Его личный император

      Жизнь обеих семей наладилась настолько, что Дин уже стал забывать о том, что случилось недавно: прикосновение к настоящей магии, волшебному дракону, изменило всё в его жизни. А когда он сам едва не превратился в алчного дракона, Лонг сумел это предотвратить. Может, им уже нечему друг у друга учиться, но в последнее время Дина охватывала лёгкая тоска по дракону. Как он там, на небесах? Наслаждается загробной жизнью, искупивший все грехи прошлого? Хотелось увидеть его вновь, чтобы хотя бы проститься, ведь Дин не успел. Нефритовый чайник просто испарился в его руках.       Он заметил знакомое лицо, едва вышел из закусочной, и не сразу вспомнил, где мог видеть этого человека. Мужчина стоял, опираясь об угол дома, словно ждал кого-то. Его пронзительные голубые глаза, нетипичные для китайца, так и манили к себе, а густая шевелюра, сизовато-серая, дополняла притягательный образ. Одет мужчина был в обычный деловой костюм с розовым галстуком. Его цвет и напомнил юноше кого-то или что-то.       Едва он, пытаясь вспомнить, сделал шаг вперёд, мужчина обернулся, и вот тогда…       - Лонг? – вымолвил Дин. – Это ты?       Лицо бывшего дракона озарила дружелюбная улыбка, и мужчина двинулся навстречу.       - Я ждал, когда ты выйдешь, Дин. Вижу, вы открыли закусочную в мою честь. Ну как, бизнес процветает?       - Погоди-погоди, - оборвал Дин и, будто не веря глазам, дотронулся до рукава Лонга. – Почему ты здесь? Ты же познал истинные ценности жизни, разве не так?       Глядя куда-то вверх мимо парня, Лонг со вздохом произнёс:       - Я сказал ему, что хотел бы прожить земную жизнь снова, и на сей раз – правильно. – Он наклонился к Дину и смущённо добавил: - Есть и ещё кое-что. Все те, кто пострадал от меня в прошлом, все – даже дети и родные – они не будут рады, если я присоединюсь к ним на небесах. Им плевать, что я усвоил урок и изменился. Они помнят боль, помнят мою жестокость. Я останусь в забвении даже там, а тут, в другой эпохе, меня никто не знает. Мне вернули тело и внешность, и отныне я не волшебный дракон, а простой сорокалетний человек. И мне столько всего нужно узнать о современном мире! Столько перепробовать! Ты поможешь мне, Дин, прожить вторую жизнь, как надо?       Обескураженный таким поворотом, Дин с ответом не торопился. Похоже, Лонг вернулся минут десять назад, и у него нет ничего для элементарного выживания.       - Знаешь, я рад, что ты снова со мной, - начал Дин. – Я скучал. Но позволь спросить, с чего собираешься начать? Вижу, ты где-то раздобыл одежду, но…       - Одежду я сотворил из остатков своей магии, - пояснил Лонг. – Представь себе, меня вернули сюда голым! Поэтому хочу задать тебе тот же вопрос. Я не знаю, как выжить, не имея ни гроша, а одежда моя испарится через несколько часов.       Если бы жизнь Дина не поменялась за последнее время, он бы запаниковал. К счастью, на доходы от закусочной и мамины сбережения парень купил себе отдельную квартиру и больше не жил с матерью. Можно поселить там Лонга на время и устроить на работу в закусочную, пусть трудится на своё будущее, зарабатывает на еду и одежду.       - Как ты смотришь на то, чтобы жить вдвоём и работать у нас? – весело спросил Дин.       - Дай-ка подумать, - сказал Лонг и тут же ответил: - Согласен!       Хлопнув паренька по плечу, мужчина подтолкнул его к чёрному ходу.       - Готов начать прямо сейчас.       Неизвестно откуда Лонг выудил паспорт, едва Дин упомянул о нём. Должно быть, снова остатки магии, решил юноша. Значит, скоро исчезнет. Открыв его, Дин прочёл имя и фамилию бывшего императора.       - Теперь тебя зовут Лонгжу?       - Моё настоящее, человеческое имя, - пояснил мужчина, облокотившись о столик. – Правда, в те времена ко мне обращались исключительно по титулам.       - Так, готовить ты не умеешь. Значит, будешь мыть посуду и полы в конце рабочего дня, - заполняя личное дело, бормотал Дин. – Согласен?       Лонгжу удовлетворённо выпрямился, сцепив пальцы рук.       - Конечно. Это мой первый урок смирения в новой жизни.       - Если будешь работать усердно, - продолжал Дин, - повысим до официанта.       - Ты, главное, не забудь раздобыть мне одежду, - напомнил Лонгжу. – Иначе завтра утром случится конфуз.       - Без проблем, - улыбнулся Дин. – Итак, сегодня ты знакомишься с обязанностями, а я тебя обучаю. А с завтрашнего дня выполняешь всё сам, без подсказок.       Лонгжу послушно кивал, но когда пытался повторять за Дином, едва не перебил половину тарелок. Хоть он и осознал ошибки былой жизни, думал Дин, ему по-прежнему чужд физический труд. Но так он хотя бы поймёт, каково во все времена жилось простому люду. К тому же он должен дарить свою мудрость другим, не зря же Бог вернул его на землю. Должен и сам становиться мудрее. Пока что Лонгжу помогает только его семье, а дальше начнёт делать добро и другим. Дин надеялся на то, что мужчина найдёт своё место в жизни, и, умерев, будет прощён всеми, кто сейчас не рад ему на небесах.       Слегка огорчённый тем, что разочаровал Дина в свой первый рабочий день, Лонгжу не замечал, что тот вовсе не сердится. Дин даже взял мужчину за руку, словно ребёнка, ведя по оживлённой улице в час-пик. Они зашли в ближайший магазин одежды, где Лонгжу понравилось так много шмоток, что у Дина едва хватило средств оплатить все брюки, рубашки, футболки, халаты и куртки. Обувь тоже приобрели, и не одну пару. Больше всего бывшему императору понравились домашние тапочки и пушистый халат. Весь вечер он любовался собой в зеркале, но успел уделить внимание и Дину (в основном расспросами об устройстве быта), едва тот закончил с приготовлением ужина.       После того, как они поели, бывший дракон устроился рядом с пареньком на диване, почти прижимаясь к нему. Поджав под себя ноги, он буквально навалился на Дина, словно диван был слишком тесен для двоих.       Увлёкшись просмотром телевизора, парень старался не обращать внимания, но дыхание перехватило, едва Лонгжу сильнее вжал его в жёсткий подлокотник, и Дин почувствовал, как краснеет. Он замер, не зная, как поступить, и, на миг скосив глаза, заметил, что Лонгжу просто уснул сидя, завалившись набок. Оттолкнуть его Дин не посмел – всё-таки мужчина устал после первого в своей жизни рабочего дня. Но и сидеть зажатым с двух сторон он больше не мог.       Придерживая ладонями тело Лонгжу, Дин собрался с мыслями и стал понемногу съезжать с дивана. Извиваясь, словно змея, Дин медленно сползал на пол, пока не почувствовал надёжное сцепление с полом. Напрягая мышцы рук, он очень медленно опускал спящего на своё место. Выбравшись из «плена» и не разбудив друга, Дин, довольный собой, пошёл было к себе, но решил иначе. Раз Лонгжу спит так крепко, значит, не стоит и будить, пусть спит тут до утра. Да и потом, в доме всего одна кровать – большая, но одна. Пусть теперь всегда спит в гостиной на этом диване. Дин надеялся, что на него не обидятся.       Притащив спальные принадлежности, он осторожно уложил голову мужчины на мягкую подушку и попытался стащить с него халат. Он и забыл, что Лонгжу так и не снял свой временный пиджак. Освобождая его от халата, Дин не заметил, что уже наступила полночь, а свет он включать поленился, и лишь свет экрана телевизора, да луна из окна скудно освещали диван.       Стянув халат, парень потянулся за одеялом и тут, наконец, разглядел.       Похоже, Лонгжу вернули не просто его тело, а тело в том виде, когда он правил, пользуясь всеми благами древности. Гладкая, холёная кожа без единого изъяна выглядела великолепно, идеально, как и изгибы стройной, без лишнего жирка, фигуры. Мышцы пресса и плеч слегка выпирали, не раздражая излишней массой, стройные ноги без единого волоска напоминали женские. Да и кроме головы, волос на теле не было. Даже там, где…       Резко набросив одеяло на обнажённого мужчину, Дин невольно вскрикнул, и лицо его запылало. Неужели нельзя было запомнить, что вон та длинная рубаха зовётся ночной пижамой, и надеть её заблаговременно?       Вскрик паренька разбудил Лонгжу, и с минуту мужчина щурился на силуэт Дина, не понимая, в чём дело.       - Сейчас ночь? – трогая одеяло, спросил он. – Знаешь, необязательно так громко орать и бежать ко мне, если тебе приснился кошмар… Или ты хочешь, чтобы я тебя согрел? – улыбнулся Лонгжу и откинул одеяло. – А почему я голый? Ах да…       - Прикройся! – выдохнул Дин. Хорошо, что в полумраке не видно покрасневших щёк. – Почему ты не надел пижаму?       Натянув одеяло до ушей, мужчина проворчал:       - В следующий раз составь список, что и как называется. Я даже не помню, как уснул, а ты хочешь, чтобы я сразу всё впитывал, как губка. Не забывай, Дин, я не привык к такой жизни, раньше за меня думали другие. А теперь давай спать, если не против.       - Хорошо, извини, - согласился Дин. – Это мой промах. Но прежде одень пижаму. А нижнее, кхм… бельё купим позже. Про него-то я и забыл.       Получив пижаму, Лонгжу надел её и укрылся одеялом. Дина в гостиной уже не было, а мужчина вдруг вспомнил, что не пожелал ему приятных снов. И Дин едва не вскрикнул вновь, когда заметил на пороге спальни чей-то силуэт.       - Я только… - начал Лонгжу.       - Ну что ещё? – переведя дух, смиренно отозвался Дин.       - Добрых снов пожелать хотел.       Молчание. И тут Дин поднялся и приблизился к мужчине.       - Надеюсь, ты не сердишься за мою оплошность?       Лёгкая улыбка тронула губы Лонгжу.       - Нет, малыш.       - Тогда тебе тоже приятных снов.       К его удивлению, Дин легонько обнял его и тут же отстранился. Они едва видели лица друг друга в неверном свете луны.       - Я рад, что ты со мной. Правда, - поведал паренёк и вернулся в постель. Лонгжу ничего не ответил, вместо этого ему захотелось вдруг подойти и, поддавшись непонятному чувству, нежно поцеловать Дина в лоб и укутать его, хоть и стояла душная летняя ночь. Не поддавшись странному порыву, мужчина вернулся на свой диван и ненадолго задумался. Ему казалось, что где-то внутри вдруг взыграла привязанность – ещё с той поры, когда он был драконом.       Может, Дину не так уж нужен отец, в роли которого Лонгжу себя представлял. В девятнадцать лет особо не нуждаются в сюсюканьях с роднёй, да и мать Дина прекрасно справилась одна, а об отце парнишка ни разу не упоминал ни в первую их встречу, ни сегодня. Лонгжу нравился Дин, но, видимо, не в роли сына. Он не напоминал ему никого из своих потерянных детей. Паренёк с чистым сердцем, кто он для него, если не дитя? Лонгжу пытался понять, но не мог. Он никогда не любил по-настоящему, лишь ради продолжения рода, но уже начинал ценить Дина, как равного себе, и уважать его личность, видя явную потребность в любви, которую пока не умел дарить, ещё не разобравшись в ней сам. Именно поэтому в драконьем обличии он не мог исполнять такие желания, как и вмешиваться в прошлое, насильно соединять сердца и убивать. Эти запреты были тесно связаны с ним самим, с той его жизнью на китайском престоле. И сейчас Лонгжу загорелся мечтой создать семью, но спустя несколько дней вдруг понял, что его не устроит всего одна жена. Уж чего-чего, а эту сторону современной жизни он категорически не приветствовал. А привязанность к Дину незаметно переросла в то, что неосознанно желал Лонгжу. Они уже месяц жили под одной крышей, и паренёк уже не так стеснялся его, иногда даже заглядывал в душевую, будто нарочно пялясь на него через полупрозрачную шторку.       «Чёртов озорник, похоже, ты сам этого хочешь», - понимал, тяжело вздыхая, мужчина. Когда-то в юности он предавался запретным утехам с сыновьями знатных семей, а потом эта тяга заглушилась, едва он обзавёлся гаремом и взошёл на престол.       «Какой же ты шалун, Лонгжу, начинаешь новую жизнь со старых, позабытых увлечений», - усмехался мужчина, ощущая, что не особо-то и тянет его к Дину. Но всего спустя месяц одно событие изменило всё, погрузив обоих в пучину сладкого греха под названием «любовь».       Дин так и не понял, когда же они успели стать одной семьёй. Он давно это чувствовал. Семья – самый желанный и нужный дар для каждого, у кого её нет, а Лонгжу нуждался именно в этом. В той жизни у него не было никого, кто бы любил его и поддерживал, и, понимая это, Дин был рад, что сумел подарить другу хотя бы её подобие.       Не только он сам, но и его мать, и работники закусочной относились к Лонгжу, как к родному, и тому это невероятно нравилось. Он привлекал их своим странным взглядом на быт и мир в целом, словно вчера родился. И поначалу Дин опасался, как бы того не приняли за чудака, но, к счастью, родня Дина и сама не отличалась нормальностью, поэтому Лонгжу очень быстро стал для них своим. А для Дина он был уже кем-то значительнее. И вскоре – даже больше, чем другом.       В один прекрасный день мать Дина объявила, что выиграла тур по Индонезии. Она знала, как Дин мечтает там побывать, и решила уступить её сыну, сославшись на то, что не может оставить их маленький бизнес без управления. Дин был счастлив. Расцеловав мать, юноша бросился к Лонгжу, ведь путёвка была на двоих, и Дин хотел взять в поездку именно его.       - Я полечу на железной пти… на самолёте? – обрадовался Лонгжу. – Ну наконец-то небеса к нам благосклонны! Столько трудился, а отпуск до сих пор не дали.       По правде сказать, Дин боялся летать. Именно на самолётах. Паренёк вздохнул: вот если бы Лонгжу мог и сейчас превратиться в дракона, он с удовольствием полетел бы на нём в Индонезию. Самолёт же слишком непредсказуем.       Но Лонгжу, похоже, железных птиц не боялся, он воодушевился ещё больше и теперь только и ждал, когда же наступит день отлёта.       И когда он настал, перед собой бывший император увидел огромный, блестевший на солнце, туристический лайнер.       - Он великолепен! – восхищённо выдохнул Лонгжу и поскорее похватал багаж. – Идём, Дин, навстречу сбывшейся мечте!       С опаской поглядывая на самолёт, Дин с рюкзаком за спиной потащился следом. Он никак не мог избавиться от странного предчувствия, что снедало его весь минувший вечер и это утро.       Парочка заняла кресла в салоне, где из иллюминатора Дин увидел двигатель левого крыла. От этого вида нехорошее предчувствие лишь усилилось, и они с Лонгжу поменялись местами. Когда самолёт перестал трястись и набрал высоту, мужчина восторженно глядел в окно, должно быть, до сих пор не веря, как людям удалось поднять в воздух тысячетонный кусок металла. В его времена лишь воздушным змеям покорялись небеса.       В какой-то момент, устав восхищаться, Лонгжу задремал, Дин же сидел, как на иголках. Он не понимал, откуда взялось это предчувствие беды, ведь всё было в порядке, они пролетели уже половину пути, и все пассажиры, кроме него, спокойно заняты своими делами, никто ни о чём не тревожится. Он с неохотой мельком глянул влево, на крыло лайнера. Всё работает, как надо, они летят. Так что же может случиться, отчего в нём сидит это чувство опасности и откуда оно взялось?       Стараясь больше не думать о плохом, Дин попытался расслабиться и тоже вздремнуть. В какой-то момент ему начал сниться сон, и как долго он длился, Дин так и не понял. Видения, едва начавшись, вдруг оборвались от страшных криков, и Дин, проснувшись, с ужасом увидел в окне горящий двигатель крыла.       Проснувшийся Лонгжу непонимающе глядел то на него, то на повскакавших с мест пассажиров.       - Мне кажется, так не должно быть, или я ошибаюсь? – произнёс он, указав на крыло.       - Н-не… не должно, - выдавил Дин. Сердце ушло в пятки, поганое предчувствие его не обмануло.       - Лонг, сделай что-нибудь! – вцепился Дин в бывшего императора. И тут же его отпустил, понимая, как это глупо. Из-за паники он совсем позабыл, что желание его не исполнит никто, а значит, они обречены.       Стюардессы тщетно пытались успокоить людей, когда пилот объявил об отказе второго двигателя, и самолёт начал резко терять высоту. Салон наполнил едва ли не хоровой предсмертный вопль. Дин тоже кричал от безумного желания жить, вцепившись в кресло. Он не хотел умирать так рано. И только Лонгжу молчал. Молчал и задумчиво смотрел на пылающий двигатель. Затем вдруг дёрнулся, очнувшись, и обернулся к Дину.       - Как ты меня назвал?       Парень не понял вопроса, вместо ответа он крепко обнял мужчину, захлёбываясь от слёз, прощаясь с ним. Пытаясь отцепить его, Лонгжу довольно скоро бросил эти попытки, и, обняв Дина в ответ, прошептал ему на ухо:       - Успокойся, малыш. Когда ты назвал меня именем дракона, я кое-что почувствовал. Помнишь те остатки магии, потраченные на одежду? Я озадачен, но, похоже… Похоже, я готов рискнуть. И знаешь, что? Если бы это было одним из желаний, я бы забрал лишь тебя, но сейчас поступиться столькими жизнями и выбрать простой путь я уже не смогу. Даже не знаю, выживу ли, поэтому прости, если не справлюсь, и… заранее прощай.       Дин не расслышал и половины этих слов, но когда его обняли крепче, открыл глаза и… увидел лишь пустое кресло.       - Лонгжу! – заозирался юноша. – Где ты, Лонгжу?       И вдруг боковым зрением он уловил за бортом нечто яркое. Розовую полосу, словно уцепившуюся за горящее крыло.       Дин глазам своим не поверил. На него глядел и улыбался розовый дракон! Правда, грустный, сосредоточенный взгляд его никак не вязался с этой улыбкой. Парень не понимал, как Лонгжу сумел превратиться обратно, но сейчас эти мысли затмевали другие. Изучая падающий самолёт, Лонг метался вокруг, пока не понимая, как затормозить падение. Когда Дин это понял по немому взгляду дракона, вернувшемуся к крылу, он жестами объяснил, как именно можно попробовать помочь. Кивнув, дракон бросился под брюхо лайнера и упёрся в него всеми четырьмя лапами, обвив хвостом его хвост. Это стоило ему колоссального напряжения сил, зато курс был выровнен. Оставалось самое сложное: не отпуская корпуса, «посадить» самолёт в аэропорту, который уже виднелся. Они только что миновали море, и люди вздохнули с облегчением, полагая, что пилотам удалось запустить двигатели, раз до сих пор не рухнули. Сами же пилоты, полумёртвые от ужаса, не понимали, как обречённый на гибель лайнер ещё не столкнулся с землёй и летит будто сам по себе.       «Давай, Лонг!» – молил, стиснув зубы, Дин. Он не пытался и представить, сколько требуется сил, чтобы удержать в полёте такой груз. Но задним умом понимал, что означало то крепкое объятие. Скорчившись в своём кресле, юноша рыдал. Они скоро спасутся, но погибнет тот, кто сохранит им жизни. Если одежда Лонгжу исчезла через несколько часов, остаткам его магии потребовалось гораздо больше энергии, чтобы сделать его драконом, и явно не на часы, и даже не на минуты он останется им…       «Ты успеешь, успеешь» - бормотал он сквозь слёзы, словно заклинание. Через пару минут Лонг пошёл на снижение, из последних сил пытаясь снизить скорость падения лайнера. К счастью, пилоты догадались выпустить шасси – то немногое, что ещё работало на борту. Но Лонг не отпустил самолёт, пока не убедился, что тот ровно держит курс и мягко сцепится с полосой.       До приземления оставалось два десятка метров высоты, когда Лонгжу перестал чувствовать дикое напряжение мышц и холод поверхности воздушного судна. Он едва сообразил, что произошло, едва видел приближающуюся землю, уже терял сознание, как вдруг… эта земля понеслась навстречу гораздо быстрее. Он падал вниз, вернувшись в свой облик.       Его отнесло в сторону от садившегося лайнера вихревым потоком, лишь поэтому Лонгжу чудом не попал под колёса шасси. На миг он сумел увидеть, как лайнер сел и покатился по полосе. Сильный удар об асфальт, и Лонгжу откатился к кромке полосы, на зеленеющий участок газона, где всего на мгновение он успел ощутить, как сладко здесь пахнет – наверное, цвели одуванчики. Дин всегда дарил ему цветы – на недавний День рождения и просто так. Эта счастливая мысль, едва родившись, утонула в пучине жестокой боли, охватившей его, и всё на свете перестало существовать.       Едва покинув лайнер, Дин бешено озирался вокруг в поисках тела Лонгжу. В том, что мужчина погиб, паренёк не сомневался, как и в том, что искать нужно не дракона, а человека. Взяв себя в руки, Дин спокойно и решительно начал поиски, и почти сразу заметил работников аэропорта, суетившихся у неотложки. Эти люди так и не поняли, откуда взялся искалеченный человек, не мог же он выпасть из чудом севшего самолёта?       К своей радости, Дин узнал, что Лонгжу жив, но ни слова из индонезийской речи не понимал, а английского не знал. Запрыгнув в машину, юноша не отрывал взгляда от распластанного на каталке друга. Слёз уже не было, лишь тревога нарастала гигантской волной. Из багажа Дин успел захватить только деньги и документы, готовый отдать всё, что хотел потратить на путешествие и еду, лишь бы Лонгжу вырвали из когтей смерти, а затем – сразу улететь домой и больше никогда не помышлять ни о каких полётах!       Врачи и не ведали, что спасают жизнь безымянному герою, сохранившему жизнь сотне людей, и никогда об этом не узнают, полагая, что всех спасли пилоты или счастливый случай. Дин понимал, что иначе Лонгжу поступить не мог, ведь он поклялся помогать людям и делиться с ними приобретённой мудростью жизни. И как бы ни было сейчас туманно их будущее и кошмарно настоящее, Дин слегка улыбнулся. Именно это хотел бы увидеть Лонгжу, даже если больше никогда не откроет глаза. «Что бы ни случилось, всегда смотри вперёд, - говорил он совсем недавно юноше. – И всегда улыбайся, улыбка – приманка для счастья. Даже если ты один, если кажется, что всё потеряно и ты ничего не можешь с этим поделать – не теряйся, и улыбайся, тогда всё будет хорошо».       И Дин улыбался. Он верил, что Лонгжу не покинет его. Разве мог тот Бог, что превратил его в дракона, нарушить своё обещание, забрав обратно так рано? Лонгжу ещё многому предстояло научиться и многим помочь достичь заветных желаний.       И всё же улыбка сошла с его лица, когда реальность ударила, словно обухом, заставив сгинуть позитивный настрой. В госпиталь пригласили переводчика на китайский язык, и он объяснил Дину, что шансы спасти его спутника невелики. Дин понимал, но всё же держался. У них с другом своя правда. Что могут знать эти люди о будущем и как оно повернётся? Что они знают о силе их любви друг к другу и о тех чудесах, что порой творит вера? О том, какой Лонгжу сильный, пусть ему и за сорок. Вместе они обязательно справятся!       Именно поэтому Дин крепко сжимал кулаки за своего любимого человека в ожидании, когда снова увидит его непременно живым, и тогда они обнимутся вновь, истребив последние крупицы тревоги в своих сердцах.       Дину снился Лонг.       Вздымаясь в небо всё выше и выше, розовый дракон отдалялся от него, вероятно, навсегда. А он протягивал руку и повторял: «Не уходи, не уходи, не уходи!»       Его не слышали. Сердечный друг исчез, вознёсся на небо, чтобы больше никогда не вернуться…       Негромко вскрикнув, Дин проснулся. Как оказалось, заснул он на скамье возле больницы. Жутко ломило все кости после такого «отдыха», но Дин думал лишь о Лонгжу. Хоть бы этот сон не стал вещим, молил он, направляясь к входу. Ласковое утреннее солнце светило в спину, город давно проснулся, ожил. Жизнь продолжалась, как и везде. Как и многие жизни в стенах госпиталя. Но сейчас Дина, переступившего порог, могла ждать совсем иная развязка.       Он боялся, его трясло, а больничный запах, пропитавший, казалось, всё кругом, прибавлял отчуждения. Но когда, пересилив себя, юноша всё же спросил про Лонгжу, от сердца отлегло. Ночь у врачей выдалась нелёгкой, но им удалось сохранить жизнь его другу. А Дин так и не смог внятно ответить, кем ему приходится пострадавший. Видя его радость, беспокойный вопрос отложили и больше его не задавали вплоть до выписки пациента.       Надо ли говорить, что Дин не отходил от друга всё это время? Оба они ощущали, что стали ближе друг к другу, научились ценить эту жизнь. Последствия геройского поступка Лонгжу переносил тяжело, и лечение затянулось. Зато вышел он оттуда совершенно здоровым, и они с Дином стали думать, на чём им вернуться в Китай.       Самолёт исключался, а на корабль не хватило бы денег. Можно попросить мать отдать накопленное на университет, но этих денег самому Дину было жалко. А Лонгжу, он знал, уже не сможет превратиться в дракона.       Похоже, им придётся остаться здесь и заработать на дорогу домой.       На окраине города парочка отыскала очень дешёвый дом и на месяц поселилась в нём. Привычную работу они нашли так же быстро – в ближайшем кафе. К счастью, один из работников оказался знатоком китайского, и проблема с коммуникацией была решена.       Никто из них уже не думал о том, ради чего они летели сюда. Достопримечательности, может, и хороши, но в мыслях остался лишь дом и адское желание поскорее туда вернуться. Ещё никогда мытьё посуды не давалось Лонгу настолько тяжело, как и Дину – уборка кафе. Его посещало так много людей, особенно туристов, а платили им так мало… Они едва справлялись, а неделю спустя, получив первую часть зарплаты, купили совсем мало еды – цены в этой стране оказались кусачими.       - Ничего, - повторял Дин в надежде успокоить скорее себя, чем Лонгжу. – Мой дед выжил в пятидесятые, голодные, неурожайные годы. А тут у нас еды гораздо больше, как-нибудь проживём.       И они жили. Трудились в чужой стране, подобно узникам в плену, но сила духа позволяла держаться на плаву, а разум – тратить деньги лишь на самое необходимое.       А когда, наконец, настало время покинуть эту страну, Лонгжу вдруг усадил Дина на скамью в порту и произнёс речь, от которой у юноши защемило сердце:       - Дин, ты был рядом и поддерживал меня в нашей общей беде всё это время. Знаешь, я не придумал бы ничего лучше того, что предложу сейчас. Пусть я больше не дракон желаний, но на то, чтобы их исполнять, мне не нужна магия. Достаточно одного твоего слова, чтобы вмиг исполнить его. Что я могу сделать для тебя, Дин? Ведь именно ты спас мне жизнь.       Юноше так хотелось высказать то, что у него на душе, но Дин не смел. Он знал, что не сможет убедить Лонгжу в том, что тот ничего ему не должен, что они спасли друг друга и уже в расчёте. И что Лонгжу не может исполнить то желание, которое Дин лелеял в себе всё это время. Так что глупо всё это.       - Ты ничем мне не обязан, - возразил юноша. – И ничего мне не нужно, кроме того, чтобы ты всегда был рядом, Лонгжу. Ты ведь будешь рядом, правда? – Он взял его ладонь и сжал обеими.       Вздрогнув от неожиданного жеста, мужчина поднял на Дина небесно-синие глаза, что выражали сейчас трогательно-глубокую нежность к этому пареньку. Дин видел это и не замечал, как буквально тонул в этой неземной синеве.       - Конечно, буду, - улыбнулся Лонгжу. – Мы через многое вместе прошли, в одиночку такие трудности никто не осилит.       - Это верно, - согласился Дин. – Поэтому тебе больше не нужно исполнять желания, даже мои.       Он правда старался не грезить о том, чего так хотел, но не мог у Лонгжу попросить. Но когда их плавание затянулось из-за шторма, случилось то, чего Дин так желал – и так опасался.       Хлипкое судёнышко безжалостно швыряло по волнам, как щепку в бурном ручье. Команда не спала и делала всё, дабы избежать трагедии. Привыкшие к морским бурям, люди были спокойны и лишь слегка напряжены. Из каюты Дин слышал их возню на палубе. Десять минут назад эта суета разбудила их с Лонгжу, и теперь оба не без опаски вслушивались в шум моря и крики матросов.       - Как думаешь, - осторожно спросил Дин, чтобы разбавить разговором гнетущие звуки снаружи, - может ли с одним человеком случиться две трагедии подряд?       - Ты о чём? – спросил Лонгжу. Происходящее за бортом волновало его, но, кажется, не настолько сильно, как Дина. Мужчина спокойно лежал на койке напротив и глядел в потолок.       - Ну, - пояснил юноша, - сначала мы с тобой едва не погибли в воздухе, а сейчас можем погибнуть на воде. Я раньше думал, что бесконечные несчастья в судьбе одного человека – это бредни.       - Ну, знаешь, только молния не ударяет в одно и то же место два раза, - поучительно отозвался Лонгжу. – А невезучих людей полно. Даже среди знати. Когда-то и я считал, что окончу свои дни в любви и достатке, а вышло совсем по-другому.       И тут случилась интересная вещь. Дин вдруг слез со своей койки, подошёл к Лонгжу и забрался на его постель.       - Ну что ты творишь?! – возмутился мужчина. – Здесь и так мало места!       - Мне страшно, - промолвил Дин, лёг и прижался к боку Лонгжу. Это было что-то новенькое, и бывший император совершенно не понимал, как ему быть. Он возмутился было, ведь неслыханное дело – девятнадцатилетний парень ведёт себя, как дитя, которому приснился кошмар, и он прибежал к родителям за утешением.       - Ну ты и наглый, - вполголоса произнёс Лонгжу. В этот момент корабль хорошенько тряхнуло, и они оказались буквально в объятьях друг друга.       Дёрнувшись было, чтоб отстраниться, испуганный Дин не сделал этого. Он оказался на Лонгжу сверху, он сжимал его тело, а это лицо, эти синие глаза были так близко…       Всё казалось таким ненастоящим, его действия были похожи на события сна, и Дин почти в это поверил. Безо всякого стеснения юноша коснулся губами губ Лонгжу и жадно впился в них. Пальцы его рук утонули в густых волосах мужчины, не давая тому отстраниться, оттолкнуть Дина. Ошеломлённый этим странным поступком, Лонгжу не отвернулся и не сбросил его, и только когда Дин осознал, что не спит, и молнией бросился на свою койку, мужчина вскочил и, тыча пальцем в съёжившегося подростка, возмущённо вскричал:       - Вот теперь я понял, почему между тобой и Линой всего лишь дружба!       Когда за ним захлопнулась дверь, Дин вздрогнул и похолодел. Только что он разрушил союз лучших друзей своей ненормальной любовью. Стыд удержал его тут, ведь бросаться следом и каяться нет никакого смысла: Лонгжу не простит. Да он и себе самому не простил бы, подумал Дин, завернувшись в одеяло и без конца крича в подушку.       - Вернитесь в каюту! – строго приказал капитан корабля, завидев одного из пассажиров. Насквозь промокший, Лонгжу стоял, опираясь прямыми руками о поручень правого борта. Его строгий взгляд был устремлён вдаль, а бушующие волны раз за разом окатывали его ледяным душем.       - Погибнуть хотите?       Лонгжу не обращал внимания. «Мальчишка!» - вертелось в мозгу. Всё же посмел! Но разве он просил будить эти воспоминания? И почему именно сейчас, когда они, возможно, снова на волосок от гибели?       Подгоняемый гневной речью капитана, Лонгжу в поисках места для раздумий добрался до гальюна. Сев на крышку унитаза, мужчина, массируя виски, тщетно пытался сосредоточиться. Что теперь ему делать с глупым мальчишкой? Он так ему дорог, и вдруг испортил отношения своей нездоровой привязанностью! Получив новую жизнь, Лонгжу отчаянно не желал грешить, ведь ему обязательно припомнят это на небесах, пусть в остальном он проживёт жизнь святого.       Напротив висело зеркало, и, глядя на своё отражение, Лонгжу видел потрясающе красивого мужчину, в которого, несмотря на годы, ещё могли влюбляться женщины. Он даже хотел бы родить наследников, если молодую удастся подцепить. Мечтал об этом вплоть до сегодняшнего дня, когда… когда один-единственный поцелуй не спутал все карты.       - Неужели я до сих пор хочу таких отношений? – спросил он своё отражение. – А как же продолжение рода? Или мне суждено постигать лишь мудрость и делиться ею с другими, а постигать любовь и делиться жизнью ты мне запретил?       Конечно, Лонгжу не ждал, что Бог ему ответит, спустившись с небес. Как бы он ни пытался отвадить себя от этих мыслей и забыть то, что случилось, Лонгжу не мог просто так всё оставить. Не мог бросить Дина и жить, как мечтал. Может, потому, что знал: в этой жизни у него снова не будет семьи, ведь его семья уже с ним. Дин повёл себя глупо, но именно это и выразило его подлинные чувства. Иные годами делают едва уловимые намёки из страха перед ответственностью, а этот идёт в атаку дерзко и сразу. Лонгжу всегда нравились такие юноши. Что же делать? Отдать свою красоту и всё остальное не женщине, а этому пареньку, чья любовь вполне осознанная, иначе они с Линой давно бы…       Очередной крик на палубе не привлёк бы особого внимания Лонгжу, если бы не был полон такого ужаса. Сердце забилось сильнее, и мужчина выскочил наружу. Бросившись к месту происшествия, он сразу увидел что-то на волнах и похолодел. Матросы пытались помочь оказавшемуся за бортом человеку, в суматохе бросали один спасательный круг за другим, но сильный ветер относил их в сторону. Этим человеком был Дин.       Шлюпку на таких волнах разнесло бы в щепки, и среди моряков постепенно нарастала паника, да ещё и капитан материл их без конца. А Дин тонул: он не умел плавать и барахтался на поверхности, едва держась на плаву. Понимая, что от надувных кругов не будет толку, Лонгжу разулся и разделся до пояса. Его не успели остановить. Вспрыгнув на бортик, мужчина бросился в воду.       Ему быстро удалось доплыть до Дина, почти захлебнувшегося водой, забросить его на спину, и, гребя одной рукой, добраться до одного из кругов. Матросы быстро подтянули их к борту и вытащили на палубу.       Дин оказался в порядке – не успел захлебнуться и потерять сознание. Радостный Лонгжу крепко обнял его, выдохнув всего один вопрос:       - Зачем же ты в воду полез?       - Я… я тебя искать пошёл, - признался Дин виновато, стиснув дорогого человека как можно крепче. – Налетела огромная волна и смыла меня… Прости, я подверг тебя опасности.       - Ничего страшного, - улыбнулся Лонгжу. – Только не говори матери о том, что случилось с нами здесь.       Понимая, что речь обо всём сразу, Дин кивнул.       - Может, перестанешь меня обнимать так долго? – пробормотал Лонгжу. – На нас все смотрят.       Едва они вернулись в каюту, Лонгжу раздел слегка смущённого юношу, чтобы тот вытерся и согрелся большим полотенцем. Едва он сделал это и потянулся за сухой рубашкой и штанами, мужчина вдруг взял его за руку, призвав не торопиться.       Ощутив на своих губах неожиданный поцелуй, Дин сидел и смотрел на стоявшего перед ним на одном колене Лонгжу. А тот улыбался и снова глядел на него этим невозможным взглядом пронзительно-синих глаз.       И Дин всё понял.       - Вот ты и получил в распоряжение своего личного императора, - радуясь прояснившемуся взгляду парнишки, с чувством произнёс Лонгжу.