Сказка должна продолжаться! Искоренение зла.

- Хочу, чтобы всем, кому плохо - было хорошо! Чтобы все несправедливое стало справедливым! Чтоб было сплошное лето! И чтобы всем-всем было жутко весело! - Это слишком трудно. С этим я не справлюсь. - Ну тогда... тогда... Пусть этот стол и все, что на нем есть, улетит туда, где никогда не ели оладьи! - Это я могу. М/ф "В Муми-Дол приходит осень" * * * Отгремел обвал. Затихло "Уходим!" Василисы и эхо шагов. Иван качнулся назад, и растерянно сел на первый подвернувшийся камень. - Ты-то чё с ними не ушел? Мог бы проскочить. - спросил он у подкатившегося к ногам Колобка. - Не ушел и не ушел. Твое какое дело? - буркнул тот, но сделав хитрый финт в воздухе и вспрыгнув на тот камень, что повыше, чтобы оказаться на уровне глаз Ивана, всё же пояснил, - Ты меня не бросил, я - тебя. - Странно. - Иван свесил с колен вдруг ставшие совсем бессильными руки, - Интересно, почему с другими это не работает? - Бабы дуры. - проникновенно пояснил оживший харч. - Ну, бабы... - Иван пытался ухватить хоть какую-то мысль в опустевшей враз голове, - А Кощей? - А Кощей вообще не в себе. - Не в себе? - Иван потер пальцами лоб, - Но чё-то у меня ощущение, что это я не в себе. И что это мне надо ложкой по башке треснуть, чтоб в себя вернулся. - Ай, брось, - изо всех сил изображая беспечный тон, попытался утешить Колобок, - Догонишь, извинишься, женишься. - Ага. - кивнул Иван, - Как говорится: если женщина не права, надо перед ней извиниться. Хотя... За что извиняться-то? Чё я ей плохого-то сделал? И им всем? Я ж как лучше хотел. Он почти не слушал, что там рассказывал о своем драматическом прошлом его собеседник, кажется, изо всех сил старающийся отвлечь, успокоить. - Ладно. - Иван вздохнул и тяжело поднялся, - Идти пора. - Куда? - Обход поищем. Надо им помочь. Всё исправить. - Но они же... - начал Колобок, искренне недоумевая, зачем помогать тем, кто от тебя отвернулся. И Иван его понимал, сам был таким совсем недавно, до того, как попал сюда, в Белогорье. А вот сейчас иначе не мог. - Чё-т не то со мной. - заговорил Иван через несколько шагов. - Тяжко как-то. Давит. - А, это после усилики. Отходняк. Тело привыкло, требует еще ягодку закинуть. - с готовностью пояснили ему. - Ты смотри, как все знакомо. - проговорил Иван, - Только вот дисквалификацию за допинг мне выставлять теперь некому. * * * Врал Кощей, все врал. С самого начала. Еще когда смотрел на Ивана, всерьез рыдающего над мороком якобы погибшего Ильи в будто бы Царстве мертвых (Кощею ли не знать, каково там на самом деле), понимал, что теперь придется молчать и врать. В какой миг все перевернулось с ног на голову? Как так случилось, что он вновь стал дряхлой развалиной, у которой уйма сил уходит каждый миг на то, чтобы оставаться хотя бы целым? Но душе требовалось вместилище. И можно бы было прихватить чье-то чужое тело, но для него это был не вариант, и приходилось беречь то, что имел. Только самое страшное не это. Иван забыл его - вот что страшнее. С ним снова Василиса. Они спорят, ругаются, а все равно... Иван больше не помнит. Да и зачем ему вот это вот - то, что осталось от некогда почти всесильного Кощея? Это было как в кошмарном сне, где становятся настоящими самые невыносимые, потаенные страхи. Раз за разом всплывает в памяти, как выбравшись из Царства мертвых, Иван оттолкнул Кощея, обвинив сразу в том, что его отец остался там. Как смотрел сквозь Кощея, будто не видя, равнодушный к его воскрешению. Как за весь этот путь вместе не обмолвился с Кощеем даже словом. Дело тут вовсе не в мороке, нет. И поэтому - пусть лучше так. Выходит, прежнее, то, что было между ними - оказалось наносным, придуманным, не настоящим. Что ж, бывает и так. Кощею ли не знать, так много всего повидавшему за тыщу лет своей жизни. Кто-то решил вывести Ивана из игры, заставив его поверить, что здесь, в Белогорье он никому не нужен. Кто-то очень сильный и хитрый. Что ж, пусть. Кощей мысленно просчитал все ходы Ивана, это легко. Сперва парень еще будет хотеть все исправить, найдет меч. Догадается, как вернуть мечу полную силу (не дурак же он, умница), но к тому времени осознает до конца, что в Белогорье ему не место. Откроет путь в тот мир, где вырос, и уйдет. А вот меч, скорее всего, бросит здесь. Нет, не бросит, отдаст кому-нибудь, хоть Колобку. Чтобы больше не вернуться никогда. Внутри больно скрутило, так, что чуть не выдал себя, дрогнув, и едва не уронив висевшего на плече Финиста на дорогу. - Кощей, ты чего? - сразу спросила Василиса. - Нога подвернулась, - бросил в ответ. А сам опять начал думать, думать... Когда Иван покинет Белогорье, можно будет начать действовать. Найти меч. И найти того, кто всю эту кашу заварил. И тогда... Кощей никогда не был, как выражается Иван, "белым и пушистым". Выбор давался ему легко. Вот, как только увидел, что учитель творит неладное, как только понял, сколькими смертями это грозит тем, кто и понятия не имеет о колдовстве, а хочет просто жить, пахать, сеять, детей растить... Ни капли не терзался тогда - пошел и убил. А бессмертие это клятое себе взял. Потому что, если бы не он, то взял бы кто-то другой. И кто знает, что бы этот другой вздумал натворить, используя такую силищу? Вот и сейчас, кем бы ни был злодей, а смерти от Кощеевой руки ему не избежать. И пусть думают пока, что Кощей - дурачок беспамятный. Это даже хорошо, легче подобраться ближе. Но кто же это? Кто?