Королевство

Анджи по-настоящему фальшива. Никогда не догадаешься, что у неё на уме — когда она проявляет искреннее милосердие и заботу, а когда опекает тебя ради собственной, непонятной выгоды. Кокичи, конечно же, не боится её (она в любом случае никогда не сравнится с ним), но в мерах предосторожности старается держаться подальше — у неё слишком уж непорочная репутация и слишком уж большое влияние; она действительно является достойным противником. Достойным противником в чём? Во лжи и манипуляциях, конечно же. — Кокичи-чан, не хочешь присоединиться? Ома тут же поворачивает голову и окидывает девушку непроницаемым взглядом. — Мм… — он делает вид, что размышляет, — нет. Я не приверженец твоей религии. — Мм, понятненько, — как будто даже и не огорчившись, отвечает Ёнага, — тогда в кого же ты веришь? — Не в кого, а во что, — поправляет парень, убирая прядь волос за ухо, — и вообще, это слишком личный вопрос, не находишь? Я не настроен разговаривать о религии, — устало вздыхает он, — считай, что я агностик. «Увиливаешь от темы?» — Ладно… твоё право, — лучезарно улыбается Анджи, взглядом провожая уже уходящего собеседника, — но если ты вдруг захочешь узнать об Атуа побольше — ты знаешь, к кому обратиться! — Угу. Конечно… Кокичи раздражённо закатывает глаза, но перед этим удостоверяется, что девушка этого не видит. — — — Когда разум постепенно возвращается к Оме, он ощущает сильнейшую головную боль и звон в ушах. С трудом приоткрыв глаза, он сначала видит кромешную мглу, но по мере налаживания связи с реальностью, различает перед собой полутёмное, мрачное помещение. Не без усилий парень садится; он жмурится, ощущая, что даже при таких медленных и мягких движениях, голова кружится ещё сильнее. Удручённо коснувшись своего лба, Кокичи чувствует что-то липкое и уже застывшее… Спустя некоторое время Оме удаётся встать на ноги и не спеша, совершая каждый шаг с огромной осторожностью, покинуть помещение. Почти сразу же он слышит звонкий голос где-то совсем неподалёку, который отдаёт лишь очередной болью в висках. — Какой ужас! — парень поворачивается на звук и видит встревоженное лицо Ёнаги, — что с тобой? Давай помогу. Он отступает назад, увернувшись от чужой руки. — Что ты делаешь? — шипит Кокичи, прислонившись спиной к стене, — не путайся под ногами. Анджи недоуменно хлопает глазами, пристально глядя на собеседника. — Ты поймала меня, — порывисто вздохнув, произносит Ома, — мой план провален. — Какой план? — ровным тоном интересуется девушка. — Умолкни, — цыкает на неё парень, — сегодня должно было произойти… нечто грандиозное. Но ты всё испортила, — с неудовольствием сообщает он, — не вздумай кому-то рассказывать про меня. Ёнага молча смотрит на одноклассника, который, еле заметно покачиваясь, скрывается в глубине коридора. — — — Кокичи лежит на кровати и молча смотрит в потолок. Сейчас он чувствует себя гораздо лучше, чем несколько часов назад — из неприятных ощущений осталась лишь лёгкая тошнота, но это, скорее всего, не только из-за неудачного падения, но и из-за продолжительного голода. Ома встаёт с постели, решив, что ему действительно не мешало бы посетить кафетерий. Крупным нюансом также остаётся факт того, что за весь день он не пересекался ни с кем из ребят (очевидно, не считая её), и они, возможно, в самом деле подумали, что он вновь что-то задумал. «Что-то грандиозное», как выразился сам подросток; Кокичи хмыкает, осознавая, насколько нелепой и глупой была его сегодняшняя речь. Однако трезво мыслить и уж тем более говорить было правда не так-то уж и просто. — Привет, — Ома хмурится, глядя исподлобья на внезапно нарисовавшуюся одноклассницу, — я ждала тебя! — Что ты задумала? — интересуется парень, внимательно глядя на небольшой чайничек и несколько миниатюрных чашечек, аккуратно разложенных на столе, — неужели… ты думаешь застать меня врасплох и отравить? — его лицо испуганно-болезненно кривится, и сам подросток, кажется, вот-вот заплачет. — Знаешь, Анджи заметила, что ты не приходил сюда весь день, — проигнорировав паясничанье собеседника, говорит Ёнага, — но рано или поздно ты бы всё равно сюда пришёл! Ты и так плохо себя чувствуешь, а на пустой желудок, наверное, вообще худо, хе-хе! — как-то слишком радостно объясняет она не шибко приятные вещи, — и-и… Анджи предположила, что ты сделаешь это ближе к ночи, чтобы не попадаться на глаза другим. Так что Анджи знала, что ты придёшь! Попей чайку. Кокичи молчит, и его лицо принимает сурово-серьёзное выражение. — Я не буду ничего пить из твоих рук. — Как грубо… я ведь правда старалась! — Я пойду возьму себе что-нибудь другое. — Если ты не выпьешь хотя бы одну чашечку, я расскажу всем о том, что видела сегодня, — кивнув для убедительности, сообщает девушка. Ома дёргается. — Пытаешься шантажировать меня? Ёнага ничего не отвечает и почти до краёв наполняет чашку светло-коричневой жидкостью. — Я добавила побольше сахара. Ты, кажется, любишь сладкое. Парень не двигается пару секунд, после чего пододвигает посуду поближе к себе; Анджи тоже берёт свою чашку и делает небольшой глоток. — Как ты себя чувствуешь? — Чудесно. «Она действительно поймала меня сегодня» — Это хорошо! Я очень рада. — Беспокоишься обо мне? — самодовольно ухмыльнувшись, интересуется Кокичи. — Конечно, — утвердительно кивает Ёнага, — я ведь люблю тебя. Ома проглатывает чай слишком громко. — Люблю, как и каждого здесь! — улыбнувшись, добавляет девушка, — к ближним надо относиться с милосердием. — Да уж… — А вообще, — продолжает Анджи, поставив чашку на стол, — ты должен быть благодарен Атуа за то, что он помог тебе, и твоё состояние улучшилось. Я молилась ему за тебя, и ты, я думаю, тоже должен поговорить с Ним. — Я постараюсь, — беспечно качая ногой, обещает Кокичи. Он смотрит на спокойное лицо собеседницы и думает, что она догадалась обо всём ещё тогда, и его бессмысленное враньё звучало действительно абсурдно. Он думает, что сегодня он в очередной раз убедился в том, что она умнее, чем хочет казаться. Если им удасться выбраться отсюда, то он, возможно, пригласит её в «DICE». И они совместят свои идеологии.