all my luck

Лора Мун хороша во многих стадиях переживания горя, но отрицание — её остановка. Она курит, снова курит, она уже не дорожит жизнью, потому что побывала на той стороне, и, откровенно, билет в один конец её уже не пугает. Хотя, хочется жить, Лоре Мун хочется жить, и, если бы не вылезшие из ниоткуда чувства, новая жизнь даже стала бы наслаждением. — Вы не видели здесь рыжеволосого громилу? Лора уже свыкается с мыслью, что жизнь после смерти, дарованная волшебной монетой, складывается у неё только в поиске, в свете, на который ей нужно стремиться. Кажется, она идёт не в ту сторону, но понимает это слишком поздно. Свет гаснет, оборачивается поддельным ядовитым неоном, к которому и прикасаться-то противно. — Ты не можешь расстаться с тем, кого любила, как и я. Лоре тошно от мысли, что смерть Суини наконец-то даёт ей новый (уже третий) шанс исправить содеянное и, может, почувствовать себя не таким ничтожеством, как прежде. Она вертит в руках монету, взятую взаймы, монету, которая всё это время притягивала лепрекона к ней, держала на привязи, как декоративную собачку. Лора чувствует пульсацию в жилах, биение сердца, настоящее, не являющееся отголоском прошлого или беспочвенных фантазий о любви и смысле жизни. Лора держит коробку с прахом в руках и чувствует себя уже не такой живой. — Боги? Это всё сказки. — Но ты сейчас в сказке, разве нет? Будь они в сказке, у них бы был счастливый финал, но нет, они не в сказке, они в блядской реальности, где умирают все — и люди, и боги, и ебучие лепреконы. Лора злится — на себя, на Среду, снова на себя и, разумеется, на Суини, которому приспичило вдруг стать героем и погибнуть, оставить её одну. Лора вытирает глаза тыльной стороной ладони — живое, не разлагающееся тело оказывается слишком чувствительным к табачному дыму — и вспоминает. Она просто вспоминает, а горло уже разрывает от кашля, от судороги, которая проходит по всему телу и напоминает — оболочка насколько крепкая, настолько и хрупкая. — Вся моя удача… — …твоя, Мёртвая Жена, — заканчивает шёпотом Лора. — Да иди ты нахер, Суини, со своей удачей. Лору ведёт уже не Тень, Лора ведёт себя сама, берёт судьбу в руки и только иногда прикрывает глаза, чтобы на несколько секунд поверить — кто-то действительно полюбил её разлагающуюся душу. Лора не понимает, как можно быть таким идиотом, чтобы полюбить труп, и снова курит, затягивается, наполняет дымом лёгкие, желудок, все внутренности, накачивается до отказа. Она надеется выкурить эти эмоции, но только давится — попытка не засчитана. Лора не в сказке, она в реальности, где погибают все, значит, и клятому богу остаётся не так долго на этом свете. Лора держит копьё и знает — она задолжала одному лепрекону одного мёртвого старика.