Люди такие странные.

      Люди интересные, но такие глупые. Так страдают из-за себе подобных, переживают, плачут, иногда накладывают на себя руки. Их положительные эмоции тоже выглядят причудливо, когда они улыбаются или радуются. Спустя годы наблюдения за этими странными существами Сяо начал отличать настоящие эмоции от ненастоящих, наигранных и порой отвратительных. Поэтому адепт насквозь видел Итера, когда он лгал. Врунишка, говорит, что все хорошо, что не устал, хотя на самом деле ужасно хочет просто отдохнуть от всего этого. Это восхищает и злит. Восхищает целеустремленность этого парня, что он не сдается, даже когда ему плохо, а злит, что он так пренебрегает заботой якши. Злит до испепеляющего, хмурого взгляда, от которого путешественник начинал переживать за свою голову, а то мало ли юноша прожжет в ней дырку. И не одну.       Эмоции странника на самом деле выглядят не так, как у других людей. Хоть он и врёт сам себе, но остальные его чувства ощущаются как детские. Такие же искренние и чистые, они не вызывают неприязни у Сяо, только неподдельный интерес.       А сейчас лицо Итера выражает столько разных чувств. За этим так любопытно наблюдать.       Удивление. Когда адепт проникает особенно глубоко, выражаясь небольшим холмиком на плоском животе. Тело парня красиво, развратно выгибается, словно от агонии, а не от приятных ощущений внутри. Глаза широко распахиваются, накрываясь блеклой пленкой, полностью застилая нежно-жёлтую радужку. С губ срывается жалобный, громкий всхлип, а руки в очередной раз дёргаются в попытках снять с себя груз в виде ладоней якши, которые крепко удерживают их, вжимая в поверхность кровати. Понимает, что путешественник хочет закрыть себе рот, поэтому и не позволяет ему этого сделать. Хочет полностью ощутить, на что способен его голос. Удовольствие. Парень толкается навстречу, пытаясь внести хоть какой-то вклад в общий темп и почувствовать себя главным, но его попытки тут же сводят на нет грубым, глубоким движением или утробным рычанием, которое тут же останавливает его. Он должен понимать, в чьей власти сейчас находится. Итер плачет, и это впервые, когда Сяо видит его слёзы. Так красиво и завораживающе, но невольно юноша начинает думать, что сделал хрупкому существу больно, поэтому принимается заглаживать вину лёгкими, неуклюжими из-за отсутствия опыта поцелуями, позволяя мальчишке обнять его за сильные плечи, наконец отпуская руки. Он дрожит как котёнок и прижимается всем телом к адепту, ища поддержку в такие важные для него мгновения.       Путешественник такой сильный в бою, но такой слабый, когда оказывается под ним. Забавляет, якше это определённо нравится.       Наклоняется совсем близко, проводя носом по шее, втягивая приятный запах какого-то растения. Из-за помутневшего рассудка Сяо не может определить, какого именно, но аромат такой сладкий, что он сам чуть ли не стонет от наслаждения. Проводит языком по солёной от пота шее и ведёт его выше и выше, до самого подбородка, пробуя фарфоровую кожу на вкус. Итер вздрагивает и делает шумный вдох, ещё сильнее прижимаясь к адепту, из чего он делает вывод, что либо горло слабое место, либо парень просто возбуждён до такого состояния, что каждая часть его тела становится эрогенной зоной. Не знает, что лучше. Человека изучать так интересно, и юноша на этом не останавливается.       Принимается двигаться ещё быстрее, совсем не чувствуя усталости, в отличие от обмякшего на смятых простынях путешественника, который настолько вымотался, что может только держаться за крепкие плечи якши и повторять его имя, как заученную молитву вперемешку с одобрениями всех его движений. Его ноги закидывают на плечи и один раз совсем несильно шлёпают по мягкому месту, вызывая удивленный вскрик. На бледной ягодице остается отчётливый след от ладони, который со временем начинает бледнеть. Юноша немного заигрался, наверняка потом будет просить за это прощения.       Тело Итера такое удивительное и красивое. Оно стройное, гибкое, но в то же время сильное и крепкое. Сяо так нравится наблюдать за тем, как просвечиваются аккуратные рёбра под тонкой кожей, когда парень выгибается, или как на шее проступают артерии при поворачивании головы в сторону. Так и хочется вцепиться в неё клыками, но адепт подавляет такое желание, не решаясь оставить свои следы или принести дискомфорт. Не хочет портить прекрасный холст засосами и укусами, поэтому, несмотря на всю свою раннюю грубость, он обходится с путешественником осторожно и даже нежно, иногда интересуясь, не больно ли ему.       Изнутри парень тоже ощущается причудливо. Сяо впервые занимается этим, до этого он даже не знал, что может испытывать такое возбуждение, а сейчас ощущает настоящее удовольствие, правда, не показывая этого. Лицо адепта расслабленное, спокойное, он тяжело дышит, сосредотачиваясь на страннике и звуках, которые срываются с его искусанных губ, но сам молчит, шумно втягивая воздух. Путешественник плотно обхватывает его орган, принимая его до самого основания, не испытывая при этом боли, потому что якша попадает прямо в заветное местечко и действует крайне аккуратно. Это тоже очень любопытно, оказывается, слабые места у людей находятся даже внутри.       И от этого слабого места Итер испытывает такие невероятные ощущения, что через несколько толчков наконец-то изливается в ладонь, которую заранее подготовил, дабы не испачкать адепта и себя. Странник громко и сдавленно стонет, наверное, не до конца понимая, что произошло, и почему его тело накрыли настолько фантастические чувства. Искры, которые появились в глазах путешественника, когда он кончал, навсегда остались в памяти якши.       Он выходит из расслабленного тела Итера и тоже изливается, ощущая приятную истому, которая прошлась по всем клеточкам организма. Теперь Сяо чувствует сильную усталость, как после боя, поэтому заваливается рядом с парнем, восстанавливая сбитое дыхание, опуская и поднимая грудную клетку.       Путешественник приползает к нему, обнимая за руку, утыкаясь носиком в плечо, мурча что-то неразборчивое. Адепт усмехается, наблюдая за этим, и приобнимает Итера, вытирая его живот салфеткой, которая потом полетит в урну. Как всегда максимально напрягается, потому что ему до сих пор чужды людские «нежности», как он называет любой тактильный контакт. Но когда человек на его удивление начал посапывать, он полностью расслабляется, обнимая его за поясницу и накрывая одеялом, ведь людям свойственно испытывать холод, а сейчас уже глубокая ночь.       Смотря на сонное лицо путешественника, который не боится его и без каких-либо опасений позволяет Сяо находиться рядом даже во время сна, он вновь понимает, что люди — существа крайне удивительные.