Предательство двух валетов

Пиковый Валет всё же смог доползти до Червового. Кое-как подняв того с пола, они пошли в гостиную, где четвёртый и начал расспрашивать пятого о беженцах, только вот на втором предложении он же его и прервал... —КАКОЙ НАХУЙ ПОЕЗД?!—Слишком резкое начало рассказа не очень понравился солнышку. —ТИХО-ТИХО! ААА!—Стул пролетел совсем рядом с кудрявой башкой, чуть не попав в невинную микроволновку, рядом с которой и стоял пятый клон. —КАКОГО ХЕРА ТЫ ИХ НЕ ОСТАНОВИЛ, ТЫ, УШЛЁПОК?!—И как давно эти волосы так не вздымались? Месяц, два? —Слышь, как я по-твоему мог их остановить?! —ЖОПОЙ ОБ КОСЯК, Я БЫ ИМ НОГИ ПЕРЕЛОМАЛ, ЕСЛИ БЫ ЗНАЛ, ЧТО ОНИ УЕДУТ! —Ты? О, Бо-о-оже...—Закинув голову назад и приложив руку ко лбу, показывал трагичный вид. Он понимал, что это было сказано на эмоциях, да только больно искренне. —Что ты вообще сделал, чтобы они не уходили?!—Червовый резко отвернулся от "провинившегося" на 180° и схватил обоими руками за "ребро" стола, чем пытался обезвредить себя, если ему не понравится ответ, правда, тихий треск чего-то сзади, на автомате заставил отцепица. Звук принадлежал стулу, который и пытались кинуть в зелёнку, с теперь уже подкошеной ножкой. —Ничего. Слышишь? Ничего.—Физиономия лимончика подкосилась в разы сильнее, кривее. Ему захотелось придушить и своего друга, и себя, и Пика, что куда-то девался. Желание что-нибудь сломать преодолевало над всем остальным. —Ничего, да?—Психовано отойдя на несколько шагов, Феликс негромко посмеялся. Резкая тишина напугала сильнее громкого "бу". Солнечный зайчик повернулся к сзади стоящему с серьёзным лицом.—Я бы сделал всё, чтобы они остались.—Он стало подрагивать.—Они были моими друзьями. И теперь. Как думаешь, кто виновен в их пропаже? Думаешь, если они живы, но не рядом мне легче, да? ДА? —Слушай, истеричка, у меня не было цели их вернуть. Чисто узнать чё случилось, да куда попёрли.—"Ну вот как тебя теперь усмирить, а?" —Ты... Ты сказал, что вопросов было пять. И что же ты спрашивал? —Кхрм...—Достаточно зажатый вид пятого вместе с опущенной и повёрнутой куда-то в сторону головой наводят на очень неприятную мысль. Глаз Феликса дёргается от одной только возможности, что тот мог что-то забыть. Правда, истинный ответ был куда сложнее для "не просветлённых". На самом деле один из вопросов по-настоящему постыдил Вару только сейчас, что он и обваривал в котелке. "На кой чёрт мне надо было знать: трахаются ли они или нет?" —...Ты забыл о чём спрашивал? Ты издеваешься, да? "Хаха", да? "Хаха, как смешно! Фел злится и психует, во умора", да? —Ну-у-у... Вот что убудет, если их не будет, а?—Разводит руками, пытаясь вернуть раздутой мухе прежний вид, от чего злоба добряка увеличивается. —Они мне дороги... Были дороги. Я их, сука ты такая, любил. Я хотел, чтобы они остались с нами, вместе мы бы могли столько всего сделать.—Глаза заслезились. Вот она, одна из стадий принятия. Первый шмыг говорил о немногом, но этого было достаточно.—Я хотел в ближайшие выходные вас подружить. Хотел, чтобы они полюбили тебя, как я.—Пятый вскидывает бровями. Столько времени прошло, а блондин всё тянул и тут на тебе:"в ближайшие выходные". И кто теперь здесь виноват? Пол минуты обработки информации и заканчивается она:"Бля... Упустил такую возможность... А, похуй." Довольно... Быстрым смирением. —Но сейчас я "сука".—Как странно, что его мысли и действия так разнятся. Старые замашки никуда не делись. —Да, ты-сука. И я не заберу эти слова назад, пока ты не вспомнишь на что променял "пять вопросов."—Вару начинает шевелить мозгами, как может. Сейчас у него есть столько возможностей, которые ни в коем случае нельзя просвисть. —...Тебе понежней или жёстко, без предупреждений? —Второе. —За чё Пик отпиздил, кто Габа обсосал, геи ли они, потом чё-то личное и куда драпанут. —...Ты шутишь? —Да нет в общем-то. Когда успокоишься, тогда поподробнее и их ответы перескажу. А пока сиди и плачь.—Какие ответы? Здесь бы с вопросами разобраться. Феликс чувствует какой-то подъёб из-за чего появляются мысли и идеи противоположные его обычным. Прибить, забить, уебать, набить и т.д. —Ты такой...—Феликс хмурится и морщится, словно цепная собака, разозлённая соседскими мальчишками. Он не смотрит на Вару. Не дай бог, чтобы это всё было одной, грандиозной шуткой, переданной через кислотную лыбу. Только собираясь сказать что-то колкое и желчное, четвёртый, поднимая голову, теряется: лицо перед ним такое... Спокойное. Чуть приподнятые брови. Очки, преспокойно сидящие себе на носу, точнее их спиральки не отдают былой живостью и, как это бывает, не искажаются в яром проявлении заменить собой глаза. А теперь и сдвинутый уголок губ, как знак слабого разочарования, заставляет снизить обороты недобрых намерений. —Ну? Какой-такой я? Плохой? Раздражающий? Ну же, кричи, плачь, разноси всё в пух и прах. Я жду. —Ра- —Не хватает злости? Или смелости? Чего тебе подкинуть? Говори, не стесняйся, я сегодня щедр. —Прости, пожалуйста... —О-о-о... Жалкое зрелище. Мишка не пофапал мёд и грустит. —Что? —Не успел ты их помацать нормально. —Я не хотел их- —Хотел. По тебе видно. Я, кстати, тоже. И соскучился, и рад им был, и грущу сейчас, но не как ты. Молча скорблю, как по умершим, ушедшим на тот свет.—И после таких "откровений" идёт усмешка. —Вару, извини, ты не сука и не плохой, я пр- —Истеричка ты. Знаешь ли, мне не в кайф смотреть на тебя в таком состоянии.—Голос не отдаёт злостью, лишь лёгким разочарованием. —П-прости... —Пойдём лучше чё-нить по телеку посмотрим. Сейчас как раз по СТС должен начаться "50 оттенков Куромаку."—На пятого поднялся заплаканный взгляд. —Что? —Фильм, говорю, посмотрим "50 оттенков серого." Ох, не понимаешь ты безобидных шуток —...Пошли. Они обязательно обсудят ситуацию, что-нибудь придумают, выяснят отношения, но не сейчас. Не сегодня и не завтра, а... Когда? Как думаете, сколько нужно выпить крепкому, взрослому и здоровому мужику, чтобы его лицо стало таким красным и расскисшим, что можно было бы сравнить только с лицом начинающего алкаша? Сколько бы чисел вы не выкрикнули, ответ будет прост и скромен: каждому по-своему. —Ромео, свинья ты крашенная, отвали от Данте.—Рычит восьмой, борясь с желанием разбить что-нибудь из близко стоящего об розовую головёнку, по чьим щекам сейчас была размазана слабо-видимая тушь. Реснички, значит, подкрашивает. —Мурзик, ик, иди в миску, я говорю с миле-, ик, миле-е-ейшей дамой.—Вот Ромео нужно лишь 7 стаканов. —Ка-а-аждое пробуждение... Это... Это возвращение к жизни, так что... Вот он я, встречайте...—Мудрец всё же смог поднять отяжелевшую до веса боулинговского шара башку. Красный, как девственник в свой первый раз. Выпив всего 4 стакана, Данте улёгся на свои ручки и уснул. А сейчас "бодрствует." Как минимум- пытается, что, довольно таки, ему не присуще. —Спи.—Приказывает рогатый и, как по щелчку пальцев, бубновый громко ударяется о барную стойку лбом, потихоньку начиная сопеть. —Ну шо ты на-, ик, наделал, Мурзик? С кем я буду... Буду... О-о-о-о-о-ой, Дан-, ик, ТЭ , я тя не узнал, прости. Не принял за родного! Шош я... Ик, мой ро-о-одненький, Да-а-анте...—Больше не пытаясь пощупать за сиськи, Ромео продолжал, довольно вяло и чуть пошатываясь, обнимать отрубившегося друга.—Я думал ты пышечка, ик... Такая красивая... С глазами... Ну, тоесть у всех есть глаза, но- —Заткнись уже. Бредятина полная, а у тебя ещё и рот не закрывается. Будь моя воля- уехал бы, да Куро ждать приходится. —Ага, значит вот ты как! Я, значит, ту, ик...—Минутная пауза. Что он тут? Бухает и радуется. Какие претензии могут быть? Тем более к Пику.—А-а-а, забудь. Мне нужен туалет, сбросить пару литров этого пенного... Что это вообще?—Очень сильно прищуриваясь, червовый разглядывал первую попавшуюся под руку бутылку шампанского, усердно пытаясь прочитать название.—Это, ик, испанский? —Отдайте немедленно!—Тянулся за той бармен, не углядевший за посетителем. Ромео посмотрел на того и, приметив небольшой ростик, с издёвкой оттянул руку с напитком подальше. —Верните её на место! —А тебе сколько, милаш?—Приставания к мужчине прекратил строгий голос самой пунктуальности во плоти. —Ромео, верни бутылку. —А иначе чт- О! Ик, Куромаку, это ты! Где ты был?—Небрежно ставя её на место, где она несколько раз ударяется о рядом стоящую, Ромео с радостью смотрит на внезапно появившегося трефа. Бармен с облегчением выдыхает, стирая пот со лба и прошёптывая что-то похожее на "Слава господи..." После чего от души благодарит своего спасителя. —Взаимно.—Отвечает тот на благодарность и поправляет очки, хмуро смотря на коряво заигрывающего с ним глазками седьмого.—Удивительно, как вы ещё не прогнали этого посетителя. —Частое явление, просто я сегодня немного не собранный.—Хмыкнув на это, сероглазый переводит взгляд на Пика, что с некой ненавистью смотрел на своё отражение в четвёртой кружке светлого. —Пик, ты хотел о чём-то поговорить? —Да, но не здесь.—Ставя свою недопитую ближе к светломастным, Пик соскочил со стула и потопал в сторону выхода, чем приказал следовать за ним. —Нам и вправду нужно поговорить.—Куро идёт за ним следом, полностью обделяя двух временных пьянчуг вниманием. Ромео чуть прищуренно смотрит за ними через стекло окон, бесцельно пытаясь понять в какую сторону они поедут. —Бар-мЭн, можете вызвать такси?—Подперев щёку рукой, он с добродушием смотрит на успокоившегося работника. —Да, конечно, только адрес скажите. —Ты ж мой милый, ик, слушай- Пик привёз их в довольно небезобидное место. Огромные, 20-метровые баки, ржавая мусоросжигательная установка и разваливающееся кирпичное здание на 200-250 метров. Его привезли на заброшенный завод. Неизвестно чего и чей, но завод точно. По деревянным лавочками и заколоченным окнам с дверями предприятию можно дать 40 или 50 лет с года отставки. По тому с каким бесстрашием хозяин байка оставляет его возле средненьких размеров домика для складирования он здесь не впервые. Куромаку подходит к ближайшей лавочке и пробегает по шероховатой поверхности пальцем, пристально взглядываясь в неё, как уборщица со стажем, а видит он эти мелкие частицы только благодаря недалеко стоящему фонарному столбу. Пыли видит совсем немного- что, определённо, радует чистюлю. —Ты ещё оближи её.—Усмехается байкер, притягивая взгляд. —Я удивлён, что ты согласился на предложение Ромео посетить бар. Ещё больше удивления мне принесло то, что ты после первой кружки пригласил меня на... Беседу.—Король слегка корчиться, с благим словом вспоминая, как дружно они обменивались нецензурной бранью несколько дней назад. —"Под луной" добавь и блевану и, если не хочешь, чтобы я сделал это на тебя, то говори нормально, по-человечески. Иначе язык откушу. —Продолжай. —Сядь, жопу прижми.—На такое высказывание выражение лица сероглазого выражало довольно сильные эмоции. Явное возмущение присутствовало, некое "охерел?" уже раскладывало вещи. Всё же сев, он продолжил буравить взглядом Пика, теперь уже "скромно" возвышающегося над ним.—А я лучше постою, чтоб в сон не клонило. —Я бы хотел узнать суть данного со- —Язык откушу.—Слово "собрание" в последнее время начало необыкновенно сильно раздражать жёлтоглазого. Неужели самый умный, такой толстолобый, что не хочет говорить "по-человечески"? —Кхм, что ты хотел мне рассказать? —Отношения в колоде-говно, Фёдор-хуй собачий, ты- импотент чувствительный и сосед такой-се.—Кратко, ясно, лаконично. —Не смотря на резкость и грубость, я с тобой согласен. —А теперь вопросы на засыпку. Не ответишь хотя бы на один- домой пешком пойдёшь. —Ясно. —Чтобы ты сделал, если бы среди нас появился насильник? —С какой-то стороны он уже у нас есть, так что если насильник или насильники перейдут пороги конституции, я обязательно свяжусь с полицией. Если нет- постараюсь собрать мероприятие, чтобы обсудить эту проблему. —Ага, значит сюсюкаться наедине не будешь, так? —Если только это связано с- —Твоим ушлёпком?—Кардинал незаметно поджимает губы. —...Да? —А что если бы это он был насильником? —Это невозможно. —И сколько же процентов ты сейчас накинешь? —От 89 до 97%. —Целых 3% ты на счёт всяких комаров и мошек скинул, да? —Естественно. —Ты вообще следишь за Зонтом? —...Не хочу признаться, но- —Нет значит. Ну так вот, слушай... Чем меньше ты за ним следишь, тем быстрее он изменяется в... Хуёвую сторону, понимаешь? —Что же он сделал, что ты так сконцентрировался на его деятельности?—Куромаку искренне не понимал, а Пик желал, чтобы всё, что творит шестой, увидел он сам, без помощи и указок, надеясь что этот путь принесёт меньше проблем и забот. —Я отвечу, когда ты ответишь... Ты же знаешь, где он шуруется? —Не понял.—В его лексиконе такого слова ещё не было. Как "не понял", так и "шуруется". —Работает где. —А, да, знаю, он скрывал какое-то время, что работает во вполне себе... В низкосортном предприятии. —Бабы, наркота, постели, выпивка туда же ринулся добрый и солнечный Феликс.—Уточнил тот. —Ты считаешь, что это портит его? В какой-то мере я с тобой согласен, но он смог приспособиться к абсолютно чуждой ему среде, повысив уровень ответственности, социальности и многих других факторов, что, как не посмотришь, выглядит куда лучше по сравнению с прошлыми параметрами. —Язык высовывай, хотя, сказал-то ты всё верно. —Кхм, так в чём он стал хуже? Я могу предложить в том, что перестал оповещать нас о, так сказать, личных вещах. —Требую примеры.—Этот тон голоса показался собеседнику каким-то услужливым. —Кхм, повышение зарплаты, личные расходы, превышающие 1000 рублей. Историю банковской карты я не видел уже около пяти месяцев и конечно же то, что связано с полностью его личными занятиями, вроде посещения мероприятий и каких-то увлечений. —Ага, и как тебе? —Уточни вопрос. —И что ты сейчас чувствуешь?—Второй только хотел ответить, как попал в некий Астрал. Он ведь уже и позабыл о существовании такой персоны, как Голубой Зонт. —Я... Я даже и не... Не знаю, может... Лёгкость? Он стал более самостоятельным, если не полностью. Сравнить его с, допустим, версией несколькими годами ранее и сейчас, так это небо и земля. —Наконец-то по-человечески заговорил. Он тебе таким больше нравится, так? —Где-то на 75%- да. —Если тебе это так нравится, то я промолчу про его выходки и не буду вообще лезть к тебе по этому поводу. Устраивает? —Я бы хотел сказать тебе, что меня это не устраивает и что я хочу узнать подробности, но... Давай я скажу тебе это прямолинейно, как ты любишь?—Серый случайно повернул не туда. —Говори. —Я устал. И... Я ничего не успеваю. Если у кого-то проблемы, то пусть сами решают их.—Куро отводит на несколько секунд взгляд. Он не чувствует сочувствия ни со стороны Пика, ни со стороны себя.—Если Зонт кого-то побил, изнасиловал или убил- я удивлюсь и... И всё. —Вау! Кто бы мог подумать, что Трефовых так легко сломать. —Этот тон... Ты смеёшься? —А почему нет? Я только сейчас начал видеть картину целиком. Пиздец какой я мудак и какая ты тряпка. Знаешь какая? Половая. Такой ещё сапоги от говна отдраивают. А потом ею же затыкают рот таким мудакам, как я. —Думаю, показать тебе свои слабые стороны- это самое глупое, что я могу позволить. —Ну так позволяй. Думаешь я тебя унижать за это буду? —Думаю- —Плохо думаешь. Для начала, я не собирался заставлять тебя кому-то помогать. Для меня Зонт-никчёмный чмырь на ближайшие полтора месяца. Не смотря на то, что с ним у меня были самые спокойные отношения и... Должен тебя предупредить, я его... Подмял. Немного. —Можешь сказать одним словом, что он сделал? —Он? Он подмял кое-кого, а я подмял его. Не трахнул. —Кхм, спасибо за уточнение. —А он да. —КХРМ, я где-то на 99% уверен, что ты не имеешь веских доказательств. —А ты его адвокат? —Нет, конечно же, я просто... Не ожидал... Что прям так... И... Кого же он... Решил... Ну... Ну? НУ ГОВОРИ ЖЕ! —АГА! ИНТЕРЕСНО? —ДА, БЛЯТЬ, ИНТЕРЕСНО. —УГАДАЙ. —СУКА.—Куромаку резко краснеет. Что же это такое в него так, это... Вселилось прям. Загладив несколько выпавших локонов назад, Куро тяжело вздыхает, читая какую-то нерабочую мантру.—Забудь, пожалуйста, моё безобразное поведение.—Он широко раскрыл глаза и поднял взгляд, когда почувствовал холодную руку на голове. Она бодро ерошила серые волосы. —Ну можно же! Можно сделать из тебя человека!—Скалился тот на примере улыбки —Оу...—Покрасневшие щёки второго говорили о его растаявшем сердечке. Пик убрал лапу и присел на корточки. —А кого он присвоил я не скажу. —Мудак. —Всё верно. Вернулись домой они вполне довольные, потому что после "мудак" на курамовском успели вылить друг другу души, как могли. Даже в щёчки чмокнулись, чуть не обрыгавшись. Дома их ждал всего лишь один человек. И этот человек- Ромео с пешками в две стопки. С волнением и беспокойством он повествует о том, как долго он их ждал, о пропаже валетов, о стенах в ванной и о состоянии стула в кухне. —Вару с Феликсом заперлись у себя и наотрез игнорируют, а Данте спит непробудным сном! Кое-как с водителем до дома дотащил.—Заканчивает на забавной ноте, но остаётся по-прежнему тревожным. Куромаку разочарованно вздыхает, со злостью смотря на пикового, и молча уходит к себе. Именно сегодня ему будет на всё и всех насрать- это Пик понял, а вот Ромео, что чуть ли не со слезами говорит, как он не сможет жить без чужих валетов и как они ему были дороги, он понять не может. Рогатый пытается неумело успокоить актёра. Когда они остаются наедине, Романтик полностью вешается тому на шею и резко меняет свой тон с заботливого, дрожащего и громкого на зловещий, холодный и тихий... Чему определённо удивляются. "Так нельзя делать."-эта фраза могла бы заменить весь тот пассивно-агрессивный шёпот, что заставил уши Пика загореться адским пламенем, а его самого сжаться от омерзительной близости, так как красно-мастный чуть ли не лез на тёмно-мастного со своими "угрозами". На последок Ромео показывает всю свою "ненависть к физическим наказаниям" через мышцы лица и обиженно уходит. Не зная о настоящем состоянии Зонти, он просто молится о сохранности его личика после побоя. Что уж и говорить о милейшем Габрике? А ведь он жутко хотел к ним поприставать. Потрогать, как и его валет. Пик остаётся совсем один. Приходится менять свои точки зрения о взаимоотношениях между клонами. Кому-то менее существенно, кому-то более. Оглядывается и понимает, что уборка и починка осталась на его плечах. Недовольно буркает и замечает отсутствие ножей. —Они же... Не зарезались там? Нет? Надеюсь нет... Блять, пойду проверять теперь.