Sweet and passion

      Потягиваясь на постели и сладко зевая, Джини нежится в объятиях своих мужчин. В комнате тепло, даже немного душно. Сзади её крепко обнимает Чимин: мокрыми поцелуями проходится по выпирающим позвонкам, вылизывая нежную кожу; ладонями зарывается в длинные чёрные волосы, перебирая мягкие пряди. Сокджин выдыхает, подаваясь назад, трётся о его вставший член задом, как хорошая девочка.       Она смотрит едва проснувшемуся Чонгуку в глаза, любуясь, как первые лучи восходящего солнца переливаются в его отросших кудрях. Он любовно улыбается в ответ, подставляя лицо её тёплой ладони, трётся щекой, целуя запястье, и тянется к обнажённой груди. Такая мягкая, она идеально помещается в его руках, Чонгук сминает её в восхищении. Сколько бы ни прошло времени, он отчаянно норовит потрогать, прикоснуться губами. Приникая к соску, он будто младенец посасывает и прикусывает кожу, вырывая у девушки лёгкий стон.       Сжимая ладони, Чимин ласкает её тело, очерчивает плечи, тонкую талию, широкие бёдра. Рыча на ухо «моя гитара», мнёт покрасневшие ягодицы, кусая за мочку. Его движения властные и подчиняющие, Джини ёрзает на боку, раскрываясь. Жаждущая, она насаживается на покрытые смазкой пальцы и стонет на похвалу «ты такая мокрая, детка». Невыносимый жар от маленькой дырочки ползёт вверх, растекаясь по телу, сводя мышцы приятной истомой.       Не отрываясь от груди, Чонгук едва ощутимо ведёт кончиками пальцев вниз по её животу, ласкает впадинку пупка, гладкий лобок, вялый член. Он знает, что это сейчас бессмысленно, но продолжает выражать свои чувства, боготворя каждую частичку её горячего тела.       От контраста прикосновений ведёт, она стонет Чонгуку в рот, пока Чимин вбивается в неё сзади. Они её лёд и пламя, пряник и кнут, самая смелая фантазия, ставшая любовью всей жизни. Чонгук сама нега, Чимин - страсть. Чонгук до боли нежен, Чимин до одурения груб. Чонгук вылюбливает сердце, Чимин вытрахивает душу. Они не делят её между собой, и она отдаётся им без остатка. Одно не может существовать без другого, Сокджин ревнует их ко всему, больше всего друг к другу. Порой ей снятся кошмары, и она будит их, нуждающаяся в физическом подтверждении чувств, умоляя брать её до рассвета.       Чимин туго тянет за волосы, заставляя повернуть к себе голову, кусает подбородок и губы. Чонгук входит в неё, заглушая шипение поцелуями у ключиц. В ней горячо и мокро от смазки, он не двигается, ощущая, как Чимин проходится по его члену своим. Джини дрожит, чувствуя, как пульсирует внутри, растягивая её на пределе возможностей.       Она мечется между ними, насаживаясь, принимая по основание, закусывая губу, сама ласкает себя, сжимая набухший сосок. Когда они оба внутри, она не может долго держаться, напрягаясь всем телом, взрывается, и расслабляется, обмякая. Чонгук выскальзывает из неё, а Чимин резко притягивает к себе, переворачивая в коленно-локтевую. Несколько размашистых толчков и он кончает внутрь, наваливаясь сверху. Они загнано дышат, соприкасаясь губами, поцелуй получается рваным, с довольной улыбкой кончиков губ.       – Нуна, пожалуйста... сядь мне на лицо, – тихо просит Чонгук. Она протягивает к нему руки, целуя в кнопочку носа, согласно кивая.       Технически, Чонгук подныривает под неё, когда Чимин, помогая, аккуратно разводит стройные ноги в стороны. Бёдра Сокджин созданы для поцелуев и младший присасывается к ним, смакуя каждый выдох и вдох. С жадностью он вылизывает её, глотая вытекающую из нутра сперму Чимина. Джини трепещет в его руках от гиперчувствительности, пальцы сжимают влажную простынь. Чонгук зарывается в неё носом, вгрызается голодным щенком, и кончает, не притронувшись к члену.       – Чонгуки, иди сюда, – она тянет младшего вверх, слизывает липкий блеск с кончика носа. Он зарывается лицом в её грудь, сзади Чимин крепко обнимает обоих. – Мои, – засыпая шепчет Сокджин, слыша в ответ довольное сопение.