── ✦ ──
Первая встреча — как удар в солнечное сплетение. Олег едва дышал, когда тонкие пальцы, скрутив в полотенце лёд, осторожно прикоснулись к его разбитой скуле. Рыжий мальчишка, которого он защитил, хмурился и кусал губы, будто никак не мог подобрать нужных слов. — Меня Олег зовут, — нарушил он тишину первым. — А тебя? — Серёжа, — ответил тот совсем тихо, а потом поднял упрямый горящий взгляд. — Ты очень… ты… спасибо! Олег улыбнулся и ойкнул — снова лицо заболело. Серёжа отдал ему импровизированный компресс и забегал по комнате в поисках чего-то. Достав картонную коробку, он вывалил содержимое на пол прямо у ног спасителя. — Проси у меня, что хочешь, — сказал Серёжа, слегка заикаясь от волнения. Среди фломастеров и жевачек с наклейками лежали ракушки и обкатанные морем цветные стёклышки. Олег не мог принять ничего из такого богатства. — Покажи те рисунки, — попросил он, смутившись. Именно из-за них Серёжу высмеяли на площадке, куда Олега вытащили на перемене одноклассницы. — Они красивые. — О! — Тот смешно округлил рот. А очнувшись, принёс потрёпанный альбом и начал рассказывать, когда и что он нарисовал. Олег невольно заслушался, но потом указал на одну из страниц: — А это кто? Серёжа погладил пальцем рисунок, на котором за рыжим пламенем расправила крылья огромная чёрная птица. — Это мой друг, — ответил он несмело, а в глазах промелькнул испуг. — Что-то вроде, я не… Олег почему-то был уверен, их ещё познакомят, поэтому положил свою ладонь поверх руки Серёжи, несильно сжав. — Потом расскажешь, если захочешь. А нарисуешь и мне что-нибудь? Я вот совсем не умею. — Олег никогда в жизни ещё не видел такой широкой и светлой улыбки. Оказалось, они с Сергеем Разумовским учились в параллельных классах. Из «Радуги» каждый год забирали детей в семьи, группы редели. И уже к пятому их объединили — друзья наконец оказались вместе за партой. Серёжа был счастлив, а Олег успокоился, ведь теперь находился рядом и на уроках. Окружающие не представляли их порознь, а совместные вылазки из детдома входили в негласные образцы идеальных побегов. Олег искренне наслаждался их общением, пока не начал замечать за собой странное: при взгляде на Серёжу потели ладони и сбивалось дыхание, от прикосновений к отросшим волосам, когда он помогал делать хвост, по рукам шли мурашки, а от объятий в груди становилось горячо-горячо. Он подумал, что заболел, и поделился этим со старшими ребятами, с которыми ходил в секцию по боксу, а те по-доброму рассмеялись и потрепали его по голове. «Влюбился ты, Волков!» — прозвучало как приговор. Совет от них насчёт объекта симпатии был короткий: валить и трахать. Идея была стыдно-интересной, но не подходила совершенно — им едва исполнилось двенадцать. Да и как это вообще, у двух парней? Ответ на вопрос нашёлся в компьютерном клубе. И лучше бы Олег не знал — противно не было, но описанное с тех пор периодически снилось, заставляя чаще менять простыни и ненавидеть себя за несдержанность. В конце концов он решил идти своим путём. Олег правда старался: продолжал носить чужой портфель, менял выигранные фишки на цветные карандаши и краски, бил морды обидчикам, таскал шоколад и газировку при любой возможности, даже цветы дарил, но у Серёжи оказалась аллергия. Он копил с подработок на билеты в кино и галереи, зимой кутал в шарф и грел тонкие пальцы своим дыханием, звал спать рядом после кошмаров, позировал, обмотавшись простынёй, для зарисовок в альбом, а перед выпуском учил танцевать вальс. Сделал всё, на что хватило фантазии. Словами только не пробовал — не умел, да и боялся потерять то, что уже было. Какая разница, если Серёжа не отвечал взаимностью. Олег почти смирился и был рад просто находиться рядом с лучшим другом, но потом сдерживать себя стало невозможно. Быть так близко, без права прикоснуться, как давно хотелось. После выпуска через знакомых они разменяли две хорошие квартиры от государства на убитую двушку в центре, где сами делали ремонт, ругаясь по пять раз на дню, но неизменно мирились. Не только потому, что тонкий матрас на полу был один на двоих. Первый курс — почти ожившая мечта. Бесплатные билеты в Эрмитаж и другие музеи, где больше не надо следовать за экскурсоводом, голос которого всё равно не было слышно из-за гомона детей. Серёжа с восторгом и волнением смотрел на скульптуры и картины, Олег с восхищением и теплом — на Серёжу. Секретные операции по отвлечению охраны и подделке пропусков в общагу, чтобы послушать песни под гитару, урвать тарелку жареной картошки и обменяться конспектами. Скучные лекции, на которых Серёжа всё тщательно записывал, пока Волков дрых рядом, потому что снова рейды в Линейке или Ведьмак до утра; Серёжа ему даже подвеску с волком подарил, совсем не каноничную, но Олег с ней не расставался. Ночные походы в кино, когда удавалось оторвать Серёжу от проектов. Редкие пятничные экскурсии по барному гетто на Думской, с драками, прокуренными тёмными залами и безумными историями от случайных собеседников. Утомительная, но успешная первая сессия, в жертву которой были принесены сон, нервы, литры кофе и доработанные шпоры, доставшиеся по наследству от старших курсов. После — философские споры на Семимостье, с бутылкой вина на двоих прямо из горла, сидя у самой воды, куда местная шпана притащила деревянную палету и теперь водила девчонок целоваться. Олег им почти завидовал. Серёжа был таким красивым в сумерках: рыжие волосы ловили отблески от гирлянд на мостах, язык коротко облизывал сухие губы, растягивающиеся в улыбке, а тень от ресниц ложилась на раскрасневшиеся щёки, которые так и хотелось взять в ладони и… На «и» Олег обычно обрывал себя. Почти идеальный год. Если бы только у него прошли неуместные чувства, которые он пытался подавить. Проще было свалить и прочистить голову. Армия казалась отличным вариантом ровно до того момента, как он сообщил о своём решении Серёже. Сначала в ход пошли подушки и мелкая бытовая техника, потом — столовые приборы. У них раньше не случалось настолько крупных ссор, отчего Олег впал в ступор и почти сдался под таким напором, но Серёжа внезапно успокоился, подошёл безоружный и крепко обнял. Попросил писать и обязательно вернуться к нему. Олег других вариантов и не рассматривал. На службе стало легче. Физические нагрузки выматывали так, что ничего не снилось. Продумывание операций занимало время и мысли. Только Олег всё равно с трепетом ждал, когда вернётся домой к Серёже. Их первая встреча была полна тепла и историй наперебой. Серёжа с огромным воодушевлением показывал наброски дизайна будущей соцсети, которую он программировал сам, с нуля. Он как будто весь изнутри светился, пока Олег не сказал, что согласился на контрактную службу. Скандалов и ссор на этот раз не было. Серёжа затих и закрылся, хоть они и продолжали проводить вместе свободное время. А потом Олег исчез на год и вернулся с бородой, тонкими шрамами по всему телу и сумкой валютной налички, которую отдал целиком и запретил возвращать. Проект «Вместе» переживал не лучшие времена: это было видно по фиолетовым теням под глазами Серёжи, по его выступающим рёбрам, по нервным разговорам, которые он вёл со своей командой каждый день, и по официальным письмам от инвесторов с отказом, что сразу же рвались на клочки. Олег не смог проигнорировать это и остался на полгода в Питере, сопровождая друга на все важные встречи и следя, чтобы тот спал больше четырёх часов в сутки и нормально ел. Было практически нереально совмещать это ещё и с учёбой, но это был Серёжа. Всё такой же родной и гениальный. Окружённый заботой он быстро воспрял духом. Серёжа был великолепен, когда забывался настолько, что вся нервозность стекала с него, обнажая увлечённого и убедительного человека. Потрясающего. У него словно открылось второе дыхание: подросла успеваемость, каждый день появлялись новые идеи, которые он вбрасывал на летучках, находилось всё больше людей, готовых вложиться в стартап молодого программиста, который после утомительных встреч торопился обратно к ноутбуку снова воплощать в жизнь какие-то инновационные решения или готовиться к зачётам. Всё это время Олег следовал за ним тенью, подбадривая перед каждым выступлением, ограждая от навязчивого внимания журналистов. Он не врал, говоря о будущем успехе. Олег действительно верил и в Серёжу, и в его дело. Не мог человек с таким огнём в глазах не довести свой проект до совершенства. И когда Олег убедился, что Серёжа справится дальше сам, то подписал новый контракт и улетел, даже не попрощавшись нормально — только записку оставил. Эгоизм чистой воды, но он чувствовал, что одного грустного непонимающего взгляда хватит, чтобы он остался. Сердце и так невыносимо ныло все эти полгода. Внутри теплилась надежда, что Серёжа как всегда его быстро простит и будет названивать каждый месяц.── ✦ ──
Пушка Петропавловской крепости выстрелила ровно в полдень. Сергей проснулся, резко выныривая из удушливой черноты: сел на кровати, сжимая голову руками. Перед глазами встала алая пелена, и только прохладные пальцы на щеке привели его в чувство. — Я рядом, — сказал Олег тихо и отошёл на шаг. Картинка обрела чёткость, и Сергей посмотрел перед собой, на яркое кресло у кровати. В Англетере почти вся мебель красная — такую безвкусицу можно было простить только за близость к Зимнему дворцу. Воспоминания о вчерашнем дне отсутствовали. Кажется, он собирался вечером на Литейный. Устроить проводы Олега — без него самого — и отправиться в очередной алкогольный трип. Тупая боль распространялась от висков к затылку — его наказание за ночи без сна и тревожные мысли. Организм, поддерживаемый кофе и энергетиками, придумал свои методы «перевоспитания». Сергей медленно и неотвратимо терял связь с реальностью, слыша ехидный шёпот где-то на периферии. Ему становилось легче исключительно рядом с Олегом. И это было похоже на пытку: только привыкать к их совместным ужинам, ко сну спина к спине после кошмаров, совсем как в детстве, к ласковому «иди спать, полуночник», а потом провожать на самолёт в очередную горячую точку. Чёртовы контракты! Олег попал в яблочко. Полуночник. Сергей и правда чувствовал себя героем полотна Эдварда Хоппера. Подавлено, одиноко, без видимого выхода. «Я не могу, — повторял Олег. — Спокойная жизнь не для меня. А там я на своём месте». Он преследовал, казалось, благую цель — не втягивать Сергея в сомнительные опасные истории, но тому хотелось в ответ рявкнуть: «Твоё место рядом со мной!» — и никуда не отпускать. Олег бы остался. Смотрел бы несчастно временами, будто его лишили подлинной свободы, и всё равно коротко улыбался ему. Сергей не хотел вот так, поэтому закусывал губы и отчаянно молчал. Прикасался лбом к прохладной двери, пока Олег принимал душ, и представлял, что это в последний раз. Ещё одна поездка, и он останется по собственному желанию, устав от жары, крови и грязи. Сергей принял из заботливых рук Олега стакан воды с шипучей таблеткой. Ни на секунду не отпускала мысль, что уже скоро они снова расстанутся. — Когда вылет? — глухо уронил Сергей. — Завтра утром. Олег забрал пустой стакан и положил Сергею на лоб прохладное влажное полотенце. Он смотрел прямо, лицо почти ничего не выражало, но такой уж человек стоял перед ним: забота в действиях и поступки красноречивее слов. Самый нужный, которого раз за разом не получалось удержать, который просачивался водой сквозь пальцы, как ни сжимай. — Чем хочешь заняться? — спросил Олег, открыв настеж окна и впустив прохладный весенний воздух. Сергей вдохнул полной грудью, прикрыв глаза, но ответить не успел — в тишине гостиничного номера его живот напомнил о пропущенном завтраке. Олег едва слышно хмыкнул, бросил поверх кровати чехол со вчерашним костюмом, который за ночь привели в порядок, и вышел из спальни, прикрыв дверь. Обедать отправились в «Мансарду», где в этот час было полно белых воротничков Газпрома и госслужащих. Олег пил ромашковый чай и скользил по посетителям цепким взглядом — по привычке следил за обстановкой, пока Сергей ковырялся в тыквенных оладьях, размазывая фету и инжирное варенье по огромной белой тарелке. Он был голоден, только почти не ощущал вкуса. После бутылки минеральной воды стало легче, но его подташнивало от самого себя. — Куда на этот раз? — уточнил Сергей как можно более равнодушно. — Сирия, — ответил Олег, нахмурившись, и вдруг накрыл его ладонь своими прохладными пальцами. — Всего полгода. А когда вернусь, слетаем отдохнуть. Сергей вздрогнул и нервно оглянулся — зря волновался, до них никому не было дела. — И на меня найдётся время? — усмехнулся он, но стал серьёзнее, когда Олег подался вперёд. — Всегда, — припечатал тот строго и тепло, как только он один умел. Немалых усилий стоило сохранить лицо и не броситься на шею к Олегу прямо сейчас, умоляя его остаться и растянуть это «всегда» до конца их дней. Сергей перевёл взгляд на панорамные окна, где в лучах такого редкого для Петербурга солнца блестел купол Исаакия. Он задал вопрос, когда был уверен, что голос его не предаст: — Прогуляемся? — И сжал руку в ответ. — Конечно. Олег ни в чём и никогда ему не отказывал. Может, зря?── ✦ ──
— Волк! Это снова к тебе, — доложил Эдик с улыбкой от уха до уха и махнул в сторону посадочной площадки. Чёрный вертолёт плавно опускался, шумел лопастями, поднимая клубы пыли и песка. Олег кивнул и проводил Эдика взглядом до самой связной. В «стае» — группировке наёмников под его командованием — до сих пор делали ставки, кто его оружейный меценат. Абсурдность предположений нарастала с каждым новым контейнером с лого «Holt International». «Тайный воздыхатель из министерства обороны? Хорошенько трахнутая госпожа сенатор?» — гадали ребята вслух. Олег даже не огрызался, только бровь выгибал. Чувство такта тут вместе с культурной речью проёбывались где-то за первые полгода, поэтому обижаться было бессмысленно. Если честно, Олег сам только раз на третий перестал удивляться подобным подаркам: таким оружием и обмундированием могла похвастаться не каждая страна. Они с Серёжей по-разному выражали заботу друг о друге. Тем обиднее было с таким багажом попасть в плен к местным террористам после мощного взрыва. Несколько недель пыток превратились в маленькую вечность. Но Олега поддерживали данное Серёже обещание и злость на собственный проёб. От существования на воде и сухарях, с парой часов сна в день сил не прибавлялось, но и этого хватило, чтобы в нужный момент ослабить верёвки, прирезать охрану их же оружием и сбежать. Ему повезло. Знакомые ребята на пробитом пулями джипе встретились после нескольких часов блуждания по пустыне и поздоровались, прижав заросшим лицом к раскалённому капоту. Потом извинялись, что не признали, поили из одной фляги, умывали из другой. Поисковые группы даже не разворачивали — после таких взрывов не выживали. Ему в красках описали, какие шикарные похороны устроила «стая». Представлять их было странно. Нового командира уже выбрали, заказчиков предупредили, поэтому Олег закрыл на это глаза. В прямом смысле — потерял сознание в относительной безопасности и пришёл в себя уже в полевом госпитале. На нём не осталось живого места: всё тело пульсировало от ожогов и глубоких порезов, сломанные рёбра ныли. Его подлатали и чуть ли не окунули в таз с антисептиком. Обошлось без заражения крови, да и заживало на нём всё быстро, поэтому уже через три недели он снова оказался в строю и командовал отрядом. Олег продлил контракт и отправился с друзьями на базу, где его пытали. Убрав там всех, кто попался под горячую руку, они установили взрывчатку и снесли всё к херам. Оказалось, таких баз было несколько. И заказчики на них тоже нашлись. Олег несколько дней придумывал, как объяснить Серёже, что он остаётся ещё на год, и не потонуть позже в волне гнева и обиды. Письмо вышло объёмным и сбивчивым. И отправилось как обычно по их общему адресу на Рубинштейна одиннадцать. Они постоянно переписывались и созванивались раз в месяц, поэтому Олег забеспокоился, когда не получил ответа. Скорее всего, Серёжа справедливо обиделся. Однако и в следующий месяц письмо не пришло. Олег позвонил ему сам. Приторно-вежливый голос оператора сообщил: вызываемый вами абонент недоступен. После целого дня таких звонков замешательство сменилось паникой, но поиск в Сети привёл к тому, что Сергей Разумовский был жив-здоров, анонсировал бета-тест очередного обновления «Вместе», только на публике почти не появлялся, о чём сетовали в основном женские издания. Олег успокоился и решил подождать — несколько месяцев, и он дома. А с Серёжей было проще в живом общении, да и извиниться хотелось, смотря в родные глаза. Потекли дни, похожие друг на друга, только ландшафты менялись. Выследить цель, разработать план захвата, зачистить объект. Варьировалось число заложников и подводные камни вроде складов со взрывчаткой или наркотиками. Олег загнал себя тренировками, только бы не думать, не скучать так сильно. Он верил, что научился не просто в совершенстве управлять своим телом, но и чувствами. Что уже переборол себя. Он ошибся. Ему принесли чай, когда в новостях назвали до боли знакомое имя. Схваченный Разумовский выглядел ужасно: с кровоподтёками и синяками на лице, растрёпанный и потерянный. Огонь — не его метод, это оружие того, кто не появлялся уже лет пятнадцать. «Серёжа, блядь», — подумал про себя Олег и зажмурился, услышав, как на шее с лязгом защёлкнулся призрачный ошейник. Чай остался нетронутым. Хорошо, что они ещё не подписали новый контракт. Олег взял с собой пять самых проверенных наёмников и в тот же день улетел домой, в Питер. Отправив ребят обустраивать временную базу и готовить план-перехват, он нырнул в метро до Владимирской. Уже на подходе к квартире Олег почуял неладное. Остановился в парадной, осмотрелся и заметил торчащую бумагу из их ящика. Открыл своим ключом, а в следующую секунду ботинки похоронило под ворохом квитанций, рекламных буклетов и писем. Его писем. Что за херня? Олег рванул на четвёртый этаж. В квартире как будто ураган прошёлся: разбитый телефон валялся в коридоре, шторы в комнате сдёрнуты с петель, зеркала занавешены простынями и полотенцами, подушки порваны, пол усыпан перьями, в ванне стояло металлическое ведро в саже и копоти с кучкой пепла на дне, в раковине — срезанные рыжие пряди, а на разбитом зеркале виднелась засохшая кровь. Олег опёрся о дверной косяк и закрыл глаза, пережидая болезненную вспышку осознания. Необходимо было во всём разобраться до того, как он сунется в психбольницу. Больше информации. Ему была нужна Марго и записи из офиса.