Один из дней ноября

Паулин стояла у окна, задумчиво вглядываясь в даль. Пейзаж, расстилавшийся перед глазами не навевал весёлых мыслей — серое лоскутами небо, моросящий холодный дождь, поникшие деревья, смешавшиеся в одну зелено-бурую массу, дальние завывания одинокого ветра. Девушка зябко поёжилась, поплотнее запахнула шаль и обернулась на звук боя часов. Шесть вечера. Уходя утром, Круспе обещал вернуться как можно раньше, чтобы отпраздновать их годовщину, но сколько она не всматривалась вдаль, знакомого силуэта не было видно. Паулин медленными шагами прошлась вдоль стены, проводя кончиками пальцев по старинным рамам картин. Темные от времени лица смотрели как- то недобро, но это была любимая коллекция Рихарда. Гитарист говорил, что кто то из этих важных господ и разодетых дам был его дальним родственником по маминой линии, и убирать картины из комнаты категорически запрещал. Протяжный и скрипучий звук часов раздался снова, на этот раз оповещая хозяйку дома о том, что уже пятнадцать минут седьмого. Хирше вздрогнула от неожиданности. В руках у нее был старый томик Гёте, который лежал на камине, так и не дочитанный Рихардом. Она положила его на место и посмотрела на дверь.Послышался звук отпираемого замка, на пороге показался высокий мужчина. Он неспеша снял дождевик, ботинки, шляпу, повесил все на вешалку в холле, пригладил перед зеркалом мокрые от дождя волосы и виновато улыбнулся, краем глаза увидев отражение Паулин. Затем развернулся, протянув руки навстречу девушке. Та подошла и обняла его. От музыканта пахло крепким табаком, терпкими цветочными духами и костром. Так они простояли довольно долго, слушая шум дождя и потрескивания горящих в камине дров. За окном уже вовсе стемнело, но зажигать свет никто не торопился. Огонь бросал золотистые отблики на лица и делал все немного волшебным, неземным. — извини, дорогая — Рихард отвел с лица девушки прядку волос, выпавшую из короткой стрижки. — на работе пришлось задержаться. Ты не ругайся, ладно? Паулин усмехнулась — постараюсь Круспе прижал ее к себе, зарывшись носом в волосы и вдыхая легкий аромат парфюма. — точно, чуть не забыл! — на его лице появилась хитрая улыбка — мало того, что я имел непростительную дерзость задержаться, так по дороге я ещё и забежал кое куда, не знаю уж, оправдает это меня или наоборот. Нащупав что то в заднем кармане, он вытащил оттуда флакон с духами, обвязанный ленточкой кремового цвета. Девушка ахнула — те самые? — да — довольно сказал Рихард, чмокнув Паулин в нос — те самые. Глядя на возлюбленную, которая побежала в ванную, чтобы поставить подарок на его законное место около кучки разных бутыльков и переодеться, он сам направился вглубь комнаты, по дороге стягивая с себя темно-зеленый свитер. Его он аккуратно повесил на спинку одного из двух кресел, стоявших у камина. На столик, располагавшийся тут же, поставил два бокала из серванта, откупорил бутылку вина, налил понемногу в каждый. Сел и несколько минут разглядывал языки пламени, пожиравшие дерево. — что скажешь? Паулина стояла у стены, в обтягивающем вечернем платье, изящно подчеркивающем ее подтянутую фигуру. — неотразимо — восхищенно ответил Круспе. Он подвинул кресло, предлагая сесть, и подал бокал с напитком девушке. — за тебя, за меня… за нас. Сделав глоток, он сложил руки на груди и стал разглядывать Паулин. Сегодня она донельзя хороша… Огонь приятно грел замерзшие ноги. Да, в их полосе было слишком холодно, чтобы ходить в тех ботинках в ноябре… Не глядя на стол, он потянулся за вином, но рука его коснулась рукава платья. Спустившись, начал аккуратно перебирать пальцы девушки. Совсем скоро на них будет красоваться то кольцо, за которым он заходил сегодня в ювелирный, не на работе ведь он задержался… Надо только выгадать удобный момент, и тогда… — знаешь, я тут все размышляла, как тебе сказать — взгляд Паулины был устремлен куда то вдаль — но не знаю, правильно ли ты поймешь Рихард напрягся. Последнее время Ландерс выглядела несколько встревоженной, и сам он начинал волноваться за ее здоровье, а еще за их отношения. Это все было сейчас как нельзя некстати. — у нас будет ребёнок. Круспе удивленно посмотрел на девушку. Это было последнее, чего он ожидал услышать, и каким же это было облегчением! — я долго думала, что делать и что ты скажешь, когда узнаешь… — а знаешь, что я скажу… Я скажу… Это был тот самый момент.Рихард подошел к Паулине и медленно опустился на одно колено. Руки разом стали непослушными, а голова тяжелой, сердце стучало так, словно еще миг, и оно вылетит наружу. С трудом музыкант вытащил из кармана маленькую бархатную коробочку. — выходи за меня…? На глазах девушки выступили слезы, дыхание сбилось. Неужели, неужели это все правда? — да Дрожа всем телом, Рихард аккуратно надел кольцо на тонкий палец уже своей невесты. — спасибо, солнышко Довольно долго они сидели, не говоря ни слова, лишь держась за руки. Подняв взгляд на лицо любимой, мужчина увидел, что она спит. Он встал и нежно поцеловал ее в губы. Только сейчас вдруг заметил, что в камине остались только тлеющие красными искорками угли, и в комнате уже совсем темно. Нежно подхватив Паулин и стараясь не разбудить, понес ее в спальню. Судя по всему, на завтра намечалось много дел. Два нетронутых бокала так и остались на столе, а в доме воцарилась тишина, лишь дождь барабанил по стеклу, убаюкивая Рихарда, лежавшего в обнимку с девушкой, перебирая пряди ее волос и шепотом напевая старую немецкую колыбельную Schlaf, Kindlein, schlaf, Der Vater hüt die Schaf, Die Mutter schüttelts Bäumelein, Da fällt herab ein Träumelein. Schlaf, Kindlein, schlaf… - тихо звучало в ночи