Быть пойманным

Когда Гарри предлагает остаться Райту в роскошно обставленной комнате молодой невесты, тот, не без задней мысли, соглашается. И не то чтобы капитан действительно боялся. Определённо нет. Он и понятие страха — вещи несовместимые. Просто всеобщее нагнетание атмосферы хорошенько действовало Райту на нервы. Постельное белье на кровати благополучно поменяно, пыль везде стерта, а аромат лаванды все ещё стоит в комнате. Но это ни на грамм не делает помещение более притягательным. Райт закуривает первую сигару с опиумом. Время тянется, как будто и правда желая поиздеваться над капитаном. Он выпускает дым в сторону высоких сводов кровати и внимательно разглядывает потолок, пытаясь избавиться от непонятно откуда взявшегося чувства раздражения. Неизвестно, сколько времени он проводит просто бездумно блуждая глазами по полумраку комнаты. Сигары сменяют одна другую, но стакан рома пока стоит нетронутый. Отсутствие сна начинает конкретно напрягать капитана Райта, и он решает хоть чуть-чуть утомить себя самым простым способом. Скользнув рукой под ткань белья, он начинает поглаживать все ещё мягкий член рукой. Райт прекрасно знает, о чем ему стоит думать, чтобы возбудиться и кончить максимально быстро. И, нет, это явно должны быть мысли не о молодых графинях или в самом расцвете лет чужих невестах. Он представляет Джеймса. Румяного, запыхавшегося, смотрящего на него вечно лукавыми глазами. Джеймса, принадлежащего только ему. Хотя бы в своей голове Райт может себе это позволить. Движения руки становятся грубее и резче, и капитан думает, что сейчас самое время, чтобы закончить. Стук в дверь прерывает ход его мыслей. И если сначала Райт пытается абстрагироваться и продолжить, то вскоре это становится абсолютно невыносимым, а стук, кажется, намеревается пробить капитану дыру в голове. С тихим рыком Райт вскакивает, поправляет свободно сидящие штаны и направляется к двери, чтобы наконец-таки прекратить эту экзекуцию. Не без раздражения он начинает: — Какого… — но остаток вопроса тонет в нарастающем негодовании, ведь руки Джеймса затаскивают Райта обратно внутрь спальни. И Джеймс действительно румяный и запыхавшийся. Едва уловимо пахнущий алкоголем и лукаво улыбающийся. Он вваливается в комнату, едва удерживая капитана за грудки рубашки, и из последних сил заваливается на кровать. — Какого… — снова пытается начать Райт, но Джеймс затыкает его поцелуем. Грубым и настойчивым. Нагло вылизывает чужой рот, пальцами в это время уже подлезая под ткань штанов капитана. — Стоп, — рявкает англичанин, отстраняясь, и резким движением оттягивает голову Джеймса вверх. — Не может быть, — выдыхает он, рассматривая мужчину, сидящего на его бедрах. — Да я быстрее поверю в существование призраков, — глаза Уайта хищно сверкают в полумраке комнаты и кажутся совершенно черными. Безумными. Нечеловеческими. Ну вот, видимо Райт действительно допился, и чертов доктор был прав. Ведь Джеймс извивается сейчас на нем не хуже пресловутого зеленого змея. Свободно сидящая белая рубаха совершенно растрепалась, оголяя его выточенную словно из мрамора шею и грудь. А на плече, как всегда завораживая, виднеется лотос. И Джеймс призывно постанывает, то и дело облизывая губы, и будто совершенно не замечает сильную руку, все еще тянущую его за волосы. — Да и черт с ним! — рычит капитан, скидывая мужчину с себя и слыша слегка испуганный вздох. Райт нависает над Джеймсом, заводя его руки за голову и плотно вдавливая в кровать. Так, что, если бы это был настоящий Уайт, у него бы точно остались синяки. Он перехватывает запястья Джеймса одной рукой, ощущая, что тот вовсе и не сопротивляется, а даже наоборот расслабленно выдыхает. — Именно такой, — медленно проговаривает Райт, одурманенный то ли опиумом, то ли видением. Он пальцами очерчивает идеальную линию скул Джеймса и, поддаваясь соблазну, запускает два пальца ему в рот. Язык Уайта горячий и влажный. Бесстыдный и пьянящий получше любого рома. Член Райта уже давно стоит, но он все равно сдерживается, ощущая эту тонкую границу: сделать с Джеймсом все, что хочется; и не позволять себе притронуться к нему больше, чем дозволено. Слишком прекрасный. Слишком распутный. И, смотря на это великолепное тело под собой, капитан окончательно теряет голову. Он с животным рвением впивается зубами в мягкую и нежную кожу на шее Джеймса, чувствуя, как мужчину под ним охватывает дрожь. Стон боли, смешанный со стоном наслаждения, срывается с его губ. И капитан Райт срывается также, сразу вслед за этим стоном. Он кусает Уайта так, как будто сам стал вампиром-кровопийцей. Рвет на нем раздражающую рубаху и медленно, незаметно для самого Джеймса сползает вниз. Из всех удовольствий Райт выберет посмотреть, как мужчина сам будет страдать от наслаждения в его руках. Резким движением капитан стягивает с Джеймса штаны прямо с бельем и пальцами поглаживает напряженную плоть. Уайт сглатывает, его зрачки еще сильнее расширяются от испуга. Он едва может приподнять голову, чтобы заглянуть Райту в глаза, из-за ноющих укусов, покрывающих всю шею и плечи. Из хищника он в одно мгновение превращается в жертву. И капитан довольно ухмыляется. Ему удастся укротить даже самое строптивое видение. Даже Джеймса. Но, кажется, Джеймс уже довольно приручен и одомашнен. Потому что он мгновенно меняется в лице, открываясь и позволяя себе подчиниться Райту. Его ловкому языку и уверенно двигающимся рукам. — Черт, — едва слышно выдыхает Джеймс, чувствуя, как Райт обхватывает головку члена губами, а руки кладет ему на бедра, сильно впиваясь пальцами в кожу. Капитан вбирает напряженную плоть еще глубже, заглатывая почти полностью и беспрестанно смотря на Джеймса. На такого еще более восхитительного, задыхающегося от собственных стонов, разгоряченного и дрожащего Джеймса. Только его Джеймса. И если бы видения умели бы чувствовать, то Уайт бы сейчас просто захлебнулся в собственных ощущениях. Он метается по кровати, пытаясь унять ощущение внутреннего пожара. Тихо стонет и скулит, не смея попросить о большем, не смея сказать капитану и слова. Лишь послушно соглашаясь на все происходящее. Чувствуя буквально по секундам растущее напряжение в чужом теле, Райт принимает его член до самого основания, раскрывая шире рот и пропуская головку в горло. Он ни на мгновение не перестает двигаться и лишь шумно выдыхает, ощущая, как Джеймс хватается за его руку в надежде на спасение. И спасение наступает. С громким стоном Уайт изливается ему в рот. Тело Джеймса мелко потряхивает, и Райт мягко поглаживает того по внутренней стороне бедра, отстраняясь и довольно облизываясь. Капитан смотрит на Джеймса и понимает, что никогда не видел его настолько разнеженным и благодарным. Райт, снова следуя желаниям, поднимается и мягко целует мужчину в губы, обозначая окончание. И даже сердце сурового капитана ёкает, когда Джеймс аккуратно пристраивает голову ему на плечо. Если бы они проводили так каждую ночь. Если бы этот Джеймс был реальным. Если бы чувствовал что-то подобное к Райту, что тот сам чувствовал к нему. Капитан проваливается в беспокойный сон, отмечая перед этим, что стакан с ромом он все-таки не выпил. *** Когда Гарри ловит Джеймса за руку следующим утром перед завтраком, тот нервно поправляет накрахмаленный ворот рубашки и неловко переминается с ноги на ногу. — Я вижу, твой гениальный план увенчался успехом, — хмыкает хозяин, смотря на чуть виднеющиеся из-под воротника ярко-фиолетовые следы. — Теперь-то ты доволен, Джемми? — Все вышло немного не так, — Уайт улыбается и снова одергивает рубашку, — но ты прав, я доволен. Гарри тяжело вздыхает, качая головой: — И когда же тебе только надоест играть в эти игры. Уже давно бы поговорил с ним. Тень сомнения буквально на мгновение появляется на лице Джеймса, но затем он со всей присущей ему серьезностью говорит: — Это не игра, Гарри. Это все вампиры, в которых не верит наука и не верю я. — Ну хорошо, Джеймс. Поступай, как знаешь, — смеясь, отвечает хозяин. — Только поправь получше воротник, — и после этих слов удаляется. За кофе Гарри, не унимаясь, решает обратиться к капитану Райту: — Ну что, милый капитан, как ты почивал? Не беспокоила тебя хозяйка комнаты? Райт бросает косой взгляд в сторону Джеймса, продолжая сосать свою сигару: — Что же, ты полагаешь, что и я верю всем этим бредням… — бурчит он тихо себе под нос. — Не бойся, никто не заподозрит тебя ни в суеверии, ни в трусости, — поспешно начинает успокаивать его Гарри. Но Райт, будто снова обретя привычное хладнокровие, с усмешкой поднимается со своего места и обходя стол кругом буквально на секунду задерживается около стула Джеймса. Он медленно наклоняется к нему под любопытным взглядом Гарри и еще нескольких человек и кладет перед Уайтом мелкую черную пуговицу. Такую, которая была вчера на его рубахе до того, как Райт порвал ее. — Что скажешь на это, Шерлок Холмс? — ухмыляется капитан тихо, несильно сжимая плечо Джеймса пальцами и подмечая следы зубов на его коже. Уайт молчит, усиленно пряча улыбку в кулак и, как дурак, пялясь на эту злосчастную пуговицу. — Я жду тебя вечером у себя со стаканом рома, Джемми. С тебя должок, — на этих словах крупная фигура капитана удаляется. А Уайт сталкивается взглядом с Гарри, брови которого удивленно ползут вверх. Уайт пожимает плечами, отвечая на вопросительный взгляд Гарри. Он вроде бы схвачен, но как же это замечательно. Как замечательно, что Джеймс так долго знал Райта. Как замечательно, что он безошибочно определил, какие подсказки капитану нужно оставить. Он обманул охотника, специально дав ему напасть на след. На самом деле, как же чертовски давно Джеймсу хотелось быть пойманным.