Скрежет

Я не спал уже бог знает сколько. Каждую ночь я слышу этот скрежет. Это не металл, это не дерево, это нечто другое. Я не могу опознать этот звук, а я ведь музыкант... Скорее всего, ты не поймешь то, о чем я пишу, но хотя бы постарайся блеснуть тем, что ты называешь интеллектом, кретин. Хотя, я постараюсь разжевать для тебя все максимально просто, чтобы такой идиот, как ты, смог хоть чуточку приблизится к истине. Ты знаешь, как звучит музыка? Нет, не та, что ныне популярна, а настоящая музыка. Я говорю про джаз. О, эти дивные саксы, барабанный бой, нежное фортепиано и конечно же контрабас. Я писал эту музыку и создавал лично хиты. Я был звездой. Но в один день все изменилось. После очередного выступления в одном из модных клубов города, я вместе со своей труппой отправился в ближайший бар обмыть триумфальный успех. Все были довольны и взволнованы, за нами увязались прекрасные дамы, что хотели отведать истинных творцов искусства. Мы заказали выпить бурбон и виски, дабы только эти напитки являются показателем наличия вкуса, а не какое-то пойло по типу портвейна. Дамам же мы заказали шампанского, так как цвет их глаз и кудри навевали мысли о пино нуар, великолепном сорте вина, чьи виноградные гроздья напоминают шишки. Мы пили и веселились. Я рассказывал о доброй доле наших концертов и обещал одной мадам взять ее с собой в турне, ибо хотел показать ей нечто большее, чем один маленький, но триумфальный концерт в клубе напротив. Она смеялась и говорила, что такого не будет, что это лишь на вечер, а я в свою очередь отрицал это. Мне казалось, что я влюблен, но на самом деле то было виски и очаровательный взгляд этой девушки. Я начал замечать, как моя труппа стала медленно расползаться по номерам отеля. Вместе с девушками. И бутылочкой-другой живительного алкоголя. Я последовал их примеру. Я нежно пролепетал даме о том, как желаю ее тела и тепла, как хочу ощутить всю ее мягкость, всю ее нежность, как хочу коснуться ее изгибов и прочувствовать вкус ее губ. Помню, как смущенно она улыбалась и как сжимала мой пах с каждым нежным словом, что вырывалось из моих уст. Не прошло и десяти минут, как мы оказались в номере. Она просила меня сыграть на саксе напоследок, что меня смутило. Я начал говорить, что утром я никуда не исчезну, что я буду рядом с ней, и, еще много раз она будет слышать эту дивную симфонию. Но она не унималась. Она была настойчива. Что ж, я согласился. Я играл словно бог, играл так, как ни на одном концерте, как ни для одной дамы, которую я обвораживал. Она будто вдохновляла и вела меня. Пока я играл, я почувствовал, что с меня стянули брюки и мой пенис оказался в ее рту. Да, это были дивные и неповторимые ощущения. Рифы, что я исполнял во время столь интимного поцелуя, были бесподобны. Никто бы никогда не смог исполнить нечто такое невероятное. Я хотел прекратить игру и насладиться, но она не позволяла. Она хотела, чтоб я закончил игру в момент, когда испытаю оргазм. Я решил попробовать, почему нет. И хочу сказать, что это был самый лучший и самый неповторимый мой конец в жизни. Музыка, что исполнял я на саксе, та мелодия, что завершала мое выступления, и, конечно, девушка, что вытворяла с моим пенисом удивительные вещи, сделали музыку настолько гениальной, что сам Адольф Сакс бы позавидовал такой игре. Убрав в сторону сакс, пришел секс. Но это можно опустить, так как гений не рассказывает как стать гением. Утром я проснулся в одиночестве. В номере было холодно, а стены выгляди так паршиво, что мне хотелось блевать. Я кинул взгляд на сакс, он лежал на кресле. Солнце, что светило в окно, ласково играло с блеском пакфонга. Это меня успокаивало. Одевшись и взяв сакс под руки, я хотел покинуть номер, но тут меня осенило. Как я мог оказаться в отеле, если я был в баре? Бар был одноэтажный, не было никакой лестницы на второй этаж. Да, можно было бы сделать предположение, что комнаты отеля находятся в подвале, что бывало порой в некоторых неблагоприятных заведениях, что мы посещали труппой, но нет, лестницы не было даже вниз. Тут меня осенило во второй раз. В бар мы шли около десяти минут, повернув за угол главной улицы, но когда мы пили, то клуб оказался прямо напротив бара. Тогда я начал вспоминать все, что было вчера ночью. Ничего не сходилось. Я решил сыграть на саксе, дабы успокоить нервы. Я облизал губы и обхватил ими мундштук, после чего попытался сыграть простую мелодию, но вышел лишь гулкий звук. Звук был настолько ужасным и мерзким, что я тотчас отбросил свой сакс от себя подальше. Я не понимал, как такое возможно. Быстро подняв его, я повторил усилия, но все повторилось. Раз за разом я пытался сыграть одну и ту же мелодию, но итог был всегда один. Я пытался и другие мелодии, но ничего не менялось. С трудом собрав всю волю и здравомыслие в кулак, я решил, что я просто вчера перепил. Толкнув дверь в коридор, та не открылась. Я попытался вновь, но безуспешно. Улыбнувшись, я покачал головой и потянул ее на себя, после чего дверь распахнулась. О да, в этом та и вся соль, мой тупоголовый друг. Там была кирпичная стена. Я потрогал ее руками, толкал, пинал, но все безуспешно. Я подбежал к окну, но распахнув его, увидел, что нахожусь настолько высоко, что даже земли не видно. Облако медленно заплыло в мой номер и растворилось в нем. Это было забавно и удивительно, но я быстро вернулся к проблемам насущным. Я начал думать, что это злая шутка, поэтому начал рыскать по комнате и хохотать, мол, молодцы, труппа, провели меня, дурака! Но нет, это была не шутка. Я стал пытаться проломить кирпичную стену, но это было бесполезно. Когда один кирпичик откололся, появилась маленькая через которую я увидел, что за этой стеной еще одна стена. Забавно, не так ли? Замурован заживо. Я начал пытаться ломать другие стены, но безуспешно. Они были еще крепче. Пока я искал выход, прошел уже целый день. Появился голод и жажда. Еды в номере не оказалось. Вода была только из под крана в ванне, но болотного оттенка. Жажду как рукой сняло. Я попытался вновь сыграть на саксе, чтоб взбодриться, но это вновь было бесполезно. Ужасные звуки вырывались из сакса. Знаешь, что я начал делать? Я зарыдал. В моей голове будто что-то сломалось. Я начал оскорблять сам себя, чего бы никогда не позволял ни себе, никому. Я называл себя бездарностью, алкоголиком, извращенцем, стариком, а также просто последним отбросом общества. Я начал вырывать у себя волосы, разрывать свое лицо ногтями и грызть язык. В какой-то момент я потерял сознание. Очнулся я посреди ночи от жуткого скрежета за стенами. Этот скрежет звучал из-за каждой стены, даже той, что вела на улицу. Я выглянул в окно, но ничего не увидел из-за тьмы. В номере было ужасно холодно, несмотря на то, что был июнь. Да, я могу прыгать с темы на тему, но это моя история и веду ее я, а не ты, дегенерат! Так вот, скрежет. Я слышал его настолько отчетливо, что он занимал все мои мысли. Мне показалось, что это могут пытаться освободить меня пожарные, поэтому я стал громко кричать, что я здесь, что они на верном пути. Предлагал им деньги, вечный почет в кругу джазменов, пожизненный вход на закрытые выступления и многое другое, но все было впустую. Скрежет имел нечеловеческое происхождение, будто что-то неестественное касалось всего вокруг, пытаясь надавить на меня. Звук был настолько ужасен, что я не мог терпеть его. Меня вырвало. Появившись однажды, звук этот остался навсегда. Каждый день он звучал без остановки. Это дьявольская симфония разрушала мой мозг, мои чувства и мое восприятие всего вокруг. Я не спал много суток, а когда спал, то видел во снах гигантских существ с огромным количеством конечностей. Их тела были похожи на тела пауков, но были они из костей человеческих. Вместо паучьих лапок у них были костяные ноги и руки людей, когда само тело было отвратительно волосатым и напоминало брюхо Acantholycosa или же паука-волка. Их паутина была из кровавой массы, предполагаю, что это переработанная человеческая плоть. Просыпался я от того, что начинал неистово изрыгать желудочный сок. Тут же меня встречал дикий скрежет, из-за чего поток желчи лишь увеличивался. Прекрасное доброе утро, твою мать. Я готов поклясться, что видел одну такую маленькую тварь в номере, но скорее всего это галлюцинации от окружающего. Я чувствую как схожу с ума. Нет, это не потому, что я вырвал свой язык и съел, дабы хоть немного насытиться, и не потому, что я снял огромную часть своей кожи с лица. Удивительно, как я не умер от болевого шока или потери крови. Жаль, конечно, лицо. Я ведь безумно красив был. И без языка я больше не смогу быть музыкантом. Что ж, такого цена. Но цена чего? Я по-прежнему здесь и не знаю как выбраться, но теперь этот выход мне и не нужен. Я желаю лишь одного. Смерти. Что ж, я снова голоден, а значит пора резать. Удивительно, я отрезал от себя множество кусков мяса, испытал ужасную боль, потерял много крова, но я по-прежнему жив. Я не должен был продолжать эти записи, но я продолжаю. Как будто сам номер не хочет моей смерти, он хочет, чтобы я слушал его демоническую симфонию. Но я не дам тебе такой привилегии, демон! О да! Я отрежу свои уши и перестану слышать этот ужасный скрежет! Я гений, чертов гений! Понимаешь, идиот, читающий это?! Я обману саму жизнь и смерть, я стану всем! Я лишился ушей. На этом моя карьера музыканта точно окончена. Жить более нет смысла. Теперь я точно могу набраться сил и выпрыгнуть в окно. Все мои увечья были принесены ради того, чтобы вдохновить себя на суицид, чтобы мне не зачем было уже жить. У меня это вышло. Но перед тем, как я выпрыгну в окно, я хочу извиниться за все оскорбления принесенные тебе, друг мой. Пойми, я просто обезумел от этого звука, от безысходности… Но теперь я свободен. Словно первые рифы сакса, что ты слышишь, придя на концерт. Они вдохновляют и пробуждают тягу к свободе. В джазе ты сама свобода. В джазе ты и жизнь и смерть. Такова моя философия. Кто мы без музыки? Мы безумцы, слушающие лишь свои мысли и отвратные звуки городов. Лишь музыка сделает тебя свободным, лишь она сможет приободрить тебя и вдохнуть жизнь, лишь с ней ты не потеряешь человечность. Не искажайте музыку злом, творите лишь легкость. Надеюсь, что мои записи попадут хоть кому-то в руки, а не затеряются в сточных канавах города. Одна из стен все же пала. Я знаю источник скрежета. Это были человеческие кости. А именно кости моей труппы. Огромные пауки, с костяными конечностями оказалась реальны. Паутина из мешанины человеческих останков сформировала прекрасные узоры, а лица моих ныне умерших друзей скрывают ужасающие морды этих демонических тварей. Пока они меня не заметили, но я уже чувствую, как медленно рывками движется ко мне одна из этих тварей.