Голубые глаза

      Если раньше у Пиетта и были какие-то сомнения насчёт человеческой сущности Вейдера, то после последней миссии их не осталось — он практически тащил его на себе до спасательного шаттла, пока с ситха не только сыпались искры, но и текла кровь. Дикие звери, с которыми им пришлось столкнуться, имели зубы достаточно крепкие и острые, чтобы прокусывать и плоть, и протезы; и когти были не менее опасны. Вейдер разобрался бы с ними в два счёта сам, если бы на планете не было чего-то, что мешало ему использовать Силу. Ситх, хоть и с заминкой из-за нежелания признавать уязвимость, сразу предупредил адмирала, что в случае опасности тот должен будет отстреливаться. Когда хищники напали, Тёмный Лорд явно старался удерживать их внимание на себе. В итоге до Пиетта добрался один зверь и успел пройтись когтями по плечу, прежде чем офицер пристрелил его. Фирмус старался по возможности стрелять и в остальных, но боялся попасть в ситха. По итогу у Вейдера был смят протез правой руки и на ней же кровоточили дыры от укуса, сорванный плащ валялся где-то в стороне и не скрывал глубоко расцарапанной спины, нагрудная панель была немного оторвана от костюма. Ситх сначала шёл сам и делал это так уверенно, будто совсем не испытывал боли, но через какое-то время его шаги стали тяжелее, а осанка сгорбленнее. Он предположил, что в клыках зверей был яд.       На «Палаче» их развезли по разным местам: Пиетта в общий медблок, а Вейдера — в личный. Адмиралу обработали и зашили раны под недолгим местным наркозом, забинтовали и отпустили по его просьбе выполнять свою работу. Сидя в своём кабинете, он не мог не волноваться о своей судьбе после того, как Вейдера выпустят из медотсека. Ситх не любил, когда кто-то видел его слабым и уязвимым, и ходили слухи даже об убийстве нескольких солдат, которым не посчастливилось застать своего командира в неподобающем состоянии. Адмиралы ценились выше штурмовиков, конечно, но Фирмус не мог себя этим утешать, потому что Тёмный Лорд без особых сожалений избавлялся от офицеров любого ранга.       Писк комлинка потревожил его спустя час, и это был личный врач Вейдера, сообщивший, что ситх требует его к себе немедленно. Пиетт очень надеялся, что он нужен лишь для получения новых приказов. Врач с очень хмурым видом встретил Фирмуса у двери и сразу заставил его нервничать ещё больше, чем до этого. — Вряд ли это чем-то поможет, но я предупрежу вас. Мне пришлось ввести лорду Вейдеру очень сильные обезболивающие против его воли. Первое последствие: он не очень адекватен из-за наркотического эффекта. Второе последствие: он зол. Его уже нужно погрузить в бакту, но он отказывается это делать, пока вы к нему не придёте. Я не знаю, зачем вы нужны ему, но удачи, адмирал, — врач глянул на него с сочувствием и ушёл. Пиетт знал, что нельзя испытывать терпение ситха, который ждал его, но не мог заставить себя войти в палату сию же секунду. Ему нужно было хоть немного успокоиться. Зайти к неадекватному, злому Вейдеру после того, как Фирмус видел его слабым и раненым... Адмирал достал кодовый цилиндр для открытия двери и прикрыл глаза, медленно выдохнув через рот. Больше ждать нельзя. Зайдя в комнату, он тут же остановился и замер, вытянувшись и уперев взгляд в стену, чтобы вдруг снова не увидеть уязвимого ситха. Однако ему не оставили выбора. — Подойди, — приказал Тёмный Лорд так тихо и хрипло, что Пиетт едва расслышал его. Фирмус подошёл к металлической кровати и едва сумел сдержать судорожный шокированный вдох. Не совсем верилось, что его командир и лежащий здесь мужчина — один и тот же человек. До этого момента он видел только затылок ситха. Но сейчас, когда кожаный костюм был спущен до пояса, стало очевидно, что ужасающими шрамами покрыта не только голова. Протезов оказалось два, а не один, хотя Пиетт не знал ничего о ногах. В грудную клетку был вживлён аппарат, и из гортани тоже виднелось что-то не органическое. Адмирал встретился взглядом с жёлто-красными глазами, и это шокировало его больше, чем вид искалеченного тела. Взгляд Вейдера всегда давил даже через тёмно-красноватые визоры, а уж теперь, без преграды, его глаза будто выворачивали душу, а их цвет неизбежно (и не без причин) ассоциировался с агрессией. Это пугало. Фирмус нервно сглотнул и поспешно опустил взгляд. — Я слушаю, Милорд. Ситх куда-то нажал, и кровать немного приподнялась с одной стороны, поместив пациента в полусидячее положение. — Иди сюда, — прохрипел Вейдер под кислородной маской, запотевшей от его дыхания. Вейдер мог оскорблять и пугать своих подчинённых, но всегда обращался к ним на «вы». Сейчас он впервые обратился на «ты». — Извините, Милорд, но приказ не ясен, — растерянно ответил Фирмус, пугаясь всё больше странного поведения и глаз Тёмного Лорда. — Я уже...стою около вас. Ситх раздражённо рыкнул и сжал металлические пальцы в кулаки, чем заставил адмирала заметно вздрогнуть и зажмуриться в безмолвной мольбе, чтобы его не задушили через пару секунд. Вейдер повернул лицо к потолку. — Я не... Я не могу. Пиетт не знал, что с этим всем делать. Ситх никогда раньше не запинался, никогда не терял мысль, пока говорил. Ситх никогда не боялся говорить, его слова всегда были чёткими и уверенными. Сейчас он бредил и не мог сформулировать приказ, но платить за это всё равно будет Фирмус. Однако торопить своего командира и «вытягивать клещами» слова из него адмирал не решился и стал молча, терпеливо ждать. — Я не могу...сказать, — продолжил Вейдер секунд через тридцать по подсчётам Пиетта. — Не могу попросить. Но... Мне нужно это, больше не могу... Фирмусу было страшно представить, о чём говорил Тёмный Лорд, который медленно и редко поворачивал голову из стороны в сторону и немного ёрзал, как будто в лихорадке. Спустя минуту тишины, которую нарушали только два дыхания, — тяжёлое и осторожное, — Вейдер снова обратил внимание на адмирала и протянул руку в его сторону. Пиетт замер, приготовившись к удушью, но протез просто завис в воздухе, а жёлто-красные глаза смотрели на него почти с мольбой, если ему не показалось. — Фирмус... Обними. Меня. Сначала Пиетт осознал, что командир впервые назвал его по имени. Затем Пиетта пришибло осознанием приказа. Обнять лорда Вейдера. Обнять своего смертоносного командира. Обнять ситха. Обнять... Абсурд. Это было последнее, о чём мог подумать адмирал, когда шёл в медблок. Фирмус был уверен, что Вейдер никогда бы не попросил о таком, будучи в адекватном состоянии. Но сложности ситуации это никак не уменьшало. Пиетт не был готов, абсолютно. — Милорд, вряд ли это хорошая идея. Вы ведь ранены, — рискнул возразить адмирал. Комната наполнилась почти осязаемой, холодной энергией, и справа от Фирмуса лопнули две стеклянные колбы. Наверное, так же лопнуло в этот момент ещё несколько нервных клеток Пиетта. Было очевидно, что ситх разозлился, а раздавить чьё-то горло ему было не трудней, чем стеклянный сосуд, как всем было известно. — Ничего страшного, — нетерпеливо рыкнул ситх. Фирмус не рискнул возразить снова. Он попытался призвать весь свой профессионализм: отключить здравый смысл (приказы Вейдера нередко шли вразрез с ним), отключить эмоции — просто выполнить приказ. Он должен был это сделать, если хотел жить. Адмирал сделал ещё один шаг вперёд и осознал, что у него дрожали руки. Каждый раз Пиетт думал, что Тёмный Лорд уже не мог запугать его и заставить нервничать сильнее, чем уже есть, но ситх превосходил сам себя. У Фирмуса не дрожали руки даже после прыжка «Сокола» в гиперпространство. Ситх, чуть зажмурившись, оторвался от спинки кровати, полностью приняв сидячее положение. Пиетт приблизился вплотную, но не успел даже наклониться, как протезные руки схватили его и потянули на себя так резко, что ему, чтобы не упасть, пришлось залезть на медицинскую кровать и упереться в неё коленями по бокам от ног ситха (он бы не рискнул сесть на них). В следующее мгновение Вейдер крепко стиснул его поперёк туловища, прижав к себе, и продолжал сжимать руки сильнее, как будто ему было мало, пока Фирмус не вскрикнул задушенно. Ему показалось, что что-то хрустнуло в рёбрах. А может и не показалось. Тёмный Лорд одурманенным разумом всё же понял, что чуть не раздавил своего адмирала, и разжал руки достаточно для того, чтобы Пиетт мог нормально дышать, но не отпустил. — Я не рассчитал силу. На протяжении двадцати лет... Никто... Отвык. Фирмус понял, что это была попытка извиниться, не сказав при этом самих слов извинения. Даже наркотические вещества, вызвавшие в ситхе желание обниматься, не смогли заставить его извиниться. Но Пиетту сейчас было не до обид на такие мелочи. Он пытался понять рваный бред, который тихо бормотал Тёмный Лорд. И, если адмирал правильно понял, то его командира двадцать лет никто не обнимал. И учитывая, что Вейдер никогда не был замечен в дружбе или отношениях, то его, наверно, и не касался никто. Какому адекватному человеку пришло бы в голову в поддержке положить руку на плечо ситха, приятельски похлопать его по спине или шутливо толкнуть в бок? Никакому. И, судя по болезненной бледности кожи, все двадцать лет Тёмный Лорд провёл в костюме и маске. «Он испытывает тактильный голод», — внезапно понял Пиетт. — «Но он настолько горд, независим и поддерживает зловещую репутацию, что не может себе позволить попросить кого-то о помощи. Возможно, он даже не осознаёт, что ему требуется физический контакт. Да и просить ему некого — он никому не доверяет, а его все боятся по его же вине». Сейчас Вейдер не вполне себя контролировал — это единственная причина, из-за которой он прижимал к себе адмирала. Однако, почему он позвал именно своего адмирала, а не заставил обняться с собой того же личного врача — это был отдельный, очень интересный вопрос, размышлять над которым Пиетту сейчас совсем не хотелось. Он непривычно возвышался над ситхом, который прижимался щекой к нагрудной части кителя, и не знал куда деть руки. Обнять Вейдера всё ещё было для него немыслимым действием, но ещё хуже было то, что прикоснуться можно было либо к бинтам, под которыми ждали бакты зашитые раны, либо к шрамам. Фирмус боялся каким-либо образом причинить вред или боль своему командиру. Во-первых, его за это мог убить сам ситх, а потом ещё и врач. Во-вторых, Пиетт не был садистом и действительно переживал, что навредит Тёмному Лорду, даже если упомянутый человек сам причинял вред окружающим без жалости и угрызений совести. Фирмус замер в нерешительности с зависшими в воздухе руками. — Моя кожа подвергалась...куда более травматичному воздействию, чем прикосновения, адмирал, — прокомментировал Вейдер промедление Пиетта с толикой сарказма. «Не сомневаюсь», — подумал Фирмус и наконец-то приобнял ситха. Тот сразу же издал какой-то звук недовольного характера, и адмирал испугался, что всё-таки доставил дискомфорт. Тёмный Лорд немного отодвинул его от себя. — Сними перчатки. Пиетт облегчённо выдохнул. Видимо, Вейдеру захотелось тепла человеческой кожи. Фирмус положил перчатки на ближайший медицинский столик, и ситх снова притянул его к себе. Ему явно не хватало осторожного давления рук. — Крепче. Адмирал повиновался, подумав, что сейчас его командир был похож на капризного ребёнка.       Через пару минут Пиетт успокоился, потому что Тёмный Лорд не показал никаких признаков агрессии или недовольства. Обниматься с Вейдером оказалось вполне обычно. Если адмиралу забыть, что именно эта безволосая голова обычно скрывалась под пугающим шлемом с черепообразной маской, что обнимающие руки обычно сжимали чьё-то горло и держали световой меч, что он являлся Главнокомандующим и его непосредственным командиром, то это были объятия с обычным, тёплым, живым человеком. Ситх же наоборот никак не мог успокоиться: он беспорядочно перемещал руки по спине Фирмуса, пытался сжать в пальцах его китель, снова стискивал объятия сильней и сильней, но вспоминал о хрупкости невысокого, худого человека по сравнению с ним и ослаблял хватку. И так по кругу, как будто он не верил, что действительно обнимал кого-то, как будто адмирал мог через секунду убежать или испариться. В те моменты, когда Вейдер замирал, стиснув его не слишком сильно, Пиетт находил эти объятия даже приятными. У Тёмного Лорда тактильный голод. И, возможно, это было одной из причин его постоянной злобы. И если объятия способны были решить эту проблему, то Фирмус был только рад помочь себе и своей команде, сделав их командира чуточку спокойнее. Адмирал чувствовал неровности кожи под ладонями, украдкой поглядывал вниз на безволосую макушку, рассечённую глубоким ужасным шрамом, и не переставал задаваться вопросом, что же произошло с Вейдером и как он это пережил, насколько больно это должно было быть и испытывает ли он боль спустя много времени. Пиетт догадывался, что именно после неизвестного происшествия ситх был заключён в костюм на все двадцать лет. А теперь вот... Прижимался к нему. В какой-то момент расслабленность, разморенность от тепла, усталость после возвращения с недружелюбной планеты и сочувствие к человеку, пережившему какую-то ужасную травму, заставили Фирмуса прикоснуться к шраму на голове Вейдера. Ситх мгновенно напрягся, но почти так же быстро успокоился, когда через Силу не почувствовал никакой опасности и злых намерений. Пиетт легко провёл кончиками пальцев по шраму, а затем несколько раз медленно погладил по голове от макушки до шеи. Тёмный Лорд замер, его дыхание под дыхательной маской сбилось. Всегда прохладный из-за присутствия ситха воздух вдруг стал обычной комнатной температуры. Через пару секунд Вейдер посмотрел куда-то в сторону, а потом с явным нежеланием отодвинул адмирала от себя. — Возвращайся к себе. Я чувствую, что врач идёт сюда. Фирмус не двигался с места и с нескрываемым удивлением смотрел в голубые глаза. Не успел он ничего сказать и спросить, нормально ли это, Вейдер сам подтолкнул его слезть и напомнил про перчатки, а затем нажал на кнопку, возвращая кровать в изначальное положение и укладываясь на неё. — Сегодня и завтра у тебя выходной, — сообщил ситх Пиетту, когда зашёл недовольный своим пациентом врач. Адмирал вышел из палаты раньше, чем доктор начал возмущаться осколкам стекла, разбросанным по полу.       В итоге весь следующий день Фирмус не мог найти себе места. Он терзался мыслями о Вейдере, о его травмах, о его недостатке физического контакта, о его решении позвать к себе именно адмирала, а не кого-то другого, о смене цвета глаз с жёлто-красного на голубой. Однако больше всего его беспокоил вопрос: не станет ли этот выходной последним в его жизни. Он надеялся, что Тёмный Лорд, придя в себя, не вспомнил ничего из того, что произошло под действием мощного наркоза, потому что иначе... Иначе ситх не оставит в живых ещё одного свидетеля его величайшей слабости.       Вейдер выбрался из медблока сразу после того, как его вытащили из бакты, потому что даже его личный врач не рисковал задерживать своего пациента на койке дольше, чем тот позволял себе на ней быть. Следующий день он планировал провести в тренировочном зале, намереваясь выместить злобу из-за неудачного столкновения с большими хищниками на дроидах. Однако произошло что-то странное — у него не было настроения для уничтожения вооружённых железяк. Он чувствовал себя странно спокойным, поэтому провёл день в глубокой медитации, пытаясь найти ответы в Силе. И Сила откликнулась на немой вопрос своего сильнейшего пользователя и показала ему, что произошло до погружения в бакту. Вейдер знал, что должен был быть сейчас очень зол, потому что он невероятно опозорился перед адмиралом, но даже после увиденного воспоминания ярость не пришла к нему. Неужели такой простой физический контакт даже с чужим для него человеком сдвинул его с Тёмной Стороны? Это было недопустимо для ситха, которому постоянно требовалось подпитываться агрессией, чтобы получать мощь, но... Не то чтобы Тёмному Лорду не нравилось его нынешнее состояние. Конечно, он всё ещё без раздумий убил бы какого-нибудь подчинённого, если бы тот подвёл его, но у него не было желания разрушать по умолчанию, и это давало ему какую-то свободу. Вейдер всё ещё не мог смириться с мыслью, что он обнимался с кем-то. Но судя по тому, как он цеплялся за адмирала, ему действительно был очень нужен физический контакт. Признать это было неприятно, но не признать — невозможно. Фактом являлось также то, что в не вполне осознанном состоянии ситх позвал именно Пиетта. Почему? И каким бы ни был ответ на вопрос, Тёмный Лорд убедился в том, что он не ошибся с выбором. Из воспоминаний ситх почувствовал эмоции Фирмуса: он не испытывал ненависти или отвращения, боялся его самого, но также и причинить ему вред, испытывал сочувствие, но не жалость. Это было приемлемо. Потом адмиралу стало комфортно, когда он привык, за исключением моментов, когда Вейдер перебарщивал с силой объятий. Он должен был в ближайшее время спросить у Пиетта, всё ли с ним в порядке. А ещё Тёмный Лорд хотел испытать то же самое снова, уже в осознанном, адекватном состоянии. Но не требовать и не приказывать, потому что обнимание своего командира не входило в обязанности адмирала.       Вейдер вызвал Пиетта во второй половине следующего дня для отчёта. Адмирал нервничал намного больше, чем обычно, но как всегда чётко сообщил последнюю информацию о поисках повстанцев и состоянии корабля. Ситх, стоявший к нему спиной, только немного кивнул головой в знак того, что отчёт услышал и принял. Он понял причину беспокойства своего подчинённого, который становился тем тревожнее, чем дольше Тёмный Лорд молчал и не отпускал его. — Как ваши раны на плече? — спросил Вейдер, рассчитывая, что Пиетт успокоится. Если кто-то интересуется здоровьем, то вряд ли хочет в следующий миг убить. — Почти зажили. Ничего серьёзного не было. — А рёбра? И всё же Фирмус запаниковал, когда понял, что ситх всё вспомнил. — Всё в порядке, Милорд, — ответил он, взяв эмоции под контроль. — Хорошо, — лаконично ответил Вейдер и развернулся. Адмирал смотрел прямо, но не на него. — Почему вы согласились позавчера? Пиетт перевёл на него взгляд. — Потому что вы приказали. И вы умеете убеждать. В Силе мелькнула картинка с лопнувшими колбами, которую ситх раньше не видел. Вот, значит, как. Он запугал адмирала. — Вы бы сделали это снова? — спросил Тёмный Лорд через минуту, в которую боролся со своей гордостью. — Разумеется, я выполню приказ. — Это было...неправильно, — признал Вейдер. — Если я попрошу? Без последствий за отказ. В Силе разлилось чужое удивление. Ситх мог слышать мысли, даже не читая их намеренно. Желание обниматься от неадекватного командира Пиетт понял, но не ожидал, что и в полностью осознанном состоянии его об этом попросят. И именно попросят, а не прикажут. А вот Тёмный Лорд удивился тому, что адмирал действительно задумался над вопросом, а не ответил мгновенным отказом. Также Вейдер нашёл хорошим знаком то, что Фирмус поверил в слова «без последствий». Это значило, что он испытывал к нему не только страх, но и в какой-то степени доверие. — Почему я? — Почему я позвал вас, когда был под обезболивающим, я не знаю, — снова признал ситх. — А сейчас... Я видел в воспоминании ваше поведение, и оно оказалось неожиданно намного лучше, чем можно было ожидать от человека, которого заставили...обниматься со мной. — Да, я сделаю это, если вы попросите, — ответил Пиетт вскоре. Теперь уже Вейдеру было впору задаваться вопросом: почему адмирал согласился. И он не знал, что ответить. «Спасибо» он точно не мог сказать. Просто продолжать пристально смотреть на Фирмуса тоже было бы неловко. Тёмный Лорд снова ответил кивком головы и задумчиво отвернулся. Иногда ему нравилась маска, за которой никто никогда не видел его выражения лица. — Разрешите спросить? Вейдер молча обратил на него внимание, положив ладони на спинку кресла. Пиетт счёл это за разрешение. — Я кое-что заметил. Ваши глаза жёлто-красные. Как я понял, это признак того, что вы ситх, — он дождался утвердительного кивка и продолжил менее уверенно: — Тогда... Вы иногда перестаёте быть ситхом? По немного резко отклонившемуся назад шлему и замершим пальцам, которые до этого лениво (или задумчиво) постукивали по коже кресла, Пиетт предположил, что своим вопросом озадачил Тёмного Лорда. — Что за абсурд? Принадлежность к какой-либо стороне Силы не меняется по щелчку пальцев. Я не могу сегодня быть ситхом, завтра джедаем, а потом опять ситхом. — Но если это так, почему ваши глаза стали голубыми? — Что? Не то чтобы Вейдер испугался, — ситхи не пугаются, нет, — но это его...встревожило. Что если он действительно потерял связь с Тёмной Стороной, а потому и постоянная агрессия исчезла? Ситх спешно призвал Силу, как всегда делал это в битве, и она привычно с яростью заклубилась вокруг него. Тёмный Лорд успокоился, а Пиетт наоборот побледнел, когда почувствовал снижение температуры и усиление давящей ауры, подумав, что сболтнул чего-то лишнего и стал свидетелем того, чего не должен был. — Идите за мной, — Вейдер резко развернулся и вышел из кабинета широкими шагами, и Фирмус поспешил за ним. Они оказались в помещении с камерой-«яйцом» и ситх тут же сел в центр. — Заходите. Пиетт шагнул внутрь и ему пришлось немного пригнуться, когда верхняя половина камеры сомкнулась с нижней. Сверху протянулась металлическая «рука» и сняла с ситха шлем и маску. — Цвет? — Жёлтый с красным. Вейдер задумчиво посмотрел в сторону, глубоко и хрипло вздохнул и вскоре снова обратил внимание на адмирала. Он приглашающе протянул в его сторону руку, но не с требованием, как в прошлый раз, а неуверенностью. — Если вы не против..? Пиетт огляделся в поисках какого-нибудь места, кроме колен ситха, и решил сесть на подлокотник этого необычного, низкого, круглого кресла. Чтобы обнять командира, ему пришлось наклониться вбок. Не очень удобно, но приемлемо. Вейдер, в отличие от прошло раза, не схватил его до боли в рёбрах — он вообще не обнял в ответ. Фирмус предположил, что злому гордому ситху было неловко обниматься. В прошлый-то раз его психологические барьеры снесло наркотическим эффектом. Через какое-то время Тёмный Лорд всё же справился с собой, но из-за неудобного положения прижать к себе адмирала всё равно бы не получилось, так что Вейдер просто сомкнул замком пальцы на его спине. В Силе ситх с удивлением обнаружил, что Пиетт обнимал его, не просто потому что его попросили, а ему несложно, а потому что, кажется, хотел его обнимать, даже если осторожничал и всё ещё не мог уложить в голове происходящее. Несколько минут они сидели, обнявшись, затем ситх задал тот же вопрос снова. — Цвет? Фирмус отодвинулся, но не разомкнул рук. Снова на его лице мелькнуло удивление. — Голубой. Это общий цвет для всех не-ситхов, как жёлтый для ситхов? — Нет. Это мой родной цвет. — И что это значит? Взаимосвязь объятий и цвета глаз была очевидна. Но что это значило для него лично, Вейдер не понимал. Станет ли он слабее на Тёмной Стороне? Можно ли одними объятиями вернуть ситха на Светлую Сторону? И спросить ему не у кого, потому что давать Палпатину знать о том, что его ученик обнимается со своим офицером, категорически нельзя. — Это сложно, — коротко ответил ситх. Он не хотел пока об этом задумываться. Зачем, если прямо сейчас он вспомнил, что обниматься это довольно приятно. И хоть Пиетт не близкий ему человек, с ним было вполне комфортно.