Багряно-алый закат забирает последние радостные минуты сегодняшнего дня. Сейчас на улице бабье лето, природа наслаждается последними теплыми днями перед суровой зимой. Самайн* был уже на носу, лето и так в этом году долго не уступало господство осени, да чего уж тут говорить если по факту Лунсагад* прошел чуть ли не в конце августа. Юлиан сидел на вершине крепостной башни и вертел сигарету в руках, все никак не решаясь взять ее в зубы.
Слишком много времени прошло с тех пор, когда Геральт, обуянный эмоциями и страстью, прогнал от себя барда Лютика. Было ли это правильным? Первое время Геральт считал что да. Нет, правда, он действительно думал что этим самым делает легче и проще жизнь Лютика. Правда Лютик так не считал. Уход от Геральта означал для Лютика только одно : самоубийство, не иначе. В то время, да впрочем как и сейчас, менестрель был слишком молод и неосторожен. Ну как молод, ни для кого не секрет, что мать Лютика была эльфийкой, откуда сын и взял долголетие. Лютик обжигался в жизни много раз. Он менял женщин как перчатки, влюблялся с пол оборота, очень много пил, ругался а потом сразу же мирился с друзьями и писал очень много пасквилей про них же.
Геральт для Лютика был единственным оставшимся настоящим другом, единственной опорой и поддержкой, которая была так нужна молодому менестрелю. Ну по крайней мере бард так считал. В какой-то момент у него не оказалось ни друзей ни спутников, ни запасных струн для лютни.Тогда то он и встретил Геральта из Ривии.
Больше всего в жизни Юлиан боялся одиночества. И он даже избавился от этого страха на несколько лет. Постоянное пребывание с Геральтом, с холодным, чёрствым Геральтом дарило Лютику просто удивительно огромное количество тепла в душе. Это и неудивительно, людям вообще свойственна эта непонятная привязанность и сентиментализм. Лютику было о ком заботиться, кому выговориться и спеть пару тройку баллад. Ему не важно было слушал ли его Геральт, который всем видом показывал свое недовольство и апатию ко всему происходящему. В глубине души Лютик всегда знал что Геральт его слушает. Да может не реагирует и не отвечает, но слушает и слышит.
Сейчас слушать Лютика было некому. Видимо Геральту надоел весь этот трёп. И именно поэтому Лютик сейчас совсем один. Геральт прогнал его, даже особо не объяснив причины, обвинив Юлиана во всех смертных грехах. Сначала менестрель принял все как должное и с гордо поднятой головой ушел из жизни ведьмака. Через несколько недель стало совсем туго. Одиночество, которого так боялся менестрель, стало обвивать его ядовитыми змеями, горящими веревками, все ближе подбираясь к горлу.
Сейчас бард совсем один скитается по всему континенту в надежде когда
-нибудь обрести покой в своем пустом сердце.
Юлиан поднес сигарету к тускло горящей свече и прикурил. Тяжёлый горячий дым быстро распространялся в лёгких, предоставляя барду такое нужное сейчас ощущение спокойствия. Раньше Геральт запрещал Лютику курить.—Это же не разумно, портить всякой гадостью свой голос и здоровье! - почти кричал ведьмак. Раньше бард злился и нередко перебрасывался колкостями в адрес ведьмака насчёт его по-отечески занудных качеств. Сейчас менестрель просто напросто скучал по этой назойливой и порой злобной заботе.
Юлиан был бы рад вновь найти ведьмака, и попросить возможности вернуться в холодное и неприветливое общество Геральта. Но увы, Геральт сам его прогнал. А Юлиан был благородной крови, он всё-таки виконт, для него просто немыслимо растоптать свою гордость и достоинство, потому что это у него в крови.
Кончик сигареты медленно тлеет, томно подбираясь к пальцам, все норовя их обжечь. Солнце уже село за горизонт, оставляя за собой алое небо и янтарно—желтый след от только что ушедшего солнца. В этот момент Юлиан вспоминает Геральта, его теплые, прекрасные глаза. Глаза Геральта - теплый мед, иногда менестрелю казалось, что он медленно утопает в них также, как в сладком меду. Сигарета кончается, и Юлиан делает последний затяг. Его лёгкие что то обжигает, как будто опаляет огнем. Он резко закашливается, бросает бычок на пол и хватается за горло. Приступ кашля усиливался с каждой секундой. Из глотки потекла кровь. Когда же наконец то все заканчивается в руке Юлиана остаётся маленький жёлтый лютик.
***
Геральт ищет своего барда. В каждом городе, и поселении спрашивая про яркого и голосистого барда. Но чаще всего о барде Лютике или вообще не слыхали или видели довольно давно. Геральт беспокоился. Геральт искал.
В тот вечер он сотворил глупость. Он прогнал своего друга, свою помощь и поддержку, свою головную боль и беспокойство. Он прогнал любовь всей своей жизни. Он сразу же пожалел, что так сделал. Хотел побежать за ним, догнать извиниться, признаться и крепко прижать к груди. Но не смог. Ему не позволил его гнев, не позволила гордость. Сначала он думал что сделал плохо,его грызла совесть и стыд. Потом он принял это как данное и решил что так будет лучше, ведь с ним Лютик вечно в опасности. Потому что жить бок о бок с Геральтом, это ходить по лезвию меча, причем раскаленному. Он пытался выбить барда из головы. Он топил свое отчаяние в алкоголе, девушках. Ведьмак загонял себя изматывающей работой, не позволяя себе и дня отдыха. Но увы, все напоминало о Юлиане. Каждый раз смотря на небо, васильки и ручьи в глубоком холодном лесу, он вспоминал светлые, невинно—голубые глаза барда. Каждый раз смотря на солнце он вспоминал вьющееся каштановое золото волос. Багровые закаты напоминали Геральту об кроваво—красном, любимом костюме Юлиана. В общем у Геральта было только один выход - выколоть себе глаза, но даже когда глаза были закрыты, в голове всплывал образ солнечного менестреля.
Когда Геральт в очередной раз спросил в таверне не видали ли здесь барда Лютика, ожидая однозначного ответа, он удивился. Молодая хозяйка указала на второй этаж и сказала в какой комнате остановился бард.
В комнате никого не оказалось, дверь была незаперта, на полу лежала сумка, стояла лёгкая поволока дыма, в полной пепельнице мирно догорала сигарета, в воздухе витал едкий цветочный запах. Было ясно что бард ушел совсем недавно, и Геральт чуть ли не побежал его искать.
***
Тихий вечер. Берег реки окутывает туман. вода мирно поблескивает в последних лучах закатного солнца. Юлиан сидит под столетним раскидистым дубом. Лазуритовый, расшитый золотом костюм, безобразно перепачкан кровью. Приступы кашля почти не отпускают из своих огненных объятий Юлиана. Вокруг него россыпью лежат ковром жёлтые лютики. Лёгкие все сильнее обвивают корни ядовитых цветочков. Приближается его последний вздох.
Геральт находит его едва дышащим. Он понимает что он натворил. Ведьмак знает, что тут уже не поможешь даже заветными словами. Геральт падает на колени утыкаясь в грудь Юлиану. Лютик что-то успокаивающе шепчет, пока может. Геральт знает что не вынесет больше ни единой секунды без Юлиана.
Утром их находят. Два бездыханных тела под широким раскидистым дубом, россыпь лютиков. Тело молодого барда умершего от ханахаки, и сурового ведьмака вспоровшего себе вены. Они оба умерли от потери крови. Умерли крепко держась за руки.
Приближений, сближений, сгораний
Не приемлет лазурная тишь…
Мы встречались в вечернем тумане,
Где у берега рябь и камыш.
Ни тоски, ни любви, ни обиды,
Всё померкло, прошло, отошло…
Белый стан, голоса панихиды
И твое золотое весло.
А.Блок
