***
Наруто надрывался: он усиленно тренировался в контроле над чакрой вне занятий с Какаши-сенсеем, но команда все равно пришла поглазеть. Он просто не имеет права упасть в грязь лицом перед вечным соперником и любимой девочкой. К тому же, нужно разработать более эффективную технику его отца — расенган сюрикен — но ему не хватает концентрации. Лист последние полчаса только и делал, что вспыхивал в его руке. Настолько он был в ярости, что даже зрачки сузились. — Не переусердствуй, — подначивал Саске, — малыш! — Отвали. — Саске-кун прав, Наруто. Ты прикладываешь слишком много чакры. Вон, смотри, — Сакура с порицанием кивнула на его обожжённый указательный палец, — это уже последствия чакры девятихвостого. Дай сюда. Харуно требовательно схватила его за палец, вырвав короткое «ой!» из его рта, а сама принялась обрабатывать ожог удивительным исцеляющим пламенем. Только вот оно не обжигало. — Чего улыбаешься? — Щекотно. — А должно быть стыдно, — убедившись, что все зажило, Сакура прекратила лечение и, подпрыгнув, сорвала с дерева пятисотый листок, наверное. Наруто невольно залюбовался тем, как взметнулись короткие пряди ее переливающихся на солнце волос. При дневном свете они казались золотыми нитями… — Без должного контроля тебе труднее будет совершенствовать расенган, как ты и планировал. Смотри, надо так. Ничего не говоря, девочка взяла его за руку. Край листка выглянул из-под их переплетенных пальцев. Робкое, почти невинное прикосновение чужой чакры поступило в его нервные импульсы, и он уловил их поток. Когда они разжали пальцы, от листа не осталось ничего. Это именно тот результат, который нужен был. Лист не вспыхнул, но сгорел дотла. Кажется, Узумаки понял принцип. Благодаря тактильному контакту он запомнил эти ощущения. Он мысленно нащупал поток чакры, струящийся по его венам, направил в пальцы, в которых был зажат листок. И — вшух! Не прошло и секунды, как злосчастного листка не стало. Наруто с недоверием смотрел на свою руку. Получилось! У него же… получилось! — Спасибо, Сакура-чан, — Наруто сжал подругу в крепких объятиях. Как в тисках. — Ты так классно объясняешь. — А до тебя туго доходит. Никто не краснел так, как Сакура. Сначала ее щеки шли пятнами, потом эти пятна соединялись в два больших круга и окрашивали по-детски пухлое лицо девочки во все полутона розового. Цвет настолько насыщенный, что не отличить от её волос. Это было мило, но… странно. — Может быть, — не стал спорить Узумаки. — А ты что-то скрываешь. — Т-ты чего несёшь… Наруто открыл рот, чтобы прямо заявить о ее чудаческом поведении, но Саске сбил его с мысли: — Ты пугаешь ее, дурень. — А ты не вмешивайся, — Наруто повернулся к Саске с предупреждением во взгляде. У них с Сакурой-чан назревает серьезный диалог, а этот Учиха мешает… как всегда! — Значит, ты всё-таки что-то скрываешь, а, Сакура-чан? — Д-да с чего ты взял?! — воспользовались заминкой, Сакура вынырнула из объятий друга. — Ты заикаешься, краснеешь и становишься сущей ба-а-акой, когда я подхожу к тебе. — Похоже на симптомы тайной влюбленности… — Саске закатил глаза и направился к ним. Харуно шарахнулась от парней, словно они были прокаженными. — Вы оба! — воззвала к их совести она, возмущенно всплеснув руками. — Да что за чепуху вы молете?! Укол вины — острый. Горечь поражения пеплом оседает на языке. Сакура срывается с места и несётся прочь. Наруто готов был поклясться, что под ее верхними ресницами закипали слезы. — Сакура-ча… — Оставь ее, — Саске перегородил путь властным движением руки. Он всегда знал, что делать. Узумаки ни разу не видел, чтобы тот мешкался. — Саске… — сорванные нервы, хриплый тон. Наруто бросился на друга. Тот от неожиданности не успел среагировать и позволил повалить себя наземь. — Скажи, кто просил тебе вмешиваться, даттебайо?! Наруто почти сидел на животе Учиха, и уже приготовился к удару, но фраза Саске вновь заставила его одуматься: — Идиотина. Кто так в лоб девчонку стыдит?! — Я вовсе не… — Именно это ты и сделал. Ткнул ее в чувства, в которых она сама ещё себе не призналась. Ты унизил ее. Разве ты не видел, что ей не было приятно? В тебе напрочь отсутствует эмпатия, усуратонкачи. Почитай об этике. Тебе будет полезно. И слезь с меня, наконец.***
Наруто считал себя достаточно эмпатичным. Оказывается, все это время он лишь считывал собственные эмоции. Знал, когда его одолевала ярость такая нехилая, что он готов был вмазать первому встречному. Знал, когда у него во рту лопались искры смеха, и ему хотелось хохотать на всю улицу. И знал, когда его переполняла трепетная, воздушная любовь к Сакуре, которая, казалось, возносила его на небеса, как мягкие перьевые крылья. Прямо как у птицы. Все эмоции были написаны на лице, и он никогда не задумывался, что у других людей все происходит немного — а может и много — по-другому. И Сакура-чан — не исключение. Несмотря на затаенную неприязнь, Наруто всё-таки послушался Саске: он провел весь остаток дня в библиотеке, читая о правилах этики, бросая и начиная снова. Такая муть! Ну нельзя ли, уважаемые философы, выражаться чуточку проще? К двенадцати ночи все нормальные подростки спят, но Наруто контролировать некому. Сон не лез ни в один глаз, и он решил прогуляться. Сидел на детской площадке, думая о том, как оплошал, а проходя мимо дома Сакуры, увидел камень. С размаху пнул его. Тот прилетел в окно какого-то нежилого здания. Стекло не треснуло. Вздох облегчения, и… а это идея! Безумная, но идея! Наруто наклонился и собрал с земли самые безвредные, крохотные камешки — целую горстку! Пальнул их в окно второго этажа наугад, молясь, чтобы это было ее окно. — Сакура-чан! — громкий, судорожный шепот. — Сакура!!! Спустя несколько мучительных минут и многочисленных попыток окно открылось. Показалось сонное лицо подруги. Сонное и очень, очень недовольное. Наруто обрадовался и хотел поприветствовать ее, но его горло свело. — Не кричи так. Тебя родители услышат. — Прости… — Что тебе нужно? — Я хотел извиниться! — Более подходящего времени не нашел, — она закатила глаза и всем своим видом выражала крайнюю степень неодобрения. — Ой… Она отвернулась, и Узумаки подумал, что это конец. Она больше не вернётся к нему ни в одном из смыслов. Неужели неосторожными словами он испортил многолетнюю дружбу? «Прав был Саске — я дурак!» — сокрушался он, но вдруг… — Лови! Сакура с разбегу выпрыгнула из окна. Наруто даже не успел прийти в себя. — Чт-… — он в панике подпрыгнул и поймал ее на лету. Приземлился и спрятал побледневшее лицо в ее шее. Стало быть, он не один дурак… она что, с ума сошла так прыгать?! А если бы он не успел?! Наруто, наконец, нашел в себе силы оторваться от её шеи — ах, как приятно было вдыхать аромат ее шампуня! прежде он ещё не был к ней так близко! — но не успел сфокусировать взгляд на ее лице. Она рывком прильнула к его губам. Его руки задрожали, он едва не выронил ее. — Сакура. Так это правда, ты меня любишь? Наконец он смог озвучить эти подозрения, снедающие его душу с тех пор, как Сакура завязала на нем шарф. — Ничему тебя жизнь не учит. — Сакура, — он добавил в тон серьезности, и это ему не шло. Харуно хохотнула и отвесила ему лёгкий щелбан. — Мои щеки тебе ни о чем не говорили? — Говорили. Они у тебя и сейчас розовые. — Ой, правда? Какая досада. — Я так мечтал об этом… — О чем мечтал-то? О том, чтобы я краснела в твоём присутствии? А ну-ка признавайся, у тебя фетиш на краснеющих девчонок? — Только на тебя… мне даже не верится… И правда. Все казалось миражом. Сакура-чан в легкой ночнушке и в его руках. Смущается и говорит о любви. — Поцелуй меня — может реальнее покажется… Он не умел целоваться. Она тоже. Но в этом не было необходимости. Когда он скользнул языком в ее рот, все казалось правильным и таким лёгким. И как он будет рад увидеть реакцию Саске на следующий день. Несмотря на низкий уровень эмпатии, его подозрения были оправданными. Даже неудачники могут удивить. Выкуси, Саске.