Она

      Полночь.       Ты сидишь рядом со мной на диване, согнув ноги в коленях, укрывшись теплым пуховым одеялом, уставившись в экран телевизора, словно зачарованная. Даже на стеклах очков виднеются непрерывные танцы цветов и образов, которые так чисто и отчетливо проявляются на пленке твоей души. Так и появляются светлые воспоминания, всплывающие в самые грустные и отчаянные минуты, когда хочется бросить все, купить билет на самолет, улететь в Италию и начать свою собственную историю, словно до этого ты не жил, не чувствовал. Именно ты заставляла меня возвращаться сюда, хотя бы мысленно — в эту комнату, темную и спокойную, где были лишь мы вдвоем. Тут я могла остаться навсегда, не боясь неодобрения, осуждения, угнетения и всех тех мрачных слов, заканчивающихся на «ение».       Таких моментов, связанных именно с тобой, у меня было предостаточно, чтобы сказать, что мы были близки. Наши плейлисты совпадали один в один, и каждая песня, которой мы когда-либо делились, становилась «нашей», особенной, словно других песен никогда и не существовало. Они были придуманы враками, они не имеют значения, ведь не задевают то, что имели мы.       Меня не раз предавали. Каждый раз ты видела в моих глазах отчаяние, будто я пришла к тебе за помощью. Ты была моим костром, который грел в темную ночь, а я, в ответ, бережно охраняла твой покой, добавляла топлива, лишь бы ты продолжала гореть. И горела ты часто, без остановки, страстно, отдавая себя до конца. Наблюдать за тобой в такие моменты было волшебно. Ты могла часами рассказывать о своей любимой книге, фильме, сериале, эпизоде Клуба Романтики, персонаже, напитке или блюде, а я, как преданная собака, слушала и запоминала, чтобы когда-нибудь припомнить это в разговоре. Ты была важна, а я — словно на втором плане.       И, конечно, мне это не нравилось. Я привыкла быть самостоятельной и ставить себя на первое место, ходя по головам, срубая парочку из них острой саблей и, достав их черепа, словно древние скандинавы, пила красное вино, наслаждаясь, растягивая удовольствие, не думая ни о чем. Но в этой борьбе за главенство я проигрывала даже тогда, когда ты не сражалась, а просто существовала. Ты превышала все мои достижения одним лишь вздохом — такое ты имела значение и влияние на мою жизнь. Во всей Вселенной, где я была лишь малейшей песчинкой, ты превышала размер всего Млечного Пути. Когда мне не хватало сил и я нуждалась в подпитке, ты, не говоря ни слова, заряжала меня лучше всего. А ты ведь даже не старалась.       Ты достаешь телефон из-за пазухи, свет освещает твое лицо, как и характерная игривая улыбка. Я вижу тебя, слышу твой легкий смех и тихий треск дисплея под подушечками пальцев. Ты отправляешь сообщение и, получив ответ, снова хихикаешь, запрокидываешь голову и смотришь в потолок. Твои глаза снова сверкают и переливаются, а когда экран гаснет, снова включаешь телефон, просто чтобы убедиться, что это сообщение существует.       Итак, шёл второй год моих попыток. Я так хотела, чтобы мои сообщения вызывали у тебя хохот, учащали сердцебиение, отражались в каждой частичке твоей души. Надеялась хотя бы раз почувствовать это тепло, обнимая твои плечи, проводя ногтем по чувствительной коже, просто посмотреть в твои глаза и увидеть в них искреннюю радость, влюбленность, преданность и очарование. Но пока, единственный человек, который мог вызвать подобную реакцию, пусть и не был мне знаком, но был окружен моей завистью, ненавистью и, кажется, я думала о нем даже чаще, чем ты. Никогда в жизни я не хотела оказаться в чужом теле, но тут, словно по щелчку пальцев, я осознала, что хочу быть этим парнем — тем, кто заставляет тебя смеяться и улыбаться. Ради такой улыбки стоило не только жить, но и умереть.       Ты лежишь на моих бедрах, продолжая болтать о нем. Все, что я могу сделать — увлеченно кивать, ведь я не могу сказать словами то, что правда чувствую. Такое гнусное ощущение наполняло меня целиком, словно амфору. Я боялась, что все это переполнится и польется за края, а я, не способная что-либо сделать, просто продолжала бы слушать твой мягкий шелковый голос, подняв лицо к потолку, пока слезы затуманивали мой взор. Я не знаю, как мне стоило повести себя, да и ты вряд ли помогла бы мне с этим обстоятельством.       Мы говорили об этом миллионы раз: ты любишь мужчин, я поняла. Но что такого есть у них, чего нет у меня? Этот вопрос забивал мою голову не одну бессонную ночь, пока по трубам текла вода, напоминающая о холодных зимних вечерах, которые, благо, уже прошли. Вряд ли хоть один парень знал, какой твой любимый цвет, стиль одежды, где ты хочешь жить в будущем, какого питомца завести. Неважно, сколько раз ты бы говорила об этом — они не обратили бы внимание, не запомнили бы, ведь в их сознании есть вещи и поважнее. Но они были неправы: это было важнейшим, что могло произойти в их жизни. Одна лишь возможность твоего вхождения в их жизнь выводила меня из себя, ведь мне было невозможно больно даже представить, как какой-то парень разобьет твое сердце. И, конечно, в тот момент ты прибежала бы ко мне, в надежде, что я пойму и успокою. Но нет, я не смогла бы понять этого, как и не могла понять того, про что ты говорила тем вечером.       Да и мне стоило бы уже отстраниться. Сложно представить, сколько раз я могла бы встретить того самого человека, с которым, возможно, провела бы всю жизнь, не вспоминая о тебе ни на секунду. Я не раз думала позвонить тебе, поругаться, прервать общение, заблокировать все номера и аккаунты, лишь бы не услышать этот тембр больше никогда в жизни. Непонятно, как я вообще нашла тебя, так быстро влюбилась и отказалась отпускать. С твоей стороны, может быть, это выглядело, как родительская гиперопека, дружеская забота, но, на самом деле, я просто пыталась заставить тебя почувствовать те же самые чувства: щекочущих бабочек в животе, скребущих кошек или других созданий, таящихся когда-то во мне.       Продолжать можно бесконечно, важно лишь одно: я люблю тебя, пусть и не взаимно. Возможно, в один день все обернется совсем другой стороной: ты полюбишь меня страстно и самоотверженно, может, окажешься на моем месте и будешь просить пощады. Но пойми, мне это совсем не нужно. Не хочу причинять такую страшную и гнетущую боль. Я постаралась бы отстраниться так скоро, насколько возможно, лишь бы не видеть твоих горьких слез. Уверена, именно ими Дьявол разбавляет чай, пока варит грешных в котлах. В один день туда попадем и мы. Ну, а это уже совсем другая история...

Шиповник алый нежен? Ты — нежней. Китайский идол пышен? Ты — пышней.