Месть

Мартин и Андрес в действительности не хотели только одного — слушать часовую лекцию Серхио по поводу их отношений, плана, характера Мартина и безрассудства Андреса. Поэтому они носили обручальные кольца не на пальцах, а на цепочках. Близко к сердцу, в этом действительно был смысл. Но всё равно это угнетало. Скрывать взаимоотношения было труднее с каждым днём, но апогеем этого идиотизма стал тот факт, что другая пара из банды завела отношения, которые почти не скрывала. Или скрывала, но настолько плохо, что не заметил бы только слепой, глухой и тупой. Или как минимум глухой. Андрес приходит в комнату Мартина посреди ночи, от него буквально исходят волны гнева. Его нужно успокоить и расслабить, потому что иначе он взорвётся и сделает что-то, о чём пожалеет. Хотя нет, не пожалеет. — Что такое, mi amor? — спрашивает сонный Мартин, обнимая за пояс Андреса, присевшего на его постель, и укладывая при этом свой подбородок на его плечо. — Токио и Рио. Кровать стучит в стену на протяжении нескольких часов, — Андрес кривит лицо, но близость и тепло родного тела, тела Мартина, успокаивает его. — Ложись спать со мной, querido, — вздыхает Мартин в итоге, откидывая одеяло и пододвигая подушку. — Но Серхио… — растеряно начинает Андрес, однако Мартин его перебивает. — Плевать. Давай, ложись, завтра я придумаю что-нибудь, а сейчас тебе надо выспаться, — решает Берроте. Они условились, что не будут раскрывать отношения и брак перед Серхио, но ситуация была критичной. Андрес из-за двух дебилов плохо спал и ходил в высшей степени раздражённым, а раздражать сеньора де Фонойосу-Берроте было…чревато. В первую очередь для жизни и здоровья других людей. В крайнем случае Мартин просто заберёт Андреса в свою комнату, где было мало места, но по крайней мере здесь было тихо и в соседней комнате были Осло и Хельсинки — лучшие соседи из возможных, максимально спокойные и незаметные. За это, однако же, придётся поплатиться выволочками от Серхио. Впрочем…были возможности разыграть карты. У Мартина в голове начал созревать новый план. Как бы то ни было, рядом с ним его супруг спал достаточно хорошо, так что на следующий день его агрессия несколько уменьшилась. Он как будто бы передумал убивать Токио и Рио и даже пытался быть достаточно любезен, но что-то пошло не так. Всё всегда идёт не так, если речь о них с Андресом. Мартин действительно вежливо попросил прекратить долбить кроватью о стену пол ночи, но Рио отшутился, что не знает, чем занимается Токио, может танцует. И вообще, почему это волнует Палермо? В конце концов его комната в другом конце коридора, а Берлин не жалуется. Берроте улыбается своей самой сладкой улыбкой малышу Рио и кивает. Конечно же, какое ему дело. Обручальное кольцо жжёт кожу на груди. Пока все после обеда отдыхают, он просит Хельсинки и Осло помочь ему. Они без труда открывают комнату Андреса и безо всяких ключей — Мартин умеет взламывать всё, тем более такие стародавние замки. Внутри Мартин коротко делает расчёты и двое мужчин передвигают постель Андреса к другой стене, обновляя планировку комнаты. Это занимает не так уж много времени, когда этим занимаются двое громадных мужиков. За молчание и помощь Мартин заплатил им кругленькую сумму, но всё же, он был чрезвычайно доволен. Он спускается вниз, лучась счастьем, выпивает на пару с мужем несколько бокалов вина, общается с остальными и даже улыбается Токио. Просто потому что в его голове крутится сладкой ватой мысль, что он отомстит этим вечером и ночью за то, что два необразованных мудозвона не дают спать его любимому мужу. Не то чтобы Мартин имел что-то против личных отношений в команде, в конце концов, они с Андресом состояли в браке. Как и не имел он ровно ничего против того, чтобы другие люди занимались сексом. Они с Андресом тоже им занимались. Это полезно, как минимум, и ничего плохого в этом нет, что бы там Серхио по этому поводу не думал. Однако Рио и Токио перешли границы. Шум ночью, довольно интенсивный, не дающий заснуть. Почти пытка, которую Андрес терпел более двух недель, прежде чем начал медленно звереть. Но Мартин озверел гораздо раньше. — Палермо, — своим бархатным голосом произносит Андрес, чуть улыбаясь, — есть планы на вечер? Мартин ухмыляется в ответ. Конечно же есть. Месть. Сладкая, горячая, возбуждающая. Он почти за руку ведёт супруга к его комнате, позволяя Андресу в этот раз открыть дверь ключом. Это будет сюрприз. Андреса сперва перестановка не впечатляет совершенно и он смотрит из-под густых ресниц почти осуждающе, но после вздыхает. Он обращает внимание на то, как стоит постель. Поперёк, изголовьем к стене. О, эта деревянная кровать, шатающаяся (стараниями Мартина, который открутил несколько деталей), хотя выглядящая крепкой. Кровать, которая будет стучать прямо в стену, если на ней совершать хоть сколько-нибудь энергичные телодвижения. И Андрес понимает, к чему это всё. Понимает и запрокидывает голову, смеясь в голос. — Ты неподражаем, муж мой, — сквозь смех говорит Андрес. — Что ты думаешь о том, чтобы заняться любовью и заставить этих придурков почувствовать, каково это — не спать из-за неспокойных соседей? Андрес ухмыляется и подходит ближе, почти прижимаясь к груди Мартина. — Я в тебе не ошибся, — шепчет он мягко, — ты самый безумный человек. Я так люблю тебя. Мартин умоляет себя не плакать. Правда, не вовремя. Они должны заниматься любовью, горячо и громко, а не стоять и нежно обнимать друг друга посреди комнаты. Мартин ласкает волосы мужа на затылке, перебирая с трепетом, накрывающим каким-то девятым валом. Он так сильно любит этого мужчину, что порой почти невыносимо. Они целуются. Это закономерно случается, когда они оказываются близко и сейчас это более чем уместно. Мартин ведёт Андреса к постели, роняя супруга на неё и тут же слыша первый стук. Да, его месть будет громкой, ритмичной, яркой. А ещё он будет любить своего мужа так сладко, как только сможет. Чтобы Андрес хотел это повторять постоянно, раз уж на то пошло. Это слегка странно вести самому, потому что обычно Андрес сверху. Он любит руководить, а для Мартина в радость доставлять удовольствие любимому мужчине как угодно. Сейчас же супруг позволяет вести. Сам предлагает и Мартин ни за что не откажется от этого. Медленная подготовка, едва слышные стоны — они привыкли быть тихими, чтобы не мешать остальным. Но не сегодня. Нет. Сегодня Они будут стонать, кричать, и стучать ебучей деревянной кроватью в стену так, что Токио не сможет даже прикрыть глаз. Андрес плавится в его руках, стонет, кусает губы. Его член стоит так, что, должно быть, ему почти больно. Уж конечно Мартин, как любящий супруг, не мог бы не заметить и не приласкать. И конечно мужчину прорывает — он почти скулит, когда Мартин, двигаясь внутри него, в том же ритме ласкает его член. Кровать стучит о стену в ритме безумия, создавая просто грандиозный шум. Это даёт свои плоды быстро, с той стороны начинается возня, какие-то крики, кажется Токио даже стучит в стену. Но Мартина сейчас больше интересует супруг и его удовольствие, нежели момент мести. Потом, может завтра он полюбуется на мешки под глазами черноволосой суки или на Рио, прячущего глаза. Всё равно. Главное сейчас перед ним — его Андрес. Его жизнь, его родственная душа, его самый близкий и любимый человек. Он наклоняется и целует мужа между фрикциями, вылизывает его шею, оставляет укусы, с каждой секундой приближая Андреса к состоянию безвольного хаоса. Тот, в общем-то и сейчас уже не соображает, гортанно постанывая и прося больше, сильнее, глубже. Конечно же Мартин не откажет. В какой момент дверь открывается Мартин не понимает. За смесью звуков из стука постели, их стонов и сбитого дыхания не понятно, что происходит вокруг. Мартин слышит что-то только когда остатки его возможности соображать, те что остались в мозгах и не стекли вниз, распознали голос и идентифицировали Серхио. Он делает ещё несколько фрикций, понимая что Андрес слишком близко к оргазму, чтобы остановиться и просто продолжает, лишь повернув голову и коротко взглянув на остолбеневшего Маркину. О, кажется у него теперь будет психологическая травма. Не то чтобы Мартин сочувствовал — будет знать, как входить в чужую комнату без стука и разрешения. Невероятная наглость, право слово. Андрес под ним не соображает ничего, и, кроме того, он даже не имел возможность увидеть брата, так что он просто выгибается и стонет ещё громче. — Действительно хочешь посмотреть, как я трахаю твоего брата? — интересуется Мартин спустя несколько секунд, видя, что Серхио не сдвинулся с места. Андрес слышит тоже и широко распахивает глаза, может желая что-то сказать, но Мартин тут же целует его. Серхио вылетает из комнаты со скоростью, близкой к скоростью света, не меньше, захлопнув за собой дверь. Ох как же Мартин этому рад. Он сбивается на совсем уж бешенный темп, доводя и себя и партнёра. И с каждым движением заставляя кровать долбить по стене. Андрес кончает с гортанным стоном, закусывая губы и очевидно, испытывая лёгкую дрожь. Это нормально, так бывает. Мартин укрывает их обоих пледом и прижимает мужчину к себе, поглаживая по горячей влажной коже плеч и спины. — Мы не закрыли дверь и Серхио вошёл, — говорит Андрес задумчиво. — Чёрт с ним, — отмахивается Мартин, — Он смирится. У него нет выбора, в конце концов, ты мой муж. — Точно. Не думаю, что его глупые правила распространяются на супругов, — хмыкает Андрес. Мартина это даже чуточку забавляет. Он снимает с шеи Андреса кольцо и надевает его на законное место. — А твоё? — тут же отзывается Фонойоса. — Надену чуть позже. Нужно мне для театральной постановки, — Мартин щурится, как сытый хитрый кот. Его козни не закончились. Он уже знает, как избежать (вряд ли на долгое время, но всё же) тяжёлых и нудных монологов Серхио о правилах. Утром они все выходят на завтрак. Мартин и Андрес — довольные и выспавшиеся, Рио и Токио напротив. Они смотрят на мужчин с немыми вопросами, недоверием и шоком. Андрес наливает американо в две чашки и просто усаживается, ведя подобие светской беседы с Москвой. Профессор шипит на них не прилюдно, а пытается увести в сторону, но Мартин, словно издеваясь, не стремится никуда отходить. Андрес же сохраняет каменное спокойствие, ничуть не меняясь в лице, когда Серхио разражается монологом о неприемлемых вещах, нарушении правил и, что забавно, о моральных ориентирах. Мартина забавляет это даже больше, чем он думал. Берроте разваливается на стуле, и с видом короля обводит всех взглядом, останавливаясь на супруге и улыбаясь ему, в отличие от остальных, тепло и нежно. — Скажи мне, профессор, тебе интересует наша с Берлином сексуальная жизнь, потому что мы оба мужчины? — говорит он весело, но контекстуально это обвинение в гомофобии. Мартин, конечно же знает, что Серхио плевать на ориентацию. Тут скорее дело в их многолетнем знакомстве и в том, что Андрес его брат. Впрочем, остальным знать этого не нужно. — Ваш пол не имеет никакого значения. Ни пол, ни ориентация, ни что-либо ещё. Это прямое нарушение правила, одного из трёх правил, — шипит Серхио, будто рассерженный кот. Мартина это нисколько не пугает. Самое худшее, что Серхио мог когда-либо сделать, он сделал около двух лет назад. Он думал, что они с Андресом разбегутся навсегда, но вот что забавно, они напротив, решили заключить брак. Настолько же, насколько Серхио был гениален в плане ограблений, настолько же он был глуп, глух и слеп относительно чувств других людей. Просто полный ноль. Обыграть его на этом поприще всё равно что конфету у годовалого ребёнка отобрать. — Почему же тогда ебля Токио и Рио тебя не взволновала? Как минимум, это длится уже несколько недель. Как максимум, они мешают Берлину спать, что приводит его в мою постель. Но, знаешь, это не оправдание. Я не собираюсь оправдываться. Потому что я буду заниматься любовью с моим мужем когда и сколько я захочу, — заканчивает Мартин воинственно, и последней вишенкой на торте он вытягивает обручальное кольцо на цепочке, снимает его с шеи и надевает на свой палец, а после тянется к Андресу, срывая с губ мужа сладкий поцелуй. Как же ему всё равно на то, что у Серхио сейчас глубочайший шок. Возможно, это месть. Да, Мартин Берроте де Фонойоса однозначно мстительный человек. Ему, кстати, не стыдно.