Твоё обнажённое тело должно принадлежать тому, кто полюбит твою обнажённую душу.
Чарли Чаплин
Это было так же интимно, как держать в руках чьё-то сердце.
Поппи Брайт
***
Мысли о предложении крутились у меня в голове уже пару месяцев, и мне было неважно, спали мы или нет, опытная или наоборот, честно говоря, я даже не задумывался о том, что мы можем не подойти друг другу. Просто есть она, затмевающая все мои чувства и вылечивающая все мои раны, и болезни. И этого достаточно, чтобы быть самым счастливым. Главное рядом. Я ждал чего угодно, истерик, шуток от нее, что ей надо подумать, но полностью отрицательного ответа, точно нет. Это было словно удар под дых, когда кислород в легких заканчивается, и остается лишь тягость тишины и пустоты. В ушах так и звенело «НЕТ». «НЕТ». «НЕТ». Ну конечно, кто ты такой, для всезнайки Грейнджер. Кто она, а кто ты, чтобы быть рядом с ней всю свою жизнь. Действительно, о чем я думал в этот момент, предлагая выйти за меня. Я не помню, как действовал в тот момент, что именно было в моей голове, но казалось, что все отключилось. Молчание затянулось. А что-то ответить нужно, чтобы не показаться слабее, чтобы она не знала как влияет на меня. -Ладно. – Просто соглашаюсь я, все также оставаясь сидеть на своем месте, смотря ей в глаза. Слезы, которые до этого градом скатывались по щекам, в одночасье прекратились, и ее покрасневшее от прозрачных капелек лицо вытянулось от удивления. Мысли в моей голове постепенно возвращались на свои места, а нервы, которые были натянуты до предела – распутывались. Дыхание приходило в норму, было лишь одно желание - не показаться еще слабее, чем я был. Чертово воспитание Малфоев, сраный Люциус, который вбил в голову, что быть слабым – значит быть униженным. Значит быть живым. Быть живым – значит чувствовать. Значит, видеть не только плохое и хорошее, делив мир на черное и белое, а еще замечая и сотни других оттенков серого. Правило, которому научила меня мать, когда только началась война. Когда страх быть мертвым – был выше любого другого. -Эм… -Тянет Грейнджер, поднимаясь со своего места. – То есть это было просто мимолетное желание? И я окончательно перестаю ее понимать. Какое к дьяволу мимолетное желание, почему в ее голове эта мысль. И вообще, она сама осознает, что хочет и что делает? -Что? – Спрашиваю непонимающе я, все еще смотря в глаза собеседнице. -Ну твое предложение, это… это было ошибкой? -Почему ты так думаешь? -Ну ты ничего не сказал на мой отказ, просто согласился, значит сам подумал, что поспешил... Договорить я ей вновь не даю, отвечаю: -К черту все Грейнджер, к черту… - Шиплю я, последнее терпение сходило на нет, она убивает меня своими мыслями и мышлением. – А что еще я должен был сказать? Что еще? Ты думаешь, что я просто решил спросить об этом, потому что мы переспали? Или что? – Каждое слово становилось громче, баритон становился выше, а я уже и сам не мог контролировать свой голос. – Что ты от меня хочешь? -Я…, - запнувшись что-то мычала девушка. – Я… -Что ты якаешь? – Ты хоть понимаешь, что ты делаешь со мной? Что ты со мной делаешь… - Повторяю я, пытаясь усмирить свой голос и не наговорить много лишнего. – Хочешь правды во всем? – Спрашиваю я. Она лишь смотрит на меня, борьба двух стихий продолжается, но я наблюдаю за каждой эмоцией, за каждым движением на ее лице, за движением её зрачков. И она сдавалась под моим взглядом, становилась слабее. -Получи свою правду. – Соглашаюсь я и продолжаю. – Это сраное предложение сидело в моей голове уже несколько месяцев, и мне правда хотелось, чтобы ты стала больше, чем просто девушкой. И я не знаю, что блять происходит в твоей голове, но меня это заебало. Сначала ты говоришь, что боишься, что я уйду, выберу другую и так далее. Сейчас ты отказываешься от предложения стать моей раз и навсегда. Я либо чего-то не смыслю в этой жизни, либо ты сама не знаешь, чего хочешь. -Навсегда… - Шепчет она, и по ее щеке скатывается слезинка. -Да. -Драко, … я…, я хочу стать твоей женой. – Наконец произносит заикаясь шатенка. Внутри меня бушует океан, я не могу осознать, что она хочет. Почему меняет свои решения, и что все это значит. -Ты отказалась. -Да, но… Вновь всхлип. И я подвигаюсь ближе к ней, кладу правую руку на ее бедро, плавно поглаживая пальцами. -Но? -Но я боюсь, правда боюсь, что ты найдешь лучше, что Нарцисса будет против, что тебя все осудят за выбор грязнокровки… -Не смей. – Прерываю ее, - не смей так себя называть, я так не считаю, и мне плевать на других, абсолютно. А мама, мама любит тебя, Грейнджер, и боюсь, что расстроится, если ты когда-то решишь исчезнуть из нашей жизни. -Я не знаю, тебе не кажется, что это слишком быстро? -Нет. -Но почему? -А смысл тратить время на простые встречания, если можно сразу строить что-то серьезное. А я в этом уверен, что наши отношения – это не игра и никогда ей не были. Я хочу быть с тобой, просыпаться каждое утро в твоих объятиях и засыпать рядом, чтобы ты родила мне наследника, и просто была рядом, дальше освещая мой путь своей сногсшибательной улыбкой. -А если будет девочка? – Спрашивает, улыбаясь она. -Значит будет твоя копия, - просто отвечаю я. Представляя яркие крики и улыбку как у Гермионы. -Ты сейчас серьезно? -Абсолютно. -Я люблю тебя, Драко Малфой. – Шепчет она и наклоняется веред, целуя меня. Поцелуй был самым нежным из всех, что мы уже успели подарить друг другу. Чувствовал как она тает в моих руках, как горит ее тело и как ласковы ее губы. Оторвавшись от меня, она удивляет меня своим вопросом: -Ты станешь моим мужем? -Да. Соглашаюсь так легко. Уверенности настолько много, что никогда и не возникнет вопросов. И вновь поцелуй. Не похожий на предыдущие, он уже не просто нежный. Это больше, намного больше, чем всепоглощающая страсть. Это согласие. Смирение и примирение друг с другом. Это осознанный выбор. И мы сделали его, выбрав друг друга. Мои руки скользят по ее бедрам выше, захватывая в плен моих ладоней ее тонкую, словно так легко ломающуюся, талию. Скользя руками выше, прохожу чуть касаясь по ребрам, задеваю грудь, руки скользят по ключицам, скрытым ее любимой кофтой. Еще выше, новый шаг. Одно движение и ладонями обхватываю ее лицо, мои губы все еще скользят по губам, а язык девушки вытворяет невероятные кульбиты. Она прижимается к моему телу ближе, словно пытается врасти в него в эту секунду. Оторвавшись от ее губ, открываю глаза и смотрю на ее лицо, так четко подчеркивающее ее эмоции в этот момент. Она для меня и загадка, и уже полностью прочитанная книга. Один человек, скрывающий в себе тайну, которую я буду разгадывать всю оставшуюся жизнь. Выбор, который я сделал, стал первым и лучшим в моей жизни. Ведь выбрать человека, которого ты безоглядно любишь, несмотря ни на что, не сравнится ни с чем другим. Она - мой свет в конце темного тоннеля. Раз и навсегда. Навечно. Я и она. Борьба двух стихий продолжалась между нами еще с минуту, прежде чем шатенка дернулась и прислонилась своей грудью ко мне. Вжималась в меня так, словно я мог погибнуть в эту секунду. Закрываю глаза и наслаждаюсь этим моментом, в то время как ее длинные пальчики переплетаются с моими, обхватывают мою ладонь еще крепче. Мы были в моменте. Здесь и сейчас. Тяну ее за ладонь на себя, и падаю на спину, на прохладные простыни. Она сверху, все также пытается удержать меня в своих руках. Мои ладони скользят по спине, вырисовывая собственные, лишь мне известные узоры на ее теле. Все это время я наблюдал за ней. За эмоциями на лице Грейнджер, которые сменялись каждую секунду. Счастье, умиротворение, а через секунду страх. Такая невероятная в этот момент нашего уединения. Когда она отпустила мою руку и прикоснулась ладонью к лицу, в туже секунду ее губы обрушились на мои. Поцелуй, вызывавший во мне в этот момент всю трепетность и любовь к девушке в моих руках. Ее губы скользили по моему лицу с резкими чертами. Сначала она скользила по линии челюсти, начиная слева двигаясь к подбородку и к противоположной щеке. Миллиметр за миллиметром. Я чувствовал как она растворяла меня, но была чертовски напряжена в моих руках. Я был водой, способной потушить пожар в ее теле, когда ее губы касались моих губ, носа, подбородка, щек и лба. Горячие, словно ярко-красное пламя, губы обжигали меня. И я чувствовал, что должен сказать это. -Позволь себе быть счастливой, ты не заслужила того, что было в твоей жизни. Ты словно роза с шипами в букете из них. Ты не должна чувствовать вину и горе за всех. Ты не должна быть тем, кто в одиночку несет этот гроб. – Говорил я, нежно перебирая ее волосы на голове, лежащей на моем плече. Чувствовал как по моей груди скатываются слезы боли и пустоты, ее сердца в этот момент. – Я хочу, чтобы ты знала, что у тебя есть я. Всегда. Вне зависимости от того, что говорят окружающие, вне зависимости, что происходит вокруг. Только ты и я. Я хочу разделить с тобой этот чертов мир фальши и лжи, Грейнджер. Просто позволь себе быть свободной от этого. – Шептал я на ухо эти строки. И повторял как мантру «Позволь». -Я… - она запнулась, все также утыкаясь носом мне в грудь. – Я… не могу, нельзя отпустить то, что не смогла защитить. -Ты сделала больше. И твоей вины в их смерти – нет, и никогда не было. Никогда! – Повторяю я, поднимаю голову Гермионы так, чтобы увидеть ее глаза. – Ты спасла миллионы людей, а смерти погибших - вина человека, который давно под землей. Позволь себе чувствовать больше, Грейнджер. Позволь. – И я целую ее так нежно, как только могу передать свою любовь и поддержку ей. Углубляю поцелуй, стараясь сорвать ее защитную пленку. Хочу, чтобы она открылась мне настоящей, такой, чтобы не осталось и капли расстояния между нами. Руки скользят по ней, пальцы выводят узоры вдоль позвоночника, очерчивая каждый позвонок на ее хрупком теле, скрытом под толстовкой. Ее пальцы сжимают мои светлые словно пепел волосы. Руки сами скользят ниже, поддевая края кофты тяну ее вверх. Пальцами чувствую, что кожа чиста. Никаких препятствий, длинные пальцы очерчивают ключицы и скользят ниже. Ладони обхватывают небольшие полушария, которые как влитые хорошо лежат в моих руках. Словно она была создана специально под меня. Я был скульптором, лепившим из ее тела идеальную скульптуру со своей историей. Прохладные руки Грейнджер, скользящие по моей груди и животу, были самыми лучшими прикосновениями моей жизни. Руки матери никогда не сравнятся с ее прохладой. Самое родное прикосновение между нами было в этот момент, когда Грейнджер наклонилась, оставив поцелуй на кадыке и спускалась ниже. Она словно поглощала меня в эти минуты. И я не мог запретить ей этого. Я готов отдать ей все. Ради нее. Ради нас. Навсегда. Навечно. Она изучала пальцами линию моей челюсти, напряженные мышцы шеи, ключиц, плеч, лопаток и спины. Каждый миллиметр кончики пальца обходили своей прохладой. А губы горели огнем. Борьба двух стихий, совмещающихся в себе, хранила ее хрупкая душа. Казалось, что каждое прикосновение было новым, словно это была не она, а ее новая израненная душа. Запах Гермионы сводил с ума, я помнил старый аромат карамели, яблок и персика раньше, но не сегодня. Я чувствовал в ней терпкую горчинку огневиски и сладкий мускус. Такой, словно я напивался ей в баре вместе с друзьями. Парадокс, не иначе. Загадка, которую я никогда не разгадаю. Такая разная, но такая родная. Жар от ее прикосновений разжигал во мне огонь внутри. Руки работали автоматически, не помня, как стянул с нее джинсы вместе с бельем. Мозг включился лишь тогда, когда звякнула бляшка ремня. Грейнджер была инициатором ускорения всего процесса. Я слышал ее сбившееся дыхание. В туже секунду оторвавшись от сладких, горячих и уже припухших губ от поцелуев, сам стянул свои брюки, откидывая их в сторону. Она смотрит на меня, ее горящий взгляд скользит по моему телу, а ее хрупкая ладошка спускается от груди ниже, до места, где пульсирует все мое готовое желание. Секунда, и шатенка обхватывает мое достоинство. В ее небольшой ладошке член кажется огромным настолько, что я даже сам удивляюсь, как вчера он не порвал ее лоно в кровь. Но в ее глазах лишь огонь. Никакого страха, лишь желание. Она наклоняется и целует меня, прижимаясь своей грудью к моей. Не обрывая поцелуй, прогибаю ее в спине, опуская вновь на матрас, обтянутый сбившейся простыней. И вхожу в нее плавно, погружаясь глубже, сантиметр за сантиметром. В ней так узко и хорошо, я словно корабль, пришвартовавшийся у своей гавани. В момент, когда с губ Грейнджер срывается первый стон, я ускоряю поступательные движения. Толчок за толчком. Поза была настолько удобной, что при каждом движении, я задевал ее чувствительный бутон, стимулируя ее точку наслаждения. Казалось бы, просто поза, проста удовлетворение обычных физиологических процессов, но нет. С Грейнджер все было по-другому. Каждый секс было намного больше, чем слияние. Это было уединение двух миров, двух душ, способных найти спасение лишь друг в друге. Мы словно детали пазла, соединялись в единую картину. Картину нашей любви. Такой взрывной и невероятно притягательной, словно соединенные атомы нашей системы. Если бы кто-то сказал пару лет назад, что я влюблюсь в эту девушку, я бы покрутил у виска, и сказал, что дальше рыжеголового Уизелла ей ничего не светит. И как же я ошибался, как же раньше я боялся подпускать людей к себе так близко. Она лучшее, что было и что есть в моей жизни. Моя вселенная. Мой атом, идеально подходящий мне в этой вселенной. Опираясь на предплечья около ее лица, я сменил позу, входя в девушку с взрывными карими глазами еще глубже и ловя губами ее сладкие и до безумия громкие стоны. Мои руки обрамляли ее лицо, а пальцы скользили по розоватым щекам. Оторвавшись от ее губ, я наклонился чуть вперед, так, чтобы прислониться своим потным лбом к её. Глаза в глаза. Битва, которую мне никогда не выиграть, ведь тонуть в карамели – самая худшая - лучшая пытка в моей жизни. Толчок. Еще один. -Драко… - Стонет она мое имя, когда я оставляю новый поцелуй на ее щеке. -Мммм… -Давай же, - шепчу я, ускоряясь до предельной скорости, так, чтобы она первая взорвалась на молекулы. Моя прерогатива, показать ей совсем другой мир, и я решил начать с этого. С этой секунды. Отрываюсь от ее губ и приподнимаюсь, садясь напротив ее лона, не выходя из нее. Меняя угол проникновения, поднимаю ее правую ногу, закидывая себе на плечо. И продолжаю поступательные движения. В то время как одна рука скользит к месту ее всего нервного сосредоточения. Там, где она так желает почувствовать тепло. Я знал, я чувствовал, что она на пределе, но, что-то не давало ей отпустить все. -Гермиона… - Окликаю ее, выводя круговые движения на ее клиторе. – Дорогая… Сдерживаясь из последних сил, я замедлил скорость, так, чтобы амплитуда движений приносила ей новые ощущения. Приятно для нее, пытка для меня. Я знал, что этот секс, это было больше, чем проявление наших чувств, это было началом. Началом чего-то нового, того, что будет существовать вечно. -Эй… - Позвал ее я, одновременно играя с ее соском, стимулируя ее любимую зону. Стараясь преподнести еще больше ощущений. Для нее – это было важно, важно знать, что я ее, важно услышать это. Гермиона открыла глаза, и наши взгляды пересеклись. Я видел ее, полностью обнажённой, и это не только про одежду, но и про душу. В этот момент, когда мы занимались любовью, я видел ее истинные чувства, такие, которые нельзя скрыть ни под одной маской. Сближение, происходившее между нами, разрушило все барьеры. Только мы. Только наши души и чувства. В этом и сеть смысл духовного и физического уединения. -Я люблю тебя, Грейнджер, всегда буду. – произношу я и наклоняюсь, опуская ее ногу с плеча, вновь возвращаюсь в первоначальную позу. Оставляя на ее сладких словно персик губах поцелуй. Она почувствовала мое дыхание на своей коже, и закрыла глаза, явно пытаясь осмыслить, не послышалось ли ей сказанное. Жар ее кожи приносил удовольствие, несравнимое ни с одним другим ощущением в мире. Грейнджер была словно бомба замедленного действия. А я был тем самым таймером и крючком. Десять. Обе руки захватили в плен ее полушария, выводя на возбужденных сосках узоры, которые томительно приносили расслабление и одновременное возбуждение. Девять. И мои губы заскользили ниже по шее, к груди. Восемь. Руки шатенки зарылись в мои платиновые волосы, а мои губы накрыли ее соски, оставляя поцелуи на каждом открытом мне миллиметре ее кожи. Семь. Я замедляюсь, останавливаюсь, выходя почти полностью из нее. Шесть. Делаю новый толчок и полностью погружаюсь в ее лоно. Руки начинают по новой приносить ощущения бутону ее сладкого цветка. Пять. Я вновь ускоряюсь, меняя амплитуду движений чуть ли не каждые двадцать секунд. Четыре. Наклоняюсь и дарю новый поцелуй на ее губах. В то время, как мои ладони проскальзывают под спину Грейнджер, а она, выгибаясь дугой, пытается прижаться ко мне еще ближе. Три. Сменяю положение так, чтобы мы оба оказались сидя, тяну ее на себя. И она оказывается сверху. Два. Раскачиваю ее за бедра, вызывая тем самым новое трение по клитору. Не разрывая поцелуя, одной рукой нащупываю ее клитор и начинаю с удвоенной силой выводить круговые движения. Чувствую как внутри сжимаются стенки влагалища. А мой член уже изрядно пульсирует, предупреждая, что сейчас взорвется с небывалой для него силой. Один. Прижимаю Грейнджер еще ближе и оставляю поцелуй на линии челюсти. Мгновение. И она взрывается вокруг меня, роняя свою голову на левое плечо. В это же время я изливаюсь в нее. Одновременно. Это так ново и искренне. Прерогатива наших чувств, могла сыграть бы с нами злую шутку, но чувствовать одновременный оргазм с девушкой, сидевшей на мне – лучшее, что вообще мог пожелать. Десять секунд. Десять секунд, чтобы взорвалась бомба вокруг нас. Десять, и я снова влюбился в эту невероятную девушку. Когда дыхание Гермионы начало приходить в норму, она подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. Я все еще был внутри нее, и ощущал это по-новому. Смотреть ей в глаза в такие моменты - станет моим любимым занятием. Ведь видеть ее раскрытой и наполненной – прекрасная картина на века. -Драко… - Шепчет она и оставляет легкий поцелуй на моих губах. -Да? -Я люблю тебя, Драко Малфой. -Свое признание я уже сообщал, Грейнджер, не думай, что добьешься его снова сейчас. Если я вдруг передумаю, хотя о чем я, забудь. Просто знай, что то, что было между нами сейчас – лучшее, что ты могла подарить мне во вселенной. -Спасибо. -Тебе спасибо. -Нам. – Произносит она, целуя меня, и я опрокидываю ее на кровать, тем самым плавно выходя из нее, падаю рядом. Она в туже секунду, поворачивается, кладя свою лохматую кучерявую голову мне на грудь. Переплетаю наши пальцы и прикрываю глаза, пытаясь полностью осознать, что это не сон, и теперь она никуда от меня не денешься. Она моя. Моя. Невербально подтягиваю одеяло, которое прикрывает наши тела, и ловлю ее взгляд. В этот момент не нужно было слов, все было понятно. Целую ее в висок, вдыхая в себя ее запах, запоминая его для себя. Запах, которым она пахнет во время секса. Аромат несравнимый ни с чем. Отстраняюсь и прикрываю глаза, понимаю, что стоит немного отдохнуть и начать собираться в новый путь, который нам готовит наша жизнь.