Дьявол носит Бриони

Ойкава с некой презрительностью оглядывает навесные шатры с накрытыми фуршетными столами под ними. На небо давно опустились сумерки, а стрелка на часах давно перевалила за десять. Оглядывая подсвечиваемые светодиодами деревья, снующих японцев и распинающегося ведущего, что поддерживал атмосферу места, Ойкава до сих пор не понимал, что он забыл тут. Что конкретно заставило его вылезти из уютной квартиры, расположенной в центре города и сесть в маклеран Ивазуми? — И это все? — приподнимает брови Ойкава, сложив руки на груди. Он поворачивается к рядом стоящему парню и в ожидании смотрит на его профиль. — Мы перлись в конец города ради этого? Ради кучки стариков, рассматривающих непонятные картины? Ойкава вновь переводит взгляд на развешанные в отдельном шатре произведения искусства и морщит нос. — Я сам не в восторге, черт возьми, - кривится Ивазуми и пинает носком идеально начищенного лакированного ботинка землю. — Но моей семье важен этот вечер, а один бы я тут сдох. — И именно поэтому ты вытащил меня, зная моё отношение к этой хуйне? — Ойкава долго смотрит на друга, а потом смачно выругивается, привлекая лишнее внимание. — Гениально, блять. — Родители поставили ультиматум. Либо я хожу тут час, либо временно лишаюсь допуска в фирму отца, — Ивазуми аккуратно дотрагивается до плеча возмущённого Ойкавы и слегка улыбается. — Не слишком жестоко? — хмурится Ойкава. — Именно. Поэтому походим тут час, поедим этих выпендрежных закусок из королевских креветок, а потом заеедем за пиццей и усядемся у тебя за киношкой, — примирительно выставляет руки Ивазуми, а Ойкаве остаётся лишь глубоко вздохнуть. Ивазуми радостно хлопает в ладоши и тянет друга в глубь шатров, откуда доносятся приятные ароматы еды. Пока Ойкава проходится мимо столов, огибая отдыхающих людей, он цепляется взглядом за знакомые семейные гербы, развешанные в нескольких местах. Люди в этом месте были все до неприличия богаты и высокомерны, и Ойкава совсем не вписывался в их колорит. Парень вырос в абсолютно обычной семье, являясь третьим сортом населения Японии. Первым сортом являлась одна правящая семья, что подгребла под себя всю Японию. Торговля оружием, поставки сырья, порошок и здравоохранение — всем правит мафия. Второй сорт включал в себя всех чиновников, мэров и больших шишек, подчиняющихся мафии. Третий же сорт — все остальные по типу Ойкавы. Ойкаве просто повезло однажды познакомиться с Ивазуми, что являлся сыном главы госдепартамента, с которым они знакомы уже шесть лет. Ойкава толкает поедающего канапе друга в плечо. — А кто спонсор этого вечера? — и он прекрасно знал ответ Ивазуми, но до конца надеелся, что не услышит его, не подтвердит свои мысли. — Семья Вакатоши, кто же ещё, — пожимает плечами парень, а у Ойкавы все падает вниз. Он сглатывает тяжелый ком в горле и прислушивается к заколотившемуся сердцу. Семья Вакатоши и есть политика, здравоохранение и бизнес Японии. Ойкава всего три раза видел старшего сына усопшего главы, и три раза он хотел вскрыть себе вены от этого раздевающего темного взгляда. Парень напряжённо вздрагивает, когда с улицы доносится злобный рык подъехавшего чёрного спорткара. Капот монстра переливался в искусственном освещении, а шины оставили следы на мощеной плитке. Ойкаве не надо поворачиваться, чтоб увидеть высокую фигуру мужчины, обтянутую чёрным костюмом от Бриони. Люди повытягивали головы, чтоб расмотреть его, а у Ойкавы сердце в горле застряло. Ему не нужно поворачиваться, чтоб почувствовать этот пронзающий лопатки взгляд. Ивазуми толкает его в плечо, и тогда парню приходится развернуться лицом ко входу. В эту секунду Ойкаве захотелось закричать. В горле застыл раздирающий связки крик, а кожа словно обугливалась в местах, где проходился его взгляд. Он смотрел ровно, с легкой ухмылкой, а Ойкава давился запахом гари собственной плоти. На четвёртый раз Ойкава задохнулся. Но он просто проходит мимо, попутно здороваясь с гостями. И казалось, что этот секундный взгляд заметил лишь разлагающийся у стола Ойкава. Парень запрокидывает голову и сглатывает вязкую слюну. Сердце с невероятной силой билось о стенки, готовое переломать рёбра к чертям. Всего четыре раза Ойкава видел короля города — Ушиджиму Вакатоши и все четыре раза в отражении его глаз он видел обнаженного себя, прижатого к капоту его агеры. — Я подышать, — бросает парень другу и вылетает из шатров, втягивая ночной воздух. Только его катастрофически не хватало, заставляя Ойкаву слепо хватать ртом воздух. Чёрный монстр Ушиджимы почти сразу бросается в глаза. Он стоял в дали от всех машин за стеклянной беседкой с тонированными окнами. Ойкава кидает злобный взгляд в её стороны и крупным шагом двигается прямо на неё. — Блять, чертов Вакатоши, — рычит он и тормозит перед агерой. Он думает лишь секунду, а потом замахивается и пинает колесо спорткара. Сирена срабатывает сразу, но гудит ровно половину секунды. Ойкава застывает у черного зверя и сглатывает. В жилах вмиг кровь застыла, а кожу стянуло слоем липких мурашек, потому что Ойкава спиной чувствовал его молчаливое присутствие. Его взгляд пулей застрял между лопаток, не давая и двинуться. — Ты закончил? — Ойкаве хочется закричать от властного голоса, что раздался за спиной. От него все кости скручивало невидимыми путами. — Нет, — сглатывает парень и резко поворачивается, задирая голову. Но он не рассчитал, что Ушиджима стоял слишком близко и был намного выше такого вмиг ставшего маленьким парня. Ойкаве захотелось сжаться от его обволакивающего властного взгляда. Ушиджима облизывает взглядом хрупкую фигуру перед собой, уже представляя, как разложит его на горизонтальной поверхности. Он хмыкает, облизывая верхний ряд зубов. От этого действия паренёк перед ним сжимается. — Наглая кукла, — тянет губы мужчина и делает шаг к парню, заставляя того задницей упереться прямо в капот авто. — Ты кого куклой назвал? Чертов кретин, — рычит Ойкава, руками опираясь о холодный металл. — Слишком наглая кукла. Тебе бы отрезать твой язык, только жалко. Может он мастерски хорош в отсасывании, — мужчина упирается руками по обе стороны от головы поджавшего губы Ойкавы и втягивает его запах. Этот легкий одеколон возбуждал Ушиджиму настолько, что в брюках неприятно тянуло. Он скользит взглядом по губам парня, по его подрагивающим ресницами и в один миг взрывается в них остервенелым поцелуем. Ойкава резко упирается руками в грудь мужчины, стараясь отодвинуть его от себя. Только тот держит крепко, а Ойкава будто забывается в этих сильных руках и под властным языком. Он очерчивает языком верхний ряд зубов парня, прикусывает до крови нижнюю губу, сразу слизывая выступившую каплю. — Я никому не позволяю с собой так вести себя, но тебя я слишком хочу трахнуть, — шепчет Ушиджима на ухо парню, обжигая горячим дыханием и резко тянет на себя его рубашку, что та трещит по швам и грудью толкает на капот. Холодный металл неприятно жжёт кожу, из-за чего Ойкава неприятно шипит. В собственных брюках невероятно тянуло, словно забылся тот факт, что стоит за ним самый опасный человек страны. Ойкава сильнее выставляет обтянутую брюками задницу и упирается щекой о капот. Ушиджима тянется к ширинке, потому что сдерживать себя больше сил нет, ибо стоит так, что хочется зубы сжать от боли. Мужчина всю жизнь трахал лишь девушек, не зная, что на земле живет такая задница, от которой сносит крышу. Ушиджима до Ойкавы вообще не знал, что такое настоящее желание. Ойкава глухо сглатывает, когда мужчина рукой поднимает его за подбородок, заставляя выгнуться и упереться затылком о живот Вакатоши. Ойкава шипит от холода металла. Вакатоши смачно плюет на пальцы, размазывая слюну меж ягодиц тяжело дышащего Ойкавы. Тот сильнее их выпячивает, когда ладонь Вакатоши со шлепком опускается на половинку. Ойкава от неожиданности вздрагивает и стонет, когда Ушиджима шлепает еще раз. — Пожалуйста, — хнычет парень, когда мужчина просовывает в него первый палец. — Что? — хмыкает Ушиджима, нарочито медленно двигая пальцами. — Да блять трахни ты уже меня, — рычит парень. Ушиджима несдержанно рычит, когда Ойкава высовывает язык, а с него скользит капелька слюны, разбиваясь о капот. — Чтоб ты, — облизывает губы Вакатоши и входит. Медленно, с растяжкой, от чего парень скребёт ноготками металл, сдерживая громкие стоны. Мужчина закрывает ладонью рот Ойкавы, а тот в стоне прикусывает ее. Ушиджима кусает его за лопатку, а потом нежно зализывает укус. Ушиджима трахает размашисто, с оттяжкой, заставляя Ойкаву сильнее вгрызаться в свои пальцы. Натягивает его на свой член, а у парня голова кругом идёт. Он с каким-то забвением через стекло наблюдает за ничего не подозревающим другом и вновь глубоко стонет в руку мужчины. — Я сейчас… — тянет он охрипшим голосом и тянется к своему члену, но Ушиджима бьет его по руке, обхватывая ствол пальцами. Ойкава не сдерживается, стонет громко и изливается прямо в ладонь Вакатоши. — Кончи в меня… прошу, — шепчет пухлыми губами, сам подмахивает бёдрами. Словно это он трахает член Ушиджимы, а не наоборот. Мужчина, тяжело сглотнув, толкается ещё раз и обильно кончает в него. Он продолжает размеренно толкаться, содрогаясь в волнах оргазма. Он расставляет руки по обе стороны от головы Ойкавы, что обессилено упал лицом на металл капота. — Ненавижу тебя, — парень пальцами дотрагивается до растраханной дырки, откуда потоками вытекает чужая сперма. Ушиджима хмыкает, отходя от парня и любуется. Он картиной голого Ойкавы на капоте агеры готов любоваться вечно. — Одевайся, я еще не закончил, — мужчина хватает свой пиджак, натягивая на мощные плечи. — Отныне ты моя личная кукла. Я люблю когда ты кричишь, и хочу насладиться твоим криком сполна. Он, как ни в чём не бывало идёт обратно к шатрам, оставляя Ойкаву одного разлагаться на капоте авто. — Ублюдок, — рычит он. Но Ойкава совсем не против быть его личной куклой.