Я жду тебя, Дазай.

Последняя битва эсперов была очень кровавой. Йокогаму удалось отстоять, но потери, что в ВДА, что в Портовой Мафии были многочисленны. Осаму сам попал в больницу прямо с поля битвы, провалялся в беспамятстве месяц, потом реабилитация. В палату к нему пускали только одного, и это был Ацуши. Всегда позитивный парнишка старался вести себя с ним в привычной своей манере, но от Дазая не укрылась печаль, скрытая за его нежной улыбкой. Что-то было не так, но что именно, Осаму никак не мог от него добиться. И вот, наконец его выписали. Он забежал ненадолго домой, принял душ, переоделся и поспешил в детективное агентство. Первый раз в своей жизни Дазай спешил оказаться на своем рабочем месте, рядом со своими коллегами. Увидеть их всех, кого-то обнять, кого-то подколоть, кого-то поцеловать. — А вот и я, мои родные! — воскликнул он, открывая дверь и улыбаясь, в предвкушении радостной встречи. — Дазай! О, Боже! Наконец-то! — Акико повисла на его шее, согнув ножку, демонстрируя всем высокую шпильку на своих красных туфельках. — Вот и мой первый поцелуй! — шепчет ей на ушко Осаму и прикасается губами к нежной розовой щеке. — Надеюсь, не последний? — кокетничает девушка, улыбаясь и смеясь. — Рампо-сан! Ацуши-Кун! Рад вас видеть, — Дазай пожал руку каждому из них, — А где же Доппо? У шефа? Мне непременно нужно его подколоть. Просто мечтал об этом все это время. — Кхм! — произнес Рампо. Дазай обернулся к нему и вдруг увидел Чую, парень облокотился об стол Эдогавы и смотрел на Осаму с нескрываемой усмешкой на губах. — Чуя! Какими судьбами? Не могу поверить, что ты здесь. — А что, суицидная ты моя душа, — хрипло отвечает мафиози и глаза его сверкают при этом, как голубая гладь океана, — я не могу навестить друга в его первый день вне стен больницы? — Боже! Да это самый лучший подарок, который только я мог получить сегодня, — Дазай подходит ближе к нему, — Ты не представляешь, как я по тебе скучал! Чуя довольно улыбается. А Ацуши тянет Дазая за рукав. — Дазай-сан! Опомнитесь. Здесь нет Чуи и быть не может. На то есть очень веские причины, о которых я раньше не мог вам сказать. — О чем ты, Накаджима? Вот же он, передо мной, — удивленно смотрит на паренька Дазай и переводит взгляд на Чую. — Я тоже ничего не понимаю, напарник, — пожимает плечами тот. — Идёмте, Дазай-сан. Я все вам расскажу и покажу. — Ну, хорошо. Чуя, ты со мной? — Конечно, Скумбрия моя маринованная. Мне очень интересно, по какой такой причине я не могу находиться здесь с тобой, — Чуя оттолкнулся руками от стола и прошел до двери, там он обернулся, ожидая детективов, следующих за ним. Ацуши открыл дверь и они вышли в коридор. Спускаясь по лестнице, Дазай наконец-то увидел Куникиду. — О Доппо! Хорошо выглядишь! — Ты тоже, Дазай! — улыбнулся детектив, — Куда вы направились, позвольте вас спросить, рабочий день ещё не закончился? — серьезно заметил он. — Ацуши-кун решил мне срочно что-то показать, — извиняющимся тоном произнес Дазай, — мы ненадолго. — Ну, ладно, — кивает Доппо, соглашаясь, — Но только после, ты мне предоставишь отчёт о твоём пребывании в больничном заведении. — Что? — удивляется Дазай. — Шучу! — улыбается Куникида, — будет достаточно твоего рассказа.

***

Ацуши привел Дазая на Военное кладбище Йокогамы. Братский мемориал включал в себя трёх похороненных. Осаму медленно стал читать надпись: «Погибшие в последней битве за Йокогаму в феврале 202.. года. Куникида Доппо — детектив из ВДА. Акутагава Рюноске — боевой пёс Портовой Мафии. Накахара Чуя — член исполнительного комитета Портовой Мафии.» — Не может быть. Погибли? — ошарашенно посмотрел Дазай на Ацуши, — Но, ведь я видел Доппо, когда мы спускались по лестнице! Живым!!! И Чуя тоже. Скажи ему, Накахара. Дазай обернулся к Чуе, тот стоял, словно в воду опущенный, потом гордо вскинул голову. — Спроси его, как это произошло, — хрипло попросил Чуя, Осаму увидел, как нервно дернулся при этом его кадык. — Ацуши… Как? — из-за кома в горле Дазай не смог больше ничего сказать. — Куникиде отрубили руки, Акико не успела к нему вовремя. Он умер от большой потери крови. Акутагаве отсекли голову, а Чуя не вернулся из «Порчи», его просто некому было вернуть, к тому времени ты был уже в отключке. — Нет, только не Чуя! Этого не может быть! — Дазай посмотрел на Накахару, тот снова опустил голову, его нервное состояние выдавали кулаки, которые он то сжимал, то разжимал, — Я же вижу его, Ацуши! Парень взглянул на него глазами, полными слез, и тихо шмыгнул. — А ещё, наверное ты видишь меня, — раздался позади него хриплый голос Акутагавы. Дазай обернулся и увидел Рюноске, стоящего рядом с Доппо. Он открыл рот от удивления. — Но, Куникида? — Прости, Дазай. Мы всего лишь призраки, но стали такими недавно. Сами забываем, что нас нет. А ещё, ты почему-то нас видишь, это чертовски путает. — Скорее всего, он приобрел эту способность после ранения, — подал голос Чуя. — Призраки вы или нет, мне все равно. Ребята, я очень рад вас видеть… Особенно тебя, Чуя. Но, принять то, что вы мертвы, для меня сложно… Ацуши-кун, ты не будешь против, если сейчас я отправлюсь к себе домой? — Нет, Дазай-сан. Могу проводить вас, если хотите. — Нет, не хочу… Если только Чуя не откажется пойти со мной. — Я с удовольствием провожу тебя, Дазай! В квартире Осаму было тихо и пустынно. Чуя сразу прошел на кухню, Дазай переоделся в домашние тапочки и последовал за ним. Включил чайник, приготовил две чашки, потом видимо понял, что Чуя чай не будет и хлопнул себя по лбу. — Прости, это все так необычно… Твою мать! Как я мог так проебаться и не уберечь тебя?! — Ты не виноват, Дазай, — Чуя серьезно смерил его взглядом, — И не думай, что я буду упрекать тебя в этом. — Зато я никогда себе не прощу, — пробормотал Осаму. — Сейчас бы покурить, — обречённо вздохнул Чуя. — Интересно. Если закурю я, ты почуешь? — интересуется у него Осаму. — Скорей всего — нет. Чайник вскипел, Дазай взглянул на него печально и понял, что не хочет пить чай один. Он ничего теперь не хочет. — Послушай, Чуя! Ты не будешь против, если я прилягу? — устало проговорил он. — Конечно, Осаму. Я останусь с тобой и буду охранять твой сон, — Чуя сделал разрешающий жест рукой и, когда Дазай направился в свою спальню, последовал за ним. После этой ночи Дазай ушел из ВДА, не смог вернуться туда, где все напоминало ему о смерти Куникиды.

***

— Чуууя! Как ты тут, мой шляпник?! — Дазай присаживается на скамейку у мемориала. — Гнию без тебя потихоньку, мумия забинтованная, — отвечает мафиози, материлизовавшись сидящем на камне. — Не смешно, Чуя, — сразу становится серьезным Осаму. — Тогда зачем спрашиваешь всякую ерунду? — огрызается Накахара. — Я думал, ты скажешь, что скучал, — печально вздыхает Дазай. — Очень скучал! — сдается Чуя, — Что это ты мне принес? — Лилии, малыш. Я знаю, что ты их очень любишь. — Любил… Спасибо, Осаму. Приятно, что ты помнишь такие мелочи. — Пахнут обалденно! — Дазай ставит цветы в специальную вазу, наливает воды, чтоб подольше постояли. — Охотно верю! — улыбается Чуя. — Подожди… Ты сказал «любил»? — призрак кивнул, — Обо мне ты тоже думаешь в прошедшем времени? Чуя нахмурился, потом отрицательно покачал головой. — Нет, Осаму. Ты такая заноза в заднице, что даже мертвого достанешь. Я все ещё ненавижу тебя… и люблю. — Слава Богу. А то я уже расстроиться хотел. — Я на твоём месте все равно не расслаблялся бы, — Накахара взглянул на солнце, прищурив свои голубые глазки, — Серьезно, Осаму. Я с каждым днём всё дальше от этого мира и его проблем. Не знаю, сколько ещё буду помнить тебя, суицидник. Задумайся об этом. — Чего ты хочешь, Чуя? — серьезно смотрит на него Дазай и его карие глаза становятся черными — Чтобы ты присоединился ко мне. — То есть — умер? — констатирует детектив. — Не об этом ли ты все время мечтал? Чего теперь тянуть? Никто больше не держит тебя в этой жизни, а я жду. Голос Чуи был настойчивым и Осаму готов был хоть сейчас лишится жизни, но он понимал, что нельзя принимать решение на горячую голову. — Я должен подумать, — тихо проговорил Дазай, глядя в такие близкие и одновременно далёкие голубые глаза Чуи. — Подумай, Дазай.

***

Осаму думал несколько дней. Не хотелось оставлять агентство на Рампо и Ацуши совсем без присмотра, а Йокогаму на произвол судьбы. Сколько ещё Мори и Фукудзава смогут держать город в своих руках, пока не найдут кому передать бразды своего правления. Заменить их должны были Накахара и Куникида, а теперь они оба мертвы. Дазай на себя и раньше не хотел брать такую большую ответственность, а сейчас это его вообще никаким боком не прельщало. Наконец, в тот вечер, когда он решился принять предложение Накахары, все пошло как всегда не так, как хотелось бы. Дазай все сделал правильно. Снял с себя бинты, вымылся, надел белые одежды, оставил открытой входную дверь и, расположившись на полу в ванной, полоснул клинком Чуи по запястьям. Кровь потекла на кафельную плитку, заливая все вокруг. Он умиротворенно закрыл глаза и вдруг услышал возмущенный возглас Накахары. — Осаму, что ты творишь, придурок? — Иду к тебе, — растерянно произнес он, слегка побелевшими губами. — Куда? В ад? — Ну, да. Наверное, — он открыл глаза и постарался сфокусировать свой взгляд на склонившимся над ним рассерженным Чуей, — Что не так? — Суицидальный ты обмудок! Если собрался на такой шаг, неужели нельзя было предупредить меня? — Да что не так, Чуууя? — Я в Раю, придурок, вместе с Рюноске и Куникидой. В ванной ненадолго воцарилась тишина. — Что же делать? — спросил Дазай, теряя силы, сейчас он был не в состоянии адекватно мыслить. — Перевяжи руки бинтами и звони Ацуши, пока ещё можешь двигаться, — приказал Накахара, — И моли Бога, что бы он успел тебя спасти.

***

После неудавшейся попытки свести счёты с жизнью, после нескольких дней, когда милый, преданный Ацуши буквально дневал и ночевал в его квартире, Осаму решил, что не будет больше полагаться на случай. Как только Накаджима ослабил свой контроль, Дазай пригласил к себе домой Накахару, чтобы обсудить план действий по его умерщвлению. Они долго искали выход, ругались и спорили, пока Чуя вдруг не вспылил в сердцах: — Чтоб тебя Достоевский забрал! — и осекся, изумлённо взглянув на Дазая, тот весело улыбнулся, Чуя поспешил строго добавить, — Одного я тебя к нему не отпущу. Федор сначала не поверил, когда ему сказали, кто лично сдался ему в плен. Он встал со своего кресла перед компьютерными мониторами и сделал несколько шагов навстречу Осаму. — Дазай! За что мне такое счастье? — Я тоже рад тебя видеть, Достоевский. — Давай, рассказывай. Чего хочешь? Осаму хмыкнул, проницательности Федора, но отвечать не спешил. Сделал вид, что ему очень интересно место обитания главы Дома Крыс. Достоевский тоже не стал его торопить, сложив руки на груди. «Хочешь играть, Дазай? Ну, что ж, давай поиграем!» И только когда Осаму приблизился к компьютерам, Федор не выдержал. — Заканчивай, Дазай. Это уже не смешно! Он подошёл к детективу и встряхнул его за плечи. Достоевскому нетерпелось узнать, что случилось. Его глаза уставились на Осаму таким внимательным, открытым взглядом, что тот не выдержал и раскрылся. — Ты ведь знаешь, Федор, я потерял двух своих напарников и ученика, — тот согласно кивнул, — Я хочу умереть. — Не вижу в этом проблемы. — И все же она есть… Если я сделаю это сам, то не встречу их там. Просто не увижу. — Вот оно что?! Так ты об эвтаназии просишь? — удивился Достоевский. — Помоги! Больше идти не к кому. Да, и если суждено мне принять смерть, от тебя я бы принял ее с удовольствием. — Хитришь ты, Дазай, — улыбнулся Федор, — никто не возьмётся за твоё убийство, потому что потом проблем не оберешься. Ты очень значимая фигура, расследования не избежать. Почему думаешь, что я соглашусь? — Обставим все как суицид. Никто тебя искать не будет. — Сам придумал? — Неужели боишься? — Осаму не мог ему признаться, что составлял план в компании Чуи. — Хорошо, Дазай, я согласен. В квартиру Осаму они приехали поздней ночью. Дазай заранее написал Ацуши, что у него все хорошо и попросил не приезжать к нему в ближайшие пару дней. Снова одевшись во всё белое, словно невеста, он прошел в ванну и сел на полу в тоже место, что и в прошлый раз. — Вот клинок Чуи, — Осаму протянул оружие Федору, — на нём мои отпечатки. Тот взял клинок своими белыми перчатками и серьезно взглянул на детектива. — Уверен, что готов к этому? — Давно готов. Чуя уже совсем меня заждался. И сам я не могу больше быть с ним в разлуке. Давай, Федор, не томи. Достоевский склонился над ним и перерезал вены на запястьях, прямо ещё по не затянувшимся шрамам. Кровь обагрила его перчатки, испачкала белоснежный костюм Осаму. Федор вложил клинок в руку Дазая, чтобы все думали, что это сделал он сам. — Только не оставляй меня, пожалуйста. Проконтролируй, что все исполнено, как надо, — шепчет ему Осаму. — Не волнуйся. Сначала я удостоверюсь в твоей смерти, а потом вызову скорую, — обещает ему Федор. — Да, именно так, пожалуйста! — говорит Дазай и переводит свой взгляд с него на Чую, — Теперь я все сделал верно, мой любимый малыш? — Да, — кивает тот, — Иди скорей, мне так тебя не хватало! Дазай срывается с места и, подбегая к Чуе, поднимает его на руки, кружа в тесном помещении ванной комнаты. Накахара зарывается пальцами в его слегка вьющуюся шевелюру, прижимает головой к груди, ощущая как он тыкается в расстегнутый ворот рубашки, теплыми губами касаясь прохладной кожи. А потом поднимает голову к лицу Чуи и, не обращая внимание на Достоевского, они страстно целуют друг друга в губы. А что? Он все равно не увидит, ведь у него нет способности видеть призраков... Только из-за соображения собственной безопасности, Достоевский не пошел на похороны Дазая. Но спустя неделю, он все же решил посетить братский мемориал. Поставив принесенные с собой белые лилии в вазу, он прочитал дописанную на камне свежую надпись. Она гласила: «Чуя и Осаму — вместе навсегда».