***
Стасик лежал в большом деревянном ящике, ящик находился в вагоне для перевозки животных, вагон — в составе поезда, поезд катил по чужому миру, существующему где угодно, только не на Земле. Парень не знал, как попал сюда, в этот чужой мир. Отключился в такси, очнулся в доме Маркуса. Сейчас конец лета, значит, прошел почти год. Стасик вздохнул. Целый год жизни с Маркусом. Господином Маркусом. Да, не о таком будущем он мечтал. В целом все не так уж плохо. Кормят, поят, одевают, можно играть и не ходить в универ. Правда, что есть, что пить, что надевать (или совсем ничего не надевать, или надевать такое, что лучше б совсем ничего), решает не он. И во что играть тоже. Вот, приставку выдали на время пути, чтоб не скучал. Правда, она уже разрядилась, поэтому Стасик лежал в похожем на гроб ящике, свернувшись в позу эмбриона, и вспоминал. Все переменилось в один момент. Вот он студент не самого престижного универа, геймер и будущий стример. А вот он домашний питомец господина Маркуса в чужом, пугающем мире. Не сразу он понял свой новый статус. Поначалу мужчина его не трогал, за исключением того оглушающего поцелуя в такси. Вел себя как с дорогим гостем, развлекал, водил по огромному дому, наряжал в какие-то умопомрачительные наряды, показывал чудеса местной технологии, угощал незнакомыми блюдами, одно вкуснее другого, и называл "мой принц Джоджо". Стасику казалось, что он попал в сказку. Он был весел и трещал без умолку. Даже про мобильник не вспоминал. На третий день господин Маркус в первый раз сделал это. Взял мальчишку силой. Стасик тогда думал, что умрет, ничего ужаснее с ним в жизни не случалось. Боль, страх, стыд, отвращение — кажется, все самые ужасные чувства слились в один удушающий черный комок, застрявший где-то внутри. Стасик как будто сам превратился в этот комок. Он много плакал, просился домой и совсем не мог есть. Его лечили, и боль ушла как по волшебству. Прошли даже мигрени, которые мучали с двенадцати лет. И, кажется, даже зрение улучшилось. Господин Маркус приходил, утешал, объяснял, что домой отпускают только хороших мальчиков, говорил, что если бы Джоджо слушался и не сопротивлялся, то не разозлил бы хозяина и тогда ему бы самому понравилось, извинялся даже. Но Стасик отворачивался и затыкал уши. Не хотел понимать, не мог простить. А потом господин Маркус принес игровую консоль. Стасик взял в руки джойстик и забылся... С тех пор этот пугающий человек стал хозяином Стасика. Обычно он был ласков со своим питомцем, если тот слушался, позволял делать с собой все эти непонятные и неприятные вещи. Поначалу было странно, что его в любое время независимо от желания могли начать трогать, тискать, целовать. Со временем привык ко всему, даже к извращенным играм господина Маркуса. И даже к сексу. Не мог привыкнуть только к боли. Стасик всегда плохо переносил ее. Низкий болевой порог, говорила мама. Самый незначительный ушиб или царапина могли вызвать неконтролируемое море слез. Хорошо, что садистское настроение посещало хозяина нечасто. Зато каждый раз после этого у Стасика появлялась новая игра. Парень опять тяжело вздохнул и постарался улечься поудобнее. Вот зачем нужно было везти его в ящике? Как животное. В вагоне для животных. Чтобы унизить в очередной раз? Хорошо, что не особо боялся замкнутого пространства, гораздо страшнее было задохнуться. Стоило почувствовать сдавливающую руку на горле, и начиналась паника. Господин Маркус знал об этом. Он все знал о своем Джоджо. Но ничего не рассказывал о себе и о мире, в котором живет. Все знания Стасику доставались из игр и новостей по галовизору, которые он должен был смотреть по вечерам вместе с хозяином. С какого-то момента господин Маркус вдруг решил заняться обучением питомца. Но критерии выбора предметов оставались для парня загадкой. Его учили танцевать, красиво двигаться, держать осанку, носить неудобную парадную одежду, вести светскую беседу и пользоваться столовыми приборами. Все это напоминало какой-то придворный этикет. Хозяин так и продолжал звать его «мой принц» и «ваше высочество», будто в насмешку. Зачем все это, парень не понимал, но поневоле впитывал знания. Господин Маркус выбирал очень оригинальные способы проверки успеваемости. К примеру, если Стасик использовал не ту вилку за контрольным ужином, вибратор в его заднице включался на максимум. Стасика раздражала учеба, времени на игру оставалось меньше. Но изменить он ничего не мог. Даже собственным телом Стасик не распоряжался. Ему сделали пирсинг в сосках, потом в языке, а затем в члене. Теперь хозяин мог сделать так, что без его разрешения Стасик даже помочиться не сможет. Задница его тоже перешла в безраздельное владение господина Маркуса. Тут было единственное непреложное правило — к приходу хозяина питомец должен быть готов. Готов во всех смыслах и ко всему. Господин Маркус любил совмещать приятное с полезным. Просмотр вечерних новостей в компании Стасика мог сопровождаться тисканьем и обнимашками, петтингом или минетом, или сексом, а закончится проверкой, насколько внимательно мальчик слушал, и дополнительным наказанием или поощрением. Наслаждаться классической музыкой или читать хозяин предпочитал в обществе красиво связанного обездвиженного питомца с кляпом во рту и разнообразными игрушками в теле. Ужин можно превратить в неожиданный экзамен с вибратором в заднице. Иногда господин Маркус вообще не звал Стасика, а иногда звал с таким голодным видом, что того бросало в дрожь — сегодня точно будет больно. Парень не понимал, почему это с ним происходит, чем заслужил такую жизнь. Не знал, как прекратить это, как вернуться домой, и возможно ли хоть что-нибудь изменить. Он просто не мог думать об этом. Не справлялся. Поэтому включал консоль и переносился в другую реальность. Будучи сам на положении бесправной игрушки, только в вирте он мог что-то решать и чем-то управлять. Возвращаться в беспросветную дествительность, где его ждали лишь очередные унижения, не хотелось уже совсем. Но сейчас приставка разрядилась, Стасик проголодался, хотел в туалет и чувствовал себя особенно несчастным и брошеным. Уже, наверное, ночь. Его соседи по вагону перестали лаять, выть и скрестись. Вокруг была тьма и тишина, только мерно постукивали колеса поезда, отматывая километры неизвестно куда и зачем. Это был первый раз, когда хозяин взял Стасика в поездку. До этого вообще из дома не выпускал. Вдруг послышались шаги, звякнул замок и крышка открылась. Сильные руки помогли Стасику подняться. — Соскучился, Джоджо? Я тоже. Иди ко мне. Господин Маркус по-хозяйски притянул парня к себе и запустил руки под одежду. — Я хочу пить. И в туалет, — заворчал Стасик, уворачиваясь от поцелуев. — Почему я еду в ящике? У меня все затекло. И еще тут воняет. — О, сколько капризов. Не понравилась приставка? — Она разрядилась… — Понятно. Сейчас все будет. А пока поцелуй меня. Ну же! Ты ведь знаешь, если не будешь слушаться, никогда не вернешься домой! Против этого Стасик ничего не мог возразить. Это всегда был последний аргумент любого спора. Только почему хозяин зашел сразу с козырей? Совсем невтерпеж? Парень прекратил вялое сопротивление, и господин Маркус с такой жадностью впился Стасику в губы, будто хотел сожрать целиком.***
Господин Маркус наконец выпустил Стасика из большого ящика, обклеенного надписями: «осторожно, дикое животное!», «не ронять!», «не трясти!», «не переворачивать!», «хрупкое!», в богато обставленной комнате, похожей на дорогой гостиничный номер. И тут же вцепился в него клещом, как будто месяц не видел, хотя прошло всего-то несколько часов. А потом и вовсе изъявил желание самолично помыть питомца после дороги. — Сегодня у тебя важный день, мой принц. Ты должен быть готов. Здесь проходит серьезное мероприятие — традиционная дегустация Ондалузских вин. Ты же помнишь, как надо себя вести? Сегодня ты покажешь все, чему научился. Ну, чего испугался? Просто держи осанку, кивай и улыбайся. Ты вылитый принц. Ничего не бойся, я буду рядом… Не закрывайся, дай помою тебя хорошенько. Какой же ты недотрога! Пора уже привыкнуть, — бесцеремонные пальцы лезут везде, трогают, гладят, раздражают, теребят пирсинг. Стасик привык, но сегодня хозяин чересчур тороплив, его нервное возбуждение невольно передается. — Раздвинь ягодицы, держи так. Не зажимайся! Джоджо! Расслабься. Пусти меня… Вот так. Вот. Молодец!.. Чувствуешь мои пальцы? Хозяин знает, как сделать тебе приятно… Расставь ноги пошире. Вот так. Прогнись… Ммммм... Мой принц! Какой ты внутри! Невероятный! Никогда не надоест. Упрись получше, что ты как кисель?! Давай, мой принц, отдай мне себя всего! Еще. Да, Джоджо! Да! … Нравится стонать подо мной, как течная сучка? А, ваше высочество? Нравится? Отвечай! … Хочешь кончить? Хочешь? Как надо просить? … Молодец. Сейчас расстегну… Кончайте, ваше высочество! Разрешаю… Аааах! Великолепно! Откуда в тебе столько?.. Бездонный… Господин Маркус сыто отвалился от ослабевшего Стасика. Быстро сполоснулся и вышел, бросив напоследок: — У тебя два часа. Приведи себя в порядок, сними пирсинг. Оденься, поешь. Можешь поспать. Никуда не выходи. Я приду за тобой. Это был какой-то кошмар! Стасика окружала толпа незнакомых людей, музыка, разговоры, блеск украшений, звон бокалов, улыбки, поклоны — от всего этого голова шла кругом! Жутко неудобная одежда не давала вдохнуть полной грудью. Дополняла картину вибропуля в анусе. Чтоб не расслаблялся, сказал господин Маркус. Расслабишься тут, как же! Вокруг Стасика все время кто-то суетился, мелькали цветные лица. Здесь нет привычных рас, это он уже понял. Цвет кожи мог быть коричневым, серым, синим, фиолетовым разной степени интенсивности. Некоторых Стасик узнал, видел по галовизору. Он выделялся здесь, как белая ворона, — единственный белокожий. Все улыбались ему, называли «мой принц» и «ваше высочество», говорили комплименты. Стасик отвечал на автомате, кивал и улыбался, как учили. Он не понимал, что происходит. Будто в игре, правил которой ему не сообщили. И нельзя ни сохраниться, ни заспавниться. Это напрягало. Хозяин мелькал в толпе, беседовал с важными господами, улыбался, целовал ручки дамам. И посматривал на Стасика. А тот уже устал, все это продолжалось не первый час. В парадном мундире было жарко и тесно. И пуля эта еще… Внутри уже болело, инородный предмет после недавнего секса давил, раздражал. Может быть попросить господина Маркуса?.. Стасик бросил на него жалобный взгляд. Но тот разговаривал по телефону, вдруг нахмурился, раскланялся и ушел. Стасик потихоньку потянулся за ним, он не мог больше терпеть, а вынуть мучающий предмет без спросу не решался. Господин Маркус стремительно пронесся по коридору, спустился на другой этаж. Стасик едва поспевал за ним, но окликнуть не посмел. Он видел как мужчина вошел в одну из дверей, отослав каких-то двух плечистых парней, похожих на охранников. Стасик подошел по опустевшему коридору к двери и остановился в нерешительности, изнутри доносились голоса. — …глупый мальчишка! Еще не понял, что меня нужно слушаться? Придется тебя проучить! Заткнись и иди сюда, если хочешь жить! Стасик обмер. Когда господин Маркус говорил таким голосом, это значило, что он очень зол, и не предвещало ничего хорошего, а точнее много плохого. Его самовольный уход из зала дегустации так разозлил хозяина? Внутри все сжалось от страха. Загипнотизированным кроликом паренек шагнул на враз ослабевших ногах навстречу неизбежному наказанию, обреченно толкнул дверь: — Простите меня, господин Маркус… И застыл в проходе. Мужчина был не один. У противоположной стены, вскинув руки в непонятном жесте, стоял парень, как две капли воды похожий на Стасика. Такой же светлокожий и кудрявый, в таком же парадном мундире. Стасик будто в зеркало себя увидел. Господин Маркус обернулся. — Джоджо? Что ты здесь делаешь? Что ж все так-то?!.. Дверь закрой, идиот! Стасик подчинился на автомате. Его двойник тоже выглядел ошарашенным: — Это же!.. Это человек из параллели! Почему он здесь? Он же моя копия! — Именно. Замечательная находка, не правда ли? Ручной, послушный, мой собственный принц! — Это запрещено! Забирать доноров из параллели незаконно! Как давно вы им питаетесь? Неужели… Вот почему вы так транжирите энергию последнее время! Думаете, этого никто не заметил? Вас накажут! А его ликвидируют! — Нет, ваше высочество. Если ты сейчас же не прекратишь истерику, я применю силу. Я накопил достаточно, чтобы справиться даже с тобой. — Вы не посмеете! И принц пошел вперед, держа руки перед собой. Воздух вокруг его кистей исказился, завибрировал, как в разгар лета над раскаленным асфальтом. — Зачем вы привели его сюда? Что вы задумали, милорд Ван-Хафлинг? Господин Маркус двинулся навстречу, остолбеневший от страха Стасик видел лишь его напряженную спину. — Это же очевидно, мой принц! Я заменю тебя им. С Дегустации Ондалузских вин наследник Джозеф вернется немного не в себе. Но, думаю, никто не обратит внимания. В столице к тебе было не подобраться. Очень удачно, что наш принц чтит традиции и посещает ежегодную Дегустацию. Подчинись, если хочешь сохранить жизнь. Я найду применение и тебе. Привык, знаешь ли, что дома меня ждет ручной наследник престола. Мужчина говорил с заметным напряжением. Воздух между соперниками начал светиться, комнату наполнило низкое гудение, запахло озоном, как после грозы. — Никогда! Негодяй! Тебе не удастся меня одолеть, сколько бы ты не выкачал с этого мальчишки! Дело ведь не только в количестве… Вдруг что-то сверкнуло и послышался нарастающий свист воздуха. — Что?.. — Но как?.. Раздался оглушительный взрыв! Стасика ударной волной впечатало в стену, он неслабо приложился затылком. В глазах потемнело, оглушенный парень сполз по стенке на пол. Ни господина Маркуса, ни настоящего принца в комнате не было. На месте, где они стояли, темнело большое потрескивающее обугленное пятно. Стасик помотал головой, чтобы прогнать звон в ушах, но стало только хуже. На карачках подполз к пятну, будто хотел убедиться, что глаза его не обманывают. Дверь распахнулась, и в комнату ввалилась сразу толпа людей. Они бросились к Стасику, крича наперебой: — Мой принц, что здесь произошло? — С вами все в порядке, принц Джозеф? — Мы почувствовали колоссальный выброс энергии! Вы не пострадали, ваше высочество? — Как вы себя чувствуете? Стасик поднял на окружающих испуганный растерянный взгляд. В его голове бился один-единственный вопрос: Что теперь делать? Что…