ПеченькО

Глубокая ночь. Первый этаж, который ещё с самого начала был оккупированным определенной выжившей группкой, на удивление, был спокойным: никто не бродит. Монстры, которые буквально присутствуют в это нелегкое время везде, пугая окружающих, ходят, но уж точно не возле всем известной многоэтажки. Хотя наверняка мутировавшие люди, где-то да есть неподалеку, однако уже спящим незачем обращать на это внимание, особенно в таком уставшем, сонном состоянии. Главное, что те их не трогают: и это радует. А то, такие твари с лёгкостью с помощью своей особой силы могут убить любого. Каждый уже и без того натерпелся этого ада, который иногда прозывают спасением, ну или проще — уничтожением-всего-человечества-во-блага-спасения? Да, чушь, но пока что самая разумная чушь. Когда-то человечество должно было постигнуть участь динозавров Но знаете, не все в такое время могут заснуть: кого-то терзает совесть, кто-то над чем-то размышляет или вспоминает прошлое. А некоторые, как Хён, сидит и рубится в уже устаревшую приставку — игровую консоль, примерно 90-х годов, куда ещё вставляют игровые картриджи с пиксельной занимательной игрой. Ему так же есть над чем поразмыслить, но он не хочет: ему и так тяжело, особенно от так называемого монстра — его собственной заражённой души. В такие моменты не хочется думать — просто занять себя и свой мозг чем-то интересным, вот как игрой. По душе Хёну пришлась заурядная, но довольно известная консоль с файтингом: обычные людишки в костюмчиках дерутся между собой — ничего нового, но лучше уж это. Жаль конечно, что поиграть в таких условиях, со своим постоянным никнеймом, как у Хёна — BLLK, в онлайн игру не выйдет. Интернет всё равно не ловит. Так сказать: «Слава электричеству» — хорошо, что оно ещё есть. Хотя в голове вяжется только одна мысль: «Это ненадолго». На довольно жёстком футоне, к которому человек в условиях апокалипсиса не станет придираться, Хён уселся приблизительно к середине, укрывшись лишь тонким покрывальцем, по размерам больше смахивающем на пляжное продолговатое полотенце, но и этого достаточно. А вообще, какой смысл жаловаться: что есть то есть, и этим следует дорожить. Сейчас особенно. Еда для Хёна на втором плане. Он не хочет употреблять даже введенную норму, которая предлагается по правилам составленным Хёком. Тем самым человеком, которого наш главный герой терпеть не может, которого сейчас и в ближайшее будущее он видеть не намерен, и которого всё-таки принесли ноги сюда, в эту с потресканной штукатуркой комнатку, покрытую мхом, плесенью и паутинкой. — Чего тебе? — первым начал всё же Хён, да и продолжил тоже. — Очередная миссия с моим обязательным участием? Что? Вылазка наружу или проверка на содержание еды, где-то на других этажах с монстрами? Или всё-таки решил меня выгнать? — Очевидно эмоции берут верх, так как этому очкарику Хён давно намеривался высказать свое «я». С него хватит. Он не хочет, чтобы им так открыто и без чувства вины пользовались. Да, он понимает, в какой ситуации сейчас находятся все, в том числе и сам Хён, знает: под силу противодействовать всем монстрам для защиты остальных лишь ему. Но отчего-то больно. Ему не нравится такое отношение к себе. В какой-то степени, он чувствует себя одиноким. — И тебе добрый вечерок, Хён. — очки отсвечивали экран монитора, на котором в разгаре проходила битва Хёна с компьютерным интеллектом, не давая до конца понять эмоции адекватно поздоровавшегося человека. — Нет и нет. — Хёк вкратце ответил на поставленные вопросы собеседника, не поведя бровью, на такие резкие, но объяснимые доводы играющего оппонента. — М-м, Хён, что с твоим лицом? Снова злишься? — Он подошёл к зараженному человеку и, в прямом смысле слова, плюхнулся на футон, выдирая часть покрывала. — А я всего-то хотел спросить, как твои дела. — Хёк положил с рядом сидящим небольшую пачку песочного печенья, которым в последнее время подкармливал Хёна, и только сейчас можно было заметить легкую улыбку на лице лидера. — Поешь, тебе это нужно. Перестань изматывать себя голодом. Помнишь, я как-то говорил: у тебя метаболизм быстрее, чем у остальных. Не будь упёртым. Не хотелось бы быть съеденным тобой, из-за того, что ты не кушаешь. Думаю, ты бы не хотел от голода других людей жрать, так? — Наклоненная голова, повернутая к Хёну, и некая ухмылка — обычное состояние присущее Хёку. — Ну, ты и мудак. — Всё, что смог проговорить себе под нос недавно проигравший в игру с так называемым ботом. — Называй, как душе угодно. — Их взгляды ненароком пересеклись: один продолжал улыбаться, а другой сверлил, нет, прожигал, а может и испепелял собеседника. Но в этих гляделках всё-таки проиграл Хён, под пристальными, не такими уж и добрыми глазами, хотя их и не видно вовсе под толстым шаром треснувшего стекла поломанных очков. Ну, и как проигравшему, но уже с человеком и в другого рода игру, ему предстояло открыть эту пачку печенюшек, и, пока что отложив игру, наконец-то положить хоть крошку в рот. — Так, как у тебя дела? Вижу, неплохо время проводишь. — Странно это как-то. — Хён изогнул бровь, поглядывая на Хёка, пытаясь выведать ответов на свой «нормально поставленный вопрос» — Что именно? Что здесь есть игры? На самом деле, это не удивительно, разве что, год этой консоли стар, но это пустяк. Повезло вообще, что в этой квартирке был монитор с парой тройкой игр, так ведь? — Нет, я не об этом. Странно, что ты вообще этим интересуешься: как моим мнением по-поводу припасов совсем недавно, так и моим самочувствием сейчас. — Хён, стал тихо похрустывать печенюшкой, как кролик самую сладкую и свежую морковь. — А что? Мне уже нельзя просто спросить положение дел, состояние, в котором ты сейчас находишься? — Кажется, Хён насупился ещё больше, и можно уж точно ожидать очередное: «Мудак» — но Хёк изменил свою поставленную тактику. — Прости. Хён от изумления упустил печеньку, приоткрыв слегка рот. Он не понимал, куда ведётся этот разговор. Хотя нет, он просто в шоке, что этот разговор сейчас исходит со слов Хёка. — Ха, ну, хоть теперь не сердишься, как обычно! — Так ты ввел меня в ступор, просто, чтобы я не сердился? — «Мудак» — мысленно добавил Хён, но почему-то захотелось повторить и в голос. — Да…ты… — Мудак? Правильно? — Хёк отвернулся от Хёна, продолжая пялиться, но уже в монитор. — Думаю, ты прав. С меня лидер никудышный: я всех бешу, провоцирую, одним словом, доставляю хлопот. — За извинением же должно быть объяснение? Кажется, это тот случай. — Но мне тоже тяжело, я как никак 18-ти летний задрот-подросток, куда мне руководить выжившими, да ещё и в таком положении как наше — апокалипсисе. Ну, я стараюсь, как могу… Наверное, плохо выходит. — Он продолжал улыбаться, но Хён был уверен, тот лишь надел на себя очередную маску спокойствия. Глаза Хёка снова прикрыты, а душа переполнена грустными эмоциями, волнением. — Я знаю, ты понимаешь, что когда я наименовал тебя приманкой — это было ради спасения других. И тебе наверняка больно осознавать, что все… нет, лишь я использовал твое положение — твой золотой период. Я…не хочу этого, и если ты не хочешь, то я не заставляю; в любом случае, я не настолько слаб, чтобы не справиться с монстрами: нужно всего-то оружие и тактика. Это же что-то на подобии игры, так? Хотя смерть здесь реальнее, ха. — Он положил руки на плечи, ещё не пришедшего в себя, Хёна и завершил свою сбивающую с толку мысль. — Поэтому, прости… Я знаю, ты не перестанешь считать меня самым настоящим мудаком, но если сможешь, я буду рад. И знай, ты не одинок, я готов поддержать тебя в любую минуту. — И что удивило ещё больше, так это лёгкое потрепывание волос Хёна. — Да ты у нас лохматое чудовище! — ухмылка. —Тц…тебе нужно было испортить свое изложение мыслей этим? — Да. — последний удивился, продолжая теребить волосы собеседника. — Ты странный, знаешь? — От такого же слышу. — Ну, всё, прекращай, не трогай. Или хочешь, чтобы я тебе ещё раз по зубам съездил? Побереги свои очки. — Хён отбился от рук прилипалы и уселся поудобнее, взяв снова маленький джойстик, чтобы продолжить игру. Хёк посидел секунды две, прижав к себе поднятые руки, показывая, что трогать Хёна он больше не собирается, затем обратил внимание на упаковку печенья: осталось одно. — А давай сыграем? — Хёк подключил второй джойстик и так же, сев поудобнее и поближе к Хёну, начал выбирать своего персонажа. — На последнее печенье. — Даже поесть нормально не даёшь. — Последний вздохнул и направил свой взгляд на экран, где красовался реальный противник его персонажу. — Ладно. Это лучше, чем самому. — Хён положил одну печенюшку в не до конца развернутую пачку напротив консоли и нажал старт, когда каждый выбрал игрока и общую арену для боя. Файтинг начался. Ничего примечательного: один бьёт кулаком правой руки, другой левой ногой с разворота; каждый то приседает, то встаёт, защищаясь; отходит, чтобы не получить очередной урон; следит за уровнем жизни и готовится к идеальному моменту, чтобы противник заполучил сильный урон. Одним словом, сражаются как истинные задроты, коими и являются. — Знаешь, Хёк, я тебя понимаю. Я вижу твои старания, и в какой-то степени я восхищаюсь тобой. Ты довольно-таки мозговитый парень… — Не преувеличивай. — Апперкот, отскок назад. — Кем и стоит восхищаться, так это тобой. Ты так долго борешься с монстром внутри себя. Твоей стойкости и позавидовать можно; мой ум ничто по сравнению с этим. — Не перебивай. — Хук, фронтальный удар ногой. — В общем, я считаю: все мы не без греха. Чем-то ты меня бесишь, чем-то я тебя, но все мы люди, и все эти минусы ничто, если виден хоть один плюс, так? Ну, и я не считаю тебя таким уж и мудаком, увидев твои плюсы. Так же я не маленький, чтобы всё время обижаться на твою холодную, хоть и оправданную, сторону. — Нажатие стрелки вниз, уход с уклоном. — Понял. — Стремительное нажатие одной и той же кнопки дважды: стрелки вправо; приседание, боковой левый в голову. — Какой ты сегодня разговорчивый. — Очередная ухмылка в сторону собеседника. — Ты так же: не скрытен. — Почему-то Хён ответил тому улыбкой. Всегда сердиться, особенно в такой спокойной и довольно мирной обстановки — не к месту. Очередной прыжок, удар правой, уклон — И то правда. Действие вперёд, удар с разворота, второй обычный удар. Последнюю пару минут они сидели в тишине, которую нарушали лишь нажатия по кнопкам джойстика. Одеяло свисало с обоих боков, укутав спины игроков. Они ненароком касались плечами пару раз, но чаще кто-то один выдёргивал вторую половину теплого укрытия, чтобы на секунду отвлечь от игры. Толкались. Падали. Всё это смахивали на бой за пределами игры. Но нет. Они смеялись. Смех без подвоха, пинки и удары без агрессии. Будто они настоящие друзья. Не враги и не левые люди, которыми буквально вчера могли называться, а уж точно больше, чем знакомые. Иногда полезно расслабиться, успокоиться и порубиться в старенькую игру, в такое и без того плачевное время. Знаете, а ведь Хён и Хёк раньше никогда не могли толком поговорить. Лишь их любимое аниме — «Мария с небес» — спасало накаленную атмосферу между ними. Хён и Хёк никогда вместе не играли в видео игры. И уж тем более не сражались за последнее печенье. Хён и Хёк никогда не сидели так близко, не грелись от холода, царящего в этой пустынной мрачной комнате. Они не находили в друг друге некую душевную поддержку. Так ведь и слово «никогда» — всего лишь слово. Изменчиво на позитивное «когда». Им бы только преодолеть все невозможные раньше вообразить действия, речи, эмоции и чувства. — У тебя осталось 2 HP, ты сейчас сдохнешь! — Хён проговорил это на одном дыхании, стараясь всем своим сосредоточенным видом пялиться лишь в экран монитора, чтобы сделать решающий удар, некий фаталити: для получения печенья. Хотя он уже не понимал, к чему вообще эта ломкая выпечка в обёртке, которая обхватывает всю основу квадратом — ему просто понравилось играть с Хёком. — Не переживай, всё будет чики-пуки. Просто следи за экраном. В такие моменты хочется выиграть. Не обращать ни на что и ни на кого внимания, кроме процесса игры. Концентрация важна, как никогда. Однако её довольно просто нарушить. Любое действие, слово — и ты окажешься в ступоре. Вот как сейчас. Когда Хён почувствовал прикосновение губ Хёка. Так и есть — это поцелуй. Лёгкий, поверхностный. Игрок от неожиданности упустил джойстик, а его персонаж застыл, так и не сделав решающего удара своему противнику. Глаза того округлились, тело не сопротивлялось, а лишь расслабилось. Хёк так же неожиданно закончил, как и начал. Напоследок лишь улыбнулся, уже зажмуренному Хёну, а после выпрямился, и как ни в чем не бывало, закончил игру победителем. — Хён, ну и кто теперь в проигравших? Я же говорил следить за экраном. Эх, а ты был так близок. — Молчок. — Знаешь, я не хочу это печенье. Мне просто нужен был повод, чтобы поиграть с тобой. Так что, ты тут кушай, а я принесу водички. Всухомятку, думаю, не ахти. Хёк поднялся с уже не такого твердого, как казалось раньше, футона, оставив пустое успевшее потеплеть место, и направился к выходу. — Что-то я и вправду сегодня слишком разговорчив и эмоционален. Ну-с, не скучай. — Показав на лице гордость за недавно сделанные действия, Хёк вышел, куда-то в сторону комнаты, где находились все их припасы. Хён так и не пошевелился. Он почти что не слушал Хёка, ему было плевать на проигрыш, на всё-таки полученную по доброте душевной печеньку. Он даже не пытался остановить уходящего Хёка. Просто продолжал сидеть и смотреть, будто сквозь стенку. Его второй раз за сегодняшнюю ночь удивил Хёк, удивил этот…. — Идиот… Он откусил кусочек полученной награды, поглядывая на входную дверь: Хён надеялся в скором времени увидеть того, кого совсем недавно ненавидел и пытался избегать. К чему такие перемены? Он не понимал, почему после съеденного печенья стал закутываться в покрывальце, которое пару минут назад Хён пытался отобрать у соперника по игре для выигрыша, и почему ему захотелось потрогать свою макушку, перебирая волоски в пальцах. Хотя, какая разница…просто захотелось, всего-то. Когда Хён заметил долгожданный силуэт, Хёка, тут же улыбнулся. Он ожидал продолжение их занимательной игры, нового раунда, в котором «лохматое чудовище» намеревалось победить этого зазнававшегося задрота.