Светает...

      Холодно. Рядом с ним всегда холодно. С его появлением температура воздуха будто понижалась на несколько градусов, заставляя кожу покрыться мурашками. Прохожие, попавшие под это влияние, зябко передергивали плечами и ускоряли шаг. Никто не мог увидеть его, но всё же чувствовали эту тяжёлую ауру и холод, наполняющий сердце липкой паутинкой страха. Никто не понимал, что именно произошло, но торопились уйти от места вызвавшего такое беспокойство.       Я не сбежала. Стояла и смотрела не в силах опустить взгляд. Мой дар позволял мне видеть то, что скрыто от зрения простых смертных — мир духов. А он был жнецом, ангелом, что работал на смерть, сопровождая души в иной мир.       Когда мы впервые встретились, то я не сумела отличить его от себе подобных. Но он отличался, совершенно не был похож ни на одного мужчину, которого я встречала раньше, и всё же казался живым. Одежда на нем была обычной для человека, брюки, рубашка да пальто, разве что абсолютно чёрные. Всё же я не могла обмануться, когда подошла ближе, люди и существа другого мира ощущались по разному. Думаю, мне просто хотелось быть обманутой. Слово за слово, одна случайная встреча за другой и между нами появилась связь, на которую мы, в общем-то, не имели прав.        Этот мужчина, как и другие жнецы, не помнил своего имени. Называл себя Айэм. Мне казалось, что это своеобразная попытка узнать, кто он есть, вспомнить своё истинное «я». Задать вопрос «почему?» вслух я так и не решилась. Думалось, что и на это я права не имею. К тому же наши встречи были краткими и в ситуациях, не предполагающих лишних вопросов. Я и не задавала.        Я прекрасно понимала, что связь, возникшая между нами и крепнущая с каждой встречей, была противоестественной. Что я должна была бежать, бежать, как можно дальше и как можно быстрее, только завидев Айэма в дали. Однако только сделала шаг вперёд, утоляя любопытство, наперекор собственному страху, а потом ещё и ещё, приблизившись так близко, что теперь не могла представить свою жизнь без него.        Ангел смотрел на меня глазами вовсе не карими, стоял, скрываясь в тени. Весь его вид выражал такую печаль, что хотелось заключить юношу в объятия и шептать все слова, способные залечить любые раны. Только ноги будто свинцом налились. Я чувствовала тревогу. Мой ангел молчал так долго и так пронзительно, что я ждала любой звук, который это напряжение разрушит, но слышала лишь тишину. Его взгляд медленно скользнул по мне сверху вниз, почему-то в голове родилась мысль «хочет запомнить».        Я не знала его имени, только придуманное им же прозвище Айэм, только мёртвый холод, что всюду его сопровождал, только образ, что запечатлелся в памяти и сердце несломимой печатью. Я смотрела на него и сердце отбивало в груди марш прощания. Не хотела верить, что всё закончилось, толком не начавшись, но ощущения будто сегодня — сейчас — последняя встреча не отпускало.        Я подумала: «останься, молю, останься», и тогда его губы наконец разомкнулись, как края раны:        — Я не могу, — и всё так же пронзительная грусть в глазах.        Обречены. Никто не говорил этого вслух, но и не требовалось, эта истина осязалась в гнетущей атмосфере комнаты. Союзу смертного и ангела смерти никогда не бывать, потому стоило давным давно проститься с глупыми мечтами. Но я всё же сократила между нами расстояние несколькими шагами и сжала в руках воротник его пальто:        — Поцелуй меня.        Я хотела отвоевать хотя бы поцелуй, если на долго и счастливо не могла рассчитывать.        В ответ подрагивающие пальцы жнеца огладили мои скулы.        — Я не посмею. Я…        — Мне всё равно.        Пальцы Айэма скользнули ниже, очерчивая кончиками контур моих губ. Его ледяные пальцы и мои теплые губы создавали такой контраст, что кожа покалывала от прикосновений. Я мечтала о продолжении.        — Это убьет тебя. Я несу только смерть, — сказал юноша, глядя в мои глаза.        Я знала, чувствовала каждой клеточкой тела, теперь уже точно — это не одна из встреч, украденных у судьбы, — это прощание. Небеса не прощают ошибок. Слезы скатились по щекам, а сердце отчаянно ныло, что хочет получить больше, чем просто несколько жалких минут жалких взглядов. Сердце у меня такое глупое, что звездой упало в руки того, кто и думать о чувствах не должен.        Мы смотрели друг другу в глаза, чтобы хотя бы взглядом попробовать передать всё, что творилось внутри. Холод, пробивающий до самих мурашек, не имел теперь никакого значения. Времени осталось всё меньше и меньше. И ангел резко накрыл своими пальцами мои губы и склонился близко-близко к лицу, всего на миг коснулся губами своей кожи, не смея лишать человека дыхания. Айэм так же быстро отстранился, отошёл на расстояние вытянутой руки, чтобы убедиться, что его манипуляции никак не навредили.        Слезы стекали из глаз непрерывным потоком и сквозь их пелену, видела, как он улыбнулся мне едва-едва.        Светает.        Ангел притянул меня к себе, обнял так крепко, как никогда прежде. Прошептал, заставив сердце в очередной раз болезненно сжаться: «прости, что не могу остаться». Отпускать его вовсе не хотелось, но он сам разорвал объятия и сделал два шага назад — снова в тень. Первый солнечный луч лег на такое любимое лицо, жнец снова отступил, прячясь от лучей, не переставая смотреть на меня.        — Прощай, — шепнули любимые губы, и юноша, что не помнил своего имени, растворился в воздухе так, словно его никогда и не было. На теле осталось только ощущение холода рук, что только меня обнимали.