Чувство ETERY

— А теперь внимание на экран! И Даша включила видео на телефоне. В кадре была Дашина подруга. Бывшая фигуристка. Из надцатого эшелона. Она периодически забегала сюда к ней. Поэтому Даня ее знал. Она сидела в какой-то студии на стуле с угрюмым бледным видом, в состоянии близкому, чтоб заплакать. — Даниил Глейхенгауз приставал ко мне. Жестко. Хотел меня изнасиловать. — Не плачьте, пожалуйста. Расскажите с чего всё началось? — Мы с ним знакомы давно. Когда-то вместе катались, на каких-то соревнованиях пересекались. Но особо не общались. Начали общаться, когда Даниил Глейхенгауз начал встречаться с Дашей, моей подругой. И он параллельно начал намекать мне на секс. Я отказала. Он знал, что я тренерую и сказал, что у них в «Хрустальном», на катке, где он работает, скоро появится вакансия тренера в детскую группу. Он сказал, что желающих на эту позицию очень много, конкурс сумасшедший. Но он без проблем сможет меня туда устроить, потому что у него есть влияние на Тутберидзе, старшего тренера. А для этого я должна с ним спать. Постоянно. В извращенной форме. Девушка начала плакать. Ей из-за кадра протянули воду. Она сделала глоток и снова заговорила. — Я отказалась. Тогда он сказал, что внесет меня в черный список не только в Хрустальном, но и на других катках. И я не смогу устроиться на работу нигде. А потом… А потом… Когда я пришла к своей подруге Даше, с которой он вместе жил… Даши не было дома. А он закрыл двери на замок. Не выпускал меня. Разделся сам и заставил раздеться меня… фотографировал меня. Грозился выложить снимки в инстаграм, если я не соглашусь с ним спать… И спрашивал, подумала ли я о его предложении насчет работы. Сказал, что только он имеет влияние на Тутберидзе и иначе к ним на каток попасть невозможно… Снова стакан воды. Снова глоток. И вопрос интервьюера: — Когда это происходило? Девушка назвала время. Голос интервьюера. — Мы обязаны были проверить вашу информацию. Мы подняли камеры видеонаблюдения. Посмотрите, на камерах вы? Девушка кивнула. Камеры видеонаблюдения Даниного дома, и в частности подъезда, вывелись на экран. В подъезд входила героиня сюжета. Время входа 13.24 Следующий кадр — девушка входит в квартиру Дани. Время входа 13.29 На камере ничего не происходит. Перематывают. Время 14.05 Из двери вываливается эта же девушка, с размазанным макияжем, одежда смята, надета кое-как, часть одежды девушка держит в руках. Девушка явно во взвинченном состоянии, она дрожит, ее трясет. Она становится в углу и надевает на себя остальные вещи. Голос интервьюера — То, что зафиксировала камера — это события того дня, что вы описывали нам? — Да. — Итого, вы пробыли в его квартире 36 минут. — Наверное. Долго. Я не помню, сколько точно. Я еле его уговорила меня выпустить. — У вас был с Даниилом Глейхенгаузом в тот день сексуальный контакт? Девушка закрылась вся. — Я не хочу об этом говорить. Мне страшно вспоминать. Снова стакан из-за кадра. И слова успокоения. — Почему вы решили сейчас об этом рассказать? — Зло должно быть наказано. И на весь экран #ЯНеБоюсьСказать #МеТоо И закадровый голос — Если ты подверглась сексуальному насилию, принуждению или любому домогательству со стороны мужчины — не молчи. Расскажи свою историю. Ставь хештеги #ЯНеБоюсьСказать и #МеТоо. И мы покажем, что ты не одна. Нас много. И с мужским произволом можно бороться. Даня сидел в офигении. — Но я же ее не насиловал! — есдинственное, что он смог сказать после увиденного. Даша звонко рассмеялась. — Ну справедливости ради, она этого не говорит. Даша перемотала до нужного места и вновь зазвучал знакомый голос. — У вас был с Даниилом Глейхенгаузом в тот день сексуальный контакт? — Я не хочу об этом говорить. Мне страшно вспоминать. — Видишь, как все красиво? Ни слова лжи, а впечатление нужное есть. — Как это ни слова лжи?! Тут все с начала до конца ложь! — А ты докажи? Она была тут в это время? Была. Причем находилась более получаса. Глупо отрицать — камеры не врут. — Я помню, как она приходила. Вертелась что-то, крутилась. Просила ее чаем напоить. Ждала тебя, ждала. Все какие-то разговоры со мной пыталась заводить. И ушла. — Ну вот видишь. Была. И камеры подтверждают. А что происходило в квартире — никому не известно. Камер-то здесь нет. А вот над входной дверью камера есть. И ввалилась она в эту камеру при выходе из квартиры, как типичная изнасилованная. — Она выходила отсюда нормальная. В нормальном виде, вернее. — Конечно. А тамбур тебе зачем? —  все предусмотрено, издевалась Даша. — А еще девочка успела включить диктофон. И из диктофона полился Данин голос: — Давай раздевайся, я тебя пофотографирую. А не будешь меня слушаться — выложу в инстаграм. — Да это же мы когда-то с тобой играли! Я же шутил — Ну а кто об этом знает? Запись есть. Свидетельство бедной девушки, что ты ее заставлял раздеваться — тоже есть. И даже снимки — в наличии. — Но… — А ты открой облако. Даня открыл и там была куча фоток обнаженной дамы, которая только что рыдала в кадре. На фото она была тоже в не лучшем состоянии. Сразу видно, что фотографировалась не добровольно. — Но как…? — Пффф… можешь удалять. Уже все зафиксировано на зеркале облака. Любой мало-мальски способный айтишник тебе восстановит все твои удаленные изображения. — Но как они там оказались? Я ее в жизни никогда не фотографировал. И телефон не терял. — Ты тупой? Телефон он не терял. Ты в душ мыться ходил, а я через твой аппарат, тем временем, перекачала на облако все, что нужно. При необходимости биллинг подтвердит, что телефон во время отправки на облако был здесь, а камеры укажут, что ты тоже был дома. Больше некому таким заняться. Ну не беременной же Даше, обманутой похотливой скотиной-мужем, такое делать. — Тебе-то ясно зачем это все. Но она? Она зачем на это все подписывается? Когда вскроется — она же сядет за клевету. И репутацию свою не отмоет. — Она мне денег должна. Я ей долг списала. А по поводу репутации. При всех тех вводных, что я тебе дала и уликах против тебя — как ты думаешь, кому поверят люди: одинокому озабоченному кобелю Глейхенгаузу или милой обиженной девушке, которая так плакала в кадре? Можем проверить. Хочешь? Да только это дело даже до суда не дойдет. Достаточно будет это видео выложить в инстаграм с хештегом #ЯНеБоюсьСказать. Сейчас летом как раз и появилось это движение по защите угнетенных жертв домогательств. Мы с девочками, как сознательные люди — съязвила Даша, — не могли остаться в стороне от такой острой социальной проблемы. Бедные жертвы записывают свои признания, публикуют в соцсетях, а все им сочувствуют. Но то обычные мужики. Стоит тебе говорить, что если такое признание появится о знаменитом хореографе, да еще из кузницы золотых фигуристов, на тебе отыграются за всех. Тебя бешеные бабы на волне этих феминистических флешмобов, разорвут. И всю вашу хрустальную шоблу тоже — все узнают, как у вас проходит набор специалистов и кто с детьми работает. Никогда не отмоетесь — развратники, извращенцы, сутенеры. Только ты скорее всего до этого не доживешь — тебе твоя престарелая озабочка Тутберидзе первая за такое голову открутит. Даня сидел обняв голову руками и молчал. С того момента это стало его привычной позой.  Он не понимал, как все это собрать у себя в голове. Что с ним делать. И как жить дальше. Куда не кинь — клин. Начнешь защищать свою честь — закопаешь Этери и всю команду. Не защищать — жить в постоянном Дашином шантаже. И ждать, что она дальше придумает? А ее все несет и несет. Выхода нет. Вернее выход есть — не быть. Не будет Даниила — не будет никакого резона вытягивать все эти истории с домагательствам и изнасилованиями. Господи прости. Что же делать? На себя у него рука не поднимется. Просто клин. — Так что у тебя единственный выход, чтоб это все не дошло до ушей общественности — только делать то, что я хочу. То есть жениться на мне. На мамочке своего ребенка. Даня так и сидел, утопив голову в руках. А Даша продолжала. — Ну а чтобы тебе еще понятнее было, мы записали еще одно видео. Посмотри. Даня сидел не двигаясь. Уходя все глубже и глубже на дно. Студия уже другая. На экране девочка лет 8. — Мы с мамой пришли на просмотр в группу Этери Тутберидзе. Этери Георгиевна сидела за столом, смотрела на нас всех и записывала что-то себе. Потом она сказала остаться тем, чьи фамилии она назвала. Я осталась. — И что было дальше? — Нам давали разные задания. Мы их делали. — Этери Георгиевна давала? — Нет, другой тренер. Даниил Маркович. Он в коньках ездил между нами всеми, говорил что делать, поправлял нас. — А как он вас поправлял? — Ну говорил, что мы неправильно делаем. — Только говорил? — Нет, он подъезжал и делал как нужно правильно. — А как он делал? Как он делал с тобой? — Ну брал мою ногу и показывал куда колено должно смотреть. Поднимал. — А где он тебя брал? Девочка показала на себе выше колена — Он тебя там брал руками? — Да… — А ты ему разрешала это делать — Не знаю…он не спрашивал. Он подъезжал брал сам и тянул ногу, чтоб колено было выше… — А как ты себя тогда чувствовала? — Ну мне было больно и неприятно… — А ты ему говорила? — Да, я сказала, чтоб он прекратил, что мне больно! — А он? — А он сказал, что если не терпеть, то нечего делать в фигурном катании. Он сказал, что если я хочу заниматься серьезно, то надо терпеть всё, что он делает со мной. Что будет еще больнее. — Он так и сказал, что надо терепеть все, что он делает с тобой? Девочка кивнула. — И что было дальше? — Он постоянно ко мне подъезжал, тянул, было больно. — Брал за ногу там, где ты показывала? — Еще один раз. И потом еще хотел. А я не давала. Я расплакалась, сказала, чтоб со мной так делали. Он разозлился. И потом маме показал, как он брал меня за ногу. Та же студия. Высокая крупная женщина. Даже когда она сидит, видно, что природа ее одарила богатырской мощью. — Да они там извращенцы в этом своем Хрустальном! — женщина натурально возмущалась, негодовала, — Он моего ребенка, здоровый кобель, хватал за ногу своей лапищей практически возле паха. — А других детей тоже так же хватал? — При мне да. Но некоторых за руки, за корпус. Кого-то тоже видела, что за ногу. Моя дочь единственная мне пожаловалась на него, после того как вышла с этого просмотра. Она у меня девочка за себя постоять может, я ее с детства так учу. Так вот, она единственная возмутилась, что он ее лапал. Я тоже не стала молчать, словила их эту великую тренершу Этери и в коридоре ей все сказала, что у нее работает извращенец, который щупает маленьких девочек. — А она? — Она его позвала и он, представляете начал ее лапать при мне. Показывал, что что-то там не так с ее ласточкой. Нас поэтому и не взяли, потому что моя дочь оказалась единственным ребенком, который пожаловался на этот произвол. — И что было дальше? — Да эта Этери спокойно смотрела как он мою доченьку начал лапать и рассказывать, что у нее что-то там неправильно поставлено, куда-то там колено не туда. У нас в городе мы считаемся лучшей фигуристкой. Моя дочь выиграла все соревнования. Муж, еще до того как его выбрали мэром, специально для города сделал ремонт на нашем захудалом катке, чтоб наши таланты могли развиваться. Не пожалел денег. Нас тренеры хвалят. Говорят поразительный талант. Вот всё врут они: и эта Этери и это Глейхенгауз. Он извращенец, маньяк по маленьким девочкам, а она его покрывает. Где это видано, чтоб молодой мужик так лапал своими лапищами ребенка за ляжки. Наш тренер такого себе не позволяет. И кричать не позволяет. И командным тоном разговаривать тоже. С талантами надо общаться уважительно. У нас в городе все это знают. А она хамка. А он лапает маленьких девочек. Пусть ее лапает, если она считает это нормальным. Я потом в интернете прочитала, что они живут вместе, поэтому она его и покрывает. Конечно, живет со старой, а маленьких девочек хочется. Если мы с вами договоримся, я готова все рассказать у Малахова. Я теперь даже рада, что нас не взяли, испортили бы мне ребенка. А вы, девушка, как журналист, обязательно расследуйте то, что там творится. Я вам еще других мамочек подскажу, у которых детей не взяли. Облапали и не взяли. Они вам тоже расскажут еще и не такое. Вы представляете, что там творится, когда дети начинают там постоянно заниматься? А если такие, родители которых не могут их защитить? Обязательно расследуйте. Даня, сидел, кажется забыв дышать. А Даша стояла рядом и заливалась смехом. — Ну что, господа извращенцы, как вам материал? Пришлось представиться журналисткой Первого канала. Пообещать вас с Горгоной в тюрьму усадить. Мамочка дитятки очень зла на вас, что ее из ребеночка не взялись воспитывать олимпийца. И продолжала ржать. — Чучело, ты знаешь кого ты своими грязными лапищами лапал? Мэрскую дочку. Она там у себя в городе звезда. К ней боятся дотронуться. Показывают все через «простите» и «пожалуйста». А вы мало того, что отнеслись к ней, как ко всем спортсменам, можно сказать, с остальной грязью и челядью смешали, облапали и не взяли. — Даш, но ты же как фигуристка понимаешь, что я ее не лапал, как ты выражаешься. — Милый, это не я выражаюсь. Это ребенок так сказал. А раз ребенок сказал — значит лапал. — Да не лапал я ее. Я ей показывал, что у нее неправильно поставлена либелла. Колено висит. Я ей пробовал его поднять выше, как и должно быть. И развернуто оно у нее как-то странно. Я ее вспомнил, там похоже то ли врожденная патология то ли зачем-то ей его искривили. Только как и зачем? Мы еще это обсуждали, помню в тренерской. Какой интересный экземпляр. И сколько спеси. Надо было ее сразу отправлять. Но нас попросили к ней внимательно отнестись. Вот мы и отнеслись. И это максимум, что мы могли сделать. Брать ее бы ее стали ни в коем случае. Там все уже поставлено неправильно. Да и девочка крупная, ширококостная. На маму посмотри. Маме ее всё сказали. Показали на ребенке. Мы всегда так работаем со спортсменами. Да и не только мы. Тренировать, чтоб не дотрагиваться невозможно. Никто ребенка не лапал. — А ты это людям потом расскажи. Кому они поверят? Тебе кобелю, который изнасиловал собственную девушку, приставал к ее подруге или ребенку? Тут уже, Данечка Маркович, все еще серьезнее, чем на прошлом видео. Тут даже никто расследовать ничего не будет. По умолчанию — в камеру. Причем всех из вашего хрустального борделя. Не радуйся, сидеть будете по разным камерам. Слиться в экстазе со своей сучкой даже на шконках не получится. Какая грустная история. Для того, чтобы ты сел и тебя даже никто не взялся вытягивать, есть главное — слова ребенка. Этого достаточно. Этери в ужасе закрыла лицо руками. — Просто в голове не укладывается. Что вот так просто — без доказательств, просто на основании слов ребенка и сразу в тюрьму? А вдруг ребенок врет? И Даня начал перечислять только факты. Те истории, которые ему со смаком рассказала Даша. И которые ее подтолкнули воплотить такой сценарий в жизни. И те, которые он нашел сам. Он говорил те вещи, которые были еще страшнее, чем его голос во время рассказов. — Дело Александра Березкина, театрального педагога. Девочке не нравилось ходить на занятия по театральному мастерству, да и не очень у нее получалось быть артисткой. И чтобы не ходить на занятия она придумала, что учитель ее домогался и изнасиловал. Педагога арестовали в тот же день. Только. Исключительно. На основании слов ребенка. Причем то, что девочка путалась в показаниях, то, что в кабинете, где они занимались были еще другие люди, дети, и он просто не смог бы этого сделать при таком количестве народу никого не смутило. Причем показания девочка дала в мае. А насилие по ее словам происходило в марте. Человека уничтожили полностью — у него забрали его дело, репутацию, не дают видеться с родными и выбили в камере предварительного содержания самооговор. Он подписал на себя клевету, как он потом сам признался, только чтобы его не убили насмерть. Еще одна москвичка оговорила в изнасиловании собственного деда. Не родного, но который ее воспитывал с бабушкой с 6 лет. Для того, чтобы завладеть его квартирой. Деда посадили в тюрьму только на основании показаний девочки. Квартира перешла к отцу ребенка и…он ее выгнал из этой квартиры. Тогда девочка призналась, что солгала. Прошла даже проверку на полиграфе. И … дед сидит до сих пор. По обвинению ребенка, который потом подтвердил, что он солгал. Дело Константина Чавдарова. Педагог по фортепиано за ложное обвинение в приставании сел на 9 лет. Человек более 10 лет работал педагогом и певчим в храме, верующий человек. Проводил занятия на дому. Все уроки записывал на камеру. В один из дней 10-летняя девочка пришла на урок, на котором должны были записывать видео на конкурс, в спортивной одежде и попросила переодеться. Учитель вышел. Девочка переоделась. Урок записывался на камеру. И через 9 дней родители девочки пошли в полицию с обвинением Чавдарова в педофилии. Дескать, что за переодевания и он трогал ребенка во время урока. Учитель объяснил, что иначе не прикасаясь к рукам ребенка не объяснишь формирования ладони при исполнении. Чтоб показать «яблочко» в ладошке и как надо держать домик — надо прикасаться к ребенку. Но он ее трогал только за руки. Такие разглагольствования педагога судьи приняла за признание вины. В суде девочка на кукле показала, где ее педагог потрогал. Потом испугавшись, сказала правду, что не трогал, что соврала. Зачем — не знает. Но человек до сих пор сидит. 9 лет и ярлык педофила только за слова ребенка. Ребенка, который признался, что соврал. Его не спасла даже камера, которая записывала все происходящее на уроке. Этери, таких дел немеряно. Это самые громкие, которые вызвали общественный резонанс. И даже при этом всем и при признании «жервами» своей лжи — обвинения с людей не сняты. Люди сидят. Представь себе — никаких материальных доказательств, никаких экспертиз — только слова ребенка. Невозможно добиться, чтобы уголовное дело по педофилии  было закрыто на стадии следствия. Ведь обвинение строится исключительно на словах несовершеннолетних, а экспертизы их показаний, как правило, пишутся под копирку, и в выводах эксперты обязательно указывают: «Ребенок не склонен к фантазированию». А еще давит общественное мнение. Ребенок сказал — значит педофил. И страдают при этом все — и педагог, и школа и коллеги и руководители. За три года количество осужденных по сексуальным ложным обвинениям выросло в 2 раза. В прошлом году осудили более 5 тысяч человек. Из них оправданы … только 16. Менее 1%! Причем все дела рассматриваются в закрытых режимах. Суд присяжных отменили. Ты понимаешь, что это современная охота на ведьм! Любой, абсолютно любой педагог, тренер, режиссер, врач — все, кто работает с детьми ходит под дамокловым мечом! А детки или их мстительные родители этим пользуются. Вот просто так — потому, что ребенку что-то там показалось. Или его родителю. А ты знаешь, насколько бывают запуганы дети, которые подтвердят все, что им родители скажут. Или внушаемы. И никто, никто тебя слушать не будет. Сразу ярлык «педофил» — и в тюрьму Со взрослыми дело обстоит не лучше. Схема та же. «Жертвы», которые вспомнили как их травмировали морально домогательствами много лет назад, весело жили все это время и вдруг вспомнили, когда уже никаких экспертиз сделать нельзя. Там, где не закопает суд — добьет общественное мнение. Презумпция харрасмент виновности. — Но должен же быть какой-то выход, Дань..... — Двукратный чемпион США по фигурному катанию, парник Джон Кафлин, после того, как его обвинили его партнерши спустя 15 лет в домогательствах и насилии ..... повесился. Оставил записку, что он не виновен. В США есть даже специальная организация, куда можно прийти пожаловаться спустя 15 лет и домогателя посадят. Частная волонтерская организация «Национальный центр безопасного спорта США» (SafeSport). Ты понимаешь, ЧАСТНАЯ! То есть личный клуб агрессивных женщин и мужчин. И они имеют право выдвигать обвинения. Частная и общественная организация. — Но это же неправда? — Ты мне не веришь? Думаешь, я действительно домогался Дашину подругу и пытался ее устроить к нам по такому принципу. Ты же сама знаешь, что кроме тебя никто кадровые решения не принимает. И тем более я же ее даже не предлагал тебе … даже не заикался… — Да нет, что ты… я не так сказала… Конечно, я же прекрасно понимаю, что это неправда. И с ребенком бред… но бред играющий не в твою пользу… Дань…  должен быть какой-то выход. Если пройти полиграф… — Прежде, чем я дойду до суда и полиграфа такая вонь поднимется и накроет всех. И весь Хрустальный. И тебя. И дело твоей жизни. То ли он украл шапку, то ли у него украли — но какая-то история там была. Тут без выхода… или всю жизнь у нее на поводке… или с выходом, как у Кафлина… — Не смей! Ты…  мы должны что-то придумать, раз обвинения ложные, — Этери взяла его руку в свою. Когда Данину руку накрыла ее рука он почувствовал, что она вся дрожит. И впервые поднял на нее глаза. Она натурально вся дрожала. От ужаса. От страха. От перенапряжения. — Я с ней поговорю… как женщина с женщиной… она послушает. — Не смей, — вторил Этери Даня, — она тебя ненавидит. Тем более, что это еще не все. Но я тебе об этом уже не скажу. Это стыдно. Нет, я не педофил. И Дашину подругу я не домогался. Но да, я сволочь. Да, Этери, я идиот… ***** — А если, милый, ты все-таки наплюешь на меня и репутацию твоей дуры. И вдруг дойдешь живым до суда — вот тогда в суде уже со свидетельскими показаниями выступлю я. И буду беременной дамой в белом пальто, которая благородно молчала и выгораживала своего любимого. О том, что ты меня изнасиловал, я готова буду пройти полиграф. И он покажет правдивость моих слов. Как и бумажка, которая у меня есть. И все поверят не только мне, но и в остальное. Запомни, Данечка, основное правило лжи — 5% подтвержденной правды и поверят в остальные 95% лжи. **** Он взял плед накрыл дрожащую Этери сверху, а потом укутал и в свои объятия. Так они стояли и дрожали двое. На темной кухне. Она ему хотела подавать патроны в бою. Но даже не понимала каким оружием тут можно отстреливаться. И понемногу дрожь растворилась в теплоте объятий и дыхании друг друга у уха. В этот раз она ему протянула ладошку, также как он тогда ей в кабинете. А он прикоснулся своей. Мы смежены блаженно и тепло Как правое и левое крыло Leave a light on in the wild Cause I'm coming in a little blind Dreaming of a lighthouse in the woods Shining a little light to bring us back home *1) Не могли они вслух сказать, но это было и без слов понятно: «Ты — это я. Ты — мой родной. И мне больно, если тебе больно. И мне плохо — если тебе плохо. Я всегда с тобой. Я тебя люблю. Я в тебя верю. Мы. Верим. В любовь. И друг в друга» И на многие годы — вот эти ладошки стали их личным признанием друг другу в любви и поддержке. Там, где слова были излишни. На следующий сезон они возьмут «Lighthouse» для короткой Алексея Ерохова не задумываясь. И поставят о том, как они вдвоем не дали погасить свет маяка в глуши и нашли выход из этой ситуации. Обратный путь домой. И никто и никогда не догадается, насколько личной была эта история на льду о преодолении. И о пути друг к другу. **** — Человек, который любит детей? 7 букв. — Педофил? — И педагог. Все описанные в главе истории реальны. Любое благо — в капле лекарство, в ложке — яд. Вводя фактическую презумпцию виновности по всем педофильским статьям, общество подводит под расправу ВСЕХ, кто работает с детьми. В зоне постоянного риска оказывается вообще существование детской педагогики во всех ее проявлениях — школа, спорт, музыка, театр, etc. В то же время. Из тюрьмы выпускают педофила, с доказанным преступлением —  анализами, физическими экспертизами — не просто разговорами. Дескать, срок прошел и он исправился. Не проходит недели и он…насилует и убивает ребенка.  *) Не гаси свет в этой глуши, Я вхожу в неё слегка вслепую. Я мечтаю о маяке в лесу, Чей мягкий свет укажет нам обратный путь домой. «Lighthouse»