let's have pleasure just for two (and stay together forever)

На парах Антон делает вид, что усердно записывает конспект, хотя на деле ни на секунду не может перестать думать о заработанных деньгах. Его по-прежнему одолевает страх, что это все неправда. И ник, этот чертов ник кажется слишком странным для человека, который прилично зарабатывает и может позволить себе потратить пять тысяч на то, чтобы просто подрочить. Для уверенности он снимает деньги и постоянно держит в кармане, время от времени нащупывая их и убеждаясь, что они никуда не убежали. Такие деньги Антон получал в качестве месячной зарплаты на подработке в какой-то тухлой забегаловке. Воняло там, между прочим, куда хуже, чем от потных футболок (и нет, Антон их не нюхал по своему желанию, только вынужденно). В целом, Антон, как и остальные студенты, старательно выкручивается из всевозможных долгов и мечтает отведать запредельно дорогие блюда, сильно бьющие по карману. И, конечно же, он тихонько поглядывает на красивых девушек, обращающих внимание на таких же неземных красавчиков. У Антона уши как у гнома, беспорядочно лежащие на голове темные волосы, не такая уж и красивая улыбка, относительно большой нос и отвратительно голубые глаза. Он не красавчик — мало кому понравится такое чудо сомнительного качества. Девушки, которые у него были, вечно хвалили его глаза, говоря, что в них есть что-то необычное, будто бы таинственное. Антон думает, что если и хвалить парня, то уж точно не за глаза. Красивая внешность — неужели это настолько важно, что можно забыть о заботе и взаимопонимании? Дома Черемисин пыжится и проклинает весь мир: обговоренное правило о графике уборки квартиры уже заколебало. Куда не глянь — везде носки валяются, куда пальцем не залезь — многослойные залежи пыли. В общем, в уборке мало чего приятного. Водя намоченной тряпкой по полу, глухо матерится, чувствуя боль в натертых от долгого стояния на полу коленях. В голову закрадывается шутка об отсосе, и Антон, вспоминая вчерашний вечер, закашливается, поспешно поднимаясь с колен. Нет уж, спасибо, он не собирается сосать чей-то член. Начиная протирать зеркало, Антон смотрит на отражение себя в зеркале и удрученно спешит перевести внимание на усиленное протирание: ему не нравится человек, стоящий напротив. Он выглядит несчастным, уставшим и измученным жизнью, как будто жалкий уличный котенок с больной лапкой. Ухаживать — некому, самому жить — тяжело. Взгляд упрямо цепляется за худые, костлявые плечи, на которых лежать будет больнее, чем на полу; за выпирающие ключицы; за все недостатки в его фигуре, делающие его каким-то хрупким и, как ему казалось, совершенно не мужественным. У Данила — это он знает наверняка: тот постоянно говорит о своих походах в зал и о том, как безмерно горд собой — есть ярко выраженный пресс, и руки накачаны в меру. А еще у него плечи широкие, и на фоне друга Антон выглядит слабеньким. От собственных мыслей начинает подташнивать, голова гудит, и хочется расслабиться, чтобы не думать ни о чем. Не переживать о деньгах, о пропитании, о проблемах с учебой. Не думать о том, что с девушками постоянно не везет, и о внезапном понимании, что он, блять, мастурбировал на блядский гейский секс. Раньше Черемисин даже не задумывался о том, как это вообще происходит и больно ли это. Ну существуют какие-то люди, которые сохнут по другим людям своего же пола, так пусть существуют дальше. Размножиться у них не выйдет, противостоять всеобщему гнету, в общем-то, тоже. По крайней мере, Антон так думал, и его мнение не подвергалось изменениям до вчерашнего дня. И этот интерес, возникший во время, если так можно выразиться, рабочего процесса, вызывает лишь головную боль. Что может быть занимательного в том, что у человека, которого ты трахаешь, голос грубее и вместо влагалища член? Девушки в этом плане намного лучше: у них изгибы тела изящны в любом случае, даже если фигура не подходит под всемирные стандарты красоты; их губы чаще всего выглядят ухоженными, мягкие и безумно податливые, целуя их кажется, что это заложено в них природой. Впрочем, Антон не может судить — он все-таки парень. Последнее время с ним творится что-то непонятное: каждая двусмысленная шутка Данила воспринимается как-то иначе, иногда задевая, иногда вызывая такое смущение, что придумать достойный ответ не выходит; когда взгляд лучшего друга задерживается на нем дольше положенного, Антон краснеет и спешно отворачивается; невзначай закинутая на плечо рука подобно огню оставляет ожог на месте соприкосновения. Это ненормально. Черемисин понимает, что это может означать. Только благодаря вчерашнему вечеру. Черт бы побрал этого сраного Квантума. Не было бы клиента, не было бы и причин загоняться. Разве что по поводу денег, но это настолько приевшаяся тема для размышления, что Антон по умолчанию уделяет ей пять минут своего времени каждые четыре часа. Юноша привык готовиться к завтрашнему утру еще вечером, потому, поджав губы и опустив голову, без особого энтузиазма осматривает полки с бесконечными оверсайз вещами, на деле делающими его еще более хрупким. В глазах неприятно щиплет, голова по-прежнему болит — ночью нужно спать, а не в телефоне сидеть до пяти часов утра и наутро удивляться, что час сна ничем не помог. Антон старательно отводит мысли от волнующей не только разум, но и сердце темы — все тщетно. Все так или иначе возвращается к вопросу: «Продолжаю ли я быть нормальным, если мне, наверное, симпатизирует мой лучший друг?». Блядство. И нахрена он, чертов Данил, постоянно так миленько улыбается, давая лишнюю сотку и услужливо напоминая: «Можешь вернуть, когда сможешь»? Почему на щеках появляется румянец, когда тот вновь издевается над ним, обнимая за талию и вполголоса рассказывая очередную очень забавную историю? Зачем Гаврилову нужна именно его, Антона, реакция на все его подколы, шутливые объятия и прочую херню? Сердце нельзя приручить. Чувства нельзя задушить. Можно лишь приглушить, но когда-нибудь, когда все накопится внутри, а чаша будет переполненной, то уже ничего не поможет. Тогда… — Все. Хватит. Сейчас снова загонишь сам себя, а потом будешь сидеть и ахуевать, куда делась еще одна банка пива, — тихо-тихо, отчаянно, словно это поможет, шепчет сам себе и бездумно хватает телефон. На автомате заходит в приложение, видит еще пару новых сообщений. От Квантума ни одного. «Не найдя успокоение в лучшем друге после парочки девушек, ты решил перебросить эту надежду на кого-то еще. Такой эгоист, я дурею с тебя», — думает Антон голосом старшего, и нелепая улыбка трогает его губы. Почему-то ему безумно нравится, когда он слышит «я дурею с тебя» от Данила. Наверное, ищет потайной смысл, которого нет и навряд ли когда-нибудь появится. Бесцельно потратив полчаса на прочесывание различных форумов с ответами на глупейшие вопросы, Антон накрывает рукой урчащий живот и отправляется на кухню. Он чудом не врезается в дверной косяк, слишком сильно распахивает дверцу холодильника и оценивающим взглядом проводит по имеющимся продуктам. На верхней полке лежит тарелка жареной картошки с дешевыми сосисками, и юноша без раздумий хватает ее, зная, что Артем по приходу домой в любом случае приготовит еще что-нибудь. Еда греется непозволительно долго, Антон успевает заскучать, а его живот еще громче заурчать. Телефон раздается неожиданной вибрацией, чуть щекочущей бедро, и он легко вынимает телефон из кармана штанов. [Quantum] Соскучился? :) Если ты не занят, то мы могли бы обсудить время встреч. Ну и заняться кое-чем интересным, конечно же. Антон понятия не имеет, почему эта хрень вызывает у него такой восторг. Он задумывается о предстоящем сексе, пусть и по переписке, пусть он тут и в не совсем выгодной позиции, пусть и гейский секс. Легкая дрожь пробегается по его телу, и Антон в предвкушении слегка закусывает губу. Черт, это не та вещь, которая должна возбуждать его.

[Kratos] Конечно соскучился :) Я не занят и готов ко всему.

Антон забывает об уже разогретой еде и отправляется обратно в спальню, закрывая за собой дверь. Привычно ложится на кровать, чуть расстроенный тем, что ответ не приходит уже пять минут, ворочается, потому что не может найти наиболее удобное положение. «Наверное, Квантум пишет очень длинное сообщение», — думается ему и почему-то хочется, чтобы это было правдой. В итоге сообщение приходит лишь через одиннадцать минут — нет, Антон не засекал (вообще-то засекал). Раздосадованный какими-то странными и ничем не обоснованными предположениями Антон оживает. [Quantum] Мне будет удобно встречаться в понедельник в районе семи вечера и в пятницу в девять вечера. (Извини, что долго отвечал, проверял свой график дел) Черемисин чувствует себя нужным кому-то, когда — блять, Антон, это ненормально — неизвестный мужчина оправдывается перед ним. После начала самостоятельной жизни выяснилось, что на деле ты не нужен никому, кроме родителей и парочки друзей, да и те могут предать когда угодно. Взрослым быть тяжело, поэтому Антон ребячится, делает вид, что все хорошо, когда в душе такой кавардак, что просто начать разбираться в нем невыносимо страшно. Антон все еще не может привыкнуть к тому, что никто не накормит его по той причине, что безмерно любит его, а не потому, что выражает чистую соседскую благодарность. Находиться далеко от родителей так тоскливо на самом-то деле. Мама больше не поругает за неубранную комнату; не назовет оболтусом и раздолбаем с такой нежностью, как будто это вовсе не упреки в его сторону; не даст ему скомканную сторублевую купюру, шепча ласковое «Купи себе поесть, Антоша». Папа больше не попросит принести пульт, потерянный где-то у склада носков; не принесет к нему в комнату банку пива, давая попробовать с условием, что маме — ни слова; не даст погонять на своей излюбленной машине. Ничего подобного не будет. По крайней мере, пока он не закончит университет. И снова он задумался, пускаясь жалеть самого себя и задумываясь о жестокой реальности. А ведь его, вообще-то, человек ждет. Ответа, блять, ждет. Ответственности Антону не занимать.

[Kratos] Меня все устраивает.

[Quantum] Отлично. Не против, если сегодня мы попробуем что-то новое для тебя? :) Антон сглатывает скопившуюся во рту слюну и пытается понять, что это может быть. Его сердце отчего-то бьется так гулко, мешает думать и сбивает с мысли. Юношу обволакивает приятным волнением из-за незнания предстоящего, и он в нетерпении сводит ноги, стукая коленкой о коленку и стараясь не думать о том, как кровь медленно приливает к его члену, хотя они еще даже не начали.

[Kratos] Не против. А что именно?

«Если он заикнется о БДСМ, то я умру со стыда», — мимолетно думает Антон, усиленно отводя мысли от обнаженного торса Данила, так не вовремя выложившего это фото в Инстаграм. Два часа назад. Хотелось бы увидеть тело Квантума. Наверняка оно у него накаченное: ну не может быть у такого человека, представшего в его голове в роли какого-то очень крутого человека, тело дрыща. [Quantum] Итак, представим, что я в другом городе. Ты отправляешь мне свои фотографии (ты понимаешь, что я имею в виду), а дальше как пойдет. Ох черт. Антон понятия не имеет, что ему нужно делать. А еще им овладевают сомнения о красоте собственного тела. Стоит ли мучаться или все же отказаться от столь заманчивого предложения, даже не попробовав? Деньги нужны… Антон неловко, стесняясь самого себя, снимает с себя футболку и осторожно убирает ее в сторону. Он вертит телефон в руках, пытаясь найти хороший ракурс, и совершенно случайно вспоминает о подаренной Артемом юбке. Тогда можно будет надеть футболку и, возможно, не придется так переживать из-за этого. Юбка, к сожалению или к счастью, находится очень быстро, и в ней Антон со своими худыми ногами выглядит максимально непривлекательно. Теперь ему предстоит сделать действительно хорошую фотографию и скинуть ее Квантуму. Спустя две минуты Антону удается словить удачный момент: он сидит на коленях, его рука чуть приподнимает подол короткой — какой кошмар — розовой юбки, другой он будто прикрывает сокровенное, и это придает фотографии толику невинности. Довольный собой юноша отправляет фотографию, наскоро придумывая сообщение к ней.

[Kratos] Разбирал вещи в шкафу и нашел одну интересную вещицу. Вот, решил примерить. Как тебе? :)

[Quantum] Эта юбка безупречно смотрится на тебе. Ты прекрасен в ней, малыш. Был бы я рядом, то непременно заставил бы ходить в ней целый день. Антон краснеет, его дыхание слегка сбивается, становясь тяжелее, и возбуждение чрезвычайно быстро усиливается. Блять, черт бы побрал этого клиента. Теперь Черемисина охватывает желанием попробовать сделать еще одну фотографию, более раскрепощенную и, возможно, более возбуждающую. Призадумавшись, он чертовски смущается, но вновь фотографирует себя. Антон рассматривает ее, смотрит на едва заметный на фото обтянутый боксерами стояк, шумно сглатывает и упорно убеждает себя в том, что ему это не нравится. Он не девчонка и не гей, чтобы ему нравилось фоткать себя подобным образом и уж тем более отправлять это кому-то еще.

[Kratos] Рад, что тебе понравилось. А я скучаю по тебе… Скучаю по твоим сильным рукам, оставляющим невесомые прикосновения по всему телу; скучаю по твоим губам, таким прекрасным на вкус и так нежно целующим каждый сантиметр моей кожи; скучаю по твоему члену. *прикрепленное изображение*

«Это, сука, не я писал, не-е-ет, я не мог… Блять! Я, блять, написал, что скучаю по чьему-то члену! Пиздец… Данил назвал бы меня гомогеем», — от таких мыслей желание понемногу спадает, как и настрой удовлетворить своего клиента. Антону стоит перестать быть таким чувствительным. [Quantum] Ты самый лучший, ты знаешь это? Твои ноги такие притягательные. Уверен, они бы прекрасно смотрелись на моих плечах. Я бы расцеловал твои коленки, покрыл легкими укусами внутреннюю часть бедра, чуть сжимая их в своих руках. Не сомневаюсь, что в жизни они выглядят еще лучше. Антон стыдливо прикрывает глаза, ему очень жарко. Он так просто заводится от сообщений этого Квантума, представляет себе эту ситуацию в голове и, о Боже, даже не заходит на форумы — все ответы придумывает самостоятельно. Это отвратительно. Он парень, а это просто его работа. У него не должен вставать на то, как его долбят в задницу. Антон грязный. Это чертовски неправильно. Родители все время говорили, что он молодец, что в будущем они будут знакомиться с его девушкой, а теперь все его мысли занимает секс с мужчиной, который, скорее всего, старше его. Осознание того, что ему не очень-то и хочется останавливаться, несмотря на уколы совести и жуткий стыд, вгоняет его в краску. Боже. Антон просто должен признать: ему нравится факт того, что кого-то возбуждает его тело. Это поднимает ему самооценку, ведь незнакомому человеку оно приходится по вкусу, а это немаловажно. Может быть, если бы он ходил в зал, то все было бы иначе, но Антон не ходит в зал и пока что не собирается — откуда деньги взять на абонемент? Черемисин в спешке делает еще фото, где нарочито берет крупным фоном свои губы, покусанные и блестящие из-за слюны, и невзначай приложенный к ним палец. Футболку немного отодвигает в сторону, открывая вид на свои ключицы, и старательно обрезает свое лицо, накладывает первый найденный фильтр, делающий фотографию более… привлекательной. А на таких фото, на самом деле, он выглядит куда красивее, чем в жизни. Даже если бы они с Квантумом встретились, то тот непременно разочаровался бы в суровой реальности.

[Kratos] Ты мне льстишь. Я хотел бы, чтобы ты поцеловал меня в губы. Я дрожу от нетерпения и свожу ноги от смущения. Ты смотришь на меня так, словно я твоя добыча, так же хищно и постоянно облизывая пересохшие губы. На моих щеках играет розовый румянец, и я стыдливо прячу взгляд. Ты прожжешь во мне дыру. *прикрепленное изображение*

[Quantum] В тебе невозможно не прожечь дыру, сладенький. Ты наверняка пользуешься какими-то гигиеническими помадами с химозным вкусом каких-то ягод, верно? Твои губы и без того сладкие, я более чем уверен в этом. Я готов целый час целовать тебя. Не только губы, а всего тебя. Хотелось бы услышать, как ты тяжело дышишь, увидеть, как вздымается твоя грудная клетка, как ты подрагиваешь от приятных ощущений и прячешь рукой свои глаза. Блядский Квантум. Антон не помнит наверняка, но где-то читал, что иногда клиенты запрещают прикасаться к себе, заставляя умолять и вымаливать разрешение на это. И чертово воображение подкидывает ему множество разнообразных картин, где Квантум все-таки не дает ему дотронуться до своего члена, вынуждая жалобно скулить и податливо выгибаться на каждую ласку. Черт. Стоит колом.

[Kratos] Блять, я так хочу тебя, что перед глазами все затмевает пеленой желания, и мне невероятно тяжело контролировать свое дыхание, потому я был бы вынужден захлебываться своими стонами. Неужели ты настолько беспощаден, м?

[Quantum] Если тебя так интересуют мои садистские наклонности, то я не буду скрывать :) Я бы накрыл твое горло рукой, сжимая так, чтобы ты начал ловить воздух ртом, продолжая хрипло стонать. Ох, ты не знаешь, как меня возбуждает лишь мысль об этом. Уверен, тебе бы понравилось это не меньше меня, ты ведь не так прост. Черт, как же меня разрывает от желания бросить все и приехать к тебе. Я бы удовлетворил все твои желания, малыш. — Блять... — шипит Антон, почему-то не давая себе коснуться возбужденного до предела органа, и старается дышать ровнее. С губ срываются прерывистые вздохи, Черемисин прикрывает глаза и представляет, как подставляет свое тело под жадные поцелуи, смазанные и почти неощутимые. Интересно, а у Квантума большой? То есть... Антон уверен, что у него точно не маленький. Да блядский Квантум! Почему Антон вообще думает об еще каком-то члене, помимо своего? Юноша глубоко вдыхает и думает о позе для фотографии. Может быть, стоит поступить рискованно и — Боже помилуй его грешную душу — сфотографировать... Да он даже в мыслях не может осмелиться сказать это, как у него получится сделать эту фотографию с таким-то смущением? И все же Антон делает фотографию, где чуть приспускает боксеры и обхватывает алую головку пальцами (скорее от неловкости, чем по продуманному плану), одобрительно кивает самому себе и усаживается поудобнее. Хлопок входной двери — Артем пришел. Блять, блять, блять. — Антон, ты дома? — тихо доносится приятный голос из коридора, Антон усиленно прикусывает губу и в целом задерживает дыхание, словно это как-то поможет. А впрочем, похер на него. Удовольствие превыше всего. Антон понимает, что не может придумать ответ, потому что в мыслях все мелькает быстро-быстро, не давая зацепиться хоть за что-то. Сообщение переписывается порядка десяти раз, но ни черта не выходит. Все, что у него выходит, — громко сглатывать вязкую слюну; судорожно приоткрывать рот и глубоко вдыхать, чтобы не издавать посторонних звуков; и иметь титаническую выдержку, до сих пор не давая себе провести рукой по изнывающему члену.

[Kratos] Боже, я... Я представляю, как ты будешь трахать меня, когда вернешься домой, и больше не могу ни о чем думать, кроме этого. Мне так хорошо и так плохо одновременно. Я хочу прикоснуться к себе, разреши мне, пожалуйста.

[Quantum] Ты можешь доставить себе удовольствие, малыш. Думай, что это мои пальцы скользят по твоему стволу, оттягивают крайнюю плоть, ласкают головку. Ты ведь так нуждаешься в этом, не так ли? Черт возьми, да. Антон блаженно стонет, забываясь, и глаза на автомате прикрываются, его ресницы едва заметно подрагивают, и губа сильно прикушена то ли от наслаждения, то ли от сосредоточенности на доставлении удовольствия самому себе. Воображение рисует картину, где его члена в самом деле касается другой человек, являющийся мужчиной, и он жалобно скулит от этих ласк, стыдливо прикрывая свой рот рукой.

[Kratos] Да... Я чертовски нуждаюсь в тебе и твоем члене. *прикрепленное изображение*

Черемисин тяжело дышит, сильнее жмурит глаза и открывает рот в немом стоне — его настигает долгожданная разрядка, и ему, в общем-то, очень стыдно. Конечно, может его просто возбуждает это, но ведь ему может симпатизировать кто угодно, верно? Нужно будет все-таки сходить в клуб и найти знакомство на одну ночь, иначе этот недотрах его доконает. [Quantum] Окей, ладно, достаточно. Ты молодец, повторюсь. У тебя случаем нет никаких игрушек из секс-шопа? Что, простите? Игрушки из секс-шопа? Ему хватало всегда зайти в чертову аптеку, купить презервативы, смазку — и то больше для себя, чем для чего-то большего с девушками — и все. В игрушках и уж тем более в фаллоимитаторах он не нуждался и не был заинтересован в этом.

[Kratos] Нет.

Лаконично и доступно. Откуда вообще у парня должны быть эти игрушки? [Quantum] Думаю, я могу купить тебе парочку. В каком городе ты живешь? Я закажу тебе, заберешь из магазина. Антон уверен, что теперь он напоминает помидор, потому что... Блять! Какие нахрен игрушки? Ему в секс-шоп идти за игрушками для себя?! Господи, да за что ему такая жизнь...

[Kratos] В Москве.

[Quantum] Понял. Завтра напишу тебе адрес и во сколько забирать :) Деньги за сегодня уже у тебя на карте. И в самом деле. Пять... Нет, стоп. Антон протирает глаза — вдруг ему показалось? — и снова смотрит на зачисленные деньги. Пятнадцать тысяч рублей. Это все его. Антон чувствует неодолимый прилив радости, ему внезапно хочется пробежать марафон, подарить Артему новую пару носков с рисунком картошки и отпраздновать поступление денег. А потом он снова вспоминает про игрушки из секс-шопа и стремительно краснеет, пряча лицо подушкой и беззвучно крича в нее. Пиздец, просто испанский стыд.