Слишком.

Вы пробовали когда-нибудь подниматься каждое утро с огромной дырой в груди, чувствуя, как сквозь нее уходят все ваши жизненные силы? Как нервы истончаются, крошатся под натиском постоянной боли? Как все ваше существо умирает каждую минуту, чтобы снова ожить и оставить еще больше уродливых шрамов на душе? Джеймс Бьюкенен "Баки" Барнс пробовал. Он знает, что это такое. И даже если вы скажете, что многие пережили то же самое, что нужно двигаться дальше, что все пройдет (со временем, разумеется, ведь как иначе?), ему бы все равно не стало легче. * * * В Бруклине, черт бы его побрал, было слишком: слишком тепло, слишком солнечно, слишком хорошо; слишком много фамилий в списках погибших, слишком много настоящей боли и слишком мало сострадания к ней. Война не щадила никого, но жизнь, как известно, на этом не заканчивалась. А еще был Стив. Тоже слишком. Слишком дурной, справедливый, сильный, дерзкий и еще безумное количество эпитетов, которые бы в полной мере смогли описать его, как настоящего бойца. Именно таким Баки его и запомнил. Чересчур солнечный Стив в слишком солнечном Бруклине. Дальше солнца почти не было. Зато был плен. И пытки. И эксперименты. И все для него одного. Неслыханная щедрость, в общем-то. Долгие часы, проведённый в одном положении. Боль, жалкое подобие сна, похожее на бред, снова боль. И так по кругу. Смерть стала напоминать солнечный Бруклин – жизнь без страданий и насилия. Жизнь лёгкая. Жизнь без глупостей, которые он все забрал с собой. Смех стал бы спасением, если бы были силы хоть немного напрячь мышцу смеха, приподнять уголки губ в подобии улыбки, но их, вообще-то, уже нет. И ничего, кажется, нет. * * * – Ты был меньше... - шепчут пересохшие губы, и он искренне радуется. По крайней мере, очень пытается сделать это и не сыграть в ящик. И плевать, что это: глюк перегруженного организма или еще что, но вселенная явно любит Баки Барнса. Слишком большой Стив вытаскивает его буквально на себе из рушащейся базы Гидры. Его и еще около сотни таких же "любимчиков" судьбы, как и Бак. Потом следует долгий путь до "своих". Не выпуская из рук какой-то навороченной винтовки, он пересекает КПП лагеря. Отчаяние и страх на секунду отступают и позволяют впервые за долгое время вдохнуть лесной, немного влажный воздух. На глаза наворачиваются ненужные слезы, которые он тут же старательно прячет от всевидящего Стива. Вопросы о том, что с ним случилось, до сих пор лениво бродят на задворках сознания, но Барнс прекрасно понимает, что у них еще есть время, чтобы спокойно это обсудить. А пока... Пока он видит только какую-то слишком красивую девчонку с темно-красными губами. И слишком солнечного Стива. Хотя, откровенно говоря, это странно. Небо затянуто мутно-белым цветом, исключающим даже малейшую вероятность появления настоящего солнца. Тогда... Становится немного неловко. И немного грустно. Но радостно. Грустно за одинокого Баки Барнса, и радостно за счастливого Стива Роджерса. Странное чувство. Но пусть будет так. * * * Миссия должна была быть простой. Просто обязана. Но не проканало. Фортуна отвернулась от счастливчика Баки. И вот он летит. Спиной вниз, смотря в бесконечно-синие глаза Стива. В ушах вата, потому что он не слышит. Вообще ничего. Стремительно уходящего поезда не слышно. Собственного крика тоже. Перед глазами несётся жизнь, сливающаяся в одно ярко-жёлтое пятно. Почему жёлтое? А черт его знает. Кажется, это уже не важно. Дальше темнота. * * * Мирная смерть или "бурная" жизнь? Спроси его лет так тридцать назад, Баки Барнс без сомнений бы выбрал второй вариант. Сейчас же он колебался. Точнее, испытывал что-то, отдалённо похожее на эту эмоцию. Теперь все стало отдаленно каким-то. Понятие "слишком" осталось за порогом его миропонимания. Солнца больше не было. Стива тоже. Остался в прошлом, даже не в памяти. Пожалеть бы об этом, но он больше не умеет жалеть. И плакать. И вообще чувствовать тоже вряд ли сможет. Однако что-то все-таки задерживается. Боль от падения он помнит. Чувство приближающейся смерти отпечаталось на подкорке. Бионика. Эксперименты, которые проводили над ним и другими такими же, как он, до сих пор являются в страшных кошмарах. Появление позывного (клейма, проще говоря) "Зимний солдат". Убийство Старков. Когда-то он помнил этого человека. Сейчас же просто еще одна цель. Мужчина что-то лепетал, активно вырабатывал кортизол и адреналин. Просил пожалеть женщину. Кинув взгляд в ее сторону, он узнал в ней жену цели. Что ж, не в его силах пощадить ее. Но... он может подарить ей лёгкую смерть. Забить до смерти мужчину. Задушить женщину. Хотя ее на секунду стало... жалко? Красивая. Наверное. Сверкнули невыплаканные слезы, конец. Ему правда было жаль. Нет. Дальше был холод России. Другие такие же, как и он. Звон в ушах от прилившего адреналина. Восстание вспыхнувшее и угасшее, как спичка. Он не хотел. Ничего не хотел. И одновременно хотел вздохнуть. ...немного лесного, влажного воздуха... Но была лишь крио-камера, непонятные растворы, варианты сывороток, которые вкачивали и вкачивали в него, как в бессмертного. Обнуления. Люди в халатах. Военные. Смерть. Кровь. Постоянное ощущение войны. Чувств нет. Эмоций нет. Позывной? – Зимний солдат. * * * Рыжая копна мелькнула в окне падающего автомобиля. Цель: учёный, работающий на американское правительство. Статус: устранен. Особенности: сопровождение. Агент Щ. И. Т. Наталья Романова. Статус: устранен. Коммуникатор истерично пищит в ухе, сообщая что нет, миссия не закончена. Агент, продолжать. Команда отдана. У него нет выбора. Резко поворачивается, целясь в живучего учёного. Рыжая, словно живой щит, стоит перед ним. Что ж, так даже лучше - двоих одной пулей. Выстрел. Цель: учёный, работающий на американское правительство. Статус: устранен. Особенности: сопровождение. Агент Щ. И. Т. Наталья Романова. Статус: ... * * * – Баки? * * * Он свободен. Стив рядом. Он человек, который любит солнце. И, может быть, фрукты. Ему 106, он молод. Ему 106, он жив, свободен, и даже не осуждён. Ему 106, и он не хочет быть ни живым, ни свободным, ни прощенным. * * * Старк-Младший кричит и нападает на Стива. Зачем он это делат, Баки не понимает, но знает, что должен помочь. Они ведь друзья. Вроде как. В голове набатом бьётся мысль, что он заслужил: и ярость, и ненависть, и злость, и презрение, и еще много чего. Осталось донести это Стиву, и освободить от этого груза в виде себя. Но Стив, слишком солнечный Стив, верит в него. Верит ему. Не оставляет. Возится, как со щенком. Баки больно и обидно. Он заслужил, но не это. Он точно это знает. * * * Они в Ваканде. Стив, как всегда, заботливый, Т'Чалла, на удивление, спокойный, Шури слишком умная. А он безумно устал. * * * Желание. Ржавый. Семнадцать. Рассвет. Печь. Девять. Добросердечный. Возвращение на родину. Один. Товарный вагон. * * * Глаза сухие, горло тоже болит. Ему хочется плакать, но понимает, что не имеет на это право. В общей сложности, у него был только Стив. Из его 106 лет, они были рядом всего тридцать один год. Ему грустно. Слишком.