Good boys go bad

sia — golden

      — Ты ведь даже не пьёшь, — напоминает Хосок, скептически вскинув бровь и глядя на то, как его лучший друг, едва не всем телом дрожа перед несчастным зеркалом в комнате, нервно поправляет причёску. — Зачем ты туда прёшься-то?       — Потому что меня пригласили, — не блеет Тэхён. Просто неудачно вдохнул, неправильно выдохнул, не так решил вытолкнуть звуки из глотки... ладно, окей, он действительно блеет.       — Насколько я знаю, туда вход свободный, — тянет Хосок не без насмешки. — Просто коммуна очень хочет набрать новых людей, в том числе и в команду. Ты хочешь играть в регби, чувак? Ты и регби?       — Я не хочу играть в регби, — цыкает тот, поправляя воротник белой рубашки, поверх которой надел симпатичную, в общем-то, вязаную жилетку. По мнению Тэхёна, он выглядит стильно. Или хотя бы получше обычного, потому что он правда старался. — На вечеринке будет Мун Хаюн. Это мой шанс, — «особенно, когда я потратил столько времени на выбор прикида».       — С таким внешним видом у тебя не просто нет шанса, — флегматично сообщает Хосок, укладываясь на кровати удобнее и скролля ленту в Тиктоке: — Он уходит в минус.       — Неправда!       — Кто, как не я, тебе это скажет, — пожимает плечами лучший друг и сосед по комнате, на него, впрочем, даже не глядя. — Но если ты уверен в себе, то валяй. Покоряй самую популярную девушку двух универов сразу своей силой любви и аурой альфа-самца.       — Почему я дружу с тобой? — уточняет Тэхён, глядя на Хосока не без обиды, скрывающейся под стёклами очков в роговой оправе. — Ты всегда меня обижаешь!       — Увы, я просто говорю тебе факты, — всё ещё не поворачивая выкрашенной в рыжий цвет головы, отвечает Хосок и, вскинув руку, слепо ей машет. — Бай, бич. Дай бог, тебе кто-то даст этой ночью.       — А ты почему не идёшь? — вопрос актуальный. Потому что пока Тэхён является капитаном команды лохов, Чон Хосок имеет все шансы играть за высшую лигу: капитан волейбольной команды, он популярен у противоположного пола, успешен в спорте и с учёбой проблем не имеет — ублюдки из команды по регби его частенько зовут на свои посиделки, но он никогда не соглашается на вещи подобного рода.       Ублюдки — это капитан Чон Чонгук — хукер и известный bad guy, который перебивается с оценки D на С (дай бог), чтобы из команды не выперли, и его лучший друг — флай-хав — Пак Чимин. Оба популярны среди девчонок, по ним сходят с ума, а у первого ещё и байк есть, который папаша подогнал после того, как они в прошлом семестре стали лучшими игроками сезона.       И оба Тэхёна до ужаса бесят. Потому что пока он и остальные ребята банально упахиваются, на этих двоих даже деканат закрывает глаза за, как говорится «заслуги перед университетом». Потому что играть в регби куда круче, чем играть в волейбол, потому что этот вид спорта жестокий, потому что из-за постоянных травм слабакам там не место, потому что до появления Чонгука с Чимином их университетские «Ястребы» проигрывали своим вечным соперникам «Турам» уже много лет, как ректор их универа в своё время проиграл ректору «Туров», потому что от него ушла жена угадайте, к кому. Это все знают. Так что регби — лишь вопрос принципа, и когда Чон стал капитаном в прошлом году, их команда начала набирать обороты так быстро, что теперь этого парня едва не на руках носят и боятся даже дышать в его сторону.       Люди говорят, что он гениальный стратег, ответственный лидер и относится к тому типу игроков, который может переломить весь ход матча. Тэхён видел его в игре пару раз и, если честно, пришёл в неистовый ужас: казалось бы, Чонгук выходит на поле только лишь для того, чтобы причинить людям больше боли — играет жёстко и без сожаления, но мяч с его подач всегда доходит до зачётной зоны команды соперника.       В любом случае, эти двое самодовольных ублюдков знают, какие ценность и вес имеют в их храме знаний и пользуются этим сполна: Тэхён, позорно подписанный на них обоих с фейкового акка в инсте, каждый день лицезрит абсолютный игнор факта учёбы в их сториз — Чонгук и Чимин ждут девчонок в джакузи в доме их спортивной коммуны; Чимин и Чонгук снова пьют на брудершафт B-52; Чимин, выпив шот текилы, слизывает соль с чьей-то женской груди; Чонгук, который записывает в «бумеранг» руль своего чёрного Yamaha YBR125 с припиской «Жду бро @parkj для отрыва сегодня!».       Тэхён уверен, что эти двое дрочат друг другу. От большой любви, видимо, потому что за все те годы, что он за ними тайно следит, совершенно по-гнусному ненавидя всем сердцем, Ким ни разу не видел, чтобы эти двое вдруг тусовались раздельно. Они как Вупсень и Пупсень, Зита и Гита, Биба и Боба — два долбоёба. Всегда вместе, короче, и наверняка даже члены над писсуарами держат друг другу, чтобы лишний раз доказать степень привязанности. И, что ужасно: их реально все обожают. С ними хотят дружить, им пишут, шлют сердечки в комментах, приносят завтраки в ярких ланчбоксах, просят сфотографироваться и оглушительно визжат в коридорах учебных корпусов, когда Чонгук и Чимин идут по ним в окружении свиты (ой, простите, команды регбистов), широко улыбаясь. С них кипятком ссутся и сплетни пересказывают тайно: чаще всего, конечно же, фигурирует пошлое — мол, Чимин, которого в студгородке кличут лаконично и просто — «Плейбой», снова переспал с какой-то девчонкой на тусе, а наутро даже не спросил её имя или что-то вроде того. И, казалось бы, репутация с таким поведением альфы-Ромео должна быть крайне дерьмовой, но ведь нет, нихуя. Чимина всё ещё все обожают, каждая наивно считает, что именно на ней он успокоится, с ней остановится, станет примерным бойфрендом, а не вот это вот всё. К нему продолжают тянуться действительно все, кто не Тэхён, очевидно, и Хосок на такое всегда говорит своё равнодушное: «Ты просто завидуешь».       Да, и отрицать это бессмысленно. Ким Тэхён, двадцать два, третий курс, совершенно ужасно завидует. Он не спортивный, не курит, не пьёт, старается не сквернословить и искренне уверен в одном: учёба и труд всё перетрут. У него нет классного байка, смазливого лучшего друга (хотя Хосок, на его субъективный би-взгляд, очень хорош), чувства стиля (как выяснилось) и той харизмы, которой обладают эти два мудака. Но он не считает себя недостойным того, чтобы хоть один чёртов раз в его жизни Мун Хаюн — первая красавица, победившая в конкурсе красоты их универа — его не заигнорила. Их отношения, вернее, отсутствие их отношений выглядит, словно в какой-нибудь тупой американской комедии, где главный герой предстаёт зрителю лохом, влюблённым в лучшую девушку, а та не обращает на него ровным счётом никакого внимания, предпочитая парня покруче. Проблематика данных комедий, правда, кроется в том, что рано или поздно волей судьбы ей приходится узнать героя-лоха чуть получше и она в него непременно влюбляется. Или же герой-лох, на самом-то деле, скрывает под толстыми стёклами своих запотевших очков нереального секси-красавчика.       Проблема же лично Тэхёна кроется в том, что он не имеет понятия, в какой сложный ряд должны встать чёртовы звёзды, чтобы у Мун Хаюн вдруг возникла потребность с ним сблизиться — раз. И, два, он точно уверен, что под его очками скрывается вовсе никакой не секси-красавчик, а просто Тэхён с факультета бизнеса и менеджмента, который любит иногда почитать яойную мангу и «Атаку Титанов» по сотому кругу, игнорируя существование её последней главы. Вряд ли с Мун Хаюн можно обсудить элдийский вопрос или то, как заебали световые мечи. Как ему кажется, её сфера интересов крутится совершенно в ином направлении, и имя этому вектору — да — Чон, ебать его раком, Чонгук. Тот самый Чонгук, который, забив себе татуировками руки, бесстыдно катается на нереальнейшем байке, любит Нирвану, Лил Пампа и Лану Дель Рей, играет жестоко и жёстко и наверняка трахает так же. Не то, чтобы Тэхён действительно много думал о чём-то подобном, просто иногда он лежит на кровати, смотрит в потолок и отвратительно ноет, проводя параллели между собой и этим красавчиком, тайно мечтая стать хотя бы на толику таким крутым, каким является капитан их хвалёных «Ястребов», мать их дери.       — Не хочу? — здесь и сейчас отвечает Хосок, глядя на какого-то парня в костюме горничной, который лихо отплясывает под «Phút Hơn» в рамках старого тренда. — Зачем мне идти туда?       — Ну, ты популярен, — замечает Тэхён, косясь на него. — Капитан волейбольной команды, вы стали первыми в прошлом сезоне.       — Я никогда не хотел быть популярным, — резонно говорит ему его лучший друг. — А просто хотел играть в волейбол. Меня устроит полежать на кровати вечером пятницы, доделать свой реферат, а потом лечь спать, готовым проснуться посреди ночи, когда ты вернёшься сюда.       — Зачем? — вскинув брови, моргает в непонимании Ким. Хосок же на это только вздыхает, чтобы сесть на кровати, посмотреть на него долго, внимательно, а потом произносит:       — Потому что ты не пьёшь и не куришь. Ты ботаник, капитан команды неудачников, невзирая на всю мою любовь к тебе: задротишь учёбу и «Ночные Этюды», в свои двадцать два романтизируешь Юн Сынхо, что отвратительно, и хочешь оказаться на месте Нагёма...       — Не продолжай, — жалко ноет Тэхён.       — ...ты клише из картонки, — добивает его самооценку Хосок. — Поэтому когда ты притащишься сегодня ночью домой, мне нужно быть в форме, потому что до самого утра ты будешь фонтаном блевать, а завтра — осторожненько, спойлер! — лежать с диким похмельем. Хорошего вечера! — и снова ложится на кровать, открывая Тикток.       — Почему я дружу с тобой, ещё раз? — снова интересуется Ким.       — А ты знаешь много людей, готовых вытирать твою рвоту? — с готовностью интересуется друг. — Если да, то валяй. Пиздуй к ним, брось меня здесь.       — Твоя правда, — тяжело вздыхает Тэхён, а потом, неловко помахав на прощание, тащит задницу в сторону выхода, держа путь на открытую вечеринку регбистов, куда придут все, кто захочет и где Мун Хаюн будет его игнорировать, как и все месяцы до.       Но он, впрочем, привык.       Хотя так сильно хочется верить, что Хосок хоть разок будет кардинально неправ, и сегодня — именно в этот потрясающий вечер — у Тэхёна сложится так, как он того хотел всё это время.

***

      — Обожаю, когда я прав, — удовлетворённо и без толики сочувствия или же понимания мурлычет его лучший друг этим совершенно безрадостным утром, пока Тэхён, выблевав уже не просто всё содержимое своего сжавшегося до размеров ногтя желудка, а ещё и, кажется, саму печень впридачу, бездушным бревном лежит на кровати, являя новому тёплому дню свою рожу бледно-зелёного цвета. — С первым похмельем, котёнок! — урчит Хосок, подставляя под чужую кровать помытый тазик позитивного зелёного цвета. — С первым проколом!       — О чём ты?.. — хрипит Ким, чувствуя себя... абсолютно никак: ему плохо так, что голова кажется совсем неподъёмной — тяжёлой настолько, что будто ночью свинец залили в ухо или типа того. Ещё он рвотой себе глотку содрал, от постоянных встреч с тазиком и, как следствие, напряжения, у него болят мышцы пресса, и это уже если не говорить о том, что он чувствует себя слабым и уязвимым птенчиком, который способен только на сон. Даже есть совершенно не хочется.       — Ты не помнишь? — вскинув брови, уточняет Хосок, и, о, нет, Ким в остром приступе нехватки любви в своё время посмотрел слишком много тупых американских романтических комедий, чтоб знать, что этот вопрос обычно грядёт перед задницей. И, конечно, та не заставляет себя долго ждать: — Об этом все говорят! Ты напился, нашёл Чон Чонгука, устроил ему целый скандал, — с каждым новым словом улыбка друга становится всё шире, счастливее, а желание Тэхёна сдохнуть увеличивается всё больше и больше. — Ты тряс его за грудки и на весь дом коммуны орал, что он недостойный своих привилегий ублюдок, который способен только бить людей на поле, трахать всё, что движется, и бухать, представляешь?! — захлопав в ладоши, напевно повествует Хосок, и вид у него настолько издевательски-блаженный, что в одном скромном гудбое-очкарике к желанию сдохнуть присоединяется тяга к убийству лучшего друга. — Но и это не всё!       — Что ещё? — замогильным голосом (но всё-таки слабенько: он чертовски измучен похмельем) интересуется Ким, уверенный, что пожалеет об этом вопросе.       И, о, да:       — Высказав всё, что ты о нём думаешь, ты блеванул на него!       Конечно же:       — Блеванул на Чон Чонгука, чувак!       А ещё:       — На самого популярного парня в универе! Капитана элитной команды по регби! На хукера «Ястребов», бро!       Вдобавок, быть может:       — Есть видео!       И, наконец-таки:       — Зато теперь тебя знают люди. Тебя прозвали Буйным Ботаником, — позитивно ставит точку Хосок в этой истории.       Не исключено, после этого Тэхён какое-то время смотрит в потолок пустыми глазами, переосмысливая всю свою жизнь, своё будущее, взвешивая все «за» и «против» и лениво размышляя о том, что Мун Хаюн теперь, после таких вот приколов, для него, прости Господи, действительно находится где-то на уровне Moon — столь же прекрасна, холодна и недосягаема. А ещё, скорее всего, он сейчас является самым обсуждаемым человеком в их универе и завтра на него будут показывать пальцем, хихикая, за спиной перешёптываться и всякое прочее — если, конечно, перед парами он не столкнётся всё с тем же Чонгуком и тот не размажет его по ближайшей стене.       Вот она, популярность. Когда Тэхён хотел, чтобы с ним считались и его замечали, возможно, он имел в виду немного не то. Мораль этой истории: для исполнения желаний нужно формулировать свои запросы Вселенной, пожалуй, почётче.       — Я забираю документы, — хрипло давит он из себя, пока воображение рисует его больного, хромого, не оправдавшего надежды родителей, одинокого, потому что после такого финта от него откажется даже собака, что уж говорить о всех родственниках. Весьма вероятно, что после того, как вся семья потеряет веру в него, Тэхёну придётся пойти в проститутки — но и туда его не возьмут, потому что он буквально, так сказать, без опыта работы в свои двадцать два. — И через два дня умру.       — Почему умрёшь-то? — живенько интересуется Хосок, своим хорошим настроением оправдывая все сомнения Тэхёна по поводу святости и нерушимости их дружбы.       — От голода, — хрипит Ким.       — Люди могут жить на сухой голодовке около восьми дней, — легкомысленно пожимает Чон плечами и добавляет: — Так что вот он, твой срок.       Когда Тэхён шёл на эту тусовку, он просто хотел, чтобы Мун Хаюн обратила на него внимание — при лучшем раскладе. Ну, или чтобы он нашёл себе своего 3D Юн Сынхо, который бы трахал его властно и дерзко, одаривая животной, романтизированной любовью.       Но всё, что он приобрёл — это ворох проблем.       ...Тэхён не забирает документы. Возможно, всё дело в том, что он действительно не хочет, чтобы от него отказывалась даже собака, а, не исключено, что всё дело в том, что он слишком сильно привык смиряться с неизбежным (читать: буллингом). В школе его, как в дерьмовом кино, задирали мальчишки на два класса старше, а из друзей был только сосед-ровесник по лестничной клетке по имени Мин Юнги, с которым у них случился внезапный коннект после того, как они в возрасте пятнадцати лет на полной скорости столкнулись лоб в лоб около лифта. У сбитого с ног Тэхёна в лучших традициях его жизни раскрылась школьная сумка, из которой вывалились и все тетради, и вся канцелярия, и второй том «Чистой романтики» с палевной обложкой, на которой актив раздевает пассива. Ким свою тайну попытался прикрыть, но крайне вежливый Юнги, извиняющийся и быстро начавший собирать вещи своего соседа, уже успел взять мангу в руки и воткнулся в Тэхёна долгим взглядом. В ту страшную секунду человек, по чьей жизни действительно можно снимать фильм с названием «Будни лоха», уже попрощался и с репутацией, и вообще с жизнью в целом, уверенный, что сосед отпрыгнет от него, как от прокажённого. Однако Юнги так не сделал.       Вместо этого он, хмыкнув, сказал:       — Линия Новаки и Хиро-сана — это скучный отстой. Тебе так не кажется?       И с тех пор они не расставались до самого поступления Тэхёна в университет. Это была очень тёплая дружба (когда би и гей без перспективы каминг-аута встречаются и начинают близко общаться, большой жестокий мир начинает казаться чуть веселее) с наличием первого липкого опыта дрочки друг другу где-то в шестнадцать и пары взаимных неловких минетов, но дальше у них не зашло ввиду того, что сначала боялся Юнги, затем боялся Тэхён, а в семнадцать Юнги внезапно зарегистрировался в Тиндере, познакомился там с обстоятельным открытым геем Намджуном, которому было на тот момент восемнадцать, и спустя три месяца общения вдруг стал тем самым противным женатиком, которого презираешь из-за глубокого чувства зависти. Ладно, на самом деле, это очень круто: встречаться эти двое начали аж пять лет назад, Мин сделал каминг-аут семье года три назад, те где-то с полгода бесились, а позже — смирились, и сейчас у них всё хорошо. Намджун и Юнги подрабатывают, учатся в вузах, снимают вместе жильё, отдыхать тоже ездят вместе, стараются больше путешествовать и по стране, и по миру, тепло общаются с родственниками и всё у них в шоколаде.       А Тэхён, вот, наблевал на самого крутого парня своего вуза. Прикол.       В общем, да, он не забирает документы. Вместо этого в режиме настоящего времени он, идя рядом с Хосоком на пару, тащит свою унылую задницу через задний двор одного из нужных ему корпусов, игнорируя огромное количество уведомлений в Инстаграме, где после случившегося на него начали массово подписываться люди. У него довольно эстетичные фото, красивый профиль (хоть в чём-то он реально хорош) с объективно крутой обработкой — поэтому, что удивило, так это отсутствие негативных комментариев, а только одобрительные. Люди пишут ему что-то в духе: «Вау, чувак, почему я даже не знал, что ты так круто фоткаешь!» или «Вау, чувак, почему я даже не знал о тебе раньше!» и всякое такое дерьмо, которое его очень смущает. Но не больше, чем ожидаемые косые взгляды в его сторону, хихиканье и перешёптывания, конечно же, что вообще может быть хуже, чем это.       Ответ не заставляет себя долго ждать: стоит им буквально пройти с метров двадцать от парковки, как поникший взгляд Тэхёна упирается в чьи-то длинные стройные ноги в чёрных зауженных джинсах и белые «бэлэнсы», а подняв глаза, он сдавленно икает, потому что лучше бы это стоял Чон Чонгук, желающий дать ему в морду за испорченные рвотой вещи, чем...       — О, у Буйного Ботаника, оказывается, даже есть друзья! — восклицает Пак Чимин, хлопнув в ладоши и глядя на Тэхёна с издёвкой в тёмно-карих глазах. Выглядит он в своём ярко-рыжем широком бомбере с нашивками, накинутом на чёрную футболку, как всегда, охуенно. Возможно, до желания и на него блевануть, раз уж Ким теперь мастер в делах подобного рода: красивое лицо снова припудрено, растянувшиеся в весёло-гадкой улыбочке полные губы бесстыже накрашены гигиеничкой с красным пигментом, и даже, казалось бы, длинная серьга в правом ухе покачивается с нотками буллинга в адрес одного аутсайдера. Да, Пак Чимин действительно чертовски хорош и всем своим видом демонстрирует абсолютную крутость, у него охрененно блестящие чёрные волосы, зачёсанные назад, и виски выбриты — наверное, это самая модная причёска в этом сезоне, потому что флай-хав «Ястребов», за чьей спиной сейчас тупо гогочет вся остальная команда, выглядит, как блядская супермодель.       Не как Тэхён, в общем.       — Рад, что смог тебя удивить, — не без нотки блёклости отвечает тот, кого окрестили Буйным Ботаником. — Можно пройти?       — Не хочешь извиниться перед тем, кому засрал любимую футболку в пятницу? — вскинув бровь, интересуется Пак с едкой усмешкой. — Мой тебе совет, чел: не можешь бухать — не бухай. Или ты думал, что алкашка придаст смелости такому, как ты? Да, такое действительно бывает, конечно, но не думаю, что это твой случай, знаешь ли.       — Как жаль, что, несмотря на то, что кого-то алкоголь толкает на умные рассуждения, это — увы — тоже не твой случай, — спокойным тоном внезапно вставляет Хосок. — Дай пройти, Пак. Не беси.       — Какого хрена его защищаешь?! — возмущается Чимин, оборачиваясь на капитана волейбольной команды. — Он даже не твой уровень, Чон! Если ты стоишь на втором этаже, то он где-то в районе фундамента!       — Хорошо, если так, — невозмутимо отвечает тэхёнов лучший друг. — Потому что уж лучше тусоваться с парнем с фундамента, чем с тобой — на уровне земного ядра. Дай пройти, я сказал.       «Ястребы» после этих уязвляющих слов за спиной своего вице-лидера гудят, как рой потревоженных пчёл, Чимин же с первые пару секунд лишь хлопает глазами, очевидно, пребывая в состоянии глубокого ахуя от того, что кто-то сумел словесно его не урыть, а закопать. Впрочем, растерянность длится недолго: острые скулы заостряются, глаза наливаются кровью, и Ким уже реально думает о том, что сейчас Пак на Хосока бросится с кулаками, а потом их всех отстранят или отчислят за нарушение правил — и всё, тогда точно предстоит испытать на себе разочарование маминого шпица и всех родственников, а также чувство голода и сопутствующей ему бедности. Однако стоит флай-хаву открыть свой подкрашенный рот, как за спиной Хосока и Тэхёна раздаётся рёв мотора, который может значить только одно — словно в подтверждении догадки, чиминово лицо становится злорадствующе-ликующим, а Тэхён, вздохнув, понимает, что они в полной заднице: мотоцикл за спиной, припарковавшись, смолкает, а голос Чон Чонгука доносится неожиданно близко:       — Какого хрена тут происходит?       — Смотри, кого я поймал, — фыркает Пак, кивая головой на Тэхёна. Тот, в свою очередь, поворачивает голову в сторону источника голоса, и почти с ужасом отпрыгивает в сторону — Чонгук в своей чёрной кожанке и водружённых на крупный нос солнцезащитных рей-бенах стоит рядом, так близко, что можно уловить нотки древесного парфюма, и перед тем, как повернуть голову в сторону того, кто над ним накануне, мягко говоря, надругался, медленно снимает очки с лица.       У него тоже выбриты виски, но волосы куда длиннее, чем у его лучшего друга. Определённо, эта причёска — последний писк моды.       — Ким Тэхён, — окинув носителя этого последние сутки ужасного (по мнению всё того же носителя) имени с головы до ног, тянет Чон. — Буйный Ботаник. В пятницу наблевал мне на футболку, — и снова смотрит на Чимина в упор. — И что тебе надо от этого несчастного парня?       — Ты не хочешь потребовать у него извинений? — вскинув бровь, интересуется Пак. Чонгук снова окидывает несчастного аутсайдера взглядом, к слову, абсолютно спокойным и даже не без ноток добродушия, а потом отвечает коротким и отрывистым:       — Нет.       — Нет? — команда по регби за спиной Чимина стихает, а голос самого флай-хава, и без того очень высокий, взлетает от удивления на парочку октав выше.       — Нет, — спокойно ставит точку Чонгук, а потом поворачивается к Тэхёну. — Никаких обид, чувак. Перепил и перепил, бывает. В следующий раз просто побольше съешь жирного перед тем, как что-то выпить, или возьми с собой друга, — кивок на Хосока, — чтобы кто-то мог контролировать количество алкоголя, который ты в себя вливаешь. Пойдём, — это Чон говорит уже своей стае подлиз во главе с Чимином. — Опоздаем на пару. Профессор Ли в аудиторию после начала пары уже не пускает, а я не хочу, чтобы мне вкатали прогул из-за того, что ты решил, как малолетняя пустолайка, самоутвердиться за счёт парня, который не может себя защитить.       И после этого Чонгук, не глядя на Тэхёна с Хосоком, просто идёт в сторону главного входа в корпус. Чимин, сощурившись, кривит полные губы, окинув своих несостоявшихся жертв взглядом, полным презрения, но больше ничего не говорит, а, развернувшись, идёт за своим лучшим другом, который ждать его даже не думает.       Хосок и Тэхён какое-то время смотрят вслед удаляющемуся Чонгуку, не говоря друг другу ни слова. Но Ким всё-таки отмирает первым, и ему не нравятся эти нотки восхищения в собственном голосе, когда он произносит в тишину это своё:       — Кажется, он не так уж и плох, да?       — Хочу напомнить, что ещё вчера ты называл его петухом с байком, — отвечает Хосок.       — Ладно, ты прав, одно доброе дело не перечёркивает ряд его дебильных поступков, — кивает Тэхён, двигаясь с места.       — Никогда не пойму, за что ты его так по-крысиному шеймишь, он ведь ничего не делает даже, — резонно замечает Хосок. — Никого не трогает, как этот вон, просто живёт своей жизнью, тусуется с теми, кто ему нравится и... просто тусуется. Разве нет?       — Он мажорный козёл без капли мозгов, которого держат из-за того, что он круто играет в регби, — напоминает Тэхён.       Но говорит это уже не с такой уверенностью, какой мог бы похвастаться раньше.

***

      Он не знает, как эта идея вообще приходит в его обычно такую умную голову где-то между парами по вышмату и бизнес-моделированию, но это происходит: Тэхён, сидя в аудитории на потоковой лекции, буравит взглядом широкую спину, обтянутую тканью чёрной футболки (в помещении Чонгук кожанку снял), и это возникает в мозгу само собой, без всякого вмешательства с его стороны.       План выглядит безумным, таковым и является, в общем-то. Это откровенно из тех безумных планов, которыми можно хорошо и с чувством забуллить человека, если быть откровенным, но, как показала практика, Ким мало что может держать в себе, неважно, о чём именно речь — о сумасбродных затеях или о содержимом желудка. И по этой причине он делится своей мыслью с Хосоком во время обеденного перерыва, а тот давится рисом, чтобы поднять на него глаза и уточнить негромкое:       — Чё?..       — Говорю, я хочу попросить Чон Чонгука о помощи в том, чтобы стать популярным... — и Тэхён неловко жестикулирует кистями, словно какой-то злоебучий факир. — ...и очень красивым... — споткнувшись о тяжёлый взгляд лучшего друга, Ким вздрагивает и говорит уже тише: — ...привлекающим внимание... — Хосок вскидывает бровь. — ...запоминающимся... — почти беззвучно добавляет Тэхён, откровенно не зная, куда себя деть после того, как столкнулся с подобной реакцией. — Что ты так смотришь?.. — это звучит ужасно жалко, если честно. Весь Тэхён жалкий прямо сейчас, но не то чтобы он не привык к подобной своей ипостаси, потому что хлёсткое «жалкий», наверное, является самым точным описанием его бытия. Настолько точным, что если попросить у окружающих его людей помочь подобрать синоним к слову «жалкий», они, не задумываясь, ответят: «Ким Тэхён, разумеется».       — Ты жалкий, — говорит ему Хосок очевидное.       — Да, я знаю, — отвечает он не без гордости, потому что в данный момент принимает и любит себя таким, какой есть.       — Маленькая хитрая крыска, которая почти три года самозабвенно срёт человека, а теперь после одного доброго дела решает метнуться на ненавистную ему территорию с целью получения выгоды.       — Времена меняются, — туманно сообщает Тэхён. — Представление о людях, в общем-то, тоже...       — Я больше уверен, — тянет Хосок, тщательно пережёвывая свой чёртов рис, — что это даже нельзя назвать хорошим поступком. Он просто разложил ситуацию по фактам, взять с тебя всё равно нечего, а над убогими, как мы знаем, смеяться грешно, — ауч. — Или ты влюбился в этого парня после того, как он разок просто обратился к тебе, сказав пару очевидных вещей?       — Ёбу дал, что ли? — фыркает Ким. — Нет, конечно. Но, так или иначе, он меня защитил, и это невольно накидывает ему пару десятков очков в моих глазах, пусть я и знаю, что для него мой респектос не значит... ни хрена? Но он первый человек, который защитил меня!       — В смысле, блять, первый, — без вопросительной интонации интересуется Чон. — Я, по-твоему, клоун?       — Из посторонних! — поспешно, но всё равно запоздало уточняет Тэхён. Хосок громко фыркает, даже руками всплёскивает, что для него нетипично, и только возмущается громко:       — На первом курсе, когда тебе хотели засунуть обед за шиворот, кто вмешался и сам напихал ублюдкам под майки их жрачку?! Безликий из «Игры престолов»?! Никто, то бишь?!       — Хосок, я...       — На втором курсе, когда с тебя пытались снять штаны, кто раздал гадам православных пиздов?! Пустое место?!       — Ладно, извини, я сказал хуйню! — выставляя руки ладошками вперёд в примирительном жесте, экспрессивно восклицает Тэхён. — Но пойми: я всё ещё девственник! — лицо Хосока вытягивается, очевидно, от озвучивания очередного очевидного факта:       — Тэ... — начинает он было, но Ким решает довести до конца свой аргумент, чтобы лучший друг как никогда понял его ситуацию:       — В двадцать два года я девственник! — Хосок вздыхает с прерывистым выдохом, а на его лице читается отчётливое: «Видит бог, я пытался тебя остановить», но Тэхёну реально нечего скрывать от своего лучшего друга, тем более, что тот и так знает эту непреложную истину: — И я не хочу им умирать!       — Не переживай, Ким, не умрёшь, — раздаётся сзади насмешливое, и на лице лучшего друга Тэхёна возникает выражение: «Я всё ещё пытался, напоминаю», пока сам Тэхён, замерев, как испуганный заяц, медленно разворачивается, чтобы увидеть Чонгука с Чимином, застывших за ним с подносами в руках. Чон же, столкнувшись с ним взглядами, с усмешкой заканчивает: — Жизнь всех поимеет.       Какое-то время Тэхён просто смотрит на Чонгука. Чонгук, в свою очередь, смотрит на Тэхёна.       Пауза затягивается. И нарушает её, конечно, Чимин, но обращается он почему-то к Хосоку:       — Почему ты дружишь с ним, ещё раз?       — Не припомню, чтобы объяснял тебе причин до этого, Пак, так что странно, что ты просишь меня озвучить их снова, — спокойно отвечает капитан волейбольной команды.       — Помоги мне перестать им быть, — внезапно для всех просит Тэхён, глядя на хукера «Ястребов» без какого-либо моргания. Чонгук на это только недоуменно моргает, чтоб уточнить:       — Кем именно?       — Девственником, — поясняет Тэхён. — Помоги мне перестать быть девственником, Чон Чонгук, — и, помолчав, добавляет негромко и робко: — ...пожалуйста?       — Ёб твою мать... — негромко тянет Хосок, ни к кому, в общем-то, не обращаясь.       — Ты хочешь, чтобы я помог тебе с чем?.. — оторопело уточняет Чонгук. И тут до Тэхёна доходит, насколько сомнительно звучит его просьба.       — Нет, в смысле, погоди, ты не так меня понял! — восклицает он ещё громче прежнего. Чимин начинает заливисто ржать, едва не роняя свой поднос к чёртовой матери, лицо Чонгука предсказуемо каменеет, Тэхён хочет умереть насмерть, но не продолжить не может: — Помоги мне стать крутым, Чон! — шепчет. — Помоги мне стать красивым! Пожалуйста!       Чонгук осоловело моргает, Чимин уже сейчас от смеха вот-вот обоссытся, Хосок уже давно погорел от глубокого чувства испанского стыда, что очевидно. Но, к чести капитана «Ястребов», тот быстро берёт себя в руки — вскинув бровь, Чон откашливается перед тем, как задать логичный вопрос:       — А мне это, в общем-то, нахуя?       — Не за просто так, разумеется, — куёт Ким железо, пока горячо.       — А что мне будет за это? — поддерживает Чонгук этот цирк.       — Напишу тебе курсач, — предлагает Тэхён первое, что приходит в его, как оказалось, не такую умную голову. — Хочешь?       Регбисты переглядываются. В глазах и на смазливой роже Чимина читается вполне себе ясное «Даже не думай!», но, снова окинув аутсайдера задумчивым взглядом, Чонгук склоняет к плечу свою черноволосую голову и, улыбнувшись не без очарования, пожимает плечами:       — Сначала он заблёвывает меня, а потом просит о помощи. А ты умеешь удивлять, Ким Тэхён. По рукам.

***

      — Какое у тебя зрение? — этот разговор происходит уже на следующий день, и Тэхён точно не знает, кому из них сейчас наиболее странно: ему самому, потому что он, сидя на стуле в пустой аудитории, ощущает себя загнанной мышью; Чонгуку, который стоит перед ним, склонив к плечу голову и скрестив на груди татуированные сильные руки; Чимину, всем своим видом показывающему, что вообще не хочет тут быть, но почему-то всё-таки здесь; или Хосоку, который непонятно вообще, как между них всех затесался сегодня, потому что у волейбольной команды должна была быть тренировка.       — Минус три, — блеет Ким, глядя на капитана «Ястребов» не без толики страха: импульсивная идея о том, чтобы попросить Чонгука о помощи, уже не кажется такой удачной, какой ощущалась в самом начале, когда только-только зародилась в его тупой голове. Хотя бы потому, что его бисексуальность сейчас крайне мешает: объективно, если откинуть все претензии в сторону, парень, который стоит перед ним, чертовски горяч, и нужно быть идиотом, чтобы отрицать этот факт. Не исключено, что пару раз в своей голове Тэхён уже добавил Чонгуку длинные волосы (необходимая дерзость во взгляде уже была встроенной функцией) и классический ханбок, как у Юн Сынхо... и если Хосок узнает об этом, то убьёт его за этот 2D краш. Он уже делал это, на самом-то деле, да вот не помогло ни хрена.       — А почему ты носишь очки? — вставляет свои пять копеек Чимин, и его голос звучит даже не так раздражённо, каким всегда является, когда он обращается к Тэхёну, которого зовёт не иначе, как Буйным Ботаником. Нельзя сказать, что эта кличка весьма раздражает: объективно, она абсолютно заслуженная. Но Ким не был бы против, если бы главный чонгуков жополиз всё-таки выучил два слога его имени.       — Это... удобно, — тянет Тэхён неуверенно, косясь в сторону флай-хава «Ястребов». Чимин только цыкает, глаза закатив, и отвечает на это резонным:       — Линзы — это тоже удобно. Послушай, парень, очки на мужчинах — это, конечно, очень сексуально, но у нас явно не тот случай и...       — Нравятся парни в очках? — немедленно ввинчивает Хосок едкий вопросик, умело переключая внимание Чимина на себя и снова защищая своего лучшего друга от его нападок. Возможно, где-то на этом моменте Тэхён действительно шлёт ему свою особо сильную благодарность, если это хоть как-то может быть услышано или же считано. Но, скорее, нет, потому что гадкая улыбка Хосока становится шире в тот самый момент, когда Чимин вздрагивает и издаёт короткое «о». А потом «а». И затем снова «о». — Понимаю, — хмыкает Чон, морща нос. — Парни в очках — это действительно горячо. Но не в твоём случае, — добивает он, повернувшись к Тэхёну с непроницаемой миной. Ким только начинает отвратительно ныть на это его замечание, однако потом становится совсем не до этого, потому что запах древесного парфюма вдруг резко усиливается, а, повернувшись, он чуть ли не со стула падает, потому что Чонгук перед ним наклоняется, игнорируя понятие личного пространства в принципе, и его лицо очень близко. Непозволительно близко.       — У тебя очень симпатичное лицо, — замечает капитан «Ястребов», внимательно изучая тэхёнову рожу и подаваясь ещё ближе: их носы почти соприкасаются, и, быть может, именно в этот момент Тэхён как никогда жалеет о том, что, возможно, ему стоило бы закинуть пару подушечек мятной жвачки в рот. С другой стороны, он не знал, что первый красавчик их универа, благородный самец, плохой парень, горячий дэдди (и куча других мерзких прозвищ, которыми Чонгука кличут в социальных сетях) вдруг решит узнать его во всех смыслах ближе.       — И слабое сердце, так что сделай два шага назад, — прерывистым голосом сообщает Тэхён, неожиданно чувствуя, что позорно краснеет. Чонгук на это только бровь вскидывает, чтоб рассмеяться внезапно, и это совсем не издевательский смех, напротив — ржёт как-то очень по-доброму, смущая ещё больше и заставляя Тэхёна поверить, что он вовсе не такой, каким он его считал всё это время, а потом, протянув руку, вдруг ерошит его непослушные волосы:       — И шутишь смешно! Почему же выглядишь, как садовый гном?       — Не припомню садовых гномов, излучающих ауру уверенности в себе и превосходства над окружающими, — неубедительно бубнит Тэхён. Чонгук смеётся ещё громче — окей, над этим начинают гоготать даже Чимин и Хосок, а потом Пак, подойдя к другу и останавливаясь напротив, кажется, ныне любимого объекта своих издёвок, вдруг задаёт вопрос даже по делу:       — А какие у тебя увлечения?       О, нет. Нет-нет-нет-нет.       — В-в смысле?.. — Хосок сзади взрывается хохотом, а Тэхён, к своему тихому ужасу, слышит едва различимое в этой прощальной партии умирающего тюленя роковое «Юн Сынхо», и это заставляет его замереть с прямой спиной, будто дрын проглотил. Впрочем, подъёб лучшего друга остаётся неразличимым для посторонних, однако такая реакция привлекает внимание Бибы и Бобы — регбисты, переглянувшись, снова впиваются в Тэхёна изучающе, а потом Чонгук высказывает первое предположение:       — Раз тебе, кажется, стыдно, то ты... дрочишь на лошадей?       — Конедроч, так и знал, — с видом знатока подтверждает Чимин. — По нему видно. Я его сразу спалил.       — Своих издалека узнаёшь? — открыто веселится Хосок за спиной.       — Я не дрочу! — чувствуя, что его лицо буквально горит, восклицает Тэхён, а на вновь вскинутую в остром приступе скептицизма бровь хукера «Ястребов» добавляет убитое: — ...не на коней.       — На собак? — высказывает второе предположение Чонгук.       — Ну, точно, собаки! — снова с видом знатока заявляет Чимин. — Псиноконч!       — Не думаю, — снова ржёт Хосок за спиной. — Видишь, у него на тебя не стоит, а ты та ещё собака сутулая!       — Как ты заебал меня, а, — с непроницаемым лицом говорит ему Пак.       — Продолжай, — просит Хосока Чонгук. — Ты слишком хорош в этом, а ему полезно познать на своей шкуре целебные свойства умелого буллинга.       — Почему я дружу с тобой?! — с нытьём восклицает Чимин, глядя на своего лучшего друга с искренней болью во взгляде.       — Я тот же вопрос Хосоку задаю каждый день, — мягко вставляет Тэхён свои пять копеек.       — Не съезжай с темы! — восклицает флай-хав, обвинительно указывая на него указательным пальцем. — На что стручок теребонишь?!       — Я... — Ким не уверен, что вариант ответа «Последнее время опять подсел на гей-порно» действительно уместен в данный момент. Они четверо всё ещё не так близки, в конце концов.       — Какая тебе разница? — устало интересуется Чонгук у Чимина, но тот входит в кураж:       — 3D? Зомби? Бладплей? Гэнгбэнг? Тентакли? Бойпусси?       — Ты сейчас свои кинки перечислил? — ангельским голосом интересуется Хосок за тэхёновой спиной.       — Ты заебал! — краснея лицом, вопит Пак.       — Я не перестану, — обещает Хосок. — Даже не надейся, чувак. Тебе буквально пиздец.       — Да за что?!       — За выебоны твои на заднем дворе и игру на публику, — спокойно отвечает лучший друг Тэхёна, садясь на парту по левую руку от своего лучшего друга, и наконец-то Ким может разглядеть тех самых демонов в хосоковых глазах, которые дают ему понять, что у того появилась новая груша для битья. — Я злопамятный.       — Отпусти и забудь! — поёт Чимин в последней попытке отбиться от этого чёрта — и зря. Тэхён Хосока не первый год знает: тому только покажи слабину, начнёт с двойной силой стебать.       — Эльза? — почёсывая подбородок в псевдозадумчивости, гадает рыжеволосый. — Ты ещё по переодеваниям?       — Клянусь, если ты не перестанешь переводить стрелки со своего дружка на себя, то я реально буду думать, что он дрочит на всё вышеперечисленное! — рявкает Пак, игнорируя то, как Чонгук громко фыркает в кулак.       О, нет.       — Я не дрочу на это! — восклицает Тэхён. Как они вообще съехали на эту тему?       — А на что дрочишь? — мгновенно реагирует регбист.       — Сейчас — на простые хоум-видео с мальчиками. Без особых изысков. Может, иногда немного качество съёмки получше, и есть пара пикантных моментов, но без... всего того, в общем, — с постной рожей признаётся Тэхён.       — Сигазм? — предполагает Чонгук неожиданно... для всех.       — Твою мать? — повернувшись к нему, вопрошает Чимин.       — Скатился, — высказывает Тэхён своё авторитетное мнение.       — Слушай, ну, не согласен... — задумчиво тянет Чонгук, а потом резко спохватывается, увидя большие глаза Чимина сбоку от себя. — То есть, я хочу сказать...       — Лучше ничего больше не говори, — советует Хосок.       — Мы сохраним твои предпочтения в тайне, — кивает Тэхён. — Даже шантажировать не будем, честное слово.

«Би или гей?» «Ким Тэхён, какого хрена ты вообще думаешь об этом?!»

      — Он любит «Ночные этюды», — забивает Хосок последний гвоздь в гроб тэхёнова самосознания.       — О, правда? — оживлённо интересуется Чон одновременно с чиминовым «не-е-ет».       — Это проблема? — неловко интересуется Тэхён.       — У него краш, — сдаёт друга Пак. — И он меня им уже заебал.       — На кого? — нахмурившись, интересуется Ким, глядя на капитана «Ястребов» не без предостережения: пусть он слабее, пусть он ботаник, но член Сынхо он так просто не сдаст. Взгляд Чонгука, впрочем, тоже становится тяжелее, когда он поворачивает голову в сторону Тэхёна — и тот понимает, что Чон своего краша тоже не сдаст просто так.       — Нагём мой, — с нотками угрозы в голосе говорит он Тэхёну. — Не отдам, — и вздрагивает, когда Хосок начинает истерически ржать. — Ты чего?       — У него краш на Сынхо, так что вы двое точно споётесь! — утирая слёзы смеха, говорит лучший друг. — Разный вкус на мужиков — залог отличной дружбы! Учись, Пак!       — Льва не должно интересовать мнение овец, — фыркает Чимин, и после этого в аудитории наступает гробовая тишина, которую нарушает уже тэхёново жалкое «Это невозможно...».       — Ты, что, любишь «Игру престолов»? — медленно поворачивая голову в сторону флай-хава «Ястребов», интересуется Хосок.       — Услышь мой рёв, — отвечает Чимин.       — Я бы сказал, что теперь ты мне нравишься чуть больше, — замечает рыжеволосый, вскинув брови. — Но...       — Но?       — Но проблема в том, что ты мне даже отдалённо не нравился, чтобы это чувство вдруг внезапно усилилось, Пак.

***

      — Ты не можешь.       Это Хосок говорит Тэхёну уже в комнате вечером. После того, как они вчетвером внезапно зависли в аудитории до самого вечера, и это было неплохо, как бы Тэхёну ни не хотелось бы этого признавать. Петух с байком оказался вдруг незакомплексованным («Слушай, знал бы ты, как я выглядел в средней школе, у тебя бы вообще проблем с самооценкой не было. Показать?»), не стыдящимся своей любви к нарисованным членам («Кто ограничивается любовью только к противоположному полу, теряет многое в жизни»), довольно простым («Чимин, кончай выёбываться, мы не в цирке») и без короны на башке («Я могу угостить тебя обедом завтра, кстати»), да и Чимин тоже по-своему оказался... нормальным. Насколько Чимин вообще может быть нормальным, конечно. В любом случае, они классно провели время, и отрицать это было бы глупо — до сих пор в голове не укладывается, как так могло получиться, что такой, как Чонгук, вдруг запросто мог шутить с таким, как Тэхён. Типа, король и шут. Крутой парень и аутсайдер. Бэд гай и гуд бой. Это же... невозможно?       — Не могу что? — робко интересуется Тэхён, не переставая перечитывать список, составленный Чонгуком у него в заметках телефона. Ничего сверх: завтра у них пар нет, а, значит, после того, как Чон зайдёт к ним в комнату с целью изучить гардероб своего неожиданного подопечного и обосрёт его с ног до головы (разумеется), они поедут в торговый центр за новой одеждой, по пути заедут в оптику, чтобы Тэхёну подобрали линзы, а остановятся в парикмахерской, потому что «с этим пиздецом на голове ходить просто кощунственно» и «что не так с моей стрижкой?!», чтобы «она уёбская, чел...». Как-то так, в общем. А ещё он согласился ходить с Чонгуком в зал при студгородке — для студентов абсолютно бесплатный, из дополнительных услуг там только персональный тренер, однако Чон сказал, что он сам потренирует не хуже.       — Ты не можешь за один день словить краш на человека, которого с таким упоением срал столько времени, — елейно сообщает Хосок. — Это против правил. Не по-товарищески.       — Я не ловлю на него краш, это во-первых. А, во-вторых, даже если бы и словил, то с чего бы это было не по-товарищески? — вскинув бровь, парирует Ким. — Ты же ловишь.       — Я?! — и Хосок давится воздухом. Ха.       — Да. На Чимина, — фыркнув, говорит ему друг. — Взаимный, как мне показалось.       — Да что бы ты понимал, а! Я презираю его! Он буквально попытался унизить тебя!       — Одно другому не мешает, — пожимает плечами Тэхён, выключая свет и ложась в кровати поудобнее. — В любом случае, я на него не обижаюсь. Типа... он долбоёб, но, кажется, совсем не...       — Ты сейчас Пак Чимина тут защищаешь?! — раздаётся шипение из другого угла их комнатушки. — Ебанулся?!       Тэхён фыркает.       А потом отворачивается к стене, предвкушая насыщенный день.

«И, всё-таки... би или гей?» «Нет, би, однозначно: у него же две девушки было. Или натурал широких взглядов, хрен знает». ***

      — Мы поедем на?.. — начиная дрожать всем телом, блеет Тэхён, глядя на большой чёрный байк, припаркованный возле их с Хосоком кампуса. Это происходит сразу же после того, как Чонгук, предсказуемо перерыв его шкаф, одобрил только две блядские футболки (потому что они были просто белые), одни старые «бэлэнсы» («В них скоро будет дырка, но это лучше, чем то, в чём ты ходишь обычно») и одну пару джинсов («Выбросишь, как только мы купим тебе три пары новых»). Что поразительно: Тэхён не то, чтобы из богатой семьи, однако когда мамуля позвонила с утра, и он рассказал ей, что хочет пойти по магазинам, чтобы наконец-то привести себя в порядок, а курировать его будет самый крутой парень в их универе, на его карту было переведено два миллиона вон. Два. Миллиона. Вон. Как будто его родители буквально ждали момента, когда он сам поймёт, что выглядит, как полный отстой, потому что буквально стеснялись ему об этом сказать всё это время.       В любом случае, сейчас Ким смотрит на байк, и он в ужасе. Чонгук, бровь вскинув, окидывает своего подопечного нечитаемым взглядом: чёрный шлем, который он выдал Тэхёну прямо сейчас, крупно дрожит в чужих руках, а сам он наверняка уже сменил все оттенки от зелёного до мертвенно-бледного.       — А что не так? — интересуется Чон, прыгая за руль и оглушая улицу рёвом мотора. Тэхён от этого начинает дрожать пуще прежнего, сохраняя молчание, и капитан «Ястребов», вздохнув, поворачивает к нему голову:       — Тэхён, ты можешь доверять мне как водителю. Я не нарушаю ПДД, на права А-категории я честно обучался в автошколе с шестнадцати лет, а стаж легальной езды у меня составляет три года. Я действительно надёжный водитель, со мной даже моя консервативная мама ездит, чтоб ты понимал.       — Тебе же байк только в прошлом семестре подарили, — чувствуя себя немного увереннее от того, что услышал, замечает Тэхён. Чонгук же на это остро улыбается, мило нос сморщив:       — Этот — да.       — Мажор, — буркает Ким, садясь ему за спину. — И что значит стаж легальной езды?       — Это когда до девятнадцати лет ты надеешься, что копам ты будешь не интересен, — буднично сообщает Чон.       — Пиздец, — отвечает Тэхён, позволяя одногруппнику, повернувшись, водрузить на свою голову большой чёрный шлем. Сам Чонгук остаётся без него, и это... и приятно, и стрёмно. Типа, если у Тэхёна ещё будет шанс не размозжить себе голову об асфальт, то сам Чон себе не оставил ни шанса, предоставив безопасность другому человеку. Ему.       Сердце начинает противно колотиться, но Ким списывает это на страх перед грядущей поездкой.       — Ай, да брось. Должен же я хоть как-то оправдывать репутацию плохого парня, ведь так? — хмыкает его наставник. — Не держись за меня, — и, взяв руки Тэхёна (бля) в свои, кладёт их куда-то под сидение. — Здесь будет безопаснее. Если возникнет ДТП, то твои руки будут мне мешать: мотоцикл лавирует корпусом.       — ДТП?.. — снова начиная трястись, мямлит Тэхён. Чонгук же негромко смеётся перед тем, как ответить:       — Да, чувак. Иногда на дорогах такое случается. Держишься?       — Д-да.       — Тогда погнали.       — Уже? Подожди, а как же... Твою мать!       ...— Я сейчас умру.       — Ты не умрёшь, — очевидно, не испытывая никакого сочувствия по отношению к своему пассажиру, сообщает Чонгук, забирая у согнувшегося на тротуаре Тэхёна шлем и глядя на него сверху вниз. — Это просто байк.       — Я не чувствую рук, — ноет Ким, ощущая слабость в коленках.       — Никто не просил тебя так цепляться во время поездки, — замечает регбист.       — Почему мы не поехали на автобусе? — хнычет Тэхён. — На безопасном добром автобусе? У меня T-money с Рилаккумой! Я хотел бы тебе её показать, потому что у тебя наверняка такой нет!       — У меня вообще нет T-money, — отвечает Чонгук с ноткой сомнения. — Я не пользуюсь общественным транспортом и редко хожу в мини-маркеты.       Тэхён, подняв голову, молча смотрит на него какое-то время. Чонгук действительно выглядит немного смущённым, даже неловко чешет выбритый висок, глядя в ответ. А потом Ким вздыхает, чтобы, наконец, подытожить:       — Мажор.       — Ты уже говорил мне это сегодня.       — Повториться лишним не будет.       А дальше всё происходит... нормально. Типа, они действительно ходят по магазинам, выбирая Тэхёну одежду: люди предсказуемо смотрят на Чонгука в широких коридорах молла, все консультанты слетаются на него, а представительницы прекрасного пола даже заискивают, пытаются флиртовать. Однако Чон на это даже не реагирует: всё выглядит, к слову, так, будто он не изнежился в подобном внимании, а просто... не понимает, что в нём кто-то заинтересован — говорит только с Тэхёном, вежливо кивает всем работникам бутиков, но смотрит лишь на Тэхёна. Они много смеются, а пару раз Чон делает ужасную вещь — вламывается к своему подопечному в примерочную, хреново занавесив за собой, и у них происходят настолько избитые жизнью диалоги, что хочется уродливо рыдать от абсурда:       — Чонгук, блять, если ты вломился, то хотя бы нормально занавеску поправь, посмотри, какая там щель! Всё видно!       — Ой, да кто на тебя смотрит, а!       — Чонгук!       Полтора часа шоппинга пролетают совсем незаметно. В процессе они выбирают Тэхёну ещё пару простых однотонных футболок c неброским белым принтом (две чёрные, чтобы белым дома было не грустно), две пары кроссовок (белые и чёрные), три пары джинсов (чёрные, синие и серые, и все, сука, зауженные, а дырок в них больше, чем ткани как таковой, и Тэхён действительно чувствует себя голым в них), две толстовки (белые с каким-то непонятным рисунком) и — неожиданно — три длинные рубашки из тех, которые нужно накидывать поверх всё тех же футболок. И всё это было бы реально крутым, не заставь Чонгук нацепить на него часть обновок, и сейчас стоя перед ростовым зеркалом, Тэхёну пиздец, как непривычно себя видеть. Хотя Чон говорит, что ему жесть, как идут эти чёрные джинсы с прорезями — и что именно такого стиля ему и надо придерживаться в дальнейшем, пока не грянет более солидный возраст.       — Когда похолодает, сгоняем с тобой сюда ещё раз и купим пальто, брюки и всякое такое. Осень — это время быть элегантным, — легкомысленно говорит ему его стилист, а Ким ощущает, как предательски замирает сердце в груди, потому что...       Чонгук хочет пойти с ним на шоппинг ещё раз. И, к своему ужасу, за время их такого неожиданно тёплого общения и дружеских вздохов из-за «Этюдов», Тэхён вдруг понимает две вещи:       Первая: Чонгук не так уж и плох, каковым он привык его считать. И даже не тупой. Он реально интересный, много читает, шарит в кино и у него смешные шутки. Ладно, окей, возможно, он не просто «не так уж и плох». Он чертовски хорош.       Вторая: Чонгук чертовски хорош ровно настолько, что Хосок, кажется, прав — у Тэхёна, видимо... краш? Он не уверен, что чувствует именно это: его первой влюблённостью был властный и сексуальный Юн Сынхо, который точно знает, чего именно хочет, а второй, но не менее сильной — свободолюбивый бунтарь-радикал Эрен Йегер. И если второй хотя бы был анимирован и ему даже дали голос Юки Кадзи, то первый был просто рисунком на страницах манхвы. Сердце Тэхёна действительно долгое время было разбито на две 2D половины. Он был уверен, что никто живой туда точно никогда не проникнет (изменить Эрену с Сынхо? вы шутите? вы вообще знаете, чем это чревато?). Тем более, Чон Чонгук. Петух с байком.       Пиздец какой. Тэхён не умеет быть влюблённым в настоящих людей, которых можно потрогать.       — А что делать со старыми вещами? — интересуется Ким, когда они выходят из последнего магазина и идут в сторону точки с декоративной косметикой, потому что, по словам Чонгука, нет ничего плохого в том, чтобы выглядеть хорошо.       — Сожги, — делая милое личико, говорит ему его персональный гид в жестокий мир моды.       Тэхён с постным лицом показывает ему средний палец. Чонгук на это только заливисто ржёт, совсем не обижаясь, но неожиданно резко смолкает, чтоб подмигнуть и сказать:       — Те две девушки смотрят на тебя, — обернувшись, Ким встречается взглядами с парочкой милых девчонок, лет девятнадцати-двадцати на вид, которые мило хихикают, заинтересованно косясь в их сторону.       — Шутишь? — глядя на своего спутника, хмуро бросает. — Они наверняка смотрят на тебя, потому что на тебя нельзя не смотреть, — и запоздало спохватывается, потому что понимает, что сказал лишнего. Однако Чонгук не замечает — или же игнорирует это намеренно, кто ж его знает. Только фыркает и, поиграв бровями кивает в том же направлении. Но Тэхён вовремя повернуться не успевает — робкое «Извините?» рядом раздаётся совсем неожиданно, и, обернувшись, он видит всё тех же двух девушек. Которые действительно смотрят прямо на него, а не на Чонгука. — А... э... да? Слушаю?       — Скажите, пожалуйста, а Вы, случайно не... хотели бы составить нам с подругой компанию как-нибудь?       Пауза. Потому что если Тэхён не умеет быть влюблённым в настоящих людей, которых можно потрогать, то умение разговаривать с настоящими девушками, которые проявляют к нему знаки внимания, у него прокачено приблизительно в минус.       — Конечно же, он... — начинает было Чонгук рядом с ним.       — ...не смогу, к сожалению, — внезапно даже для себя самого говорит им Тэхён, улыбаясь слегка виновато. — У меня много учёбы.       — А, может быть... после неё? — робко интересуется вторая подружка.       — У меня, к сожалению, всегда много учёбы, — с сожалением Ким им двоим улыбается. Девочки поникают, извиняются и поспешно ретируются, а он, растерявшись, смотрит на своего наставника. Чонгук отвечает ему полным непонимания взглядом, а потом задаёт логичный вопрос:       — Какого хрена ты их отбрил-то? Они были довольно хорошенькими. И подошли к тебе сами.       — Не знаю, я... — становится очень неловко, потому что он не растерялся. Просто во время этого разговора его внезапно озарило пониманием, что к Чонгуку, наверное, так постоянно подходят. И то, что он испытал, осознав эту истину, ему ни хрена не понравилось. Будто... ревность какая-то, чёрт его знает. — Не знаю, в общем. Оно вышло само. Это ты уже прожжённый: наверняка, когда девчонки к тебе подходят, ты воспринимаешь это как само собой разумеющееся и берёшь их айди в Какао! Я пока так не умею.       — Нет, не беру, — серьёзно и с ноткой тихой обиды отвечает Чонгук. — Поверь, Ким, мне куда тяжелее найти себе партнёра даже с целью просто потрахаться.       — Эм, ну... — и Тэхён неловко хрустит костяшками пальцев. — Почему?       — Потому что очевидно, что я гей, разве нет? — вскинув бровь отвечает Чонгук, а потом, увидя как Ким замирает с приоткрытым ртом от таких поворотов, вдруг быстро моргает и уточняет: — Ты... не понимал этого? До этой секунды?       — Нет, я... думал, что ты или би, или натурал с широкими взглядами, — бормочет Тэхён, неопределённо ведя плечами.       — Схуёв? — удивлённо интересуется Чон.       — У тебя две девушки было! Ты с Мун Хаюн даже встречался! Полтора года, вообще-то! Все постоянно видели вас на парных свиданиях с твоей подругой Рюджин и её старшим братом Мун Довоном с четвёртого курса! И все вокруг говорят, что она до сих пор по тебе сохнет! Самая популярная девушка в универе умирает по тебе!       — Да, мы с ней действительно полтора года встречались, — кивает Чонгук, пряча улыбку. — Фиктивно. Хаюн лесбиянка, которая встречалась с Рюджин, а Довон — гей, с которым я и состоял в тайных отношениях полтора года.       Какое-то время Тэхён, застыв посреди коридора, переваривает информацию. И первое, что произносит, звучит крайне убитым:       — То есть, у меня даже не было шанса?       — Ты хотел закадрить Хаюн? — ржёт Чонгук. — Ну, дай бог тебе здоровья, родной.       — Не закадрить, — вздыхает Ким. — Ну, она мне нравилась до недавнего времени. Восхищала, так сказать. Что-то сродни святыне, ю ноу?       — «До недавнего времени», — хихикая, передразнивает его Чонгук, мило наморщив свой шнобель. — А сейчас тебе кто тогда нравится?

«Кажется, ты».

      — Эрен Йегер, — пожимает плечами Тэхён, отворачиваясь и начиная движение в сторону магазина косметики. — Потрясающий молодой человек.       — Как жаль, что Эрен уже занят Леви Аккерманом, — легкомысленно парирует Чонгук.       — Ебанулся? Леви до конца жизни предан только одному человеку, и имя его — Эрвин Смит! Я тебе сейчас на ебало нассу за такие слова!       — Ой, нет, это, как мы вчера выяснили, по чиминовой части, — и они оба заливисто ржут.       Тэхёну Чонгук действительно нравится. Как именно — он пока что не понял, но то, что что-то внутри него неумолимо растёт — факт, отрицать который было бы крайне бессмысленно. В любом случае, купив Тэхёну тональник для особо тяжёлых дерматологических ситуаций, и пудру для ровного тона лица на каждый день, они идут в сторону оптики, где он снимает очки, кажется, навсегда, а потом — и парикмахерской, где Тэхёна стригут, красят на два тона темнее и делают крутую укладку.       А потом он, глядя на своё отражение и не узнавая себя, с восхищением поворачивается к Чонгуку с тихим:       — Это я? Точно я? — и брови вскидывает, когда Чонгук неожиданно отводит глаза с лёгким румянцем на скулах и ведёт плечом:       — Ты всегда был таким. Я уже говорил, что у тебя очень симпатичное лицо.       И сердце Тэхёна противно ёкает где-то в груди.       — Да, говорил, — фактически шёпотом отвечает Тэхён, чувствуя себя бескрайне смущённым чужим замешательством. — Спасибо тебе.       — Всегда рад помочь, — с мягкой улыбкой замечает капитан «Ястребов».       ...— Ты охренел?! — вопит Ким уже на парковке, стоя с пакетами и глядя на то, как чёртов Чонгук, сев на свой байк, надевает шлем на свою тупую башку. — А я?!       — У меня мотик, а не газель для перевозки вещей, — пожимает плечами эта скотина, заводя мотор. — Ты хотел покататься на автобусе? Не забудь показать всем свою T-money с Рилаккумой!       И уезжает, собака такая, оставляя Тэхёна в одиночестве стоять посреди припаркованных автомобилей.

***

      — Ты влюбился в него! — не скрывая ликования в голосе, произносит Хосок в пятницу вечером, спустя целых два дня и одну совместную тренировку Чонгука с Тэхёном в спортзале при студгородке, которая казалась чем-то вроде испытания на прочность, наверное, хрен его знает, но Ким действительно чуть не умер, когда Чонгук, убравший свои волосы в хвостик, оставляя открытыми выбритые виски, начал ему показывать, как правильно упражняться с гантелями, и мышцы на его руках охуительно вздулись. Нет, без шуток, Тэхён, дрябловатый Тэхён, живот которого Хосок в письменной речи именует не иначе, как «pu$$iko», едва не дал дуба при виде капель пота на шее Чонгука, того, как у него двигался его чёртов кадык, когда он пил воду из бутылки, или того, как облепляла взмокшая безрукавка чужие кубики пресса.       Тренировка была действительно сложной, бисексуальность Тэхёна не просто била в бубен, она лупила колотушкой по гонгу его самосознания, выпучив глаза и задыхаясь от количества тестостерона. Это было действительно сложно — сохранять нейтральное выражение лица и делать вид, что внимательно слушаешь своего тренера, но когда Чон подошёл к нему сзади вплотную, чтобы показать, как нужно держать гантели правильно, а его горячее дыхание опалило тэхёнову шею, возможно, он эту херотень всё-таки выронил и она чудом не ударила его по ноге.       Это было опасно, решил Тэхён, и речь тут совсем не о гантелях. Но он держался достойно, он был большим молодцом, и в какой-то момент его бисексуальность аж выдохнула, присела на корточки и начала обмахиваться веером не без облегчения, пока гордость затопила его сердце — он справился. Он не позволил случиться казусу в лице всплеска гормонов и последствия в виде непредвиденного стояка, например. Тэхён действительно был крут в тот день.       А потом Чонгук, широко ему улыбаясь, сказал:       — А теперь бассейн!       И вот так Тэхён понял, что он в жопе. Потому что если вот это вот всё он мог выдержать ещё хоть как-то, то идти с Чонгуком в общую душевую, по непонятной причине пустующую, после тренировки оказалось выше всех сил, потому что в момент, когда он хотел стыдливо прикрыться, Чон, замерев строго напротив, просто окинул его недоуменным взглядом, чтобы заметить:       — Мы здесь одни.       — Ты звучишь, как актив из хуёвого порно, — проблеял Тэхён, с ужасом осознавая, что здесь нет перекрытий и каждый, кто решит помыться поближе к выходу к бассейнам, сможет лицезреть его, в чём мать родила. Стоящий же около душевых кабин Чонгук, скинув с бёдер полотенце, со смехом глаза закатил, чтобы заметить:       — Я, вообще-то, к тому, что стыдиться тебе нечего.       — У тебя такие красивые глаза, — сказал ему Тэхён, глядя только на лицо. — И нос неплохой, — сосредоточенно заметил. — Но глазки, конечно, очаровательные.       — Член, как говорят, тоже хороший, и над задницей я уже не первый год работаю, — подмигнул ему этот говнюк. — Можешь оценить, когда я буду заходить в кабинку, а я сделаю вид, что не заметил твоих гомосексуальных поползновений на свою честь.       — И в мыслях не было, — с постным лицом соврал Ким, прекрасно зная, что лжец из него всю жизнь был, мягко говоря, так себе.       — Жаль, — пожал плечами Чон. — Тогда я подожду, пока ты первым пойдёшь в душ.       И между ними возникла... пауза. Та самая, когда ты стоишь, понимая намёк, но откровенно не веря, что это может произойти именно с тобой, потому что ещё недавно ты был Безумным Ботаником, и тебе ещё надо много, над чем работать, но самый крутой парень универа оказывается а) не таким уж плохим; б) геем; в) заинтересованным в тебе, как в парне, блять, что?!       — Не понял, — наконец, выдавил Тэхён из себя.       — Ну, ты говоришь, что у тебя и в мыслях не было меня хоть как-то оценить, верно же? — ни капли не смущаясь, ответил ему Чон Чонгук. Стоя всё ещё голым.       — Так?..       — А у меня было, — разводит руками регбист. — Так что скидывай своё жалкое полотенчико и покажи мне себя, потому что мне интересно, — и на то, как Тэхён громко айкнул, чувствуя, что горит не только лицом, но даже ушами и шеей, вдруг посмеялся беззлобно, и, протянув руку, потрепал прямо за щеку: — Это шутка. Забей. Не бери в голову, ок?       — Д-да, — стыдливо заикнулся Ким. И тогда Чонгук действительно от него отвернулся и зашёл в душ, позволяя узреть свою нереальную задницу, образ которой отныне и во веки веков теперь у Тэхёна отпечатан на внутренней стороне век, кажется, а он и не против.       А потом они поплавали. Тело Чонгука всё ещё не переставало быть идеальным, тело Тэхёна всё ещё продолжало быть очень не очень, и он чувствовал себя совершенно дурацки, когда находился рядом с капитаном «Ястребов», особенно, когда вдруг задумывался, что любой из их универа вдруг мог зайти в спортзал и заметить их рядом.       — Ты напряжённый, — сказал ему Чон, когда они отдыхали после очередного заплыва, зацепившись за бортик. — Что такое?       — Боюсь, что нас увидят вместе, — вздохнул Тэхён, неловко отводя глаза в сторону, но всё равно замечая, как чёрные брови Чонгука сошлись на переносице, а в глазах читалось что-то такое, что пока сложно поддаётся объяснению, но он понадеялся рано или поздно разобраться с этим.       — Ты стыдишься моего общества? — поинтересовался регбист. — Боишься, что тебя будут травить за то, что ты ко мне типа подмазываешься или что?       — Что? — моргнув, искренне удивился Тэхён, потому что он реально о таком даже не думал. — Нет, вовсе нет!       — Тогда в чём причина? — заметно расслабившись, уточнил Чонгук.       — Я просто боюсь, что наше общение может навредить твоей репутации, — рядом с этим парнем Тэхён краснеет чаще, чем с кем-либо ещё, он уже давно это понял, потому что это случилось опять, и он вновь отвёл взгляд. Но чему удивился — так это тому, что Чонгук, совершенно никого не стесняясь, вдруг огладил своими влажными пальцами его мокрую щёку. Приятно.       — Тэтэ, поверь, — и неожиданно ласковое обращение порезало слух — Ким вздрогнул, удивлённо глядя капитану прямо в лицо, но то отражало действительно только лишь доброту и заботу, ни капли иронии или же негатива. — Мне наплевать, кто и что обо мне думает. Люди и сплетни — не та стезя, где нужно кому-то что-то доказывать. Тебе всё равно не поверят, а от того, что ты постараешься слухи как-то опровергнуть, будет ещё хуже. Запомни на будущее, мистер В-Скором-Времени-Популярный-Парень.       — Поэтому ты позволяешь им поддерживать твой статус плохого парня? — догадался Тэхён. — Типа, прости, конечно, но я тебя реально терпеть не мог, потому что ты мне казался мажорным пафосным индюком и всякое такое... хотя в чём-то я был всё-таки прав и... — и засмеялся, когда Чонгук с обиженным «эй!» брызнул в него водой. — В общем, я рад, что ты оказался не таким, каким все тебя рисуют. Ты очень крутой парень, Чон. Жаль только, что мы не друзья и никогда не сможем ими быть.       — Что? — заморгав, одногруппник воззрился на него с удивлением. — Почему ты так в этом уверен?       — Ну... — жутко смущаясь, пробормотал Ким. — Ты со мной возишься только потому, что я предложил написать за тебя курсач.       — О, точно, курсач, да... — негромко засмеялся Чонгук. — Я уже и забыл об этом, — и добавил внезапно: — Забей на него. Ты мой друг, Ким Тэхён, и это как минимум.       И больше ничего не сказал, оттолкнувшись ногами от бортика и начиная новый заплыв, оставляя Тэхёна в одиночестве гадать над значением этого загадочного «как минимум».       — Земля вызывает Ким Тэтэ, как слышно? — интересуется Хосок, в режиме реального времени заглядывая ему прямо в лицо. — Ясно, пациент, здесь всё очевидно. Диагноз: краш в главного красавчика университета. Ты такое клише! Не жизнь, а ромком, ей-богу, блять!       — А ты тогда тот самый второстепенный персонаж, который цепляет зрителя своими едкими шутейками в адрес другого второстепенного персонажа и типично-нетипичным характером, но которого в конце фильма застукают целующимся с его объектом вечных насмешек, — пассивно сообщает Тэхён, закатывая глаза, и лучший друг фыркает:       — Я и Чимин? Издеваешься?!       — Заметь, я не назвал его имени, ты додумал всё сам, — широко улыбаясь, отвечает Ким, и Хосок, чертыхнувшись, говорит пару плохих слов перед тем, как буркнуть: «Я в душ» и выйти из комнаты. Отсмеявшись, Тэхён идёт в сторону стола, на котором оставил конспект по экономике, чтобы ещё раз прогнать материал перед завтрашней парой, но и здесь жизнь даёт крутого вензеля, потому что в момент, когда он берёт в руки оставленный Хосоком поверх его тетради телефон, чтобы его отложить, тот оживает рядом уведомлений директа инсты, которые он читает случайно.       И охуевает от жизни. parkj: может, ты все же перестанешь выебываться? parkj: ты либо говоришь мне «да», чон, либо говоришь четкое «нет», чтобы я понял, что между нами был просто секс. без шанса на продолжение parkj: потому что ты не можешь просто так брать и пихать в меня свой член т р и ж д ы, чтобы потом просто от меня бегать и только брехать, когда тебе кажется, что я задираю твоего дружка и ему нужна защита parkj: и, знаешь, что? значит, я буду продолжать его задирать parkj: потому что тогда ты хоть как-то со мной разговариваешь       Пиздец.       Пиздец, какой же пиздец.       Тэхён поспешно откладывает чужой телефон, а потом, взяв в руки тетрадь, на деревянных ногах идёт в сторону своей кровати, даже не понимая, что именно чувствует касательно того, что случайно увидел.

***

      Он старается не думать об этом до вечера субботы, даже вопросов лучшему другу не задаёт, ровно до момента, когда они снова вчетвером собираются, но на этот раз в комнате Хосока и Тэхёна, и когда он видит Чимина, то воспоминания о том, что он невольно узнал то, чего не должен был знать, накатывают с новой силой. Однако, в любом случае, с ними вместе ещё и Чонгук — и Ким, к своему ужасу, не может нормально ни на чём сосредоточиться, когда хукер «Ястребов» оказывается в зоне доступности.       Он действительно никогда не влюблялся, и это волнение внизу живота, которое грудь душит, кажется ему чем-то диковинным. Что раздражает, так это смущение — бесконтрольное и абсолютно дурацкое, потому что каждый раз, когда Чон к нему обращается, Тэхён чувствует себя идиотом, который залипает даже на движение губ. Он наверняка как открытая книга для всех тех, кто его окружает, словно ребёнок, и от понимания этого факта ещё больше смущается (бесконечный круг, да), но ещё и расстраивается, потому что даже если Чонгук видит симпатию с его стороны, то не предпринимает никаких попыток сближения. Да и с чего бы ему? Да, он очень классный парень, который оказывается совершенно не таким, каким Тэхён в принципе его себе представлял, но он всё ещё из другой касты, а Ким всё ещё Буйный Ботаник, который на него наблевал при первом более близком контакте, так что всё... очевидно?       Это нормально, если он Чонгуку не нравится. И никогда не понравится. В конце концов, такое повсеместно встречается — если бы все вокруг были счастливы и всегда получали взаимность, не было бы написано столько грустных песен и книг, не было бы снято так много фильмов.       Но сейчас, когда они сидят на полу в тесном кружке заговорщиков, а Чонгук — прямо напротив него, улыбается и взгляда не сводит, Тэхёну внутри себя и в самой комнате будто бы тесно. Настолько, что он даже хочет выбежать вон и заставляет себя сидеть усилием воли.       Зря.       — С-секс? — это звучит хрипло и совсем не уверенно, потому что у него нет подобного опыта (нечто невнятное и совершенно неясное, что было между ним и Юнги в подростковом возрасте он не считает).       — Да, — кивает Чон. — То, что ты в двадцать два девственник, мы уже знаем. Не исключено, что вся столовка — тоже. Ты был достаточно громким тогда, — Чимин начинает заливисто ржать, никого не стесняясь, и Хосок сидя от лучшего друга по левую коленку — между ним и Чонгуком, но напротив флай-хава — испепеляет его взглядом, не предвещающим ничего хорошего. — У тебя вообще нет опыта?       — Я дрочу, — неожиданно легко Ким признаётся, а потом, внезапно смутившись, вдруг делится: — И разок брал член в рот. Ну, и пару раз мне дрочили. Это считается, с учётом того, что мне было шестнадцать?       — Ты делал минет? — моргает Чонгук. — То есть у тебя было с парнем?       — Да, — неловко почёсывая свежепокрашенный затылок, кивает Тэхён. — Сосед по лестничной клетке, мой ровесник. Но в семнадцать лет он нашёл себе парня, и я всё жду, когда они уже психанут, переедут в США и распишутся. Они невозможны. Нельзя быть такими женатиками, когда вам двадцать два и двадцать три.       — Всё можно, что не нарушает чужие границы, — хмыкает Чонгук. — То есть, из половых партнёров у тебя был только этот парень? И всё? Без девушек?       — Да, я никогда не пробовал с девушкой.       — Совсем как ты, — гикая и ударяя лучшего друга локтем под рёбра, сообщает Чимин. Чонгук на это только глаза закатывает, чтобы заметить:       — Бог свидетель, разок мы с Хаюн действительно решили попробовать переспать, мы даже немного выпили для храбрости, но мой член банально не встал, а она не намокла. Так мы и поняли, что все наши попытки, в общем-то, гиблое дело.       — Так она всё-таки лесби? — вскинув бровь, уточняет Хосок. — Я догадывался, но не был стопроцентно уверен.       — То есть ты догадывался, что объект моих влажных фантазий даже в теоретической теории не даст мне шанса, и молчал?! — восклицает Тэхён. — Что ты за друг после этого?!       — Я не хотел рушить твои фантазии. Если ты не забыл, то был период, когда только возможность встретить её в коридоре заставляла тебя мыть голову и принимать душ дважды в день, — и, наверное, это не тот самый факт, который стоит рассказывать при краше, ведь так? Но Чонгук не выглядит расстроенным или шокированным — сказать больше, он на Хосока даже не смотрит, потому что в этот момент ловит взгляд Тэхёна, чтобы подытожить услышанное:       — То есть, секса с проникновением у тебя всё ещё не было, но ты знаешь, какой член на вкус. Любопытно.       — Он даже не кончил, — кряхтит Ким с неохотой. — Мы в тот период оба так и не поняли, что в этом такого. А так... я подкован теорией! — сообщает с гордостью. — Я читаю яойную мангу!       — В манге тебе никто не расскажет, что перед аналом нужно подготовиться. Там буквально слюну вместо смазки используют, — замечает Чонгук. — Так что твоя теория тоже сомнительна.       — Господи, может, ему показать? — гогочет Чимин, но его игнорируют все в комнате, включая Тэхёна, который открывает рот, чтоб породить на свет божий максимально неловкое:       — Нет, я знаю, что нужно делать клизму и...       — Нет, — внезапно серьёзно прерывает Чон. — Клизму ты можешь делать не больше двух раз в месяц, чтобы у тебя кишка не отвалилась к херам. Больше скажу: даже если ты промоешься, то есть риск, что у тебя внутри останется вода, и когда в твою задницу войдёт член, создастся давление и ты просто — прости господи — насрёшь человеку что на член, что в самое сердце.       — А как тогда?.. — сипло интересуется Тэхён.       — Кто-то промывает себя пальцами, — пожимает плечами внезапно Хосок. — Кто-то просто не ест.       — Просто нужно посрать за несколько часов до и хорошо вытереть очко хотя бы снаружи, — слишком прямо и деловито заявляет Чимин. — И нацепить сверху резинку. Тогда все вытекающие тебя не коснутся.       — В любом случае, блять, если твой партнёр будет адекватным и взрослым, то он нормально отнесётся к подобным моментам, — пожимает плечами Хосок. — В конце концов, человеку жопа богом дана не только для того, чтобы в него другой человек пихал частичку себя. Во время секса какой хуйни только не происходит, Тэтэ, это в порно всё красиво и чинно, а по факту секс являет собой танец двух бешеных потных медузок. Только с приятными бонусами из-за факта простаты и дёрганья друг друга за письки.       — Я даже не знаю, кто из вас лектор хуже, — сообщает Чонгук.       — Почему мы вообще готовим Тэхёна к пассивной позиции прямо сейчас? — хмурится Хосок. — Может, ему больше зайдёт давать, а не принимать.       — Потому что Чонгук актив и я ещё не встречал того, с кем он бы хотел пойти на уступки, — брякает Чимин, а потом говорит тихое «бля», как только понимает, что именно сейчас спизданул.       В комнате повисает гробовая тишина. Сердце Тэхёна обрывается где-то внутри. Чонгуково, кажется, тоже, потому что когда он быстро поворачивает голову в сторону своего подопечного с целью проверить реакцию, то вид у него крайне испуганный, но, впрочем, Чон быстро берёт себя в руки — но ненадолго, потому что Ким задаёт, в принципе, логичный вопрос:       — А причём тут Чонгук и моя жопа, прости?..       — Потому что разве ты не хочешь лишиться девственности уже, не? — фыркнув, всё ещё краснея щеками и стараясь не смотреть в сторону своего лучшего друга, интересуется у него Пак.       — Я всё ещё не вижу связи, — осторожно замечает Тэхён.       — Чонгук тебя трахнет. Первый в списке претендующих, — прямо говорит Чимин, глядя ему прямо в глаза. — Трахнет аккуратно и хорошо. Он опытный. А потом, кто знает, может, он влюбится в тебя до безумия после такого, и даже доверит тебе свою бесценную прямую кишку.       — Называя её бесценной, ты максимально её переоцениваешь, — хмыкает Чонгук, тщетно делая вид, что не хочет вломить Чимину прямо сейчас за длинный язык, а Тэхён всё ещё чертовски напуган и не знает, что ему делать со всей сложившейся вдруг ситуацией. — В любом случае, Тэтэ, как бы твоя жизнь ни сложилась, я надеюсь, что первым у тебя будет тот человек, который простит тебе промахи по неопытности, — и тепло улыбается.       ...— Он тебя хочет. У него, блять, пиздец, какой краш на тебя! — восклицает Хосок, когда эти двое выходят за дверь. — Почему ты медлишь, чёрт побери?!       — А ты? — вскинув брови, интересуется Тэхён, чувствуя себя уязвлённым из-за такого богатого количества событий. Друг застывает было, собираясь вытолкнуть из себя то самое возмущённое «что», но по выражению чужого лица, кажется, всё понимает, а потому — только вздыхает перед тем, как спросить:       — Откуда ты знаешь?       — Ты пошёл в душ накануне, оставив телефон на моей тетради по экономике. Я хотел убрать его, и тут Чимин начал писать, — и Ким вздыхает, садясь на свою кровать. — Почему ты мне не сказал?       — Потому что ни хрена не уверен в том, что Пак Чимин действительно заслуживает доверия с моей стороны, — отвечает Хосок, садясь на свою. — Мне уже разбивали сердце, опыт хуёвый. Первые два раза это был просто трах ради траха, но за третьим он пришёл целенаправленно, и, кажется, весьма уязвился, когда я его выпер сразу после процесса.       — Когда у вас было? — интересуется Тэхён. — Последний раз?       — Когда вы с Чонгуком уехали в молл, — отвечает Хосок. — Прости, что не сказал. Не в том смысле, что я не считаю, что ты не должен знать о таких сторонах моей жизни — мы же лучшие друзья, в конце концов, однако я предпочитаю делиться только той информацией, которую могу назвать надёжной. А это антоним к личности Чимина, сам знаешь. Как там? «Плейбой»? Он половину студгородка перетрахал вне зависимости от половой принадлежности, просто, как ты можешь понимать, парни о гомосексуальных связях в наши дни распространяются не так охотно, как девушки, которые хвастаются друг другу, что урвали красавчика. И какую бы иррациональную симпатию я бы к нему ни испытывал, пока он ведёт себя, как проститутка, и в голове у него вместо мозгов гудит ветер, мы друг другу точно не пара.       — Почему ты так в этом уверен? Его сообщения показались мне очень искренними. Кажется, он действительно уязвлён и обижен твоим поведением.       — Конечно. Чтоб кто-то — и не восторгался им после перепихона, — и Хосок фыркает. — Тэхён, знаешь, какая разница между Чонгуком и его лучшим другом?       — Какая?       — Чонгук крут, потому что ему наплевать. Вот знаешь эту категорию людей, которая не только кажется сильной, но таковой и является? Даже если его выкинут из команды, он, конечно, расстроится, но примет это решение с гордостью, потому что он действительно стойкий человек. И, как показала практика, добрый. А Чимин... по сути, совершенно незрелый. И всё, что он делает, похоже на дёрганье за косички. Он не просто поддерживает такую свою репутацию, он действительно делает всё, чтобы она была максимально правдивой. Ты желаешь видеть рядом со мной такого человека, скажи?       — Не уверен, — тянет Тэхён. Потому что Хосок в их двадцать два действительно чертовски умный и будто живёт сотую жизнь, серьёзно. И ищет стабильности — её и заслуживает.       — Вот и я... — бормочет лучший друг, выключая свет со своей стороны, — ни хрена не уверен.

***

      Крышка гроба забивается уже через неделю, пару семинаров в универе, три тренировки с Чонгуком и четыре девушки из кампуса, которые подходят к Тэхёну с целью с ним познакомиться, и очень удивляются тому, что это именно его называют Буйным Ботаником.       — Ты не выглядишь как парень из видео! — говорит ему каждая, а он пожимает плечами, чтобы неуверенно улыбнуться и ответить негромко и честно:       — Больше не выгляжу, да.       Он не может сказать, что его симпатия к Чонгуку за эту неделю уменьшается хотя бы на йоту: отнюдь, кажется, с каждой улыбкой, которую Чон ему посылает, с каждым новым случайным и не очень касанием и неоднозначным намёком это светлое наивное чувство перерастает во что-то более мощное. Он о таком тоже читал, в том числе в манге: это ощущение сопровождается текстом «тудум», зовётся сильной влюблённостью, и, боже, Хосок действительно прав: он такая картонка. Клише. Тот самый лох, который стал объективным красавчиком, но всё ещё остаётся с мозгом лоха и тем чувством неуверенности в себе, которая присуща каждому человеку, который себя недооценивает долгое время.       Но он в Чонгука тотально влюбляется не из-за того, что он тоже картонный добрый парень, который не соответствует своей репутации. Он влюбляется в их ежевечерние прогулки по парку их студгородка, в кофе, которым капитан «Ястребов» его угощает, в негромкий неловкий смех и смешно наморщенный нос, который Ким подъёбывает из-за размера, и в остроумие, потому что все шутки заканчиваются, когда после очередной подколки Чонгук ему вдруг говорит:       — А ты знаешь, что если у человека большой нос, то и член тоже очень большой? — и игривость в Тэхёне сметает, как веником.       — Нет, — и это даже звучит жалко. Весь Тэхён снова жалкий рядом с Чонгуком, но тот будто не обращает на это внимание, потому что, задорно ему подмигнув, сообщает:       — А ты мог бы проверить эту теорию тогда, в душевой. Но у тебя такого даже не было в мыслях, ведь так? — и, глядя на то, как Ким застывает со стаканчиком кофе в руке, вдруг дополняет: — Кстати, большой член — это тоже не очень.       — Что? Почему?       — Ну, вот представь себе ситуацию: ты и я занимаемся сексом, — а можно не надо? Тэхён и без того предложения фантазирует о подобном уже какой день, и ему от этих перфомансов в родной голове уже фактически дурно. — Ты снизу, — добавляет Чонгук. — И мне нужно засунуть тебе в задницу дрын. Это больно и тяжело. Гетеро-секса, кстати, тоже касается, потому что, наверное, не очень приятно, когда тебя трахают в матку и...       — Я тебя понял, секс-коуч, — убито перебивает его Тэхён. — Можешь не продолжать.       Но даже не за такую лёгкость в общении он в Чонгука по самые уши. Не за невербальную поддержку, не за светлые эмоции, которые тот ему дарит, а за... то, что во вторник после пар Чон ему говорит, когда они вдвоём сидят на лавочке и просто молчат (в их молчание, к слову, Тэхён тоже невозможно влюблён, потому что оно нереально комфортное).       — Ты выглядишь очень нервным сегодня, — это то, что нарушает тишину между ними.       — Я просто подумал о том, что совсем не справляюсь с тем, что люди теперь обращают на меня внимание. Это не плохо, просто мне самому очень странно: я всегда думаю о том, что моя первая мысль — это «Вы точно со мной говорите?» или «Вы обо мне?». Что-то вроде того.       — Не можешь понять, что люди находят в тебе? — понимает Чонгук. — И боишься, что разочаруются после того, как узнают, что под похорошевшей обёрткой находится просто Тэхён?       — Да... — и, откашлявшись, повторяется тише: — Да. Я не хочу быть разочарованием, но это сложно, когда ты понимаешь, что ты являешься синонимом к этому слову.       — Кто сказал тебе такую хуйню? — с искренним возмущением в голосе вопрошает регбист.       — Я и сам это знаю! — восклицает Ким, краснея ушами. — Это вовсе не обязательно даже озвучивать!       И Чон вздыхает. Так тяжело, будто посылает Вселенной сигнал «Боже, за что мне всё это?», а потом разворачивается к нему, чтобы внимательно в глаза посмотреть в темноте этого тёплого вечера, где в этой части парка только они вдвоём, потревоженные тараканами одного Ким Тэхёна.       — Как ты думаешь, почему я здесь прямо сейчас?       — Потому что не хочешь курсач писать, — напоминает Тэхён.       — Ну... тоже верно, да, — негромко смеётся Чонгук. — А ещё?       — Понятия не имею, — честно признаётся Тэхён. — Я не уверен, что не скучный и классный.       — Но ты действительно не скучный и классный. А ещё у тебя смешные шутки, — начинает перечислять Чонгук. — Разносторонние увлечения: типа, ты читаешь биографию Мэрлина Мэнсона, но прерываешься на мангу, тащишься по физике, но при этом дрочишь на Эрена. Ты эрудированный — многое знаешь. Мне интересно с тобой: в тебе я нахожу того собеседника, который, я знаю, поймёт меня и мои интересы, с которым я могу обсудить то, что мне важно, не боясь осуждения или непонимания. Ты умеешь не только слушать меня, но и слышать — это огромная ценность, и мне хочется делать для тебя то же в ответ. И, что важно: ты добрый. Да, тот ещё крыс, который срёт людей за спиной, но ведь ты мне в этом признался! — и ржёт, когда Ким краснеет сильнее и верещит своё «эй!». — Ты удивительный, — отсмеявшись и снова глядя в глаза, вдруг произносит: — Весь ты. Как и любой другой человек: каждый из нас потрясающ лишь потому, что уникален своим видением, чувством и восприятием, понимаешь? А знаешь, почему мы влюбляемся в людей? — вдруг интересуется.       — Почему?.. — шёпотом задаёт Тэхён встречный вопрос, не в силах отвести своих собственных глаз от этих пронзительных, в полумраке угольно чёрных. В них сейчас так много всего, и это «много» ему так непонятно, волнительно, что сердце трепещет в груди испуганной птицей, а ладони глупо и мерзко потеют.       — Мы влюбляемся в тех, кто разделяет с нами наши мысли и ценности, — невольно понижая голос, поясняет Чонгук. — В тех, кто умеет нас слышать и слушать. В тех, кому мы важны и кому хочется дарить то же в ответ. Просто так.       — Но ведь ты только что сказал, что я вызываю в тебе эти эмоции, — хрипом.       — Ну, тогда... делай выводы? — и после этого Чон, подавшись вперёд, вдруг накрывает его губы своими — и это касание так ново, так потрясающе, до ужаса нежное и чертовски волнующее: Тэхён ахает ему в поцелуй, а язык Чонгука, который скользит в его рот, настойчиво мягок — здесь робость мешается с тлеющим чувством желания, и посыл «Я хотел сделать это чертовски давно, просто не решался всё это время» нельзя не прочувствовать.       Тэхён не целовался ни разу до этой минуты. Но инстинктивно встречая это касание своим языком, старается дать понять, что в этом смысле у них полный порядок.       Что у них всё взаимно, и глаза Чонгука, когда он размыкает их поцелуй, они такие счастливые, а улыбка такая широкая, что, невзирая на время, Ким ослепляется этой пронзительностью.       — А что ты скажешь мне, если я вдруг предложу тебе встречаться прямо сейчас? — негромко и счастливо смеясь, интересуется капитан «Ястребов», глядя на своего подопечного.       — Спрошу, почему так долго не предлагал, — отвечает Тэхён. И его снова целуют, и это так потрясающе — целоваться с Чонгуком.       ... А потом получает последний гвоздь в гроб. Потому что, сидя на трибуне и глядя на игру «Ястребов» против вечных врагов — «Туров», понимает, что следит только за движениями своего бойфренда на поле: когда-то он считал игру Чонгука до ужаса жёсткой, но сейчас она вдруг кажется ему справедливой, потому что если ты будешь церемониться с командой соперника, то как отвоюешь победу? И, прямо сейчас наблюдая, Тэхён вдруг понимает: он без шансов, что очевидно. Ему в отличнейшем смысле... полный пиздец.       — Ты сейчас такой гей, — сообщает сидящий рядом Хосок, улыбаясь. — Следишь только за одним человеком, а в глазах сердечки, как в аниме, честное слово.       — И мне ни хрена не стыдно за это, — отвечает Тэхён. — Потому что он заслуживает от меня куда больше сердечек, хотя самое главное уже внаглую спиздил. Но у меня есть плохая новость для тебя, бро.       — Какая же? — хмурится лучший друг неожиданно.       — Если флай-хав не прекратит пялиться в нашу сторону, то после игры мой парень ему даст по башке. Но твой будущий бойфренд, кажется, удивлён тому, что ты пришёл на него посмотреть.       — Я пришёл с тобой за компанию и посмотреть на игру, а не на то, как играет Чимин, — краснея щеками, отвечает Хосок. — И он не мой будущий бойфренд!       — То-то я вижу, что у вас с ним игра в гляделки уже двадцать минут. Ты вообще в курсе, какой у нас счёт? И кто последний загнал мяч за черту?       — Заткнись, Ким, — вздыхает Хосок, усиленно растирая руками лицо. — Просто заткнись.       ...Тэхён никогда не догадывался, как ценны могут быть те моменты, когда ты даришь дорогому тебе человеку улыбку с негромким «Поздравляю с победой» в тот самый момент, когда одним поздним вечером вы остаётесь наедине в закромах большого двухэтажного дома, что снимает коммуна. Однако сейчас эти эмоции ощущает сполна, когда они закрываются в спальне Чонгука, а тот, негромко посмеиваясь, дарит ему поцелуй за поцелуем, будто не в силах остановиться — даже на кровать спиной своего парня заваливает, не прекращая тихо посмеиваться и целуя, целуя, целуя. За запертой дверью — вечеринка в полном разгаре, все уже пьяные, но Тэхён, помня свой опыт попойки рядом с Чонгуком, выпил всего ничего, и сейчас, храбрый и распалённый поцелуями, вдруг чувствует себя внезапно готовым к тому, чтобы кое-что потерять, чтобы впоследствии приобрести ценный опыт. А потому — подаётся навстречу Чонгуку настойчивее, старается быть расслабленным, податливым, мягким под чужими касаниями, и совершенно не сопротивляется повышению градуса в их поцелуях: не замечает и сам, как Чон вдруг становится настойчивее, его касания — более жаркими и чертовски волнительными, до тяжести там, внизу живота.       — У тебя стоит, — мурлычет, нависая сверху, Чонгук ему в губы, но не останавливаясь. — Хочешь как-то решить этот вопрос? — и Тэхён, задыхаясь, смотрит слегка расфокусированно, однако не менее храбро. В конце концов, ему двадцать два года, время, когда он мог позволить себе быть импульсивным ребёнком, прошло, а это Чонгук — его парень, человек, которому нужно доверять в первую очередь.       Поэтому он не боится. Ни хрена не боится — напротив: ему хочется очень.       — Только если это поможет, — и, опустив руку, смело сжимает выпуклость на ширинке Чонгука, — и тебе тоже.       — Ты хочешь?.. — неуверенно интересуется Чон, и Тэхён кивает. — На вечеринке?       — Она далеко за дверью и всем не до нас, — замечает Ким. — А во мне именно столько алкоголя, чтобы я в случае твоих сомнений мог... попробовать сам... — и краснеет. — Ладно, бля, не именно столько, окей, — и Чон негромко смеётся, когда снова целует его с языком.       Это Чонгук. Его бойфренд. Его не стоит бояться — и Тэхён не боится, потому что доверяет всецело: доверяет, когда хукер «Ястребов» раздевает его и раздевается сам; доверяет каждой ласке по обнажённой коже и шипению «Прекрати стараться прикрыться, я видел твоё тело в душевой и бассейне, а под трусами у меня всё то же самое»; доверяет, когда Чонгук, такой восхитительно голый Чонгук касается его именно там, где никто не касался до этого. Тэхён на это тихо постанывает, чувствуя желание толкнуться в чужую ладонь, но задыхается, когда Чон бесстыдно накрывает ртом его член в то мгновение, когда надевает на палец правой руки один из извлечённых из прикроватной тумбочки презервативов — делает всё именно так, чтобы Ким акцентировал своё внимание на движении губ по стволу, а не на мягкой пробной растяжке своего сфинктера сначала одним пальцем, а потом и двумя. Чонгук явно знает, что делает, потому что процесс действительно лишён какого-то страха: здесь только доверие, шепоток: «Не пытайся изобразить из себя порнозвезду, сегодня твой первый раз и я хочу о тебе позаботиться» и самая сладкая ласка, которую может дарить человек человеку.       Тэхёну нравится чувствовать в пальцах его мягкие чёрные волосы, когда он старается быть посмелее и не боится собственной реакции на то, что ему сейчас умело отсасывают: ноги сами разъезжаются по простыне шире, позволяя Чонгуку увереннее двигаться пальцами у него в заднем проходе, и в момент, когда тот переходит от давления на стенки непосредственно к самой яркой части — массажу простаты, Ким всхлипывает, внезапно для себя самого насаживаясь на чужие пальцы самостоятельно и начиная двигаться нижней частью своего тела куда более активно и ловко. Ощущения пока непривычные, особенно, когда Чон третий палец сначала проталкивает в презерватив, а после — и давлением на его мышцы сфинктера, но их можно перетерпеть, особенно, когда речь идёт о совокупности с первым в жизни толковым минетом.       Теперь Тэхён понимает, почему оральная ласка так притягательна. Однако в момент, когда он, весь распалённый и горящий щеками, опускает глаза и сталкивается с игривым и самодовольным блеском в глазах своего бойфренда, то почти позорно спускает тому прямо в рот, честное слово — однако, даже услышав предупредительный стон, который звучит особенно громко, Чон не отстраняется. Напротив, сжав губы вокруг ствола посильнее, успокаивающе оглаживает его оголённую кожу бедра, как бы призывая: давай, сделай это.       И давит на простату тремя пальцами сразу — оргазм выходит таким ярким, сильным и первым от прикосновения к нему другого человека, что Тэхён даже не вскрикивает, а давится хрипом, слушая негромкий смех своего парня.       Чонгук глотает.       Он видит это. А после — и чувствует, когда Чон, не прекращая его растягивать уже куда более бегло, снова целует, и вкус у этого поцелуя горьковато-вязкий от спермы.       — Мне нравится твой вкус, — шепчет капитан «Ястребов» колкую дерзкую пошлость, и прямо сейчас Ким готов умереть от неё, потому что осознаёт один факт: новая порция ласк пальцами или же языком, даёт его телу времени восстановиться после оргазма.       Понимает, что Чонгук хочет, чтобы он кончил ещё раз. И в тот самый момент, когда внизу живота всё вновь плотно и налито кровью, Чон, нависнув сверху, выглядит самым счастливым на свете.       — Я чувствую себя до ужаса гордым, — сообщает он, ещё раз смазав и себя в презервативе, и Тэхёна лубрикантом из всё той же тумбочки, приставляя головку ко входу.       — Что? Почему?.. — чувствуя нажатие на мышцы и, что важно, скольжение внутрь, тихо шепчет Ким ему в ответ.       — Потому что ты доверяешь мне ровно настолько, что даже не зажимаешься, — Тэхён тихо ахает, чувствуя стремительную заполненность внутри него, но дискомфорта она не вызывает, только лишь давление изнутри, но к этому можно привыкнуть. — Потрясающе, Тэтэ, — войдя целиком и утыкаясь лбом в его лоб, шепчет Чонгук, глядя прямо в глаза. — Ты потрясающий.       И если первый секс бывает идеальным, чёрт побери, то это именно этот случай. Потому что Тэхён действительно не ощущает ничего, кроме лёгкой усталости мышц, распирания там, внутри и... удовольствия. Ни боли, ни дискомфорта, ни чего-либо ещё: член Чонгука не настолько большой, чтобы порвать его даже после такой долгой растяжки и количества вылитой смазки, а сам Чонгук — не тот человек, жалко постанывать под которым может быть стыдно. И Ким отпускает себя, подаваясь навстречу толчкам внутрь себя — его член, зажатый между двух животов, чертовски мокрый и отдаётся пульсацией острой точкой где-то в районе уретры, он сам весь напряжён, но только в хорошем смысле, потому что Чонгук, осмелев, восхитителен. А ещё, кажется, профессионал в том, чтобы выбивать из своего парня совершенно невнятные звуки, которые заглушаются глубокими и чувственными поцелуями, отдаваясь по губам тонкой вибрацией.       И задуманное действительно делает, к слову, потому что Тэхён кончает вторично — но теперь и из-за члена внутри себя, и ему ни хрена не стыдно за это. Возможно, после того, как он видит лицо Чонгука, когда тот сбивается на более резкий и размашистый темп, когда видит его выражение во время оргазма, он также ловит себя на шальной мысли о том, что готов ложиться под него каждый грёбанный день, если он всегда выглядит так крышесносно в тот момент, когда спускает в резинку.       ...— Тогда твоя жопа сломается и её придётся нести в техобслуживание, — ржёт Чон после того, как они вытирают себя влажными салфетками из прикроватной тумбочки (поистине магическое место, ей-богу), а Тэхён, поддавшись порыву, вдруг говорит своему парню то, о чём думал несколько минут назад. А ещё Чонгук, не парясь, вытер его сзади самостоятельно, и это смущает и мило. — Ежедневный секс — это прекрасно, конечно, но всему есть предел, — дополняет, открывая окно. — Ну, или можем меняться, — вдруг сообщает, уже щёлкая замком на двери.

«Потому что Чонгук актив и я ещё не встречал того, с кем он бы хотел пойти на уступки»

      — Но разве ты не... — начинает Тэхён. — Не категоричен в том, что касается позиций в постели? — это он произносит уже фактически шёпотом, так как они выходят в шумный коридор.       — Я решил, что нужно мыслить шире, — подмигивает ему Чон, не забыв потрепать по щеке. — И дать тебе возможность прочувствовать весь сексуальный спектр эмоций... бля, телефон, — закатив глаза, цыкает он.       — Где он? — участливо интересуется Тэхён, чувствуя растянутость в заднем проходе — опять непривычно, но что уж поделать.       — В комнате Чимина был часа полтора назад, я там последний раз его доставал, когда мы обсуждали серьёзность его намерений по отношению к твоему лучшему другу.       — И насколько они серьёзны?       — Максимально, — хмыкает Чонгук, нажимая на ручку соседней от его комнаты двери и открывая её без всяких усилий. — Ох, блять, пардон! — вдруг восклицает, делая шаг назад и налетая на Тэхёна спиной.       — Чон, мать твою! — раздаётся из комнаты вопль Чимина, и Ким, выглядывая из-за плеча своего парня, начинает тихо хихикать, узрев Хосока и флай-хава «Ястребов» на постели последнего полураздетыми: Пак с голым торсом — под его лучшим другом в недвусмысленной позе, губы обоих распухли, а волосы ужасно растрёпаны.       — Закрывать дверь кто будет! — восклицает Чонгук. — Ладно, всё, мы уходим...       — Нет, мы ни хрена не уходим! — замечает Тэхён, затаскивая своего парня внутрь и закрывая дверь. Потревоженные, Хосок и Чимин садятся на кровати, выглядя до ужаса хмурыми, но обращаются вслух. — Вы что-то решили? — интересуется Ким в первую очередь ради несчастного Чимина, терпеть тоскливые взгляды которого, кажется, уже выше всех сил.       — В каком смысле? — постно интересуется Пак.       — Вы перед тем, как решить переспать, поговорили всё-таки, а? — давит Ким на этих двоих идиотов. — Вы вместе? — и в повисшей паузе Чимин смотрит на Хосока очень внимательно, будто сам уже задавал ему этот вопрос.       Тот вздыхает. А потом, улыбнувшись кончиками своих тонких губ, наконец, произносит:       — Да. Вместе.       — А вот теперь мы уходим, — шепчет Тэхён Чонгуку на ухо, игнорируя внезапный радостный визг Чимина и процесс счастливых взаимных объятий в глубине чужой спальни.       — Ты испортил им секс, — с гордостью в карих глазах сообщает Чонгук, когда они выходят за дверь.       — Мне не жаль, — широко улыбаясь, сообщает тот, кого когда-то звали Буйным Ботаником. — Думаю, они ещё поправят эту оплошность. Говорят, секс часто сопутствует отношениям.       — Хочешь узнать? — внезапно предлагает Чонгук. — Эта вечеринка чертовски скучная, а мы всё ещё рядом с моей комнатой и у меня осталось презерватива три в тумбочке.       — Я не уверен, что моя задница поблагодарит нас за такое, — неуверенно тянет Тэхён, а Чон фыркает:       — А кто сказал, что я говорю о твоей?       — Ты решил за один час все мои пробелы заполнить?! — недоуменно моргает Ким, чувствуя резкую сухость в глотке.       И перед тем, как ответить, Чонгук, пользуясь тем, что в коридоре пока больше нет никого, кроме них, достаточно властно прижимает его к стене, чтобы, наклонившись к губам, тихо шепнуть:       — Просто хочу, чтобы сегодня вечером один хороший мальчик только для меня одного стал немного плохим.