Добрый Питер

— Чёрт, Алёш, я хочу тебя, Алёша... — Шепчет мне на ухо нежно, обнимая, прижимаясь бёдрами к моим бёдрам. Я целую его шею, легко отстраняюсь, заставляя хныкать. — Сколько ты отсутствовал? — Спрашиваю, взяв за щеки и чувствуя возбуждение. Не хочу спешить. А Иван хочет. — Почти месяц. Я не думал, что так задержусь. Я не хотел, прости. — Тараторит, почти ничего непонятно из-за хныканья. — Расскажи, где бывал. — Говорю спокойно, начиная расстёгивать рубашку. Слышу недовольный хнык, вижу, как руки тянутся к щеке, и бью по ним легонько, шикая, заставляя опять хныкнуть и опустить их. — Я был дома, у родни... Потом во Франции... — Я поднял взгляд. Иван вздохнул прерывисто. — Меня заставили поехать... — Я кивнул понимающе, опять переводя взгляд на полурасстёгнутую рубашку, оглаживая грудь. — Как там? Тебе понравилось? — Не успел договорить, как моё лицо аккуратно подняли, поцеловали в губы, и обняли торс, прижимая ближе. — У меня такое ощущение, что ты вообще не скучал по мне, любовь моя... — Говорит так, как я прежде от него не слышал. — Совсем глупый? С ума сошёл во Франции или что? — Говорю, продолжая расстёгивать рубашку и смотря в глаза. Он расслабляется немного. — Знаешь, как я скучал? — Он немного заминается, прижимает меня поближе, пока я позволяю ему это. — Если так, то хорошо, но показывай мне это, пожалуйста... — Говорит чуть обижено. Я нежно целую губы, поглаживаю шею. — Ты не даёшь устроить мне кое-что. Будь терпеливее... — Говорю и целую ещё раз кратко, наконец кончаю с рубашкой, аккуратно скидываю её с чуть загорелых ещё с лета плеч. — Я хочу поцеловать тебя, расцеловать всего... — Говорит, пока я расстёгиваю ремень его штанов. — Подожди немного. — Сам говоришь ведь, что ждал, пока я приеду. — Вижу, как руки начинают поглаживать края свитера. Перевожу взгляд на Ивана, вздыхаю в губы. — Не хочешь сюрприз? — Спрашиваю, смотря в глаза. Чувствую одну из рук на заднице, вторую где-то на животе, уже приподнявшую свитер и расстёгивающую пуговки рубашки. Недовольно хмыкаю, как только Ваня собирается говорить, случайно его перебивая. — Да ты ж сними с меня хоть свитер нормально. — Отстраняюсь, стягивая с себя свитер, начиная расстёгивать рубашку. Ваня приближается ко мне, прижимает к себе и начинает расстёгивать рубашку вместо меня, убирая мои руки, шлёпая по ним. — Я хочу раздеть тебя. Сам. — Смотрит прямо в глаза так пристально, что становится неловко. Я киваю легко, хотя сегодня планировал держать себя в руках, и позволяю Ивану медленно раздевать меня. Он переводит взгляд вниз, расстёгивая рубашку. Я лишь наблюдаю за его руками. Понимаю, что меня вывели из строя одним лишь взглядом. Со временем понимаю, что Ваня теперь смотрит на меня. Перевожу на него взгляд и чувствую аккуратное касание губами к губам. Отвечаю на поцелуй, прикрывая глаза и наконец стягивая с Ивана надоевшие нам обоим штаны. Те сразу падают на пол. Руки Вани начинают работать быстрее, ну или хотя-бы пытаются, нервно расстёгивая пуговицы. Я помогаю ему избавить меня от тряпок на теле, сначала расстёгивая пуговки на рубашке, потом на штанах. Позволяю стянуть те с меня. Иван внезапно поднимает меня, заставляя не задумываясь обвить его ногами. Целует, пока обвиваю его шею рукой, глажу торс.       Лежу на кровати, тихо вздыхаю. Больно. Ваня пытается заглушить боль, целует мои губы, отвлекает поглаживаниями, пока пальцы неторопливо, совсем медленно, растягивают для секса. Не занимались этим чуть больше месяца, а я уже так реагирую. Чёрт... — Блять... — Через зубы вырывается шипение. Ваня целует губы прямо и кратко, потом, уже отстраняясь, целует их уголок. Прижимается торсом к торсу так, что я чувствую, как дышу сам, как дышит Иван, как стучит его сердце. Всегда любил это, когда он так сильно прижимается ко мне. — Сильно больно? — Спрашивает, поглаживая щеку носом, потом губами почти прикасаясь к моим, обжигая их тёплым дыханием. — Нет... Мгх-ах, Божечки... — Вздрагиваю, сжимаю плечи Вани, мычу болезненно. Он целует ещё раз, кратко и мягко, приобнимает меня, пролазит под лопатками и прижимает ещё ближе, гладит спину. Чувствую внутри три пальца, они двигаются так медленно, что это почти не ощущается, но если обострить внимание... — Пожалуйста, Ваня, Иванушка... — Пролажу рукой на затылок, прижимаю поближе, говорю почти на ухо томно, слышу возбуждённый выдох. — Что такое? — Спрашивает, чуть отстраняется, смотрит в глаза. Возбуждён, чувствую это, да и вижу в глазах будто искорки. — Давай начинать, пожалуйста. Вынь пальцы, Вань... — Глажу его затылок, шею сзади, заставляя вздохнуть. Чувствую, как пальцы пропадают. Так же медленно, как и появились. — Говори мне, если что-то будет не так. — Киваю ему, и меня тут же легко поднимают, дёргают таз повыше, подгребают зимнее, толстое одеяло под зад. Помогаю, легко приподнимаясь.       Головка входит внутрь, Иван опять наклоняется ко мне, пока я вздыхаю, легко вздрагивая. Меня мелко целуют, так много и мягко, что я почти не чувствую, как член Вани входит глубже, почти полностью. Понимая это я вздыхаю, упираюсь виском в щеку Вани и стону. Мне нравится это, до безумия нравится, так, что я еле ощущаю поцелуи на шее. Глажу чужую шею, тихо постанываю, когда Ваня начинает двигаться. Медленно поначалу, еле покачиваясь туда-сюда, удерживая моё ликующее сознание краткими поцелуями.       Целую, целую и ещё раз целую. Кратко, впиваясь в губы, обнимая одной рукой спину, второй поглаживая его грудь, его торс, его затылок. Ваня отвечает мне, поглаживает по торсу, пока движется, придерживается рукой, приобнимает. Облизывает губы, целует глубже, входит полностью, замирает на секунду. Я постанываю в губы тихо, вздыхая чаще, но чувствуя, что Ваня ускоряется, больше не могу сдерживать голос. Глажу торс Вани, играю с сосками, чувствую, как собственный член потирается о приятный, легко подкачанный живот. Вздыхаю Ване в губы о том, как мне приятно, о том, как я люблю его, слыша ответные признания.       Чувствую, что нахожусь на пике. Рядом, совсем немного. Хочу больше поцелуев, хочу больше любви. Иван вздыхает в губы, стонет, приятно сжимает волосы на затылке, опять целует. Я вздрагиваю в оргазме, прерывисто вздыхаю, стону хрипло. Ч-чёрт...       Мы лежим на кровати, уставшие и вспотевшие. Зима, холодно, потому приходится укрыться скомканным одеялом, чтобы не простыть, и прижиматься друг к другу, потому что кровать не большая. Ваня аккуратно прижимает меня к себе, целует опять, уже не так страстно, более чувствительно, слишком нежно и устало. Я улыбаюсь ему, глажу волосы, ворошу их. — Так что ты за сюрприз готовил? — Спрашивает, улыбаясь сонно. И сам спать хочу, да и поздно уже, а он у меня валяется... Даже если у нас одна комната, то каков гарант, что никто не войдёт? — Уже не важно. В следующий раз, если не будешь спешить, то будет тебе сюрприз. — Я бы не спешил, если бы не прошёл месяц с нашей последней встречи. Я сильно скучал. — Гладит спину, прижимает к себе, останавливая руку на лопатках. Я покорно прижимаюсь ближе. — Я тоже скучал... — Зеваю от усталости. Ещё и после секса обычно спать только больше хочется... — Давай будем спать. Иди в кровать. — Говорю, целуя в губы и легко шлёпая по заду. Иванушка недовольно хмыкает. — Я хочу сегодня спать тут, с тобой. — Я бы тоже хотел, но завтра должны будить с утра, да и проверка приехавших будет... А ещё ночью будет жарко вдвоём. — Легко целую в губы. Ваня хныкает недовольно. — Ну давай... Всё равно на всех, проснусь раньше и перелягу к себе. — Просит, корчит щенячьи глазки. Я вздыхаю сердито. — Если нас завтра застукают, то не жить ни тебе, ни мне. Спи уже тут, попрошайка. — Обнимаю, утыкаясь в удачно подставленное плечо. Ваня обнимает меня крепко, целует куда-то в лоб, потом в висок. — Я люблю тебя, Алёш. Больше жизни люблю. — Я смотрю на него, как на дурачка. Говорить такое... Совсем уже. — Ш, не говори так... — Легко вмазываю рукой по губам, смотрю сердито, чуть позже опять пускаю глаза вниз. — Я тоже люблю тебя...