Голос для Тебя

Изменения в отношениях раскрываются не сразу. Особенно когда вы долго знали друг друга в одном качестве, а затем, по тем или иным причинам, пришли к новой ступени. Что-то, конечно, остаётся неизменным, постоянным, нерушимым. Но новые точки соприкосновения, неожиданные интересы, удивительные открытия, а также неприятные сюрпризы — всё это ждёт близких друзей, в конце концов решившихся стать любовниками. Гаара если и не знал, то, определённо, догадывался о подобном исходе. Их ситуация с Шинки, его драгоценным приёмным сыном, для которого он так надеялся, что был хорошим отцом, была на порядок сложнее. «Впрочем, факт вскрывающихся изменений остаётся», — перевернув страницу доклада, казэкаге поправил упавшую на лоб прядь. — «Что-то новое в его поведении я заметил сразу, а что-то — только потом». И это касалось не только Шинки. Например, спустя почти полгода отношений, мысли о преемнике теперь вызывали у Песчаного жажду. Если Шинки не оказывалось рядом, Гааре до боли в горле хотелось пить. И на работе, и дома он предпочитал зелёный чай — его горечь хорошо освежала, давала заряд бодрости. И слишком ярко напоминала терпкую сладость, горящую на его бледных губах после их каждой жаркой ночи. «Хотя не похоже, что хоть кто-то заметил смену в наших отношениях», — взгляд мужчины быстро скользнул по собравшимся в его кабинете шиноби. Его старший брат, несколько старейшин, доверенные джонины — ничего нового в их поведении Пятый не отмечал. Да и вопросов они никаких подозрительных не задавали. — «Что, безусловно, хорошо, но…» — взгляд упал на привычную кружку с таким знакомым напитком, — «может перейти на кофе?» — Подавив ухмылку, Гаара потянулся за чаем. — «Как бы ни так. И Шинки, и мой организм будут против подобной смены. Как-нибудь разберусь с последствиями сам». Перемены были неизбежны, и казэкаге, последние года настроившийся на отставку, да тихо мечтавший о покое, не всем им был рад. По большей части новые чувства, эмоции, впечатления только лишь украшали жизнь. И к нагрузкам он, в общем-то, привык. Но. «Тяга Шинки к постели слишком утомительна для человека, у которого все сорок лет личной жизни не было от слова «совсем». Спасибо, впрочем, на том, что он себя-таки сдерживает и мы проводим ночь вместе тогда, когда хотим этого оба». Песчаному нравился секс. Даже более чем — когда сын (или, в данном случае вернее сказать — возлюбленный) всё же смог добиться от него близости, Гааре не оставалось ничего другого, как только признать, что это приятно, волнующе, очень хорошо. «Только не в таком количестве», — заприметив нового участника их собрания, Пятый приветственно-легко кивнул. Рабочий кабинет главы деревни ненадолго оживился волной похвалы от старших в сторону самого молодого из присутствующих шиноби. Поздоровавшись, Шинки изящно проскользнул между мужчинами и занял привычное место рядом с отцом, неслышно опустив свой доклад в общую стопку. — «Хм». — Смена патруля прошла без происшествий, — голос сына звучал размеренно, разбавленный шуршанием сатецу, перекрывая гул остальных ровно настолько, насколько это было необходимо. Властитель Суны снова кивнул и вернулся к чтению. «Показалось?» Последние дней десять одна мысль не давала ему покоя. Деталь не то, чтобы незначительная. Скорее — неожиданная. Особенно в свете того, что мужчина никак не мог найти ей логического объяснения. Да и в целом не был уверен в том, что она действительно есть. «Но, всё же», — когда они вдвоём возвращались домой, уже совсем стемнело. Прохлада была больше промозглой, чем приятной и, по правде говоря, Гаара бы не возражал против теплоты объятий сына, если бы не было необходимости их отношения скрывать. — «Так ли это?» — Шинки. Тот повернулся не снижая шага — не чувствуя, что в этом есть необходимость. — Да, Отец? Гаара замешкался на секунду, очарованный сумеречным светом малахитовых глаз. «Надо перестать уже воспринимать его внешность иначе», — одёрнул он себя, прочищая горло. — «Хотя стоит ли?» — Что думаешь на счёт набэ? — совладав с собой Песчаный подобрался и максимально напряг слух. — Прекрасная идея. — Сын в задумчивости перевёл взгляд в конец улицы. — Но тогда стоит зайти в магазин. Нам не хватает овощей. — Да, — Пятый кивнул, принимая предложение сделать их вечернюю прогулку чуть длиннее. — У нас впереди весь вечер и ночь. Можем готовить не торопясь. В этот раз парень ответил не сразу — улыбка, растянувшая его губы, говорила о понимании. Того, насколько их ждёт приятное время. Только вдвоём. — Да, Отец. «Не показалось». Стоны партнёра, когда Гаара аккуратно входил в него после растяжки, были такими сладкими, что даже у привыкшего держать себя в руках бывалого кагэ, сознание начинало плыть. Тем более что они сопровождались до умопомрачения трепетной отдачей, поскольку десять дней без секса для такого молодого жеребца, как Шинки, было слишком долго: он вздрагивал от каждого прикосновения, тянулся навстречу, тёрся, целовал, обнимал — всячески демонстрировал то, как ему хорошо. И тем надёжнее это заводило Пятого, ибо было чистой, соблазнительной правдой. «Его голос — он звучит…» Когда мужчина дошёл до основания, его любовник выгнулся и застонал снова. — Ещё… «Тоньше», — Песчаный сглотнул в тщетной попытке смочить пересохшее от желания горло и повторил движение. — «Выше, чем он говорит обычно». — Сильнее. Не медли. Когда повелитель сатецу постарался сам ускорить темп, партнёр мягко-ласково удержал его ладонями за бёдра, вынуждая замереть. — Ты же знаешь, что я не хочу тебе навредить, Шинки, — прошептал Гаара, склоняясь для поцелуя взмокшей от пота лопатки. — Не торопись. — М-м-м, — мучительно протянул сын, крепче сжимая простыни на новое погружение. — Я хочу больше. — Знаю. Но спешка ни к чему, — изменив положение, мужчина довёл ладонью до члена любовника, погладил его, вызвав новые стоны, в этот раз приглушённые подушкой. — Потерпи ещё немного. — Хоть всю ночь. — Меня настолько не хватит, — усмехнулся в ответ кагэ, прикрывая от наслаждения глаза. — Зато хватит меня. Теперь, когда Гаара убедился в перемене, то понял и то, что это изменение нравится ему. Даже слишком. «Такими темпами соглашусь заниматься сексом чаще», — засыпая рядом с любимым, без сил, но в полном умиротворении и тающем вожделении, думал Пятый. — «Хотя бы для того, чтобы послушать его такой голос ещё раз». Старшему было по-прежнему любопытно, почему так происходило: из-за возбуждения или же, на самом деле, в обычной жизни Шинки приучил себя говорить ниже, чем его голос есть на самом деле? Но спрашивать сына напрямую он не хотел. Какова бы не была причина, такой тон в исполнении кукловода довелось услышать только ему одному — и, чем дольше Гаара думал об этом, тем сокровеннее и восхитительнее эта маленькая тайна ему представлялась. «Когда Шинки снизу, он всегда такой откровенный, податливый и открытый…» — осознание, солнечным зайчиком мелькнувшее в кружке горячего зелёного чая, заставило мужчину нежно улыбнуться. — «Ах, вот как. Быть со мной — именно то, что Шинки больше всего хочет. Вот почему ему неважно, звучит ли его голос тоньше. Он не стесняется его, потому что полностью мне доверяет».