Рубашка

      Разумовский едва сдерживал нервную дрожь, одновременно предвкушая предстоящую презентацию и опасаясь ее. Он никогда не чувствовал себя уверенно на публике. Это Олег мог держать лицо в любой ситуации, уверенно оттесняя его от папарацци, также, как в детстве закрывал собой от хулиганья, для которого слабый робкий Сережа всегда был желанным объектом издевательств.       А сам Сергей по-прежнему оставался решительным только в строчках кода, создаваемого для любимых проектов. Там он всегда знал, что и как должно получиться, а вот нужно ли его детище хоть кому-то, кроме него, не понимал до сих пор. Сейчас же было нужно успокоиться, настроиться и выйти к аудитории, чтобы показать плоды его долгих бессонных ночей, когда в венах кровь пополам с энергетиками. Показать и объяснить, для чего все это, как новый апгрейд должен изменить к лучшему жизнь простых людей, убедить дотошных журналистов, что это не погоня за хайпом, и не попытки каких-то теневых заговоров под эгидой благих намерений.       Сергей замер на секунду перед зеркалом, нервно пригладил волосы и критически осмотрел свой идеально скроенный деловой костюм. Он выглядел безупречно, но это ни на йоту не вселяло в него уверенности. Очень не хватало поддержки Олега, его всегда уверенного взгляда и крепких рук, которые успокаивающе ложились на плечи Разумовского, когда Волков убеждал его, что все получится!       Парень резко отвернулся от своего отражения и быстрым шагом направился в сторону гардеробной. Он распахнул шкаф, в котором рядами висели дизайнерские шмотки на все случаи жизни. Сергей отодвинул один ряд монотонно-классических пиджаков в сторону, пролез руками через ряды дорогих рубашек всех расцветок и фасонов, и вытащил вешалку с простой — белой, которая висела в самой глубине шкафа.       Рубашкой Олега, которая затесалась в его гардероб, конечно же, не просто так. Волков запачкал ее и, сменив на запасную, просто бросил в стирку вместе с вещами Сергея. А, когда друг уехал на спецоперацию, Разумовский вытащил рубашку из свежепостиранной партии одежды и почувствовал, что даже едкий порошок не изгнал полностью отдаленные нотки знакомого парфюма и такого родного успокаивающего запаха самого Олега.       Сначала Сережа просто повесил ее в свой шкаф, чтобы потом отдать другу, когда он вернется, и забыл об этом совершенно незначительном инциденте. Шли недели, сливаясь в месяцы. Олег не возвращался и не присылал о себе никаких вестей. Разумовский нервничал и только бесконечная работа, которая интенсивно смазывала дни и ночи в один непрекращающийся хоровод планов и задач, помогала не впадать в панику и справляться с пронзительным чувством одиночества без дружеского плеча.       Однажды он наткнулся на простую белую рубашку, висевшую на плечиках в шкафу.       Однажды не удержался и обнял ее, пытаясь хоть на секунду получить призрачный отголосок тепла дорогого человека.       Однажды он заснул, сжимая в объятиях простую хлопковую ткань и долго не мог потом вернуть ее на вешалку.       В какой-то момент, усилием воли он закопал ее поглубже в гардероб, чтобы не бередить чувства. Но именно сейчас он так сильно нуждался в, хотя бы настолько эфемерном, присутствии друга рядом, что эта мысль показалось, внезапно, очень здравой.       Разумовский поспешно, чтобы не передумать, стянул с себя столь тщательно подобранный пиджак, затем изящную рубашку и нервными пальцами надел ту самую… Олег всегда был крупнее, а сейчас Сережа еще и сильно похудел, питаясь на бегу и недосыпая. Рукава были длинноваты, и их пришлось подвернуть, а заправленная в брюки ткань откровенно пузырилась на спине, подчеркивая насколько худощавой стала фигура парня, как будто он опять вернулся в подростковый возраст, когда стучал коленками при ходьбе. Сергей знал, что выглядит он странно, и руками интенсивно лучше не размахивать, потому что ткань так и норовит вывернуться из-под пояса и хулигански расхристаться поверх брюк. Но Разумовский почувствовал такое непередаваемое тепло, когда ткань скользнула по его коже, будто обнимая тонкий стан и успокаивающе лаская плечи, что стало откровенно наплевать, что там накатают по поводу его вкуса в подборе одежды чертовы писаки.       Ведь, закрыв глаза, можно было представить, что это Олег стоит у него за спиной, положив большую крепкую ладонь на острое плечо, и его родной глубокий голос уверенно шепчет на ухо, что Сережа самый гениальный и у него все обязательно получится! Улыбнувшись своим мыслям, Разумовский решительно мотнул головой, откидывая закрывающую глаза челку набок, и белой птицей полетел к лифту, который унесет его навстречу вспышкам фотокамер и жаждущим глазам зрителей.       Строгий синий пиджак остался смятым пятном лежать на полу перед зеркалом. Но, его время еще придет. И ждать осталось недолго…