Смертельные воспоминания

Свет прожекторов. Сбитое дыхание врачей. Ужасающие девичьи всхлипывания по ту сторону операционной. Холодный пот на лице потерпевшего и лишь куча воспоминаний, связанных с ней. Сердце выскакивало из груди мужчины, пока над ним в суматохе бегали хирурги, даже не всегда надеясь на его выздоровление. Сознание затуманено, а боль неощутима. «С хорошим человеком не бывает ничего плохого ни при жизни, ни при смерти». Кирштайн не осознавал, что в таком состоянии способен ещё думать, но, видимо, эта способность далась ему ненадолго. Что-то колючее пронзило живот парня, хоть он этого и не чувствовал. Его мутило. А ручьи пота текли по лицам врачей, иногда даже капая на кушетку с пострадавшим. И вновь воспоминания перед глазами. И вновь она в них. Та самая девушка, из-за которой Жан видит смысл в существовании. Веки непроизвольно прикрылись и сознание полностью поглотило мужчину. *** Ночь. Весеннее небо, усыпанное звёздами, смотрело на пару, сидящую на крыше одного из жилищных домов. Светловолосая, короткостриженная девушка лежала на коленях улыбающегося и, на вид, до безумия счастливого парня. Рядом плед, на случай, если станет холодно. —Что ты чувствуешь сейчас?– нехотя прерывая тишину, задаёт вопрос Элиз, но ответ получает не сразу. Кирштайн проводит немного грубыми пальцами по бархатным волосам спутницы, не спеша отвечать. Его уста аккуратно, совсем нежно, касаются губ возлюбленной, а та, в свою очередь, углубляет поцелуй, делая его немного грубее. —Спокойствие, умиротворение,– отрываясь от нежностей произносит Жан, в то же время укрывая девушку пледом.– Мой любимый человек рядом и я счастлив. *** Глаза открылись, а сознание поняло, что воспоминание закончилось. Неизвестность во времени пугала. Кто знает, сколько часов врачи боролись за жизнь двадцатилетнего блондина, шанс которого выжить был равен практически нулю. И вновь напоминание из прошлого. И вновь эта девушка в них. Кирштайн не помнил её имени, память на это будто отшибло. Но в его голове ясно всплывал её образ: серые и выразительные глаза смотрели прямо в душу парня; так и читалось в них: «У нас может быть будущее». Провал. *** Лучи летнего солнца попадали на кожу двоих радостных людей, бегущих по полю, заросшему травами и цветами. Звонкий девичий смех разнёсся по всей округе, заставляя парня смеяться вместе с ней. Устав бежать, влюблённая пара упала на траву, тяжело дыша. —Что ты сейчас чувствуешь?– Жана заставляет вздрогнуть сказанная Элизой фраза. Он ненадолго впадает в раздумья, понимая, что отвечать ему совсем не хочется, но чувствует вину за собой, если вдруг не ответит. —Свободу, любовь. *** Истерические крики за дверью операционной слышны на всю клинику. Девушка не знает, куда деть себя, уже почти сутки находясь под приступом истерии. Слезы вперемешку с тушью стекают по румяным щекам Элизы. Её мысли, как и его, затуманены лишь совместными эпизодами из жизни. *** Радуга на небе после только прошедшего дождя. Оседлав белогривую лошадь, Элиз мчится по хвойному лесу, а впереди – Кирштайн, на тёмном коне. Они будто играют в догонялки. Разные сюжеты представляются в голове у девушки. Чаще всего – это бои, которые вошли в историю человечества. Но иногда казалось, что быстро они едут только по одной причине – лошади ворованные – и сейчас они пытаются ускакать от взбесившихся хозяев. А на самом деле всё куда проще. —Что ты чувствуешь?– один и тот же вопрос отпечатком остаётся в памяти девушки, а та не понимает, почему на это делается такой большой акцент. —Лёгкость,– в полуоборота отвечает Жан, ни на секунду не поникнув в раздумья. *** Бежевая меховая куртка вся в слезах. Будущая супруга Жана Кирштайна лежит на плече медсестры, пытаясь прийти в чувство. Ничего не помогает. Голос сорвался, кричать сил не было, но звук скрипящей двери смог поднять девушку на ноги. Измученный главный хирург уже был готов удалиться из поля зрения, но еле слышный голос Элизы заставил его остановиться. —Как он?– хрипло выдавила из себя девушка, даже не вставая с места из-за недостатка сил и энергии. —Состояние критическое, но мы надеемся на лучшее. К нему сейчас нельзя. Идите домой, отоспитесь и приходите через день. Сопротивляться и спорить сил не было, как и возвращаться в пустой дом. Уснула на лавке ожидания возле операционной. Целый день опрашивая врачей о самочувствии жениха, девушка наконец добилась согласия на то, чтобы её пустили к Жану. Вовсе обессиленный, устрашающе бледный и весь в швах парень лежал на кушетке без каких-либо признаков жизни. Все попытки невесты заговорить с Кирштайном проваливались с грохотом, отчего руки опускались, а дурные мысли лезли в голову. —А помнишь, как я учила тебя кататься на коньках прошлой зимой? Помнишь? Скажи, что помнишь!– сквозь слёзы и горечь почти крича произносила девушка, но в ответ не слышала ничего.— Вспомни, как ты на том «Чёртовом колесе» сказал мне, что возьмёшь меня в жёны, что у нас будет двойня. Что ты чувствуешь сейчас, Жан? И снова истерия. Снова Элиза бьётся в конвульсиях, не в силах сдержать себя. Пронзительный сигнал компьютера и лишь прямая полоса. Ещё несколько попыток врачей спасти жизнь Кирштайна, но всё напрасно. —Увы, но мы не смогли...– с опущенной головой, выходя из палаты, огласил хирург и медленной походкой отправился в свой кабинет. —Да, Жан, мы не смогли...– так и оставшись стоять посреди коридора обессилено прошептала уже бывшая невеста Кирштайна.