Мысленно сменить зиму на весну и влюбиться. Эльчин Сафарли. «…нет воспоминаний без тебя»
Хогун стоял возле покоев ванахеймской принцессы уже добрых пятнадцать минут. Очередной стук в дверь и попытка дозваться до богини. Однако сколько бы он ее не звал, по ту сторону двери было тихо. И один из Воинственной троицы никак не мог понять, спала ли Сигюн так крепко или же ее и вовсе не было в комнате. Простояв так еще какое-то время, мужчина все же решился войти внутрь. Дверь тихо отворилась, впуская воина в темную из-за все еще зашторенных окон комнату. Одиноко горели настольные светильники, а самой принцессы, как с опаской и подозревал сам Хогун, не было. Сбежала? Но почему? Или же просто вышла прогуляться? — Никто от этого не обрадуется, — себе под нос пробурчал ван и вышел обратно в коридор. День явно уже не задался, ведь, о Один, ему поручили охранять принцессу Ванахейма, а он потерял ее в первый же день! Ему казалось, что потерять щенка было бы легче, чем ванахеймскую принцессу. Однако со столь «трудной» задачей он справился на ура. Тяжело вздохнув, Хогун направился к зале, где в последний раз видел Тора. Естественно, говорить о бегстве Сигюн он не будет ни Один, ни Фригг, а вот громовержец мог бы помочь. В противном случае, и впрямь придется обо всем сообщить правителям Асгарда. И отчего-то воин уже представлял осуждающий взгляд царя и встревоженный, подернутый разочарованием — царицы. Однако, как и следовало ожидать, Одинсон был на месте, чему уже можно было обрадоваться. Это значило, что еще не все потеряно. — Ты уже вернулся? — широко улыбаясь, спросил бог грома, после чего похлопал товарища по плечу. Казалось, что ас даже не замечал хмурого и растерянного взгляда Хогуна. — Думал, что теперь не скоро тебя увижу, — ван подошел к другу и потупил взгляд. Пока было неясно, как вообще стоило сообщать столь неприятные новости. — Ее нигде нет, — прочистив горло, все-таки сказал мужчина и вскинул руками. — Что? — Ее Высочества нет в комнате, — более четко повторил Хогун, после чего сложил руки на груди. — Леди Сигюн куда-то делась. Было бы неплохо, если бы ты помог мне ее отыскать. — Ты потерял принцессу? — видимо, полученная информация понемногу начинала доходить до Тора, ведь уже было можно заметить то, как быстро менялось выражение его лица. Спектр эмоций, начиная от непонимания и заканчивая шоком, отражались на лице громовержца. — Она же не знает дворца. Где она вообще может быть? — Если бы я знал, я бы к тебе не пришел, — резонно подметил Хогун в то время, пока сам Тор пытался придумать, что же делать. И отчего-то в голову приходила только одна идея. Сигюн, по его мнению, не могла куда-то уйти, она бы попросту потерялась. Поэтому стоило искать в знакомых ей местах. Или же… узнать у кого-то, кто хоть немного ее знал, не планировала ли ванахеймская принцесса побег, будучи заключенной. — Жди здесь, — только новых проблем Одинсону не хватало. Совсем недавно он разобрался с попыткой захвата Нью-Йорка братом, как тут новые неприятности, которые пока сам бог не знал как разгрести. Его, как минимум, прибьет мама, которая, кажется, прониклась душой к Сигюн. В худшем случае, к Фригг присоединится еще и Скади. А вот этого уж точно никто бы не захотел испытать на себе. Богиня охоты пристрелит и даже не заметит. С тяжелыми мыслями Тор все-таки спустился на нижний этаж, где сразу же заметил Локи, который в привычной для себя манере сидел в кресле и что-то читал. Бог грома видел своего брата таким постоянно. Даже в детстве. Иногда даже складывалось ощущение, что Лафейсон и вовсе не двигался в своей камере. — Локи, у меня к тебе всего пара вопросов, — громовержец встал перед золотым барьером и сложил руки на груди. Взгляд свой от брата он не отводил, всякий раз ожидая какого-то подвоха. Лафейсон же, даже не закрывая книги, поднял на брата голову. Что толку было ему отвечать, если Тор все равно что-то да спросит? — Леди Сигюн пропала. — И? — и пусть Лафейсон прекрасно знал, куда именно пропала принцесса, но он упорно продолжал играть комедию. Было забавно наблюдать за взъерошенным Тором, который, видимо, и впрямь не знал, что ему делать. Какое несчастье, Ее Высочество Сигюн Ньердадотир* ускользнула из-под носа уважающего себя воина и приближенного старшего принца Асгарда. Локи оставалось лишь давить улыбку и стараться не смотреть в сторону самой виновницы торжества. — Ты общался с ней, пока она сидела в темнице. Она не упоминала никаких мест, где она бы хотела побывать? — что ж, Локи мог заявить одно: Одинсон был либо великим слепым, либо просто не обращал внимания на гору из одеяла, которая лежала на кровати за спиной самого бога коварства. Гору из одеяла, которая периодически шевелилась и издавала звуки. — Повтори-ка, кого вы там потеряли? — ухмыльнулся бог обмана и встал с кресла. Еще немного и Тор был готов взорваться, хоть именно это и забавляло Локи. — А то, кажется, я неправильно расслышал. — Ванахеймская принцесса пропала из своей комнаты, — взгляд небесно-голубых глаз был жестким и уверенным в то время, как сам Лафейсон в открытую насмехался над способностями Воинственной троицы и самого Тора. Мужчина до их пор удивлялся тому, как у Сигюн вообще получилось проскользнуть мимо всей стражи прямиком в темницы Асгарда. И он, что уж таить, восхищался то ли удачей нареченной, то ли ее проворности. — А, так ты про нее, — хмыкнул Локи и взмахнул рукой в сторону горы одеял. — Вы мастерски упустили принцессу из-под своего же носа. Какое несчастье, она попала в лапы опасного преступника, — мужчина даже не пытался скрыть своего ехидства, когда говорил это все. В это время сама принцесса, почувствовав, как затекают ноги, все-таки решила вылезти из-под одеяла. Было бессмысленно прятаться и дальше, ведь Локи уже выдал ее местонахождение. — Вам стоит отблагодарить меня, я нашел вам вашу принцессу, даже не выходя из своей темницы. — Какого Суртура здесь происходит? — выражение лица Тора было красноречивее любых слов. Он беспомощно переводил взгляд со своего брата на богиню мороза и совершенно не понимал, как так вообще получилось. Барьер был на месте, а внутри самой камеры каким-то нелепым образом оказался не только Локи, где ему, собственно, и было место, но еще и Сигюн, чье помилование случилось накануне. ¬- Не стоит так перенапрягаться, а то думалку сломаешь, — фыркнул Лафейсон и взмахнул рукой. В это же время золотая стена исчезла, однако выйти на свободу бог обмана не спешил. Вместо этого мужчина подошел к все еще сонной и обворожительно взлохмаченной Сигюн. — Кажется, твой визит в мою скромную камеру подошел к концу. — Какая жалость, — еще слегка хриплым после сна голосом отозвалась девушка и, укутавшись в наколдованное Локи одеяло, встала на ноги. — Вероятно, нам не дадут больше провернуть этот трюк. — Скорее всего, — хмыкнул Локи, провожая взглядом уходящую принцессу. — Не смотри на меня так, братец. Я ее и пальцем не тронул, — бог коварства показательно закатил глаза, а потом действительно осознал, что за все время знакомства с ванахеймской принцессой они даже рукопожатиями не обменивались. Не было даже мимолетных прикосновений. Лишь касание взглядами, которых, казалось, было достаточно. — Снова твои трюки, брат, — пока Тор настраивал заново золотой барьер, Сигюн стояла у него за спиной, кутаясь в одеяло, и смотрела на Локи. И взгляд ее отличался от того, что обычно видел сам бог обмана. Он был… более уверенным и решительным. — Не подвергай опасности леди Сигюн, иначе нам не избежать стычки с Ванахеймом. — Из нас двоих ты большая угроза для нее, — и отчего-то Одинсон даже замер. Пожалуй, его брат еще никогда не был так прямолинеен и откровенен. Его отношения с девушками всегда были мимолетными и совершенно несерьезными. Порой Тор даже видел убегающих из покоев Лафейсона служанок. Но сейчас… что-то было иначе. — Я сама пришла сюда, Ваше Высочество, — разрезая напряженное молчание между братьями, произнесла богиня. — И Ваш брат прав, его камера — самое безопасное место для меня среди всех Девяти миров, — кажется, тут опешил даже сам Локи, а вот Сигюн, выгнув бровь, смерила старшего принца равнодушно-холодным взглядом, развернулась на пятках, после чего уверенной походкой направилась прочь с нижнего этажа. — Невероятно, — на место шока очень быстро пришло восхищение, а на губах бога коварства заиграла широкая плутовская улыбка. — Не потеряй ее снова, братец, а то Один рассердится, — Лафейсон все еще наблюдал за тем, как нечто похожее на кокон из одеяла поднимался по ступеням. А мысленно в адрес Тора добавил: «И я рассержусь. Побереги Асгард». — Тебя вообще ни с кем держать рядом нельзя что ли? — Тор вскинул руками в отчаянии и запрокинул голову к потолку. — Вы пообщались всего пару дней! — Завидуешь? — Тому, что ты в темнице? Пожалуй, нет, — тяжело вздохнув, громовержец направился следом за принцессой, которую, к слову, нужно было аккуратно сопроводить в ее покои. Не каждый живущий во дворце ас готов был лицезреть разгуливающую по коридорам ванахеймскую богиню, завернутую в одеяло. — Леди Сигюн! — когда они поднялись на нужный этаж, Одинсон все же решил окликнуть принцессу. — Неужели Вы действительно сами пришли туда? — А это странно? — Сигюн поравнялась со старшим принцем и подняла на него свои льдисто-голубые глаза. Казалось бы… Тор был хорош собой и явно относился к хорошим парням. Однако насколько иначе себя чувствовала богиня в его обществе. Пожалуй, именно сейчас она ощущала себя более загнанной в угол, нежели когда сидела в камере с, казалось бы, заключенным. — Просто сложно в это поверить, — честно отозвался громовержец и усмехнулся. Перед его глазами все еще стояла картина камеры Локи. И Сигюн в ней выглядела как маленький белый кролик, который случайно забрел в нору к лису. Только вот… на удивление лис был покладист и аккуратен. — Локи, может, и неплох, но он натворил слишком много дел. — Как будто кто-то из нас не совершал чего-то, что шло вразрез с правилами, — богиня выразительно посмотрела на Одинсона и поплотнее закуталась в одеяло. Сейчас она была более равнодушна и менее пуглива, чем накануне. Да и с чужими и незнакомыми людьми ей было сложно найти общий язык. Разве что могла поддержать предложенную тему, сама же никогда бы не начала диалог. Исключением был лишь Локи, с которым с самого начала все было легко и естественно. Как жаль, что Сигюн только сейчас поняла причину такого своего поведения. От этих мыслей лицо принцессы озарилось светлой улыбкой, которую ей пришлось умело запрятать в ту же секунду. К слову… от одеяла вкусно пахло. И тут уж богиня никак не могла понять, играло ли с ней так ее воображение или же это все происки магии Локи. Но девушка могла поклясться, что пахло кислым зеленым яблоком. Когда-то в детстве Сигюн их обожала, хоть потом у нее и болел живот от них. Магдалина всегда ругалась на маленькую принцессу, когда в очередной раз заставала ее в окружении огрызков. — Постарайтесь больше так не убегать. На первое время Вам будет помогать освоиться Хогун, — и будто бы по мановению волшебной палочки ван вышел из-за угла. Оставалось не так много дойти до покоев Сигюн, однако, видимо, этого знакомства было не избежать. — Он из Ванахейма, поэтому не должно возникнуть разногласий. — Ваше Высочество, — воин почтительно поклонился перед своей принцессой, в это же время пытаясь скрыть всю ту нервозность, которая сопровождала его последний час. Главное, что богиня нашлась и была вполне себе цела и здорова. — Если Вам что-то понадобится, или Вы захотите подышат свежим воздухом, то обращайтесь ко мне. — Непременно, — наученная годами проживания во дворце, Сигюн не составило труда изобразить «искреннюю» радость на своем лице. Однако девушка прекрасно понимала, что Хогун не просто помощник, он еще и надзиратель, пусть об этом все и молчали. — Сегодня, пожалуй, я проведу день в комнате, можете не беспокоиться. Я больше никуда не сбегу, — добавила принцесса, немного погодя. Вообще-то ей стало даже как-то неловко, что она заставила побегать двух взрослых мужчин, пока она потакала своему любопытству. — Извините, что доставила Вам трудности, Ваше Высочество, Хогун, — спасительным плотом во всей этой ситуации оказалась дверь в комнату, в которую девушка тут же зашла, прежде отвесив поклон высокоуважаемым господам.***
— Один не думал уже закончить мое наказание? — попивая вино, спросил Локи у вновь появившейся Фригг. Богиня чинно расхаживала по комнате, а с ее лица не сходила добрая улыбка. — А если я скажу, что одумался и больше никогда не повторю свой омерзительный поступок? — Лафейсон и сам понимал, что все эти слова из его уст оттенялись толикой сарказма и издевки, но он никак не мог отказать себе в этом удовольствии. — Нужен более весомый аргумент, чтобы тебя освободили, — женщина подцепила носком ботинка подушку, что упала на пол после утреннего ухода Сигюн из камеры. Локи было лень ее поднимать, что явно было не в его стиле. — Ты и так прекрасно знаешь, какой у меня аргумент, — бог коварства сделал большой глоток напитка и с неосторожным звоном опустил бокал на стол. — Но я не могу заявиться к Всеотцу и сказать об этом, — впервые Локи был в растерянности. — И почему же, дорогой? — Фригг подошла к своему названному сыну и хотела было взять его за руку, но вовремя вспомнила, что была лишь иллюзией в то время, как сама преспокойно сидела в личном читальном зале на мягоньком бежевом диванчике. — Это может поставить Сигюн под удар, — откашлявшись себе в кулак, отозвался Лафейсон. Ему и самому было непривычно, что он переживал за кого-то, кроме самого себя. — Это будет слишком для нее. — Она сильная и справится с любыми трудностями, иначе бы норны не сводили вас вместе, — радости Фригг не было предела, когда она в очередной раз смотрела на Локи. Всегда такой скрытный и не особо доброжелательный юноша сейчас выглядел настоящим мужчиной. Тем, кто был готов пожертвовать своими принципами и своей гордыней ради кого-то другого. Не думала она, что Локи могло хоть что-то настолько сильно изменить за столько короткий отрезок времени. — Этого вы все от нее и ждете в то время, как она сама устала быть сильной, — на эмоциях возразил бог коварства и встал со своего нагретого места. И пока между ним и Фригг висла тишина, сам Локи призадумался. А говорил ли он это про Сигюн или про самого себя? Ведь только в обществе юной богини он в кое-то веке мог приспустить уже приросшую к нему маску сарказма. Это было для мужчины в новинку и, кажется, даже немного пугало его. — Мне надо подумать. — Хорошо, я пойду, — Фригг нежно улыбнулась сыну. — И я попробую поговорить с Одином.