриву, далее от которой вдоль плеч отходила иссине-чёрная, с фиолетовым отблеском некая панциреобразная «броня». Сложно было предположить, была ли эта какая-то одежда, или же это и было собственное тело этого Монстра. На уровне локтя руки обрывались — рассеивались в густом, непроглядном тумане, но парень был уверен наверняка, что пальцы (если, конечно, у него там пальцы, а не клешни или щупальца) оканчивались острыми как лезвия когтями. — Зачем ты так жестоко с ними обошёлся? — То есть ты бы предпочёл, чтобы те люди ушли безнаказанными со всем награбленным? Ты ведь далеко не глупый парень, так почему ты сейчас задаёшь такие глупые, наивные вопросы? — рокочет Монстр, возобновляя поглаживания языком от голени до колена. Чжун Ли вспыхивает. Да как это существо вообще имеет право! Имеет право… Парень безуспешно тянет ногу на себя, за что вновь проскальзывает по кровати ближе к краю. Как бы Чжун Ли не пытался отползти назад, прилагая всю силу своего тела, одного противоположного по направлению движения языка хватает, чтобы вернуть юношу обратно на место. — Как только был распылён газ, я сразу же почувствовал его, даже когда он ещё не проник к тебе, — как ни в чём не бывало продолжает говорить Монстр. — И я понял — намечается что-то интересное. Долго ждать не пришлось. Скрип твоей открывающейся двери был явным сигналом к действию. Не представляешь, как приятно видеть испуг, дикий ужас в глазах твоих жертв, когда они в жалких попытках убежать падают, разбивая нос и колени в кровь. Как приятно вцепиться зубами в их плоть, почувствовать вкус крови на языке и ощутить кипение крови в своих жилах, будто ты находишься в самом центре какого-либо сражения. Конечно, на славную, равную битву с этими глупцами можно было и не рассчитывать — видел бы ты, как плакали и умоляли не убивать их, отпустить, пока я раз за разом продолжал рвать их своими когтями. Потому что никто не имеет права вторгаться на мою — на нашу — личную территорию. Я прав? Монстр мило улыбается, закончив свой оживлённый монолог. Чжун Ли никогда бы не подумал, что в его жизни будет происходить настолько дикое, странное событие, что он когда-нибудь вот так просто будет мило, по душам общаться с настоящим, блять, Монстром из-под кровати. Чжун Ли трясёт похлеще, чем работающую стиральную машину. Рассказ этого существа до мозга костей напугал отличавшегося бурным, живым воображением юношу. Да ему даже и представлять не надо — он видел результат трудов этого Монстра своими глазами. Чжун Ли вновь напрягается, готовый в любой момент начать сражаться за свою жизнь, если этот Монстр решит накинуться на него. Он уже понял, что это существо — наголову больное, ведь лишь такие сумасшедшие могут по-настоящему наслаждаться криками боли и мольбами своих жертв. Но, к удивлению парня, Монстр лишь мило улыбается и усмехается, щуря глаза в сытой улыбке. Он ждёт пару мгновений, а затем приоткрывает один глаз, глядя на Чжун Ли. Улыбка тут же спадает с его уст. — Ну? — недовольно вопрошает существо, и Чжун Ли растерянно смотрит в ответ, не понимая, что от него хотят. — Я получу сегодня какие-то слова поддержки и восхищения за свою работу? Или, может быть, ты сам был способен, будучи спящим, разогнать целую толпу грабителей? Парень перестаёт дрожать, осознавая, что, может быть, этот Монстр и жесток с чужаками, но сейчас, в отношении Чжун Ли, он не сделает ему ничего дурного. — Э-э… — Чжун Ли запинается, а затем, смутившись, отвечает. — Спасибо тебе за то, что спас меня от грабителей, — парень перекидывает свои распущенные волосы себе на плечи и начинает накручивать локоны на пальцы — ощущение волос даёт фантомное чувство защиты от странностей, происходящих вокруг. Монстр заглядывается на то, с какой ловкостью Чжун Ли тонкими узловатыми пальцами накручивает угольные волосы, что отчётливо видны на фоне призрачно-бледной (от испуга ли, или это его естественный цвет) кожи. — Так и быть, благодарности приняты, — звонко рокочет «человек», вновь начиная тянуть ногу на себя. — Я заберу ещё это в качестве дополнения к словесным хвальбам? — Нет! — как-то странно взвизгивает Чжун Ли, тут же осекаясь. Он видит, что Монстр говорил это несерьёзно, лишь в который раз подшучивал и выводил его на эмоции. — Так… — Чжун Ли надоел этот цирк. Он глубоко вдохнул, пытаясь унять дрожь голоса, и выдохнул. Спокойно. Закрыв глаза и ещё раз проделав дыхательные упражнения, Чжун Ли окончательно берёт контроль над собой. Нет, он больше не будет бояться. Если это существо не съело и не убило его раньше, то вряд ли оно решит сделать это потом. Чжун Ли на это очень надеется. Парень пока что оставил попытки выдернуть ногу из цепкого захвата — ещё один рывок в сторону края кровати, и он точно свалится с неё на территорию этого Монстра. Ткань одеяла под телом Чжун Ли полностью промокла — его ляжки, накрытые одеялом, вспотели. Холодный пот с его спины змейками сползал вдоль позвоночника, капая и образовывая тёмную лужицу у юноши под ягодицами. Чжун Ли был решителен как никогда. Парень приложил сверхчеловеческие усилия, чтобы надеть сейчас тот образ, в котором он предстаёт перед студентами в своём учебном заведении. Существо мгновенно подметило все изменения, произошедшие с юношей. С его ракурса грудь Чжун Ли — да, он знал, как зовут хозяина этой чудесной ножки, что сейчас так аппетитно дразнила его вкусовые рецепторы — дрожала на каждом дыхательном движении юноши. И тем не менее он чувствовал, как всё больше уверенности набирает сидящий на кровати, как всё быстрее возвращается к нему самоконтроль. Чжун Ли открывает глаза, и его два янтаря горят решимостью и бесстрашием. Монстр усмехается, любуясь подрагивающими, сжимающимися губами — всё равно ведь волнуется, бедняжка. Это будет интересно. — Так, — властно говорит Чжун Ли, и этот уверенный голос совершенно не вяжется с языком его тела. — Я хочу во всём разобраться. В тебе, если быть точным. Существу льстит такое внимание, так что оно потряхивает рыжей шевелюрой и усиленно начинает лизать мокрую кожу. Только сейчас, взглянув на эти волосы, Чжун Ли вспоминает о Сяо. Парень оборачивается, с облегчением замечая, как сытый кот безмятежно спит в своей лежанке около подушки юноши. Неужели он настолько наелся и спит, что даже не слышит их диалога? — Каково твоё имя, — вопрошает Чжун Ли, намереваясь расспросить этого Монстра от и до. Чжун Ли за эти несколько дней почти полностью лишился своей нервной системы, так что он имеет полное право сейчас допрашивать этого Монстра. — В разных мирах мне давали разные имена, — расплывчато начинает говорить Монстр, и парень в который раз подмечает этот странный гортанный звук, что выходит из глотки говорящего. — Но там, где я был воспроизведён на свет, мне дали имя Тар-таль-я, — по слогам проговаривает он это сложное, необычное имя. — Тарталья. Но пару тысячелетий назад в одной провинции меня как-то назвали Чайлдом. Чайлд. Красиво, — Монстр, а, если быть точнее, Чайлд Тарталья издаёт довольный хрип, от которого в груди Чжун Ли дрожат внутренние органы. — А… Там, где ты был рождён… Это где? Хитрый лисий взгляд горящих голубым пламенем глаз устремляется на парня, вцепляясь ему своей колкостью прямо в душу. — В Бездне, — вновь рокочет он. — Тебе эта информация о чём-либо говорит? — он улыбается, подмечая, как Чжун Ли, несмотря на храбрость, округляет глаза в ужасе. Парень мотает головой, вновь укутываясь в свои волосы и прижимая шею к плечам. — Нет, и знать даже не хочу. Пока мне достаточно твоего имени… А меня, кстати, зовут Чжун Ли. Тарталья улыбается. — Я знаю, — эти слова вызывают противоречивый отклик в душе Чжун Ли. Ну конечно. Он знает, он ведь тоже тут живёт. — Ты не мог бы, пожалуйста, отпустить мою ногу, — вежливо просит Чжун Ли, давя на жалость. — Извини, но у меня не было цели накормить тебя. Я всего лишь хотел проверить, существуешь ли ты на самом деле, или нет, — вежливо и очень честно говорит юноша, боясь увидеть ответную реакцию. Тарталья скалится, раскрывая пасть, так что Чжун Ли может увидеть все ряды его зубов. — Ты хочешь лишить меня такого сытного деликатеса? Ты знаешь, как давно я не питался человеческой, пропитанной сильной энергией, плотью? — похоже, Тарталья не намерен так просто расставаться со своей потенциальной пищей. — П-прости, — заикается Чжун Ли, уже чувствуя, как эти зубы впиваются в его мышцы и отрывают мясо от кости. — Я вовсе не хотел тебя обидеть или обмануть. Я могу предложить тебе другую пищу… — он замолкает, судорожно вспоминая, что лежит в его холодильнике. — Может, отварить тебе пельменей? Там много мяса, я гарантирую. Или, хочешь попробовать растворимую лапшу со специями? Мяса там нет, но ароматизатор вполне воспроизводит этот вкус… Чайлд начинает смеяться, так искренне и чисто, что его пышная бело-серая грива ходит ходуном, колыхаясь от каждого движения широкой, мускулистой груди. — Я не ем человеческую еду, вкусный ты мой, — Тарталье настолько смешно, что он поднимает из тумана руку, утирая проступившие в уголках глаз капельки слёз. Предположение Чжун Ли о том, что кончики пальцев Монстра острее бритвы, подтверждаются. Парень заворожённо смотрит на мощную, мускулистую руку — да она по размеру дай Бог с его ногу! Вся рука также покрыта этой неизвестной чёрно-фиолетовой, также неестественно светящейся броней. И длинные пальцы этого существа, вопреки остальному окрасу, не чёрные — металлически серые. Острейшие когти-бритвы венчают каждый палец человекоподобной ладони, и Чжун Ли с лёгкостью может представить, как эти самые когти разрывают человеческое тело, оставляя глубокие, кровоточащие раны. — Я питаюсь энергией. Для людей она невидима, но такие, как я, наяву видят эти яркие, волшебные, широкие или узкие, блестящие или тусклые, разного цвета полосы. Полосы, или целые ауры, что идут от сильного духом и разумом человеческого тела. Плотью же полакомиться получается редко — в основном аура лишь поверхностно окружает человека, не пронизывая тело полностью. Так что, когда я питаюсь, я поглощаю энергетические ауры других, оставляя голую, невкусную оболочку. Но ты, — Тарталья проводит носом вдоль ноги Чжун Ли, едва касаясь тёплым кончиком покрытой мурашками кожи. — Ты — исключение. — И почему же я? — переспрашивает Чжун Ли. Тарталья замолкает. — Мы ведь с тобой уже так хорошо ладим, так? — вопросом на вопрос отвечает ему Чайлд, и Чжун Ли бездумно кивает. Тарталья довольно улыбается. — Тогда могу я перебраться на твою кровать? Там у тебя довольно много места. А то, знаешь ли, сидеть здесь, конечно, не доставляет проблем, но там мне бы было гораздо комфортнее. — Почему же ты сам до сих пор не забрался сюда? — спрашивает Чжун Ли. — Хах, — усмехается Чайлд. — Кровать — особое место. Моё место — под ней, а не на. Есть определённые силы, что в обычное время, во время сна, защищают вас, спящих, от таких, как я, — Тарталья убирает язык обратно в пасть, шумно облизываясь, и Чжун Ли чувствует, как кровь толчками льётся обратно в стопу — до этого момента сосуды были пережаты окольцовывавшим языком. — Но, если быть до конца честным, сейчас я могу сам забраться к тебе — ты оставил лазейку между защищённым пространством кровати и опасным, внешним, — Тарталья аккуратно берёт его ногу за щиколотку, с лёгкостью обхватывая её своей огромной ладонью двумя пальцами. — Благодаря этому я могу сейчас пробраться к тебе, туда, — Тарталья смотрит на пространство позади Чжун Ли. — Но я ведь не монстр, так ведь. Я прошу у тебя разрешение. Чжун Ли кажется, что всё это сон. В голове не укладывалось, что Монстр (да, Чжун Ли уже свыкся с фактом, что он действительно существует) будет с ним общаться вот так. Это ведь не человек, это существо из другого мира, из какой-то Бездны, так почему сейчас этот Тарталья ведёт себя так… По-человечески? Если бы не его внешность, Чжун Ли бы подумал, что он общается с обычным человеком. С ужасно колким на язык человеком, что во всю иронизирует над испуганным юношей, что подкалывает его, зная, как Чжун Ли боится его. Тарталья чувствует своё превосходство над парнем, и именно поэтому не гнушается играться с юношей как ему захочется. — Так можно? — Чайлд тянется корпусом вперёд, строя грустные, просящие глазки. — Можно, — Чжун Ли и пискнуть не успевает, как Монстр, обратившись полностью в густой туман, по спирали проскальзывает вдоль ноги парня и растекается по всей кровати. Чжун Ли отодвигается назад, к стене, подбирая одеяло под себя и выставляя перед собой подушку, когда из тумана начинает материализоваться его Монстр из-под кровати. Оно всё продолжает и продолжает возникать, и Чжун Ли широко раскрытыми глазами смотрит вверх, туда, где находится лицо Тартальи. На кровати Чжун Ли сидит огромное, больше двух метров, существо — и как под его тяжестью кровать до сих пор не развалилась по швам? Он садится по-турецки, слегка сутулясь и сгибая шею вниз, чтобы его лицо хотя бы приблизительно было на одной высоте с лицом Чжун Ли. Острые наконечники его брони на коленях воинственно торчат в обе стороны, и общий вид хорошо экипированного странной на вид бронёй Чайлда вызывает в груди юноши благоговейный трепет. — Я не думал, что ты такой… Огромный… — мгновенно тушуется Чжун Ли, разглядывая близко сидящего напротив него Монстра. Сейчас, сидя, он возвышался над парнем примерно на метр, глядя сверху вниз смеющимися глазами. Руки Чайлда лежали на коленях, и парень был готов поспорить, что эта ладонь способна без усилий обхватить целиком его голову. Не сказать, что Чжун Ли был плохо развит физически, но на фоне Тартальи парень ощущал себя жалким доходягой. Грудная клетка Чайлда была в несколько раз шире и мускулистее. На его огромных, ровных плечах всё также величественно, как грива у льва, пушился белый мех. Приглядевшись, парень понял что, скорее всего, он был составной частью костюма, а не рос на коже самого Чайлда. Отлично развитая грудь переходила в плоский, напряжённый живот и далее — в узкий таз. Бёдра были украшены каким-то свисающими лоскутами ткани, под ними шли тёмно-фиолетовые, облегающие штаны, которые как раз заканчивались на уровне колен, где брали своё начало острые, шипообразные выросты — верхушка обуви. Тёмный, густой туман рассеялся, сконцентрировавшись позади спины Тартальи. Словно мантия или плащ сверкающая фиолетовым светом субстанция легла на его плечи, и яркие белые точки-звёздочки создали вокруг мужчин слабое освещение. По сравнению с такой мощью Чжун Ли чувствовал себя ничтожеством. Он лишь плотнее прижал к себе подушку и забрал волосы в слабую косу, чтобы Тарталья случайно не задел их своими когтищами. — Как ты помещался под кроватью, будучи таким… — парень осёкся, подбирая нужные слова. — Таким массивным? — улыбается сидящий напротив. — Если ты заметил, я могу существовать в образе тумана, откуда также могу частично материализовать нужные мне конечности. Это звучало довольно сложно, но Чжун Ли, так и быть, принял такое объяснение. Внезапно юноша ощутил то самое чувство. То самое, которое возникало у него уже несколько раз. Чжун Ли задирает голову вверх, и точно: Чайлд пялится на него прямым, немигающим взглядом, масляно скользя по каждому изгибу его тела. Пожирая, но не языком и пастью — глазами. — Эй, прекрати так на меня смотреть, — жалуется парень, недовольно прикрывая своё тело руками. — До этого всё было нормально, так что ты можешь, пожалуйста, не использовать этот твой особый взгляд. Чайлд моргает, будто очухиваясь ото сна. — А? Это какой-такой взгляд? — Такой, от которого волосы на руках встают дыбом, — продолжает говорить Чжун Ли. — Знаешь, как мне было некомфортно и неуютно, когда я ощущал на себе чей-то взгляд, при этом зная, что в квартире только мы вдвоём — я и Сяо. Сяо. Чжун Ли смотрит вбок на всё ещё спящего котика. Тот причудливо выгнулся, так что лапки, перекрещенные, вываливались за пределы лежанки. — Вот, как его зовут. Сяо, — ласково говорит Тарталья совсем неласковым — рычащим, утробным голосом. — С ним было очень приятно проводить время, особенно, когда тебя не было дома. Чжун Ли резко разворачивает голову. Если этот Монстр делал с Сяо что-то плохое, Чжун Ли готов убить его (как-нибудь) собственными руками. Видя, как воинственно нахмурил брови Чжун Ли, Тарталья поспешил успокоить любящего хозяина. — Успокойся, — добродушно в примирительном жесте кладёт свою ладонь на голову Чжун Ли Чайлд, так что юношу чуть ли не припечатывает к кровати. — Мы лишь играли. И… Было так приятно его дразнить. Твой котейка такой ревнивый собственник, ты это знаешь? Чжун Ли еле-еле выбирается из-под огромной, тяжёлой руки. — Стой, — разговор про его кота ещё подождёт. Он вспомнил более важную тему. — Про Сяо мы можем и потом поговорить. Ты что-то там говорил про ауры и про мою… Избранность… — Ах, точно, — мгновенно оживляется Тарталья. Он с наслаждением потирает растущие из его лица рога и тянется руками вверх, становясь визуально ещё выше. Эта мощь не может не вызвать отклик в теле Чжун Ли где-то на уровне низа живота. Он такой огромный и сильный… — Как я уже сказал — я питаюсь энергией. И, пару дней назад, мои очередные поиски завершились, — Тарталья снова скользит взглядом по Чжун Ли. — Скитаясь по окрестностям, я увидел потоки твоей энергии, которые распространялись на огромное расстояние. Я проследил за тобой и проник к тебе в комнату. Обитать под кроватью — моё излюбленное место. Здесь темно, сюда никто почти никогда не заглядывает. И главное — человек в среднем спит шесть-восемь часов. Этого времени вполне достаточно, чтобы я мог впитать в себя растекающиеся как шёлковые ленты потоки энергии. Тарталья придвигается чуть ближе, от чего Чжун Ли забывает, как дышать. Лицо Монстра наклоняется всё ближе к лицу Чжун Ли, останавливаясь в нескольких сантиметрах от него. Между их губами — чуть больше десяти сантиметров. — Оголодавший, к счастью, я наткнулся на тебя. Ты очень красив, — Чжун Ли рдеет от таких комплиментов. — Красив не только внешне — это совсем не важно. У тебя очень красивая душа. Тарталья приближает своё лицо ещё ближе, нависая своей массой тела над заворожённым парнем. Чайлд замирает, и Чжун Ли видит, как что-то шевелится на лбу у мужчины. Между бровей, чуть выше, прямо в центре лба проступает огромный, нечеловеческой формы глаз. Округлый, почти без ресниц, он открывается тогда, когда обычные глаза Тартальи закрываются. Идеально круглый, всё такой же льдинистый глаз, кристально чистый, такой, что Чжун Ли может увидеть структурные компоненты радужки, начинает смотреть на юношу. Не мигая, зачаровывающе. Чжун Ли, конечно, ожидал разное от Тартальи. Но это уже было за гранью. Сейчас тот был похож на Циклопа — так, кажется, назывались те существа из древних мифов, которых он изучал, будучи студентом. — У тебя очень красивая душа, — Чжун Ли не может оторвать взгляд от этого глаза. — Так и хочется съесть, — Чайлд вытягивает язык и мокро, широко проводит им по лицу Чжун Ли, оставляя от подбородка до лба вязкую, липкую полосу. Третий глаз закрывается — открываются обыкновенные, и Чжун Ли тут же одёргивается в сторону, брезгливо вытирая слюну со своего носа и губ. Тарталья начинает звонко смеяться. — Прости. Если бы я не загипнотизировал тебя, вряд ли бы ты позволил мне сделать с тобой нечто подобное, — Чжун Ли с силой бьёт Монстра по руке, и Чайлд ещё сильнее усмехается — для него удары Чжун Ли что-то вроде ударов мухи об слона. — Если ты что-то хочешь, то сперва надо об этом попросить, — важно говорит Чжун Ли, тут же прикусывая себе язык, поймав удивлённо-скептический взгляд Чайлда. — Я… — он смущается, видя, как Тарталья вновь подбирается к нему всё ближе. — Я не это имел в виду… — Так вот, — пора заканчивать этот диалог и переходить к следующему. — Ты — настоящее золотце, Чжун Ли. Ты ведь увлекаешься историей, так? — Я ей не увлекаюсь. Я ей живу, — прямо смотрит в лицо Чайлда Чжун Ли, выпрямив спину и скрестив руки на груди. Больше он не позволит с собой играться. — Мне ещё с детства говорили, что у меня талант. Призвание к этой науке. И она и правда мне очень, очень нравится. — Что ж, теперь это всё объясняет, — Чайлд разводит когтистыми руками в сторону. — Объясняет, почему ты выглядишь в моём взгляде так. — Как? Тарталья вновь обводит взглядом всё тело Чжун Ли. — Сейчас ты окружён золотистой аурой, — начинает описывать ему Чайлд всё, что видит. — Золотистая и сверкающая, она как песчинки или стёртые в пыльные крошки камни рассеивается вокруг тебя, отходя во все стороны солнечными лучами. Ты интересуешься Историей, Временем, — взгляд Тартальи меняется, и Чжун Ли впервые за всё это время видит в нём… Уважение? — Ты источаешь приятный запах Древности. Запах пыльных книг из библиотеки. Запах пожелтевших от времени страниц писем, написанных сотни лет назад. Ты пахнешь теплом камня, что нагрелся под лучами Солнца на первобытной Земле. Я знаю этот запах — я существовал уже тогда. Вчера, когда ты повторял свои конспекты и записи, я с непередаваемым удовольствием слушал твой голос. Твою красивую, плавную и правильную речь, что вещала об эпохах. Ты говорил так, будто бы сам был там, будто своими глазами видел происходящие тогда события. Ты и есть История. Чжун Ли чувствует, что ещё немного, и его глаза начнут слезиться от переполнявших грудь приятных чувств. Ещё никто и никогда не говорил ему столь приятных комплиментов, настолько красивых слов. И было, конечно, странно получать их от Монстра, что вылез из-под твоей кровати. Но этот факт не отменял другого — у Тартальи был хорошо подвешен язык, этого отрицать было просто невозможно. — Спасибо… — тихо поблагодарил его Чжун Ли, отвернув голову и упёршись взглядом в серый бок Сяо. — Но сколько же тебе тогда лет? Тарталья хмыкнул. — Побольше, чем будет тебе, вкусный, — наверно, Чайлд хотел сказать «сладкий,» но Чжун Ли не стал его поправлять — мало ли, как принято у него, откуда бы он ни был, делать комплименты. — Ты настолько предан своему делу, что твоя аура не просто окутывает тебя снаружи — она связана с тобой изнутри. С твоими костями, связками и мышцами. Именно поэтому твоя плоть, если я её попробую, будет вкусна и сочна — она пропитана твоей аурой там, внутри. И именно поэтому мне пришлось у тебя задержаться — за одну ночь я не смог поглотить её — она сопротивлялась, и каждый раз, когда я откусывал от неё кусок, она вновь восполняла сама себя — никак не хотела кончаться. Тем более, что в ту ночь пришли грабители, так что я определённо решил остаться у тебя подольше… — Это на тебя, получается, Сяо шипел в ту ночь? — Да. Коты могут увидеть меня. Собаки — нет. Но так было даже веселее, повторюсь. У тебя прекрасный котик с удивительным характером. Они оба вновь взглянули на Сяо. Кот продолжал спать, но ушки были напряжены. Неужели, подслушивает? — Было довольно забавно его дразнить. Я показывал ему язык и кривлялся, наблюдая, как тот мгновенно закипает. А затем я прятался в туман, и его острые коготки не могли достать меня оттуда, — рокочет Тарталья, на что Чжун Ли усмехается. — Прям никогда-никогда не могли достать? Однажды я вынул у него из когтей пучок рыжей шерсти. Тарталья поморщился, достал язык и облизнул свои рога. — Я поддавался. Забудем об этом, — он смотрит на Чжун Ли, а затем кладёт руку на одеяло. Один сильный рывок, и оно уже валяется на полу. Юноша вскрикивает, плотнее сжимая ноги и прижимая подушку к телу. Чёрт, если бы он знал, что всё так обернётся — надел бы нижнее бельё. — Чжун Ли, — вновь наклоняется над ним Чайлд, и от света его мантии у юноши рябит в глазах. — Понимаешь, я не хочу тебя заставлять и вновь применять силу гипноза. Но мне. Нужна. Еда. Чжун Ли вцепляется в подушку мертвой хваткой ледяных пальцев. — Я не дам тебе откусить свою ногу, — твёрдо говорит он прямо в лицо Монстру. — Можешь питаться моей аурой сколько влезет, я ведь всё равно её не чувствую. Чжун Ли не нравится хитрая улыбка — да сколько можно уже улыбаться и смеяться? — на лице Чайлда. — Чжун Ли, ты ведь понимаешь, что в таком случае мне придётся остаться у тебя на неопределённое время. — Что? Почему? — Я буду питаться твоей аурой долго, растягивая удовольствие. — Но ты ведь сам говорил, что можешь съесть её быстро, а затем покинуть мой дом в поисках следующей пищи. — Могу. Но не хочу, — лукаво говорит Тарталья, смотря на кипящего возмущением и негодованием Чжун Ли. — Почему это я должен быстро проглотить еду и поскорее смыться? Я уже нашёл место, где могу на долгое время баловать себя лакомыми кусочками. Так почему я должен отсюда уходить? — Может, потому что ты… Ты… — Что? Пугаю тебя? — попадает в точку Чайлд. — Да! — Прости, но я не могу с собой ничего поделать. Когда я голоден, я поддаюсь своим инстинктам. Поддаюсь зову Порчи, что заставляет меня изматывать жертву тревогой, заставляет появляться размытым силуэтом на периферии зрения, — Чжун Ли не нужно это объяснять. Он испытал всё это на себе лично. — Когда я сыт, я обычно сплю. Когда я голоден — я питаюсь аурой спящих людей. Когда я очень голоден, — Тарталья смачно облизнулся, давая понять, что сейчас он именно очень голоден. — Я извожу жертву до состояния паранойи, до состояния, когда тело источает лишь запах страха и адреналина. И только затем начинаю есть — так энергия становится питательней и вкуснее. — То есть ты хочешь сказать, что не прекратишь меня пугать, пока не насытишься полностью? — Поправочка. Пока не поглощу твою ауру до конца. А у тебя её очень, очень много — она способна регенерировать. За все сотни лет я впервые вижу такой феномен. — Но я не согласен! — Чжун Ли не хотел мириться с таким раскладом вещей. Ему надо учиться и работать, а для этого ему необходим здоровый сон. Осознание того, что рядом с ним будет жрущий его как какой-то постельный клоп Монстр, совершенно не способствует здоровому сну. — А есть способ… Накормить тебя на долгое время? — Тарталья заинтересованно приподнимает брови. Прямой взгляд янтаря встречается со взглядом льда. — Такой, чтобы ты поглотил за раз достаточно, чтобы тебе не пришлось неделями жить у меня под кроватью, мешая мне спать и нормально учиться? Чжун Ли медленно отползает назад, видя, как Тарталья вновь хочет пододвинуться к нему ещё ближе. — Такой способ, конечно же, есть, — довольно, хитро мурлыкает Чайлд, от чего у Чжун Ли проступают мурашки. — К слову, как раз, вот мы и вернулись к разговору о твоём коте. — Сяо? А причём здесь он? — Повторюсь — твой кот очень ревнивый. Не мог терпеть моего жадного взгляда на твоей аппетитной заднице, когда ты щеголял голышом по квартире туда-сюда. Кажется, покрасневшие щёки Чжун Ли можно разглядеть даже в темноте. Только сейчас парень с глубоким стыдом и смущением понимает, что Монстр всё это время, все эти дни наблюдал его таким. Обнажённым. — Мне хотелось, назло твоему коту, получше разглядеть тебя со всех сторон, — томно шепчет ему Тарталья, снова приближая своё лицо к лицу Чжун Ли. Роговые выросты на лице монстра приобретают насыщенный, багровый цвет — о чём это может говорить? — С моего ракурса — из-под кровати — угол обзора был ограничен. Именно поэтому я придумал одну хитрую уловку. Чайлд медленно кладёт свою ладонь на подушку, что сжимал Чжун Ли в руках. — Поначалу я разозлил его, демонстративно проникнув к тебе в ванную комнату, — Чжун Ли тут же вспомнил те ощущения от взгляда невидимых глаз. — А затем одним сильным движением закатил его мячик под диван. Прямо напротив моего местообитания. Чайлд стучит своими пальцами друг об друга, так что звук бьющегося металла о металл царапают их барабанные перепонки. — То был такой красивый вид… — тихо, почти в самое ухо шепчет готовому умереть от стыда Чжун Ли Тарталья. — Когда ты зашёл, твоё тело всё ещё источало жар кипяточной воды, что смешивался с твоей золотой аурой. Великолепно, — продолжает дразнить его Чайлд, не приближаясь и не отдаляясь. Сохраняя дистанцию. — Ровная спина с тонкой полоской позвоночника. Милые тазовые ямочки, совсем как у женщины, — он усмехается ему прямо в ухо, так что от тёплого дыхания чёрные волосы разлетаются в сторону. — И эти массивные, сочные ягодицы. Просто произведение искусства, Чжун Ли. Генетика, или ты сам накачал себе такой великолепный зад? Чжун Ли знал, что его пятая точка — объект восхищения девушек и даже некоторых мужчин. Чего он точно не ожидал, так этого того, что его задница вызовет желание у настоящего Монстра. — Наверняка на зубок она такая же мягкая, упругая и сочная, как и на вид, — продолжает шептать ему такие подробности Чайлд, и Чжун Ли не может отстраниться — он замер истуканом и лишь послушно выслушивает всё, что скажет ему Тарталья. — Ты ведь помнишь, что было дальше? Ты нагнулся. Тебе пришлось прогибаться в спине и пояснице ниже, пришлось раздвинуть ноги и выпятить свой зад вверх. Почти прямо. Перед. Моим. Носом. — П-пожалуйста, хватит, — стонет Чжун Ли, ощущая, как горит его лоб и уши. — Я всё помню, можешь больше не продолжать. — Ну как же не продолжать? Я ведь подошёл к самому интересному, — продолжает издеваться над юношей Монстр. — Я видел всё. Видел твою идеально выбритую промежность. Зачем ты бреешься? Хочешь не быть похожим на своего кота? — шутит он, и тут же продолжает. — Или ты делал это специально, чтобы открыть мне вид на твою аккуратную, розовенькую дырочку? — длинный язык раздвигает оставшиеся волосы и проводит по ушной раковине, мгновенно оставляя мокрый след. — Твои поджавшиеся от холода яички выглядели так мило. Я смотрел туда, и только туда, периодически покусывая губы, представляя, каков ты там на вкус. И это, конечно, не осталось без внимания твоего кота, — Тарталья отстраняется, чтобы вновь сесть напротив заалевшего Чжун Ли. — Он был настолько возмущён, бедняжка, что даже прыгнул тебе на поясницу в попытке закрыть тебя от моего голодного взгляда. С каждым словом Тартальи ещё детали пазла вставили на свои места в общей картине происходящего. — А помнишь, как твои вещи внезапным образом пропали со своих мест и появились совершенно в других? — продолжает откровенничать Чайлд. — Сможешь угадать, кто перепрятал их, чтобы насладиться тем, как ты, обнажённый и разгорячённый, с недовольной мордочкой ходишь как заведённый по комнатам туда-сюда. Нагибаешься в поисках, внимательно и долго ища свои вещи под диваном. Угадаешь? — Я догадываюсь, — цокает Чжун Ли, прижимая подбородок к груди. Он не смущался того, что ходил по квартире голым. Он смущался того, как именно Тарталья описывает его и его тело. Как неприлично и пошло. — Ты уже понял, к чему я веду, Чжун Ли? — заканчивает свой монолог Тарталья. — Есть один способ накормить меня сытно и надолго, — он начинает нетерпеливо потирать свои рога, жмурясь от, видимо, приятных ощущений. — Чжун Ли, дорогой мой. Золотой, вкусный, — неискренне ластится к нему Чайлд, пододвигаясь с каждой секундой ещё ближе. — Если ты сейчас также встанешь на колени, также прогнёшься в спине и пояснице и позволишь мне взять тебя прямо в твой огромный и поразительный зад, то я, так и быть, покину твою скромную обитель и более не появлюсь здесь. Никогда. Чжун Ли смотрит на него как на восьмое чудо света. — Что? — как глупый переспрашивает он. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — ещё мгновение, и Чжун Ли превратится в пепел — сгорит от неловкости происходящего. Тело Тартальи обволакивает туман, и через несколько мгновений тот предстаёт перед Чжун Ли абсолютно голым. Но со стороны может показаться, что одежда и не исчезала — кожа Чайлда чернильно-чёрная, с небрежными фиолетовыми пятнами на руках и ногах. Лишь лицо, часть шеи, ладони и ступни имеют обыкновенный, бежевый цвет, на тон темнее, чем у Чжун Ли. Огромное, мощное и ужасно гибкое тело покрыто глубокими келоидными рубцами — шрамами, говорящих напрямую о жесткой сущности Монстра перед ним. Чжун Ли до боли в глазах смотрит прямо и только прямо. Он не хочет знать, что и какого размера есть у этого существа между ног. — Я хочу, чтобы ты повернулся ко мне задом, позволил себя вылизать и оттрахать языком. Затем я войду в тебя своим членом — эта штучка у меня точно такая же, как и у тебя (Чжун Ли вздрагивает — примерно такие же слова он говорил Сяо). Я буду трахать тебя, держа за ямочки на пояснице и, пока я буду поглощать твою энергию ртом, приличная её часть перейдёт в меня иным способом. — Ты согласен? — рокочущий голос возвращает Чжун Ли обратно в реальность. — Я ведь не заставляю тебя, это всего лишь один из вариантов развития событий. Откажешься — и я буду жить под кроватью, пока не наемся полностью. — Если, по твоим словам, у меня есть выбор, то зачем ты тогда разделся? — логично спрашивает его Чжун Ли. Тарталья улыбается. — Хочу лишь подтолкнуть тебя таким образом к правильному выбору, — кокетничает он, делая круговые движения плечами и разминая широкую спину. Не сказать, что Чжун Ли совершенно не хотел «ознакомиться» с Тартальей поближе. Когда ещё в другой раз ему представится такой дикий, необычный опыт? И всё же колоссальные размеры сидящего напротив поражали и пугали. — Я сделаю всё самым приятным и максимально безболезненным образом, — воркует вокруг него Тарталья, рот которого без перерыва истекает слюной. — Ну же, прекрати строить из себя недотрогу. — Кого хочу, того из себя и строю, Тарталья, — важно задрав нос, говорит Чжун Ли. — Кому из нас здесь больше нужна энергия? Мне или тебе? Это замечание на несколько мгновений остужает пыл Чайлда. Но тот так просто не отступит от своих намерений. — Тебе будет приятно, я обещаю, — продолжает склонять его Чайлд. — Ты не Монстр. Ты — демон-искуситель, — со строгостью говорит Чжун Ли, но тем не менее позволяя Тарталье отобрать у парня подушку. Та вся измятая и влажная от пота. — Я буду для тебя кем угодно, если ты наконец-то разрешишь прикоснуться к себе, — нетерпеливо подгоняет его принять уже окончательное решение Чайлд. Как бы Монстр не любил жестокость, кровавые бойни и крики своих жертв, но он, на удивление, не мог получать полноценного удовольствия, пока не слышал от партнёра явного согласия. Эта черта его характера ужасно раздражала самого Тарталью — почему он просто не может взять то, что ему хочется? Почему он всё ещё продолжает ждать согласия на секс от какого-то худощавого парнишки, которого он мог обхватить за талию чуть ли не одной рукой? — Чем больше ты будешь испытывать моё терпение, тем сильнее я буду долбить тебя в задницу, ты меня слышишь? — изнывает Тарталья, видя, что Чжун Ли понял, что Монстр не может прямо прикоснуться к нему без одобрения самого Чжун Ли. — Так иди тогда под кровать и живи у меня, сколько влезет, — дразнит его Чжун Ли, откидывая волосы назад и обнажая бледные плечи и проступающие косточки ключиц. Волосы угольными лентами струятся по всему телу, и юноша плавно выгибает шею, изящными движением ладони заправляя выбившийся локон за покрасневшее ушко. Тарталья исходит угрожающим рыком. — Так и быть, я потерплю тебя с месяцок, пока ты не напитаешься моей энергии, — мило говорит юноша, улыбаясь глазами. — Ты блефуешь, — широко раздувая ноздри, ругается Чайлд. — Сам ведь хотел от меня побыстрее избавиться. Тебе так нравится меня мучить? — Это месть за мой недосып и за мою пошатнувшуюся нервную систему, — скрещивая руки на груди, молвит Чжун Ли. Признаться честно, Чжун Ли боялся, что он ходил по тонкому льду. Боялся, что Тарталья сейчас развернётся и уйдёт от него обратно под кровать. Да, сейчас Чжун Ли вёл себя как подлая сука, но так, показывая стервозную сторону своего характера, он просто хотел заглушить чувство страха и неизвестности. Он знал, как происходит секс между двумя мужчинами, но никогда бы не подумал, что сам когда-нибудь будет заниматься чем-то подобным. Тарталья и не думал уходить. Сейчас перед ним появилась такая редкая, такая сочная возможность. В этой жизни он любил две вещи: хорошенько потрахаться, да так, чтобы партнёр или партнёрша по окончании забыл(а) собственное имя, и насытиться вкусной, сочной энергией человеческого, живого, пахнущего индивидуальным запахом тела. И прямо сейчас перед Чайлдом была возможность совместить оба этих обожаемых занятия, так что он, так уже и быть, прогнётся и унизится перед этим богатым энергией парнем до конца, лишь бы тот дал ему воплотить до этого момента невыполнимую мечту. — Пообещай, что будешь аккуратным и что мне будет приятно. Что я не пожалею, что доверился Монстру, — серьёзно говорит ему Чжун Ли, кусая губы. «Вау», — думает Тарталья. — «Да он и правда просто ломался. Сам ведь тянется ко мне, а боится». — Я сделаю всё по красоте, куколка, — шепчет Тарталья, беря Чжун Ли под поясницу и подтягивая его ближе к себе. — Пожалуйста, не называй меня так, меня сейчас стошнит, — корчится Чжун Ли. Неужели кто-то реально вёлся на подобного рода слова. — Хорошо, золотце, — усмехается Чайлд. — Так лучше? — Так лучше, — Чжун Ли резко падает на спину, вытягивая руки по швам и затем тут же прижимая их к груди. Тарталья настолько огромный, что Чжун Ли под ним не видит потолка квартиры. На улице постепенно начинает светлеть, так что парень может почти без проблем различить контур чёрного тела нависшего над ним Монстра. Тарталья не спешит приступать к процессу — он тоже способен вести себя как стервозная сука. Нависнув над юношей, поставив обе руки около его плеч, он лишь скользит взглядом по хрупкому, тонкому телу, заглядываясь на узкие бёдра, под которым даже сейчас видны очертания тех огромных ягодиц. Стрекочущий, довольный звук зарождается в его гортани, и Тарталья достаёт язык. Слюна бесперебойно капает Чжун Ли на грудь и на живот, когда Чайлд полуложится на его тело — пока что таз и ноги Монстр прячет в тумане, а иначе он бы просто не поместился на кровати. Лицо Чайлда приближается к лицу Чжун Ли, и мужчины несколько секунд смотрят друг на друга. — Не дрожи, я не буду кусаться. По крайней мере, очень сильно, — успокаивает его Тарталья. Он заводит свою огромную руку под юношу, так что Чжун Ли чуть приподнимается вверх, упираясь спиной в предплечье Монстра. Он проводит языком по щекам, так что парень жмурится — слишком странные ощущения, будто его и правда лижет собака. Язык перемещается на уши, и Чайлд, несмотря на огромность этого языка, начинает аккуратно вылизывать чужие ушки, мягко проводя по самой каёмке ушной раковины, а затем залезая за ухо, оставляя там целый комочек густой, влажной слюны. Первый тяжёлый выдох вырывается из груди Чжун Ли — он и не думал, что это может быть настолько приятным. Тарталья с удовольствием наблюдает за лицом парня — из-за того, что его язык длинный, он мог почти не убирать свою голову в сторону. Он видит, как смешно вздрагивают крылья чужого носа каждый раз, стоит языку слегка надавить целиком на все ушные хрящики. Видит, как Чжун Ли жуёт свои губы, борясь с громкими, смущающими звуками, что уже готовы вырваться из его рта. Язык исчезает обратно в пасти, и юноша с облегчением выдыхает. Это было очень приятно и очень необычно — уши до сих пор будто бы чувствовали на себе давление мышечного органа, но всё же это было… Непривычно. Тарталья налегает на тело юноши сильнее, так что Чжун Ли едва может дышать — тело Монстра слишком тяжёлое. — Открой рот, — приказывает ему Чайлд, и Чжун Ли подчиняется, позволяя чужим губам накрыть его собственные. Чжун Ли беззвучно благодарит Чайлда за то, что тот ограничился лишь поцелуями в губы — вряд ли юноша смог выдержать поцелуй с языком такого размера. Губы Тартальи сухие, покрытые неприятными корками, но это не мешает Монстру просто мастерски работать ими, принося наслаждение. Чайлд забывается, начиная слишком агрессивно мять чужие губы, и выходит из транса лишь тогда, когда слышит под собой задушенные хрипы. Тарталья привстаёт с чужого тела, и Чжун Ли начинает кашлять, глубоко хватая воздух ртом. Сколько бы юноша во время их поцелуя ни пытался мычать и бить кулачками по телу, Монстр не слышал его, целуя без перерыва, налегая своим телом всё сильнее на тело парня. Сейчас же Чжун Ли лежит, мало чего соображая — он в состоянии эйфории. Тарталья случайно придушил его, слишком сильно надавив на хрупкую, человеческую грудную клетку. Несколько минут Чжун Ли страдал от асфиксии, и пришёл в себя лишь тогда, когда Чайлд, зажав ему нос, глубоко вдохнул ему воздух прямо в рот. Парень лишь сильнее закашлялся. — В следующий раз учитывай, что мне, вообще-то, нужно дышать, — обиженно говорит Чжун Ли, глядя на нисколечко не смущающегося Монстра. — Обязательно, — словно в качестве извинения он надавливает на лоб парня, заставляя вновь того лечь ему на руку и припадает губами к шее, ведя чувственную дорожку поцелуев от подбородка до самых ключиц. Чжун Ли тихо стонет, выгибая шею навстречу, и хватается за те два рога, что росли у Тартальи по краям лица. — А-ах! — Чжун Ли вздрагивает, когда Чайлд прикусывает обе выпирающие на его груди косточки. — Прости, — резко дёргает головой вверх виновник укусов, заставляя Чжун Ли отпустить его рога. — Просто эти штуки очень чувствительны, — Чжун Ли смущается. Откуда ему знать, какие эрогенные зоны бывают у монстров? — Лучше их не трогай, иначе я могу не совладать с собой. Хорошо? — Хорошо, — соглашается юноша, и Тарталья опускает голову обратно к груди. Вместо рогов Чжун Ли запускает свои ладони в волосы Монстра и, видимо, этот жест со стороны парня был очень приятен последнему. Юноша начинает плавно перебирать жёсткие, прямые пряди. Его пальцы теряются в этой громадной копне волос, едва находя кожу головы. Тарталья довольно урчит — какое же странное у него строение голосовых связок, — переключаясь с ключиц на соски. Чжун Ли, заметив, что Монстр переместился ниже, опускает взгляд вниз. К его удивлению, из прокусанной ключицы идёт тоненькая, непрерывная струйка крови. Тарталья всецело обращает своё внимание на два розовеньких, пухлых кружочка. — Какие у тебя смешные соски, — улыбается Тарталья, рассматривая оба соска. — Я ведь ещё к ним даже не прикоснулся, а они уже такие пухлые и розовые. — Заткнись, — смущённо бормочет Чжун Ли. — Ты мне скажи лучше вот что, — смотрит он на всё текущую и текущую кровь. — Почему у меня не прекращается кровотечение? Ранка ведь небольшая… Монстр перед ним гордо вздёргивает подбородок вверх. — Моя слюна содержит антикоагулянт, чтобы раненая жертва сильнее истекала кровью. Чтобы она, теряя неспособную сворачиваться кровь, слабела и в конечном итоге падала на землю. Где её бы догонял Я, — добродушно и поучительно отвечает ему Тарталья. — Да ты и впрямь настоящий монстр, — шепчет почему-то неудивлённый такому факту юноша, вспоминая тех грабителей, что сидели за решёткой и страдали от незаживающих ран. Если у Монстра есть в наличии три ряда зубов и острые когти, вполне логично, что и другие способы как ослабить добычу у того имеются. Чайлд старается избегать контакта своих зубов с нежной, розовой кожей. Целует лишь губами и активно работает языком, дразня маленькую бусинку соска сильными движениями. Парень выше прерывисто дышит, грудь ходит ходуном, и Тарталья отчётливо слышит быстрое биение сердца. Парень под ним постепенно, но верно возбуждается. Хах, ещё бы он не возбудился под таким, как Тарталья. Чайлд, подцепив Чжун Ли второй рукой, переворачивает юношу в одно движение со спины на живот. Парень инстинктивно пытается уползти вперёд, выгибая спину дугой в попытках свернуться в комочек. — Нет-нет, ты должен прогибаться в другую сторону, — Тарталья ставит Чжун Ли в коленно-локтевую позу и давит тому на лопатки, заставляя лечь грудью на кровать. Далее давление идёт на поясницу — хорошо, что Чжун Ли в такой позе так удачно может прятать своё лицо в копне свалявшихся волос — ему ужасно стыдно от подобной позы и от возбуждения, что активно начинает оседать где-то в районе его таза. — Я ведь говорил тебе, какую именно позу я хочу, — Тарталья прогибает юношу в пояснице, заставляя выпятить ягодицы как можно выше. Он коленом подбивает колени Чжун Ли, заставляя того раздвинуть ноги ещё шире. Великолепный вид, Тарталье определённо нравится. Юноша хнычет и постанывает где-то там, вверху, но все его звуки слышатся приглушёнными из-за волос, коими он накрыл себе лицо. Но всё внимание Тартальи приковано сейчас в иное место. Он так властно, так по-собственнически кладёт свои ладони на эти две прекрасные половинки и с наслаждением сжимает обе ягодицы в руках. Его ладони настолько широки, что он одной рукой может обхватить всю задницу разом. Может, но вот только зачем? Гораздо приятней использовать ширину своих ладоней в другом ключе. Тарталья достаёт указательными пальцами до двух небольших ямочек на пояснице парня. Он никогда не видел их у своих любовников-мужчин, и эта приятная особенность его юного парня заставляет вырваться из глотки Монстра грозный, довольный рык. Чайлд раздвигает ягодицы в сторону, разглядывая крохотное отверстие. Он проводит пальцем, стараясь касаться подушечкой, а не когтями, по гладким мышцам, и Чжун Ли рефлекторно выгибается обратно. Тарталья кладёт ему одну ладонь на поясницу, фиксируя в нужной позе. Другую же просовывает между ног юноши, захватывая член и яички одновременно. Чжун Ли вздрагивает, старается сжать бёдра, за что получает несильный, но чувственный шлепок. Тарталья убирает руку, с грязным удовольствием замечая на своей ладони влажные следы от чужого предэякулята. — Уже течёшь, сладкий? — усмехается Чайлд, вновь возвращая руку обратно и проводя пальцами по всей небольшой длине человека. Монстр наклоняет лицо ниже, с наслаждением вдыхая запах мускуса и пота его мальчика. Касается кончиком языка чужой головки, ведёт им вдоль всей длины, переходя на яички. Облизнув оба, ведёт дальше, выше, останавливаясь прямо на розовой, ждущей, когда на неё обратят внимание, дырочке. Чжун Ли чувствует лёгкий холодок везде, где прошёлся этот ужасный, гибкий и умеющий доставлять ласку язык. Парень напрягается, а затем старается взять себя в руки и расслабиться, когда давление на его анус увеличивается. Мгновение — и самый кончик языка проникает внутрь него, не двигаясь и не проникая глубже. Язык выскальзывает под недовольное мычание, и Тарталья поясняет: — Я не могу растянуть тебя пальцами, — он смотрит на свои когти, что отражают лунный свет. — Поэтому обойдёшься языком. — Мне всё равно, только начни делать уже что-нибудь, прошу, — жалуется Чжун Ли, выглядывая из-под своих волос. — Конечно, — язык снова возвращается на место, и юноша сам прогибается ниже, за что получает в виде вознаграждения мягкие поглаживания по своим бокам. Медленно, очень медленно скользкий орган проникает внутрь дышащего через раз Чжун Ли. Это не больно — возможно, всё дело в необычной слюне Тартальи. Мало ли, что ещё там содержится в этой его прозрачной, но густой и вязкой жидкости. Это не больно, но распирающее изнутри чувство ощущается необычно. — А-ах! — бёдра подбрасываются вверх сами собой и начинают дрожать, так что Чайлду приходится зафиксировать их обеими руками. — Здесь, значит? — без проблем, без помощи языка воспроизводит звуки Монстр, снова нажимая на чувствительное место внутри Чжун Ли. Это похоже на сладкую, мучительную пытку. Юноша вновь дёргает бёдрами, стараясь избежать касания — это слишком для его раздражённых, чувствительных рецепторов. Но Тарталья жесток не только, когда дело касается кровавых сражений. Он не даёт Чжун Ли отползти, крепко сжимает мягкие бока и бёдра, так что к утру обязательно появятся синяки. Чайлд раз за разом, монотонно, не ускоряясь и не замедляясь вылизывает его там, внутри, каждый раз какой-либо частью гибкого и скользкого языка попадая по простате. Тарталья не может увидеть, но под щекой парня образовалось огромное пятно от слюны из постоянно открытого рта. Чжун Ли ужасно жарко и душно — волосы почти полностью закрывают его лицо, падая на нос и рот, препятствуя попаданию кислорода в разгорячённую голову. Горячее дыхание и грудные стоны запутываются в волосах, создавая настоящий парниковый эффект. Ещё немного, и юноша просто вырубится от переизбытка эмоций. Гибкий язык выскальзывает из него в одно движение, и чувство пустоты внутри кажется неестественным. Тарталья с упоением смотрит на влажную, блестящую от слюны дырку. Её края слегка припухли, сам вход жалобно дёргался, истекая его же, Тартальи, слюной — он напускал её внутрь в слишком обильном количестве. Бёдра Чжун Ли идеально высоко задраны вверх, так что эта «смазка» никуда не может вытечь из почти готового к сексу разгорячённого тела. Что-то большое и длинное ложится на ягодицы и поясницу Чжун Ли, отчего тот широко раскрывает слезящиеся от наслаждения глаза. Это что. Это то, о чём он подумал? Чжун Ли оборачивается через плечо, с быстро бьющимся сердцем глядя на просто огромную головку вполне человеческого, ни чёрного, ни фиолетового — человеческого члена. Из крупной дырочки уретры неприлично и беспрерывно течёт, не прекращая, смазка. Тарталья готов к позднему ужину. — О-оно, оно не войдёт в меня! — скулит Чжун Ли, чуть привставая на руках и наблюдая весь огромный, толстый член, что уже был готов войти в его, пускай и подготовленное, отверстие. — С чего ты так думаешь? Мы ведь ещё даже не пытались, — посмеивается над Чжун Ли Тарталья, кладя свою руку прямо между такими полюбившимися поясничными ямками. Что-то скручивает внизу живота Чжун Ли, и парень начинает чувствовать, как внутри него буквально начинает плескать, задевая нервные окончания и увеличивая их чувствительность в сотни раз, океан. Парень с удивлением замечает на своей пояснице необычный узор, похожий на трёхлистный цветок… С глазами? Или это такой узор? — Что это? — внизу всё горит огнём, с собственного члена не перестаёт капать смазка, скатываясь и пачкая простыни, что были и так мокрыми от пота. Узор на его спине, проступивший также и на животе, светится бледно-голубым светом. — Риптайд, — поясняет ему Тарталья, но парень всё равно непонимающе качает головой. — Моя метка, что доставит тебе ещё больше удовольствия, — уже более конкретно объясняет он. — Ты будешь получать приливы наслаждения, когда я каждый раз буду касаться её снаружи, — он тут же кладёт ладонь на метку, и Чжун Ли будто бы прошибает током. Он кричит и стонет, слюна капает с покрасневших губ, и дыхание клубящимися облачками рвано вырывается из приоткрытого рта. Эта магия слишком сильна для его человеческого тела. — И когда я буду касаться её изнутри. — Изнутри? — не понимает Чжун Ли. — Как ты будешь касаться её изн… До него доходит, как. Тарталья замолкает, крутит ладонью — даёт жест парню, и тот отворачивается, упираясь сильнее грудью в кровать, шире раздвигает ноги и выше поднимает зад. Чайлд смачно облизывается в предвкушении предстоящего пира. По правде говоря, ему нисколько не жаль человека под ним. Да, его член под стать хозяину. Да, его собственная длина может напугать кого угодно. Но с Риптайдом и со слюной внутри Чжун Ли нечего бояться. Ему будет хорошо. Тарталья вновь берётся за ягодицы, с фетишистким наслаждением мнёт в руках эти огромные, подкаченные булочки. Парней с такой шикарной задницей — один на миллиард, и сейчас этот «один» находится в полном распоряжении Чайлда. Он кладёт свой член между половинок и трётся о вход, не отказывая себе в этом порочном удовольствии. Чжун Ли под ним глубоко и редко дышит, так что Чайлд наблюдает за вздымающейся спиной с несколько секунд, а затем на очередном вдохе вставляет головку полностью. У Чжун Ли перед глазами плывут яркие искры. Ещё никогда в жизни он не чувствовал себя настолько широко раскрытым. Что же будет, когда этот огромный член войдёт в него ещё глубже? Чайлд кладёт ладонь на метку и начинает продвигаться глубже, медленно и аккуратно. Чжун Ли не чувствует боли — он не чувствует ничего, кроме ярких вспышек внизу живота, посылаемых в мозг от этой проклятой метки. Да, боли нет, но давящее чувство того, как его раскрывают с каждой секундой всё шире и глубже, заставляет Чжун Ли тоненько стонать на одной ноте. Тарталья останавливается, понимая, что тело под ним вряд ли примет его ещё больше. Он вошёл примерно на половину, может, чуть больше, но понимал — парень под ним заполнен до отказа. Чжун Ли мелко дрожит, нервные судороги из-за не самой удобной позы прошивают его бёдра, и юноша сжимается внутри, так что Монстр над ним утробно вздыхает. Чайлд начинает двигаться, медленно, но выходя почти полностью, чтобы с каждым разом всё быстрее и быстрее вбиваться в лежащего парня. Спина Чжун Ли вспотела, так что редкие пряди волос прилипли к спине, создавая поистине красивый, необычный узор. Чжун Ли стонет, задыхаясь, чувствуя в себе движение широко раскрывающего его стенки члена. Он трётся прямо по простате, каждый раз проходится головкой ровно по этому сверхчувствительному месту, так что в один момент Чжун Ли просто не выдерживает. Он привстаёт на предплечья и долго, ужасно долго кончает, содрогаясь всем телом и особенно в области бёдер. Несколько струек его семени капают на простыни, но одну, последнюю, Тарталья успевает поймать себе в ладонь. Судорога оргазма, пробившая человеческое тело, доставила удовольствие и самому Чайлду. Стеночки Чжун Ли внутри приятно спазмировали, сокращаясь, обхватывая весь член, чтобы снова сократиться, и снова, и снова. Снова, пока хозяин тела вновь не рухнет на кровать. — Ты ведь понимаешь, что я так просто от тебя не отстану, — прямо говорит ему Тарталья, облизывая испачканную в чужом семени руку. Выждав с минуту, он вновь возобновляет движения. Наконец, пришло время к самой важной части всего этого процесса. Чайлд закрывает оба глаза, чтобы снова открыть третий, на лбу. Строение этого единственного глаза отличалось от обычных — им он мог видеть энергетические ауры людей и, соответственно, потенциальную пищу. Чайлд открывает глаз, и сразу же видит широчайшие потоки золотистой энергии, идущие от Чжун Ли. Он наклоняет голову вниз и видит, что тело под ним почти полностью скрыто за мельтешащими, переливающимися блеском песчинками. Тарталья проводит языком по ним — со стороны Чжун Ли бы казалось, что Монстр просто лизнул воздух — и собирает в широкую пасть приличную горсть этого золота. Песчинки прилипают к языку, к нёбу, и огромное количество слюны мгновенно вырабатывается в ротовой полости, чтобы смыть эту питательную субстанцию в глотку. Тарталья сглатывает пищевой комок и буквально начинает выть от наслаждения. Он ускоряет толчки, и с каждым движением его члена внутрь из Чжун Ли исходит новая порция этих золотистых блёсток, словно Тарталья — пчела, а Чжун Ли — цветок, страдающий от тяжести собственной пыльцы. Чайлд пожирает ауру как обезумевший, загребая себе в рот все попадающие на его пути крошки. Метка Риптайда исходит ослепительной энергией и тело под ним, кажется, вновь начинает кончать — Тарталья этим глазом видит плохо всё, что не касается питательных аур. Щедрая порция золотистого блеска вырывается из каждой клеточки Чжун Ли, облепляя Тарталью со всех сторон, так что монстру приходится лизать собственные руки, чтобы сгрести себе в рот всё до единой крошки. Тарталье сносит крышу окончательно, так что он сквозь золотой блеск тянется рукой куда-то вперёд. Чжун Ли не знает, что Чайлд находится в состоянии голодного бешенства, и поэтому испуганно вскрикивает, когда сильные пальцы накручивают на кулак длинные пряди его волос. Чайлд дёргает Чжун Ли на себя, вынуждая прогибаться в спине сильнее, до боли в позвоночнике. Юноша понимает, что Монстр позади него увлёкся, когда его резко, несколько раз подряд дёргают за пряди как какую-то скаковую лошадь за уздечку. Тарталья выходит из него так внезапно, что Чжун Ли не успевает следить за происходящим. Рука в его волосах исчезает, и юношу грубо и неаккуратно переворачивают на спину. Чжун Ли с ужасом смотрит на разбушевавшегося Чайлда, что с бешенством в одном единственном глазу смотрит куда-то на его грудь. Чайлд видит, как из груди, прямо из сердца при каждом сокращении последнего в кровь юноши поступает та самая чистая энергия. Энергия, пахнущая древностью, пахнущая желтизной страниц развалившихся по швам книг, пахнущая временем и сырым камнем. Неконтролируемые потоки слюны капают прямо на член Чжун Ли, когда сам Чайлд вновь вставляет свой член внутрь юноши. Лучше бы они продолжали заниматься этим так, чтобы Чжун Ли не видел, что и как именно в него входит. Глаза последнего широко распахиваются — он просто не может поверить, что это и правда входило в него и продолжает входить сейчас. Чайлд продолжает «лизать воздух», продолжает держать пасть широко открытой, и со стороны Чжун Ли, что не способен узреть потоки ауры, это выглядит странно и пугающе. Монстр продолжает поглощать энергию. Опуская глаз вниз, видит, как та пассивно течет вниз, прямо от сердца, пересекая метку и поступая ниже, в место, где Тарталья соединяется с Чжун Ли плоть к плоти. Монстр чувствует, как энергия от пищи переполняет его тело. Но он ужасно жадный. Он хочет ещё. Тарталья кладёт руку на метку живота, и здесь местечко намного нежнее, чем на спине. Сильные толчки усиливаются, низ живота горит синим пламенем, и Чжун Ли кричит настолько громко, что… — Мяу? — слышится по правую руку от него сонный, вопрошающий звук. Звук, который тут же переходит в яростное шипение. Сяо вскакивает со своей кроватки, широко выгибая спину. Он издаёт боевой клич и прыгает прямо на голову Тарталье, вцепляясь когтями прямо в волосы Монстра. Кот кусает его за рога, нещадно молотит по лбу задними лапками, попадая по третьему глазу. Тарталья воет, закрывая глаз и мгновенно возвращаясь в своё обыденное состояние. — Ах ты, маленький, — Чайлд пытается оторвать Сяо от своей головы, но тот лишь сильнее вгрызается в его голову. Сяо не позволит причинять боль своему хозяину. — Нам помешали. А я хочу ещё, — как факт говорит Тарталья Чжун Ли. — Не против переместиться в иное место для завершения? Даже не слушая ответа Чжун Ли, Чайлд обращается в туман, захватывая с собой и юношу, мгновенно уползая под кровать и растворяясь в здешней темноте. Чжун Ли открывает глаза, не понимая, как он может свободно чувствовать себя под кроватью — он сюда не то, что телом, даже головой и плечами не помещался. — Пространственная магия, — поясняет ему Чайлд, сидящий рядом. — Могу создавать иллюзию, что способна увеличить объём на несколько метров. Юноша сидит полусогнувшись — от пола до низа кровати будет едва ли больше метра. — Поэтому я знаю одну позу, в которой нам будет удобнее завершить наш процесс, — шепчет ему Тарталья. Он помогает Чжун Ли лечь на живот, и только сейчас юноша понимает, что он лежит… На собственном тёмно-коричневом плаще. — Ты когда успел его сюда перетащить? — возмущается юноша. — Сегодня, перед тем как ты лёг спать, — отвечает ему Чайлд. — Я хотел сделать это и раньше, но ты меня в прошлый раз прервал, — обиженно говорит Монстр, и Чжун Ли вспоминает недавнюю ночь. — От него просто так сильно и так приятно пахнет тобой, — воркует Тарталья, ласково потираясь о плечо юноши носом и рогами. Чжун Ли замечает в этой временной обители и другие свои предметы: ручки, карандаши, даже чашку и чайные ложки, нижнее бельё (а он то грешил на стиральную машину!), носки… И много чего ещё. — Извращенец, — отвечает ему парень, позволяя уложить себя на живот. Тарталья забирается сверху, прижимая парня к полу всем весом своего тела. — Задушишь же… — хрипит он. — Я буду осторожен, — скользкая головка вновь трётся о припухлое колечко мышц и проникает внутрь. В этой позе Чжун Ли не может даже пошевелиться. Его руки и ноги, вытянутые вдоль собственного тела, крепко прижаты гигантским телом Монстра, что ни на секунду не перестаёт вбиваться в глубь его мягкого тела. Чжун Ли стонет на каждом толчке, высоко и чисто, и эти звуки — настоящая ласка для ушей Тартальи. Чжун Ли чувствует, как член, что и так сильно раскрывал его максимально широко, начинает становиться ещё больше. Тарталья исходит львиным рыком, обвивая шею парня языком и кончает внутрь содрогающегося под его тяжестью тела. Парень дёргается, не понимая, почему около входа в его тела раздувается что-то ещё. Что-то большое, больше, чем член, и ужасно твёрдое толкается внутрь, закупоривая, не позволяя, предположительно, литру спермы вылиться наружу. — Ч-что, что, что… — голос не слушается, распирающее, давящее чувство сводит с ума. — Это… Это… — Узел, — коротко отвечает Чайлд, будучи поглощённым экстазом и мало чего соображающий. — Потерпи. Как можно это терпеть, когда внутри тебя находится столько спермы? Столько горячей, вязкой спермы, что давит тебе на тазовые органы, давит на мочевой пузырь, давит, создавая внизу живота небольшую округлость. Настолько её много. Они лежат, не двигаясь и лишь тяжело дыша и постанывая, несколько минут. Лишь спустя ещё десяток узел начинает спадать, и целые потоки жидкообразного семени выливаются из приоткрытого, сокращающегося отверстия. — Красиво, — проводит языком Тарталья по копчику Чжун Ли. — К сожалению, я забыл, что если кончить внутрь тела с меткой, та останется навсегда. Но это ведь ничего страшного, да? Всегда можешь сказать, что это татуировка. — Чайлд! — вскрикивает Чжун Ли. Неужели он говорит это серьёзно? Парень не имеет ничего против татуировок, но проблема в другом. — То есть я всегда буду теперь при сексе получать столько удовольствия? — если это правда, Чжун Ли когда-нибудь умрёт от оргазма. — Хм, — тот лукаво улыбается. — Ну, только от анального, — вновь сытая улыбка. — Не волнуйся, я буду всегда рядом, чтобы утолить твой сексуальный голод. — Стоп, что? Что значит, ты будешь всегда рядом? — Я решил остаться здесь. Не пойми неправильно, я не всегда буду здесь, мне ведь тоже надо выходить на прогулку на свежем воздухе. Но возвращаться я всегда буду к тебе, Чжун Ли, — Тарталья берёт смутившегося парня за подбородок и притягивает его голову ближе. — Прости, что обманул тебя. Прости, что не сдержу обещания покинуть тебя навсегда. Но ты ведь можешь войти в моё положение, так? Когда ещё такой, как я, сможет найти такую великолепную, питательную ауру, которая и не думает заканчиваться, создаваясь при недостатке твоим собственным сердцем? — Тарталья строит щенячьи глазки. — Ты позволишь мне жить у тебя, Чжун Ли? Обещаю, что ни один грабитель не посмеет переступить порог твоей квартиры. — Это не моя квартира. Съёмная. — Я последую за тобой хоть на край света, золотце, — подмигивает ему Тарталья, глядя глаза в глаза. Чжун Ли тяжело вздыхает. Из его задницы до сих пор не прекратила вытекать сперма. — Хорошо. Я позволю тебе остаться. Но ты будешь уходить, как только я этого потребую. Мне нужен здоровый сон без твоего тяжёлого взгляда. Ты меня понял? — Обещаю-обещаю, — Чайлд проводит ему языком по ключице, откуда всё ещё продолжает течь тонкая струйка крови. — Это обещание я точно не нарушу. Слово существа из Бездны. Чайлд видит, что парень хочет спросить что-то ещё, но, видимо, сильно стесняется. — Что-то ещё? — А ты… Мог бы заняться со мной… Любовью… Когда-нибудь ещё? — Чжун Ли прячет глаза, утыкаясь взглядом в пол. Тарталья усмехается. — Как только, так сразу. Я буду ждать следующего твоего разрешения, — Тарталья решает уточнить. — Я буду жить под твоей кроватью, питаться твоей аурой, уходить, когда тебе нужно будет учить уроки и приходить, когда тебе потребуется моё внимание или мой член. Я всё правильно понял? — улыбается тот во все тридцать два… Умноженное на три. — Да. А ты будешь, ходя по улице, поглощать ауры других людей? — Пока существует твоя, другая меня не устроит, — честно отвечает Монстр, замечая лёгкий румянец на красивом лице. — Мяяу!!! — оба мужчины оборачиваются и только сейчас замечают Сяо, что бесперебойно продолжал шипеть и кричать, глядя под кровать прямо на них. — Он нас не видит — мы в иллюзии. Он просто мяучит под пустую кровать, — поясняет ему Чайлд. — Тогда ещё одно условие — вы с Сяо обязаны поладить, — заявляет Чжун Ли. — Да ты издеваешься! — возмущается Тарталья. — Он расцарапал мне весь лоб. — Это чтобы ты в следующий раз не увлекался, — улыбается парень. — Так. Как отсюда выйти? Туман окутывает комнату, и Чжун Ли оказывается на свободе. Рядом с обнажённым, пропитанным запахом секса человеком стоит огромное, высокое существо, облачённое в броню. — Сяо, — примирительно и ласково говорит Чжун Ли, неловко улыбаясь, глядя на в шоке открывшего пасть кота. — Это Тарталья, познакомься, — юноша неловко чешет затылок. — Он — Монстр из-под кровати… И он будет жить с нами. Вы просто обязаны подружиться! Тарталья по-собственнически кладёт свою огромную руку на плечи Чжун Ли, смотря прямо в злобные жёлтые глаза кота. Сяо шипит, разворачивается и убегает в сторону кухни. — Похоже, он не рад меня видеть, — усмехается Чайлд, легко накручивая на свои пальцы волосы парня. — Не надо было его всё это время дразнить, — на кухне начинают слышаться звуки закапываемого кошачьего туалета. — Так вот, как он ко мне относится, — усмехается Тарталья, напоследок проводя языком по лицу Чжун Ли от подбородка до самого уха. — Уже рассветает. Мне надо набраться сил, — сказав это, Монстр обращается в туман и ускользает под кровать. — А мне, значит, отдыхать не надо?! — кричит в пустое подкроватное пространство юноша. — Мне, между прочим, сегодня на учёбу! До будильника остаётся меньше часа, так что Чжун Ли решает не ложиться. Он принимает душ, завтракает и перестилает постель. «Хорошо, что та река из спермы осталась в его измерении», — с облегчением думает Чжун Ли и тут же вздрагивает. То семя же вытекло на его любимый плащ… На плащ, который остался там же, где и пропавшие ручки-чашки-носки. Делать нечего — на учёбу приходится надеть другой комплект одежды. — Ну что, что? — оживлённо спрашивает у Чжун Ли Сян Лин. — Вы его видели? — А? Кого? — Ну! Монстра из-под кровати? — вся группа дружно устремляет любопытные взгляды в сторону преподавателя. — А… Да нет, что вы. Я даже не стал искать информацию в интернете. Всё это вздор и глупости, — закрыв глаза и скрестив руки на груди, важно молвит Чжун Ли. Слышатся вздохи разочарования. Но ничего не поделаешь. Не рассказывать же этим невинным умам, что на самом деле происходило сегодня ночью на его кровати? Чжун Ли начинает вести пару. Где-то в глубине кабинета, там, где никто не сидел и где, соответственно, не горел свет, промелькнула чья-то тёмная, фиолетовая тень. Тёмный сгусток подбирается максимально близко к учащимся и замирает, начиная с наслаждением слушать голос Чжун Ли, что так увлечённо и подробно повествует о новом этапе в жизни Ли Юэ — о Войне Архонтов. Существо, скрытое тенью, мягко закрывает глаза, полностью погружаясь в слух. С его лица не сходит довольная, сытая улыбка. В кабинете истории начинает сильно пахнуть Древностью и Временем, Камнем и Желтизной бумаги.