Что было дальше?

Парни пили пиво «Мотор», включив на всю квартиру какой-то панк-рок — надо всё-таки отметить одобрение первого их официального концерта в университете. Целый вечер будет принадлежать их группе, и не они будут на разогреве, а у них! На вкус, правда, пиво было не под стать поводу, а такое же, как и название — что блевать тчнудо. Но Рустам очень настаивал купить именно его, потому что «ну Мотор-р-р же». Да и со съемкой квратиры денег на что-то другое не особо-то и хватало. В дверь настойчиво постучали. Щербак* встал с банкой в руках и, потряхивая в такт песне головой, направился в коридор. Щёлкнула щеколда, Лёха приоткрыл дверь и, сощурившись, когда завидел на площадке девушку, открыл полностью: — Тут звёзды вообще-то отдыхают. — Звёзды, ага, — фыркнула та, — а ты особенно. — Кто там? — крикнул Нурлан, прикручивая громкость. — Да фанатка какая-то. — послышался хлёсткий хлопок и недовольные возгласы девушки. — Ай! Тамби сжал переносицу, пробубнев что-то непонятное, и, грузно встав, прошёл к двери: — Привет, сестрёнка, — они клбнули лруг друга в щёку. — Не называй меня так, — она закатила глаза, — и возьми пакеты. Парень взял их у неё из рук, на секунду прогнувшись под их тяжестью — как девушка их донесла до квартиры? — и исчез на кухне. Скинув быстрым движением берцы и кинув кожанку на тумбочку, кабардинка прошла в гостиную. Происходящее в комнате вызвало у неё гримасу недовольства: матрасы с пледами и подушками на них, принесённые из соседней комнаты за отсутсвием дивана, покрывали большую часть пола; на одиноком камоде — да и на стуле рядом — огромной стопкой были свалены тетради и какие-то книги, украшенные сверху колонкой. Повсюду виднелись банки пива и коробки от пиццы, одна из которых служила подставкой для ноутбука Сабурова. — Чаки-и-и**! — заорал Рустам, сидевший на куче троне из всего вышеперечисленного, раскинув руки в сторону и уронив солнцезащитные очки, и вскочил, чуть не сбив Тамби с полным яблок блюдом. — Сестра! — Тебе она тоже сестра? — глаза Лёхи округлились и в оцепенении упал на пуфик, который среди бардака был незаметен с первого взгляда. — Да ещё какая нахрен, блин! Будучи одно роста, вновь встретившиеся друзья, сжимая друг другу руки до того сильно, что становилось страшно за обоих, вытягивали шеи и расправляли плечи, лишь бы в шутку показаться выше, прежде чем заключиться в крепкие объятия. — Это вы, — обратился Лёша к Тамби, — тогда братья, получается. — Да ваще, — Рептилоид открыл ещё одну банку пива, кажется, последнюю, и, отставив в сторону ногу, стал вещать, — столько (он встрепенулся) говна с Людкой повидали. — Ой, да и не говори, дорогой, — захихикал Масаев. Вся подвыпившая компания одобрительно загудела, и Саидахмедов, едва не разлив ценный напиток, довольный, рухнул обратно на свой трон. Чаки закатила глаза — «Союз юмористов недоделаный!» — и, пожав руку Артуру, спросила, к какой паре в понедельник приходит их группа. — Ко второй, — он потёр затылок тыльной стороной ладони. — Тоже брат, получается? — полуутвердительно спросил Щербаков. («Лёха, блять, » — позвал Нурлан.) — Что? («Сюда пододвинься.») Ай! Подзатыльник-то за шо? Больно же! Сабуров откинулся на спину, проигнориров вопрос. Наступила полная тишина, что голова, казалось, сейчас взорвётся. — Ну, представляй меня, братец, — приказала девушка. — Э-э, ну, Лёха Щербак («Щербаков то есть.»), барабанщик, Нурлан, солист, — он поочерёдно показывал на представляемых, — Чаки, моя сестра и организаторша всего, что можно и нельзя, касаемо универа. Масаева, пожав руку Лёше, уселась на единственное свободное место около Нурлана и тогда ответила ну рукопожатие ему. Они излишне долго изучали друг друга. Он — высокий, сухой, с всегда уложенными волосами, холодным взглядом и поджатыми губами. Спокойный и остранённый. Она — крепкая, кричащая, эмоциональная, с огнём в глазах, растрёпанными вьющимися волосами и играющими желваками. Всегда и везде, заполняющая всё помещение своей энергетикой. И оба гордые до мозга костей. Рустам отвлёк их, потянувшись за яблоком — уже пустая банка пива валялась у него в ногах, а очки красовались на затылке. — Фрукты были лишними, — Сабуров первый отпустил руку. Чаки, встав, подняла ближайшую банку пива с пола и поднесла к парню: — Вы пьёте сраный «Мотор», Нурлан, самое дешёвое пиво даже не то, что в «Пятёрке», а в ларьке за углом. Тот слегка дернул ноздрями. Она была права. Денег у них извечно не хватало — аренда квартиры, инструменты, долги, странные работодатели, которые всё время не выдавали зарплату, вместо кроватей уже третий год матрасы… — А вот что ты имеешь против? Бюджетненько, кстати, — заметил Щерабков. — Е-е-е, — закричал Рептилоид, показывая козу, и очки упали ему не переносицу, — «Мото-о-ор-р-р». — Что-то случилось? — спросил её брат, заканчивая весь этот бред. Он прекрасно знал, что, не предупреждая, девушка без повода не заедет, а провизия — это так, просто. Чаки бросила с пренебрежением жестянку и, вспыхнув глазами и щеками сильнее, дернула плечами. Побегав взглядом, она собралась с мыслями: — Ты ж главный, да? — спростла она у Сабурова. («Нет, я тут главный,» — вмешался Рептилоид, что было успешно проигнорировано, как и вопрос барабанщика.) — Ладно, это неважно, — кабардинка взмахнула руками и оьратилась ко всем: — Вы придурки? Нет, серьёзно. Вы действительно хотите выступать и не придумали название группы? Все замолкли. Казах закрыл лицо руками — действительно, придурки… — Это надо придумать прямо сейчас. Какая абсурдная ситуация: захожу к Лёне-дизайнеру, плакаты да брошюрки вам придумывать: «Выступает рок-группа», а название… а… — она истерично схватила свои волосы. — А что было дальше? — влез Лёха. Под тихое «В смысле?» Чаки все молча обернулись на него, прожигая взглядом, а Щербаков таращился на Масаеву с наивным удивлением: — Ну, дальше что было? Приходишь к Лёне, значит, а… дальше? — Рок-группа «Что было дальше?» — не сдержался Рустам, и получил подушку в живот от Нурлана. — Извините. Девушка сразу преобразилась: «Да, прекрасно, "Что было дальше"». Утерев наворачивающиеся слёзы и хлюпнув носом, она одним шагом оказалась в коридоре и, накинув куртку и обувшись как можно скорее, даже не попращавшись, хлопнула дверью. Но тут же вернулась: — Вам какими гирляндами укра-?.. — Белыми, — тут же подал голос Чапарян. Когда Чаки совсем ушла, в комнате наступила тишина осознавания, что сейчас произошло. Тамби, Рептилоид и Артур переглядывались. Щербак всё думал, какие могут быть претензии к «Мотору», хотя ему самому пиво-то и не нравилось. Сабуров прожигал взглядом дверь. Он всегда крайне нейтрально относился к малознакомым людям. Но не в этот раз. Что-то вызвало у него слишком сильное чувство. Задела ли Чаки его гордость покупкой еды или её энергетика так на него повлияла? То уже не было предметом его размышлений — в нём, всегда холодном снобе, запылал даже не огонёк, а целый пожар… — О-о-о, — воскликнул Рустам, когда взгляд того уже слишком долго прожигал место, где недавно стояла девушка, — у нас на курсе новая па-а-ра-а! — Артур, — сквозь смущённый смех позвал солист, — дай подушку. Чапарян, со смехом прижимая её к себе, замотал головой.