если бы он был смелее

Они знали, что рано или поздно это должно было закончиться. Условие было обговорено с самого начала. Их отношения должны были строиться только на взаимовыгоде: успокоить родителей, которые очень волновались из-за отсутствия отношений, прекратить постоянные упрёки друзей о поиске того самого, спокойно пить в клубах, быть готовым в любой момент сказать слишком настойчивому человеку «мой парень находится в этом же клубе и прямо сейчас идёт сюда». Ну и секс, конечно же. Им не нужен был никто другой, потому что они знали друг о друге все. Они не стеснялись пробовать что-то новое, что обычно заканчивалось несколькими оргазмами. У Луи никогда не было так много минетов и секса в различных углах его квартиры, как с Зейном. И его это устраивало. Томлинсон перестал даже смотреть на других парней в надежде на быстрый перепих, потому что мог просто набрать Малику. Тем более, брюнет знал, как лучше всего доставить удовольствие. Они не были обычной парой, хотя выглядели, как она. Часто держались за руки, целовались в публичных местах. Но они не были влюблены друг в друга. Все прекрасно знали, что их связь нарушится с появлением чувств. Поэтому сразу договорились: как только начнут что-то ощущать, сразу же прекратят это. И все было хорошо. Луи мог бы назвать себя счастливым. Да, они не говорили друг другу слова по типу «я люблю тебя» или «ты мне нравишься», но им это и не нужно было. Им было комфортно друг с другом. Никто из них не ревновал другого к парням, потому что, фактически, не встречались. Они не кричали друг на друга из-за позднего возвращения домой, потому что даже не жили вместе. Не было ни одного фактора, который мог бы заставить их повысить тон. Друзья Луи постоянно говорили, что они просто нашли секрет успешных отношений, и просили поделиться с ними. Но они лишь загадочно улыбались и ничего не говорили, потому что никакого секрета не было, как и отношений. Это произошло одним мартовским утром. Луи проснулся под звук льющейся воды из душевой и открыл шторы вместе с окном, чтобы покурить. Несколько часов назад они вернулись с вечеринки, происходившей у Гарри дома. Там было много алкоголя, наркотиков и полуголых тел. У Зейна всегда блестели глаза, когда он был пьян. В тот вечер брюнет был особенно красив. Его одежда сочеталась с одеждой Луи (так говорили его знакомые, но, на самом деле, они просто надели все чёрное), а его улыбка могла бы освещать темные улицы. Они много целовались и танцевали. Потом играли в бутылочку, которая закончилась тем, что они оказались в одной из комнат наверху. Когда все начали расходиться, Зейн взял с одного из столов бутылку вина, которая чудом не оказалась пустой, и вскоре они допили ее в квартире Луи. Это был единственный раз, когда Малик остался у шатена. Раньше они всегда уходили после секса. Но в этот раз были слишком пьяны, чтобы соблюдать свои правила. Томлинсон даже не заметил, как вода перестала литься, а из ванной вышел Зейн. Полотенце еле держалось на его бедрах, а синяки и засосы все ещё виднелись на теле. Малик спросил, будут ли они заказывать завтрак на дом или спустятся вниз в кафе. Луи был слишком ленив, чтобы выходить куда-то, так что доверил брюнету выбор еды и отправился в душ. И за столом, когда мигрень прошла, и больше ничего не говорило о том, что недавно они отрывались на вечеринке, Зейн произнес: — Думаю, нам надо прекратить это. Луи вопросительно уставился на него, не понимая, о чем говорит брюнет. Но вскоре до него дошло. — Я сделал что-то не так? — Нет, — покачал головой Малик. — Просто это начинает выходить из-под контроля. Я смотрю на других, а вижу только тебя. Думаю о тебе постоянно. Недавно я заметил, что ощущаю что-то, когда ты улыбаешься. А я помню наш договор, поэтому не хочу подставлять тебя. Не знаю, возможно всё это просто временное помутнение, а может и что-то большее. Но, думаю, я все равно должен был это сказать. — Спасибо, — Луи смотрел на свои руки, лежащие на столе. Он понимал, что это не навсегда. Но не думал, что это произойдет так быстро. С их первой встречи прошло всего четыре месяца, а с начала их «отношений» — три. Разве любви нужно три месяца, чтобы проявить себя? Или она постепенно накапливается, пока сердце не начинает разрываться от переизбытка чувств? — Ты можешь писать мне. Я хотел бы остаться друзьями. Если ты этого хочешь, — тихо сказал Малик. Луи не хотел. Луи не хотел отпускать его. Он закрыл глаза и не смог увидеть будущее без Зейна. Быть может, Малик не единственный, кто начинает что-то ощущать? Или что-то такое было в нем с самого начала? Томлинсон мог бы предложить брюнету попробовать заново. Как обычная пара. Что, если это станет прекрасным выходом из ситуации? Или это будет началом их конца? Они никогда не говорили о настоящих отношениях, поэтому Луи просто боялся. Возможно, если бы он был немного смелее, он бы не смотрел, как Зейн неловко топчется у двери, закусывая губу, как всегда делал, когда размышлял над тем, что ему лучше сказать. Возможно, тогда Томлинсон не закрывал бы за ним дверь, обменявшись виноватыми улыбками, а потом не съезжал бы по стене на пол и не чувствовал влагу на своих щеках. Возможно, если бы он был смелее…