Eren Yeager. Разговор со всеми.

Секундная вспышка света, и взгляду Жана предстаёт просторная комната. С деревянными столами и сидениями, за одним из столиков как раз и сидел Кирштайн. Помещение было темным, только свечи давали хоть какую-то видимость. Жан вспомнил, по началу есть при таком освещении было невыносимо. Стоп. Он, что, в столовой училища, почему один? Если это Рай, то какого хрена это столовая?! Он же… стал титаном. Это было, как во сне, словно один большой кошмар, происходящий в темноте. Хотелось кричать от своей беспомощности, но он не мог. Скольких?! Скольких он убил людей, удалось ли хоть кому-то выжить?       — Жан… Нет, этот хриплый голос он узнает из тысячи. Жан повернулся, прямо возле выхода стоял Эрен, совсем один.  Сначала Кирштайн не знал как реагировать на виновника всего торжества. Парень злился, очень. Ведь, если бы не этот чокнутый Йегер, Жан бы смог жить спокойной… ах, к черту! — Что происходит, Эрен? — голос Жана был как никогда строгим, парень готов был сорваться на крик.      — Зачем ты все это устроил, это цена за нашу дружбу?Вот только вместо привычного недовольно-смешного лица во время их перепалок, у Эрена была физиономия полная боли и страданий.       — Я бы хотел поговорить с тобой, — обречённо выдал смертник,       — Поговорить? — удивился Кирштайн. — Ладно, валяй. Чувствую выбора больше особо нет. Двое выпускников кадетского училища сели прямо на стол, свесив ноги на скамейку. На самом деле, никто во время учебы так не сидел, влетело бы. Но, раз уж никого нет…       — И о чем ты хотел поговорить? — не выдержал Жан. — Может, объяснишь, почему меня, Конни и даже ту девочку Габи, вместе с ее родителями и другими бедными людьми превратил в монстров?       — Т-так было нужно, Жан. Обещаю, когда наш с тобой разговор закончится, все станут прежними.       — Ох, ты ж… — выдохнул Жан. — Зачем, ты нам подбрасываешь эти камни…  Эрен промолчал. Может, он и сам не знал.       — Ты убил стольких людей. Тех беженцев, с которыми мы пили два года назад. Ты…       — Чудовище. Я монстр, мне нет прощения. Чмо, совершившее это, не может жить в этом мире. Жан заткнулся. Неужели, этот высокомерный болван, говорит такие вещи о себе.       — Жан, — начал Эрен, — я всегда завидовал тебе.       — Что? — удивился юноша. Как?       — Ты обладал такими выдающимися качествами, вечно брал инициативу на себя. Да, ты много выпендривался, как и я, но ты хоть оправдывал свои слова. С силой титана, я был словно расходным материалом.       — Но это же не так! — пытался исправить положение Кирштайн. — Благодаря твоей силе, мы одерживали столько побед. А помнишь, как ты спас всех нас при обороне Троста. Это было прямо перед моими глазами!  Эрен внимательно посмотрел на него, его глаза были такими же потухшими. Это было больно видеть, ведь главная характеристика Эрена, ну кроме как характера смертника-камикадзе, это горящие зелёные глаза.       — Никогда не забуду, как ты стащил у Шадиса те стремные сигареты, а потом решил закурить их возле туалета ночью, чтобы никто не заметил. — решил вдруг вспомнить Йегер. Жан удивился от сказанных слов, но все же решил подыграть:       — Да, но ты меня выследил, мы чуть не подрались, благо, Райнер нас разнял, а потом ты сам решил закурить вместе со мной, чуть не задохнувшись.       — Тогда я думал, что Микаса за такую шутку меня прибьёт. — улыбнулся Йегер. — А, ещё, прости, что мои раны заживали быстрее твоих, титаническая способность, понимаешь… Что же он творит… Зачем хочет вызвать жалость к себе? Ведь, он не так часто контактировал с Эреном. Да, раньше такие приколы были уместны, а потом в друге что-то поменялось, каждый подкол он игнорировал, перестал шутить, максимум, что доводилось видеть Жану — улыбку. Позже, поняв все печальное положение дел, Жан прекратил шутить над ним.       — Хочу сказать, твой почерк в тех письмах был ужасен. Тебе, что, вместо ноги правую руку отрубили?       — И как такому парню, как тебе, доверили быть шпионом в Марли… — добавил Эрен.  Ещё немного молчания. Нет, он скажет, Жан скажет прямо сейчас, если уж другого выхода не будет       — Ты хотел поговорить о Микасе? — вдруг спросил Эрен. — Я знал, да все знали. Может, сама Микаса в курсе.       — Эрен… Я ненавижу тебя… Мы не возлюбили друг друга сразу же. А знаешь, почему я так на тебя реагировала? Так вот, это же нормально, когда мировоззрение людей расходится. У меня было адекватным в те годы, у тебя ебанутым, видимо, всегда. Но, я просто завидовал тебе! Микаса, она смотрела на тебя, как бы никогда не посмотрела на меня, а ты даже капелькой взаимности ей не отвечал.       — Знаю… — Жан заметил, как по щеке его товарища скатилась слеза. — Мне… словно было не до этого, но я всегда дорожил ей, только осознавать это стал не так давно. Жан не стал задавать тупых вопросов, и так понятно, что те ужасные слова были сказаны ей и Армину намерено, чтобы те не участвовали в его чудовищных планах.        — Я люблю Микасу и не хочу, чтобы кто-то из мужчин приближался к ней хотя бы в ближайшие десять лет. Но, Жан, прошу, пригляди за ней. Армин будет тоже подавлен, а другим не будет дела…  Как, черт возьми, реагировать на такое.       — Я… Эрен, я попытаюсь. Да что же он за человек такой!? Ведь, можно было все решить раньше! Жан так и не понимал, Эрен просто хотел поговорить с ним, нет, это их последний разговор. Жан понял, что скоро такого человека уже не будет. И именно ему, Жану, он доверяет самое дорогое: он просит присмотреть за Микасой.       — Кстати, ты хороший человек, Жан, думаю, ты нравишься многим девушкам… Уверен, ты найдёшь ту самую, с которой будешь счастлив.  Голос Эрена стал очень хриплым, Жан повернулся и увидел, что на его лице титанические следы, а сам он выглядел, как мертвец. Его глаза смыкались, он медленно терял сознание.        — Эй, Эрен, что с тобой? — Жан начал трясти своего друга. — Эрен?       — Жан, когда все закончится, вы станете героями. И ты все вспомнишь.       — Ты…что, ублюдок, помирать собрался здесь? Так ещё у меня на руках? Жан видел смерть, но она приходила к жертвам быстро, титаны съедали заживо, можно было отвернуться. Но, потом Жан лицезрел как медленно умирал Флок, с патриотическими словами на губах. А сейчас, ещё один его товарищ умирает прямо перед ним, извиняясь за все.        — Мне пора идти. Жан, пожалуйста, береги их…        — Конечно. — Выдохнул Кирштайн, крепко обняв Эрена. Тот приобнял его в ответ.        — Чертов добросовестный дурень.