Чувство ETERY

Когда Людмила Борисовна узнала об отношениях Дани и Даши — она боялась дышать, чтобы не сглазить. Неужели, все в личной жизни ее сына вырулило в нормальный человеческий вид? Раньше, до прихода в Хрустальный, он встречался с разными юными девушками. Но все они были мимолетны, временны и, что уж совсем плохо, сопровождались ночными пьяными загулами. Точнее сказать, именно из таких загулов он их и приволакивал. Иногда и домой под утро. В ее дорогом сыночке-Данечке, как будто бы жили два человека: один — рассудительный умница интеллигент, другой — босяк и неуемный гуляка. Когда Даня начал виться веселым щенком около Этери — победил безоговорочно первый. Полностью подтвердив поговорку — мы есть то, что мы едим. С приходом в Хрустальный он начал питаться только Этери. Он напитывался нею полностью. И все его завихрения и ночные подвиги как ветром сдуло. Он вырос, повзрослел, стал думать только о карьере. Ну и, от опытного взгляда взрослой женщины, не ускользало, что личной жизнью он начал грезить только безотрывно от этой самой своей хрустальной карьеры. И… в общем-то, она была и не против такого поворота. Рядом с Этери в Дане раскрывались лучшие из его качеств. А то, что контакт произошел с обеих сторон тоже было понятно, причем с первых встреч. Сама Этери ей тоже очень нравилась, и абсолютно вписывалась в рамки идеальной невестки. Они с Людмилой Борисовной тепло общались и на работе и вне ее. Можно сказать, даже дружили. Ведь точек соприкосновения было множество — от хореографии до косметологии и воспитания детей. Этери была очень нежной мамой и Людмила Борисовна была уверена, что такой же она станет и для ее внуков. В разговорах, аккуратно, Людмила Борисовна зондировала эту тему и выяснила, что Этери с радостью готова к материнству еще раз, а может быть и не раз. Время шло. Этери хорошела день ото дня и с каждым шагом навстречу прекрасному облику, все более открыто и увлеченно поглядывала на Даню. Но их отношения с Даней никуда не двигались. Было бы им обоим по двадцать — все воспринималось бы достаточно нормально. Этери была на взгляд Людмилы Борисовны идеальным выбором ее сына. С ней он оказался бы в хороших руках. Даня был идеальным сыном именно потому, что был послушным и ведомым. И эта ведомость — была его внутренней зоной комфорта. Когда все за него всё решают. И Людмила Борисовна понимала, что сына нужно из рук в руки передать именно такой женщине. Лидеру. А попадись он какой-то малолетней прощелыге —тоже пойдет за ней, но сгуляется и сопьется. А с Этери — он идет ее путем, ее идеалами. Все было в Этери годно. Если бы не один недостаток. Возраст. И это Данину маму более всего терзало. Идеальная невестка с таким не идеальным возрастом. Такой идеал с такой червоточиной. Хотя он в глаза совсем не бросался. Они с Даней, сходясь вместе, вели себя, как два сорванца, даже не на Данины года. Но учитывая его, этот недостаток, и неторопливость их движения друг а другу, перспектива увидеть совместных деток Тутберидзе-Глейхенгауз таяла с каждым годом. И именно это, где-то внутри, не давало Людмиле Борисовне желания подтолкнуть Даню навстречу Этери. Кто как не мама, которая всегда имела большое влияние на сына, могла профорсировать его отношения с любимой?  Но она этого не сделала. Решила, пусть идет, как идет. Сейчас у них последние годы возможности запрыгнуть в последний вагон нормальной семьи, с детьми. В 42, 43 и даже в 44 еще можно родить. Людмила Борисовна по себе знала. Дальше — это уже будет не семья. Без детей, родных по крови — это не семья. И если они сейчас воспользуются этим, и Даня приведет свою кудрявую любовь домой в качестве жены, она примет ее. Дальше — вряд ли. Когда появилась Даша у Людмилы Борисовны от сердца отлегло. Отпустило от радости, что не нужно больше внутренне метаться между выбором потрясающего человека и его непотрясающего возраста. Даша была приятная молодая девушка. С ней Даня не растерял ту серьезность, которую приобрел в Хрустальном. Да, с ней не было такого душевного контакта, как с Этери, но Даша была молода. А значит, перспективна в отношении потомства. Знала бы, Людмила Борисовна, как ошибалась в отношении Дашиной серьезности, никогда бы не подталкивала к ней Даню. Но сейчас, желая не мешать молодым, освободить им территорию для совместных встреч, Людмила Борисовна, переехала на дачу к подруге. Пусть попробуют жить вместе, авось поженятся. И молодые, пользуясь отсутствием на работе Этери, а дома Даниной мамы, ушли в отрыв — каждый вечер пропадали в клубах, а под утро разгоряченные заваливались спать в Данину берлогу. С Дашей они много пили. И не только пили. Те приколы, которые хотелось и моглось творить с Этери на трезвую, с Дашей требовали допинга, чтобы все проходило весело и на легком душевном подъеме. Спать после гулек и возлияний заваливалась Даша. А Даня, взяв компьютер и наушники, шел на кухню и включал прямую трансляцию Чемпионата Мира. Нет, никто на работе об этом его не просил. Тем более не заставлял трудиться еще и ночью. Но команда Тутберидзе на то и команда Тутберидзе, что КЗОТ, то есть Трудовой Кодекс, им неведом. А ведомо желание жить постоянно льдом. Но и не профессиональные рвения были во главе угла ночных Даниных бдений. Они были прикрытием. Чтобы смотреть не на прокаты. А на нее. Он делал скриншоты видео и мысленно облизывал на них все ее округлости — от завитушек на голове до коленок, спрятанных под джинсами. Интересно, какие у нее коленки? Ни разу он их не видел. Она их все время прячет. Вот на КП надела платье — ручки худенькие, голые, разделась красавица около льда, наверняка ведь мерзнет, хочется сгрести в охапку, греть их остывающие и не отпускать. У Даши руки нормальные. Руки как руки. Не мерзнут. И греть их не хочется. На Этериных ногах джинсы. И снова коленки в невидимках. Хоть бы раз надела что-нибудь короткое. Да ладно, он дофантазирует. И ее коленки и всё, что выше. Вот Даша лежит. Коленки из-под одеяла наружу, сверху по таким же тонким, как и у Этери, ножкам можно легко забраться до самой женской сути. И его никто не оттолкнет. Для этого она тут и лежит. Подойди и возьми. А брать не хотелось. Даже голую и теплую. А ее недоступную, одетую и холодную хотелось. Хотелось до того, что даже после окончания ЧМ, он все равно не изменял своей привычке ночных бдений с ноутбуком на кухне, пока голенькая Даша спала после клуба в спальне. Он пересматривал Чемпионат. Проматывал прокаты, даже Медведеву проматывал — что он там не видел в этих ее программах, а смотрел в повторе на нее. Рассматривал такие родные уже черты и движения. В реальности ее так пристально не поразглядываешь. Вот платье полурасстегнуто. А под ним, судя по обнаженным рукам, ничего нет. Вот бы дотянуться и потянуть молнию до конца. Не платье, а просто какой-то подарок мгновенного удовольствия. Проникнуть бы под него и надышаться ее ароматом. Объявляют оценки. В прямом эфире, все-таки отвлекался на главное, на результаты. И не заметил такой подробной, беспокойной и отдельной жизни ее руки. Она сидит, лицо спокойное, глаза подняты наверх, словно просят «позволь мне, я хочу», словно не на первом взрослом Чемпионате Мира, а вот здесь на кухне, сидя на полу снизу верх смотрит на него. И только левая рука, беспокойно сжимает и разжимает пальцы. Вонзается в руку Жени. Будто сейчас она лежит под ним, Даней, и этой рукой комкает постель, со страсти убегающего оргазма. Перебирает пальцами… Даня закрывает глаза. И эта рука уже кладется ему на молнию. Рука той, чью молнию так хочется самому опустить вниз. А это делает она, опускает зиппер и своей рукой сжимает в кулаке его мужское достоинство. Алкоголь и дым после клуба еще витает в сознании. Уже ЕГО рука лежит на брюках сверху и играет пассажи. Рука все работает. И вот становится влажно и приятно — она отводит руку и заглатывает его весь. Под корень, всасывает в себя. Как вакуумный пылесос — толчками втягивая и выталкивая. Даня приоткрывает глаза. И понимает, что это уже не тот морок, с которого начиналось путешествие. Под ним, под его рукой головка. В темноте цвет волос не разглядеть — темный. С прямыми волосами. И даже тогда морок не улетучивается. Он видел ее и такой. Когда Этери только-только начала меняться, она начала носить прямые волосы. И оттого просто замораживала-завораживала его изнутри. И чтобы совсем не сойти с ума, он ей сказал, что так ей не очень, что ей с кудряшками лучше. И она его послушала. И выпрямляла волосы очень редко, преимущественно, когда была далеко от него. Она с прямыми была еще моложе и еще умопомрачительнее. Вот как сейчас. Вполне реальная. Делает миньет так талантливо. И смотрит на него тоже снизу вверх. Только не обеспокоенным карим, как через экран, а наглым и дерзким. После всего сглатывает. Хищно облизывается. Слизывает белую каплю в уголке розовых губок. С наслаждением смеется. Даша. Не Этери. Даша вошла и застала его с включенным ноутбуком, по экрану которого прыгали фигуристки, а он в полудреме теребил себя. Вот же ж ненормальный, — подумала Даша, — даже ночью своих прыгающих блох смотрит. Присела у его ног. Помогла.