Superhero

      Барнс собирался зайти к Наташе помочь сделать укол коту: Романова подобрала жутко злую и агрессивную кошку-сфинкса, которая, за время своего скитания по улицам, успела подхватить инфекцию, и теперь нужно было делать ей уколы антибиотиков. В глубине души Джеймс знал, что всю эту канитель с уколами Наташа придумала, что бы отвлечь его и вытянуть на разговор. На разговор, к которому мужчина совершенно был не готов: о Стиве, который две недели назад все бросил и больше не выходил с Джейсом на связь, они не говорят ни слова.       И за эти две недели Джеймс передумал столько мыслей, сколько не крутилось в его голове и за пол жизни. Самым простым выходом было пойти напрямую к Стиву и поговорить, успокоившись, еще раз, но Барнс не сделал этого по двум причинам. Первая из них состояла в том, что в таком случае ему придётся признать свою, как минимум, бисексуальность. Сэм назвал бы это по умному кризисом ориентации, но Уилсон, по счастью в проблематику посвещен не был. Это было внезапно, но Барнс мог с этим смириться, если бы не вторая причина. А состояла она в том, что Барнс не мог понять прав ли Стив относительно масштабов влияния тессеракта на их отношения или нет. Сначала подобное предположение казалось ему нелепицей. Но чем больше он анализировал, тем больше находил доводов за эту теорию. Тогда Барнс решил пойти от противного, рассудив, если в нем есть хоть капля гомосексуального, то он должен находить хоть сколько ни будь привлекательным других мужчин. Для этой цели он ради эксперимента решил один день рассматривать окружающих мужчин в свете того насколько они сексуально привлекательны. В итоге привлекательным не оказался никто, а Скотту вернули давний долг, решив, что Барнс так угрожающе пялится по причине того, что Лэнг его попросил напомнить об обязательстве. На Джоне Уокере Барнс поставил крест на своей затее. Джеймс подумал что стоит дать себе время просто плыть по течению, и позволить пока ничего не решать, раз Стив себе позволил: и, да Барнс, конечно, знал, что Роджерс ни в какую отставку не ушел, а просто взял отпуск, знал что он уехал за каким-то чертом в Заковию. Но билеты взял сразу туда и назад, что уже успокаивало.        Отчасти Джеймс шел к Романовой, понимая, что пора бы обсудить тревожащие его вопросы с кем-то здравомыслящим.       Но, когда дверь в квартиру Наташи ему открыл Клинт Бартон, который удивлен этой встрече был не меньше, Джеймс не нашел других слов, кроме:       - Блять! – вложив сюда все смыслы.       - Бак, не кипятись. Все не так как ты думаешь, - что-то такое агрессивное Бартон прочитал в глазах товарища и попытался его успокоить, выставив вперед ладони, так будто бы показывая, что он без оружия.       - Наташа, твою мать! - прокричал Джеймс вглубь квартиры, - А, ну, иди сюда, - Барнс включил старшего брата, - И расскажи, что этот мудила делает у тебя!       - Клинт, тебе не кажется, что ты как говно в проруби плаваешь? – Джеймс переключился на мужчину напротив. Барнс уперся плечом в косяк и скрестил руки на груди, - Ты, блять, со своей семьёй разберись, а? Чё ты к Наташе лезешь?- впервые он оформил в слова то, что крутилось у него в голове, но кто он такой что бы обсуждать чужие отношения.       - А тебе не кажется, Барнс, что это не твое дело? – Клинт насупился, занимая оборону, готовый отражать словесную атаку, - и Наташа вполне может решить все сама. - Бартон не успел договорить - в челюсть ему прилетел кулак Джеймса. Правый, естественно, и далеко не в полную силу. Клинт завалился от неожиданности на бок, толкая шкаф, на мужчин с открывшейся верхней полки начали падать шарфы и шапки.       Наташа показалась в коридоре из ванной, и Джеймс даже не хочет думать о том, что тут происходило до его прихода.:       - Пошли вон отсюда, придурки !- закричала она мужчинам. Выталкивая Клинта в коридор практически в объятия Барнса, и захлопывая дверь. Джеймс успел своим снайперским броском закинуть в закрывающуюся дверь шапку с помпоном. Одновременно с этим захлопнулась и соседская дверь: любопытствующие соседи решили ретироваться. Джеймс больше не полез драться, а Клинт не пытался ответить. Вместе они спустились в лифте, не говоря ни слова, и не поднимая друг на друга взгляда.       На улице на крыльце подъезда Барнс закурил прямо под табличкой «курение запрещено», сделав затяжку он, перемахнул через низенький заборчик и сел на скамейку на детской площадке, которая была пуста по причине осенней прохлады. Клинт сел рядом вытягивая ноги вперед: у него оказалась разбита губа.       - Ты это..., - Джеймс недоговорил, стряхивая пепел с сигареты.       - Иди нахуй придурок, - беззлобно отвечает ему Бартон, - ты все не так понял…., - но договорить он так и не успел. Видимо, их подозрительные физиономии и шум в подъезде привлекли внимание соседей и те вызвали полицию: возле них остановилась патрульная машина.       - Разрешите, ваши документы, - тут же поинтересовался полицейский. Барнс с Клинтом полезли за своими рабочими удостоверениями.       - Сержант, капитан, вам нужна помощь? - уточнил офицер, завидев разбитое лицо Бартона.       - Нет, спасибо, мы уже разобрались, - отмахнулся Клинт.       - Что у вас там? – раздалось сверху. Это была Романова, видимо она следила за происходящим из окна.       - Это наша начальница, - пояснил Джеймс удивленному полицейскому.       - Поднимайтесь, идиоты, - крикнула она им, когда патруль уехал. Уныло Клинт и Джеймс поплелись назад в квартиру. Наташа зло звякнула чашкой чая перед Клинтом и такой же злой взгляд она послала Джеймсу. Клинт до знакомства с Наташей такого чая с молоком не пил, но выбора теперь у него не было. На самом деле все действительно оказалось не так, как себе представил Барнс. - Шестьдесят три открытки сами себя не нарисуют, - кивнула Наташа на художественные принадлежности и кучу бумажек с изображением памятника основателю города – местной достопримечательности, - я не виновата, что мы с Клинтом самые талантливые. - Мы сторговались с Роджерсом, - на недоуменный взгляд Барнса, пояснил Бартон, - мы рисуем за него его заказ. И я, блядь, проклял уже все на свете. А он, ну…, - Клинт покосился на Наташу, которая разрешительно махнула головой, - делает нашу работу. - Ум…, - невнятно угукнул Барнс. - Меня попросил Земо, а Земо попросил ТˊЧала, а ТˊЧалу попросил, как там… Усевени…Мусевени, или как то так, - Наташа села на стул, налив себе большую кружку чая, - А я попросила Роджерса, уговорив его, напирая на значимость этой операции. И действительно, соваться в Уганду сейчас у меня нет ни малейшего желания, нам туда лететь только время терять. Но Стив ясное дело просто так не согласился. Он завалил себя работой, поэтому нам нужно нарисовать за него вот это вот все. Вобщем, завтра у Роджерса операция с ребятами из МЕЧа, а нам осталось сколько, Клинт? - Тридцать две открытки, - пробубнил себе в чашку Бартон. - Не сечешь, да? – Наташа посмотрела Барнсу прямо в глаза, повысив голос. - Ммммм….ты хочешь Роджерса назад, - вяло угадал Барнс. - Клинт, будь хорошим человеком, почисть за кошками лоток, - скомандовала Наташа. - Шепчитесь, шепчитесь…себе на здоровье, - бубня себе под нос, вышел из кухни Бартон, закрывая за собой дверь. - Я хочу Роджерса назад. Да, верно, не только потому что он супер ценный ресурс, а для его же безопасности. Про него знает ГИДРа, и не надо обманываться, что мы ее изжили, про его способности теперь знают другие спец-службы, в то числе и других стран, и не говори, что не думал про это, - Барнс только махнул головой согласно, - поэтому давай как ты мне в трех словах опишешь какого дьявола происходит и почему я не могу вас двоих собрать в одном помещении. Почему вы поругались? - Не уверен, что Клинту хватит кошачьих лотков, что бы рассказать эту историю, - пробубнил Джеймс, откусив пончик. - У вас был роман? – предположила Наташа. Джеймс ничего не ответил, смотря подруге прямо в глаза, он затолкал в рот остаток пончика, яростно его пережёвывая. - Все настолько очевидно? – фыркнул Барнс, расправившись с едой.       - Прости, да, - усмехнулась Наташа.       - Да не ругались мы, - вздохнул мужчина, - Все дело в том, что в этой сказке я – заколдованная принцесса, - Наташа непонимающе выгнула бровь, - Стив полагает, что все мои… чувства порождены влиянием тессеракта.       - Ты согласен с этим? – призадумалась Романова, будто что-то считая в уме.       - Если бы я знал точный ответ на этот вопрос, я бы тут не сидел, - Барнс принялся за второй пончик.       - А мне вот, например, кажется, что я знаю, в чем тут дело, и это совсем не тессеракт, - хлопнула рукой по столу Романова, так что чашки со звоном подпрыгнули.       - И в чем же дело?       - Таким извращенным образом Стив пытается обезопасить себя, ну, одно дело, фантазировать о ком-то, представлять как бы это было, и другое столкнуться с реальным человеком, выстраивать с ним отношения, справляться с возможными трудностями. И так просто все отсечь – просто придумав фантастический предлог, и он снова в безопасности.... безопасности и страданиях.       - Ты к тому, что Роджерс боится признать свою гомосексуальность? Ты не смотри, что я сейчас так спокойно говорю, я сам в ахере.       - Я не совсем про это, - продолжила Романова, - или не только про это. Так уж вышло, что я вкурсе, что у Роджерса есть крайне неудачный опыт в прошлом: он может подсознательно считать, что если он начнет отношения с тобой, то все, что было с ним в прошлом он выбирал сам, хотя это далеко не так.       - Блять, Наташа, что за загадки? – возмутился Джеймс.       - Прости, это не моя тайна. Тебе лучше поговорить с ним один на один, - Наташа итак разболтала больше чем следует.       - Что у тебя с…, - Барнс махнул головой на дверь. Меняя тему.       - Ну, мы рисуем открытки…, - Наташа взяла свою кружку с чаем.       - И сколько раз в неделю? – Светским тоном уточнил Джеймс. Наташа ничего не ответила, выгнув бровь. А Барнс продолжил, - Возможно… только возможно, тебе пора сделать окончательный выбор. Хотя я и считаю что разведенный отец троих детей не лучшая пара для тебя, но как знать - судьба она такая.       Наташа ничего не ответила, только подхватила электрический чайник чтобы набрать в него воду и поставить кипятиться. Каждый думал о своем.       - И когда ты собирался все мне рассказать?!- вот именно так: без приветствия. Когда Джеймс Барнс старший сержант и просто взрослый мужчина слышал этот тон от своей матери, он живо представлял себя тринадцатилетним Джимми, который перевернул в гостиной горшок с цветами или получил двойку по математике, или ругался матом при соседке.       - Что именно, мам?- ответил Джеймс ,не отрывая взгляда от отчета, зажимая телефон плечом. Это в самом деле могло быть что угодно – мужчина в силу своей профессии не мог посвятить родственников и целый пласт своей жизни. Прямо сейчас в десять вечера Барнс был в бюрократическом аду: мужчина пытался свести статистический отчет, который обычно делал Роджерс. В прошлом месяце после поебени с ГИДРой про отчеты все забыли, и Барнс наляпал туда ерунды и под шумок сдал. В этом месяце такое не пройдет и поэтому звонок матери застал Джеймса окопавшегося дома на кухне с ноутбуком в попытках реанимировать документы.       - Джеймс, почему о том, что ты встречаешься с девушкой я узнаю от твоей сестры?! – возмутилась мама. Было еще кое что: Джеймс любил свою мать как каждый нормальный сын, но в силу ее повышенной тревожности и эмоциональности не спешил делиться с ней многими фактами из своей жизни, особенно это касалось личных отношений. Госпожа Банс страшно переживала по поводу того, что ее старший сын до сих пор не завел семью, и каждую встречу терроризировала его наводящими вопросами.       - Боже, мама, это Бекка так тебе сказала?! – Джеймс откинулся на стуле, выуживая из пачки сигарету.       - Нет, но я все поняла? Ты никогда в жизни не упоминал о своих романах. Кроме Наташи. Твоя сестра сказала, что ты улыбался кому-то, когда она с тобой последний раз разговаривала.       - Мама... У нас с Наташей не было романа никакого, - Мама Джеймса была знакома с Романовой, потому что во время его службы под прикрытием в России, Наташа была единственным человеком, который мог сообщать информацию о нем его родным. Что собственно она своевременно и делала, и кроме этого она взяла на себя обязательства помогать матери Джеймса пока того нет в случае необходимости, ведь Ребекка жила с мужем и детьми в другой стране. Наташа нравилась маме очень сильно и она спала и видела свести с ней сына, - И вообще, что это за критерии у вас такие? Я что не могу просто так улыбаться? Что вы за глупости там придумали?!       - Наверняка Ребекка рассказала мне не все, предоставляя тебе возможность сделать это самому,- упорствовала мама. Ну, если говорить серьезно, то она ведь не ошибалась. Они обе не ошибались. И от этого Джеймсу было не спокойно, в первую очередь потому, что их отношения со Стивом в непонятном состоянии, и во вторую потому, что Стив вовсе не девушка, как того бы желала его мать.       А монолог в трубке тем временем продолжался:       - …я не хочу думать, что мой сын способен морочить девушке голову. Тебе уже тридцать два.       - Будет в марте...Ты опять перепутала наши с сестрой дни рождения,- Джеймс вышел на балкон, желая завершить звонок и закурить как можно скорее, сделать это во время разговора было нельзя, в трубке будет отчетливо слышно, что он курит и причитания начнутся на эту тему.       - Я хочу увидеть внуков...       - Мама, я все знаю...У тебя есть внуки от Бекс!       - Вот твой покойный отец не застал вас взрослых.... И я...       - Мам…       Когда родительница Джеймса исчерпала поток переживаний, и разговор удалось закончить, Джеймс щелкнул зажигалкой и затянулся, отперевшись на край перила, смотря в ночное небо.       - Блядская таблица…, - зажав сигарету между пальцев он написал Стиву Роджерсу впервые за месяц только одно сообщение: «Почему у меня человекочасов в этом блядском ебаном отчете выходит больше чем часов в сутках?»