Альтернативный метод лечения

Яркий свет на секунду озарил спальню, и Хаус открыл глаза. Мужчина моргнул и потёр лицо рукой, заставляя организм проснуться. Стоило ему чуть приподняться на локтях, и нога дала о себе знать. Жуткая боль пронзила конечность, и Хаус застонал, хватая ногу рукой и начиная растирать. Молния вновь озарила комнату, и Грег бросил взгляд на лежащего рядом мужа. Джеймс лежал на животе, обнимая обеими руками подушку и мирно пуская на неё слюни. Чужой стон заставил мужчину поморщиться, но не разбудил его. Хаус расслабился. Будить Уилсона — последнее, чего он сейчас хотел. Нога всё ещё болела, а викодин, как назло, остался на столике в гостиной. Выхода не было, поэтому мужчина, тихо кряхтя, аккуратно сполз с кровати. Нашарив рядом трость, он поднялся и оглянулся, чтобы проверить мужа, после чего, удостоверившись, что он всё ещё спит, Хаус медленно, стараясь не стучать громко тростью, дошёл до дверного прохода и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Полутьма встретила мужчину в коридоре. Свет от уличных фонарей и молний, периодически мелькавших за окнами, давал искажённые световые пятна, прерываемые деревянными вставками в окнах или предметами мебели. Таблетки мирно стояли там же, где вчера их оставил хозяин — на кофейном столике. Дохромав до места назначения, Хаус плюхнулся на диван, осторожно поднимая на него же больную ногу. Викодин, оказавшийся в руке мужчины через пару секунд после приземления, был привычно закинут в рот. Боль должна была пройти минут через пятнадцать, поэтому Хаус расслабился на диване и включил телевизор, убавив громкость до минимума. На экране появилась документалка про пингвинов. Один из них лежал на животе и пускал белую струю. Бедняга-собрат, не успевший вовремя уйти с дороги, получал этой, довольно продолжительной струёй надо сказать, прямо в лицо. Приятного было мало даже для врача-диагноста, повидавшего на своём веку множество неприятных операций, не говоря уже о сборе анализов. Мужчина, нажав на кнопку, начал листать каналы в поиске чего-то приемлемого. Промелькнул какой-то малознакомый сериал про врачей, и Хаус решил остановиться на нём. Мария-Луиза, тряся своим огромным декольте, которое не мог скрыть тоненький медицинский халатик, что-то эмоционально выговаривала врачу-хирургу. Последний угрюмо смотрел на неё, а потом резко притянул к себе, прошептав девушке в губы что-то похожее на «ми амор», и страстно поцеловал её. — Эх, — протянул Хаус, смотря на парочку, — видно я добрался до канала с испанскими сериалами, — немного подумав, он добавил, — и как ей не тяжело с такой-то ношей. Этот вон как изогнулся, чтобы до неё достать. Ещё пополам сломается. — Не любишь большую грудь? Хаус повернулся в сторону дверного проёма, в котором обнаружился Уилсон. Мужчина опирался плечом о край прохода и, скрестив руки на груди, увлечённо зевал. — Я вообще грудь не очень люблю, если ты не заметил, — Хаус многозначительно уставился на Уилсона. — Хотя, — протянул он, — если ты захотел себе грудь, думаю, аргументов против этого решения у меня будет меньше, чем аргументов за. Уилсон мягко усмехнулся и, оторвавшись от стены двинулся к мужу. — Я тебя разбудил? — Я сам проснулся. Словив заинтересованный взгляд, Уилсон пояснил: — Тебя не было рядом, — потом, ещё немного подумав, добавил, как бы оправдываясь, — я замёрз. Хаус искренне улыбнулся. Редкое, казалось бы, зрелище, но не для Джеймса. Он эти улыбки видел постоянно. — Всё в порядке? — спрашивает Уилсон. — Просто прекрасно, — отвечает Хаус и получает на это усталый взгляд, заставляющий его поправиться, — нога просто ноет из-за погоды. Уилсон резко разворачивается, уходя в сторону кухни. Его муж удивлённо смотрит ему в спину, пока её полностью не поглощает темнота. Через пару секунд слышится звук открывающейся дверцы холодильника и копошение. Всё ещё не понимающий Хаус смотрит чуть позже на Уилсона с ведёрком мороженого в руках. Последний, не обращая никакого внимания на мужа, суёт ему в руки ведёрко с ложкой и идёт за пледом, валяющемся на кресле. — Что ты делаешь, — наконец задаёт вопрос Хаус. — Альтернативный метод лечения, — поясняет Уилсон, пытаясь уместить огромный плед в руках. — Зачем? — У тебя нога болит? — Болит, — соглашается мужчина, — но я уже принял викодин. — Пока мы болтали прошло, — он поворачивает голову в сторону настенных часов, — минут десять. До меня ты тут сидел около пятнадцати, из чего следует, что твой любимый викодин не помогает. Подвинься! — Уилсон отпихивает Хауса с края дивана, усаживается туда сам, а затем притягивает на себя Грега, всё ещё держащего в руках мороженое и ложку. Уилсон накрывает их обоих пледом, расправляя его настолько, насколько это возможно, и забирает из его рук ведёрко. Он вручает пульт от телевизора мужу, после чего начинает открывать мороженое. — Давай, что ты там смотрел? Появившиеся на экране врачи суетятся вокруг больного, пытаясь вернуть его к жизни. Писк аппарата настойчиво заявляет им о том, что у них ничего не выйдет, но Мария-Луиза не собирается сдаваться. Она взбирается на пациента и с ещё большим упорством пытается проломить ему грудь. — Ты можешь уйти из больницы, но больница не уйдёт из тебя, — философски заявляет Уилсон и запихивает ложку с мороженым в рот. Хаус поворачивается к нему лицом и мгновенно получает поцелуй. Джеймс пропихивает ему в рот оставшееся мороженое, мягко поглаживая рукой чужой затылок. — Вкусно? — Очень, — выдыхает Хаус и касается губ напротив в благодарственном поцелуе. Грег прижимается плотнее к мужу, выдыхая тихое «спасибо» в район солнечного сплетения. Тот покрепче обнимает его одной рукой, и они вместе смотрят глупый испанский сериал. И Хаусу кажется, что нога и правда больше не болит.