Петра Рал прощает

      — Чего замерла? — в голосе непроизвольно проскальзывает недовольство.       Леви — единственный человек, настроенный по отношению к морю скептически. Он стоит вдали от всех, со стороны наблюдая за тяжкими муками выбора, читающимися на лицах Ханджи и его спецотряда. Они не знают, стоит им бросаться в омут с головой или остаться стоять и наслаждаться долгожданным морем издали. Аккерман делает шаг вперед, оказываясь рядом с Петрой. Он не видит выражение лица рыжей девчонки, но может поклясться, что ее и без того огромные глаза сейчас широко распахнуты.       — Капитан, смотрите. — Петра, кажется, и не слышит вопроса своего командира, и ноток недовольных в его голосе тоже не слышит. Она все также стоит, опустив руки, и, не моргая, смотрит куда-то за горизонт. — Это что, море? — Рал разворачивается, и Леви может видеть, сколько радости плещется в ее янтарных глазах. Ее, думает он, на весь мир с лихвой хватит. И на людей, и на титанов, и даже на животных останется. — То самое море, о котором говорил Армин!       Леви медленно кивает Петре, отодвигая ее в сторону и освобождая себе обзор. В метрах ста перед ними и в правду плещется море. Насыщенно-синее, бескрайнее, отчего Аккерману приходится щурится, чтобы разглядеть хоть что-то среди солнечных бликов, блуждающих по морским просторам. Море ласково обнимает прилегающую землю, песок вперемешку с мелкими камнями и редкими проблесками зеленой травы, поет им колыбельную, пряча от всего мира в своих теплых объятиях. Зовет и Леви с Петрой к себе.       — Море. — выдыхает Петра где-то справа от Леви. Выдыхает радостно, а потом заходится искренним смехом.       Сумасшедшая. Все они, сейчас стягивающие с себя сапоги и задирающие штаны повыше — сумасшедшие. Неужели не думают об опасностях, которые могут поджидать их там? Конечно, не думают. Думать-то нечем.       Рал присоединяется к товарищам: несколько раз заворачивает белые брючины, оголяя щиколотки, почти доходит до коленей, но ткань отказывается подгибаться дальше. Оглядывается на Леви, мысленно приглашая его отправиться изучать морские просторы вместе с ней, но Аккерман не умеет читать мысли, поэтому полный надежд взгляд рыжей тухнет под недовольным натиском мрачного командира. Она переминается с ноги на ногу, стараясь запомнить, как нагретый солнцем песок обжигает ступни, и делает несколько шагов вперед. Когда ее пальцев на ногах касается холодная вода, на лице Петры расцветает улыбка. Она чувствует, как спину прожигает взгляд Леви, но все равно продолжает двигаться дальше. Качает ногой из стороны в сторону, создавая вокруг себя красивые водные узоры. Когда щиколотки привыкают к приятному холоду, она наклоняется и зачерпывает воду ладонями. Набранное мигом стекает сквозь пальцы, а несколько особенно резвых капель попадают на рубашку и штаны. Тащить ладони в рот, пробуя на вкус содержимое океана, Петра и не думает: до нее доносятся крики Жана о количестве соли вокруг. Поэтому Рал садится на корточки, опуская ладони в воду, и просто сидит. Жмурится от удовольствия и подставляет довольное лицо под тёплые солнечные лучи.       — Эй, Ханджи, вдруг оно ядовитое, не трогай! — голос капитана доносится до Петры сквозь пелену собственного счастья.       На всех привалах Армин говорил о море. Делился самой сокровенной мечтой со своими друзьями. Дерзкие мысли о неведанном никому водоеме, заполненном соленой водой от кромки до кромки, заставляли каждое утро уже почти выдохшийся разведывательный корпус просыпаться, седлать коней и скакать дальше по бесконечно длинным песчаным коридорам. Они верили, что однажды увидят его. Верили, что книги Арлерта не врали ему, а он теперь не врет им. Верили, что совсем скоро пустыня закончится, и им больше не нужно будет глотать пыль, выскальзывающую из-под копыт бегущих впереди лошадей. Несмотря на полную готовность к встрече с Морем, сейчас они все равно удивленно и счастливо оглядывались вокруг, все еще не веря собственным глазам.       Белые морские барашки, рассыпаясь, ударяются о берег. Боковым зрением Петра видит веселящихся рядом друзей. Каждый член развед корпуса, за исключением одного только Леви, измеряет море шагами, мочит в нем руки, поливает солеными брызгами стоящих рядом людей. Рал движется к берегу, поправляет волосы, заправляя за ухо короткую переднюю прядь, так и норовящую закрыть обзор. Стоит ей покинуть владения воды, как кожа на ногах покрывается мурашками от дующего ветерка. Становится прохладно, но Петра держится мужественно. Ступает по раскаленному песку, который тут же прилипает к мокрым ступням. Волнуется, но упорно шагает вперед, останавливаясь только тогда, когда до Аккермана остается два шага.       — Капитан?       Леви не успевает и обернуться, как в его ладони оказывается холодная и мокрая ладошка Петры. Эта рыжая девчонка, позволившая себе ошибиться только единожды — выбрав как объект своей симпатии хмурого Аккермана — сейчас стремительно сокращала допустимую дистанцию. Леви замер, позволяя длинным пальцам Петры обхватить его собственные. Рал не понимает, где она взяла столько смелости, ее взгляд пестрит незнакомыми капитану озорными искорками, а сама она от нетерпения кусает верхнюю губу.       — Пойдем? Оно того стоит, правда.       Петра смотрит прямо в серо-голубые глаза Капитана, переходит на «ты» и мучительно долго ожидает его ответа. Слегка наклонив голову вправо, Леви упирается в нее нечитаемым взглядом. Рассматривает ее похудевшее за это время лицо, острые углы скул и челюсти, которые теперь настолько явственны, что кажется, их вывели черным углем на ее хрупком личике. Скользит глазами по ее рыжим, не отросшим совсем, волосам, смотрит, как по ним блуждают солнечные лучи, создавая вокруг хозяйки яркой шевелюры светящийся ореол. Смотрит, заставляя Петру смущаться еще больше, ждет, когда она отведет взгляд, но девчонка не сдаётся, храбрится и в ответ глядит на капитана. Леви поднимает белый флаг первым. Недовольно втягивает воздух и кивает, соглашаясь на это безумное предложение.       Аккерман аккуратно освобождает свою руку из крепкой хватки Петры, нехотя, от того медленно, стягивает с себя сапоги и два раза подворачивает штанины, потому что знает, она точно не отстанет от него. Когда капитан избавляется от ненужных элементов одежды, Рал снова берет его ладонь, чтобы он точно никуда не убежал, и тянет в сторону моря. Леви вяло сопротивляется, отключает режим самосохранения и шагает за уверенной Петрой. Первый шаг в морские пучины он делает неуверенно, чем вызывает у рыжей улыбку, она ведь уже давно стоит в воде и его за собой двумя руками манит. Крутится вокруг своей оси, заставляя небольшие брызги разлетаться вокруг. Аккерман прикрывает глаза, когда кожу на ступнях обдает холодом морской воды, он старательно прислушивается к своим ощущениям, удивленно отмечая, что ничего внутри не сигнализирует о приближающейся опасности.       Заминку Леви Петра воспринимает как призыв к действию. Она, отойдя от него на два шага, зачерпывает воду и пытается обрызгать капитана.       — Рал!       Капли попадают точно на белую рубашку, и намокшие островки ткани прилипают к хорошо сложенному телу. Пока Петра смеется, Леви поднимает глаза к небу, будто спрашивая у него, за что ему все это. Пользуясь моментом Рал, вошедшая во вкус, опять набирает воду в ладони.       — Не смей. — голос Аккермана от и до пропитан напускным холодом. Он берет тонкие запястья Петры, разворачивает их ладонями вниз, заставляя ее вылить воду обратно в море. — Не заставляй меня отправлять тебя обратно и отдраивать конюшни.       — Ты никогда этого не сделаешь. — улыбается Петра. — Посмотри вокруг! Ты совершаешь настоящее преступление, игнорируя эту красоту.       — Нельзя терять бдительность, Петра. — Аккерман качает головой, он не оглядывается по сторонам, как это делает Рал, пытающаяся увековечить в памяти все окружающие их мелочи, вместо этого он продолжает всматриваться в лицо девчонки.       — Вы, капитан Леви, настоящий зануда. — морщит носик, выкручивая руки в разные стороны, освобождаясь от захвата.       Она поворачивается спиной к Леви, закрывается ладонью от яркого солнца и вглядывается в горизонт, надеясь увидеть то, что прячется за морем. Петра потягивается, разминая затекшую спину, и полностью игнорирует хмурого капитана, стоящего позади. Рал машет рукой Ханджи и взвизгивает, когда по ее спине начинает стекать холодная вода. Нападение происходит неожиданно, Петра отскакивает в сторону и разворачивается к Леви. Явно довольный собой капитан старается сдержать смешок, но не справляется, он ухмыляется, наблюдая за смешной реакцией рыжей — она прыгает на месте, отдергивая заправленную рубашку, неприятно липнущую к телу. Аккерман доказывает, что он не зануда, и отлично с этим справляется.       Леви меняется, демонстрируя миру незнакомые эмоции, на его лице проступает слабое подобие улыбки, и Рал атакует. На несколько минут они теряются. Соревнуются, кто забрызгает другого сильнее, капитан делает вид, будто забыл о том, что все неизвестное это в первую очередь опасность, а Петра просто счастливо смеется. До них нет дела абсолютно никому, каждый член развед корпуса настолько увлечен собственным перевариванием моря, что от их внимательного взгляда ускользает резкая перемена в образе вечно мрачного Аккермана.       Когда они оба выдыхаются, а их бывшие некогда свободными мокрые рубашки, плотно прилегают к телу, охлаждая каждый сантиметр разгоряченной из-за физической нагрузки кожи, Леви резко выпрямляется и взглядом заставляет выпрямиться суетящуюся рядом Петру. Рал, потихоньку начинающая мерзнуть, останавливается и смотрит в лицо капитана. Взгляд серо-голубых глаз остается нечитаемым, Петра честно пытается угадать, о чем сейчас думает ее капитан, но понимает, что ни одна из ее догадок и рядом не стоит с реальностью.       Аккерман — закрытая книга, с металлическим замком на дорогой кожаной обложке. Петра отправляет домой длинные письма с плохо скрываемым восхищением своим командующим. Пишет родителям, что будет делать все, чтобы не разочаровать его, клянется, что жизнь за него и развед корпус отдаст. И не врет ведь ни разу. Рал никогда никому не признается, что укрывает его пледом каждый раз, когда он засыпает в кресле. Что специально учится заваривать любимый чай капитана по определенной схеме. Никому не скажет, что пропала раз и навсегда. Что неожиданно проснувшиеся чувства к Леви Аккерману никак не хотят засыпать, игнорируя все доводы здравого смысла.       Петра прожигает своим взглядом насквозь, навсегда запечатляя образ Леви, будто на камеру. Любой другой на месте Аккермана уже смутился бы, но ему это чувство незнакомо. Вопреки рассудку, кричащему о том, что прямо сейчас с ним происходит что-то странное, он притягивает Петру к себе и оставляет на ее макушке легкий, почти невесомый, поцелуй. Рал задерживает дыхание, теряется, но почти сразу соображает и руками обвивает крепкое туловище Леви. Слушает, как бьется его сердце, чувствует жар на своих волосах от его дыхания, прячет улыбку и абсолютно не обращает внимание на пронизывающий холод, поднимающийся с морского дна.       — Капитан. — шепчет, не скрывая удовольствия.       Капитан молчит. Прижимает хрупкое тело Петры к себе, вспоминает обещание, данное ее родителю, хочет защитить от всего мира, возвести свои стены и спрятать ее за них. Чтобы ни один рыжий волос, который он сейчас на палец накручивает, не упал с ее головы. Ни один титан не посмел к ней приблизиться. Удивительно, рядом с Рал Леви чувствует себя спокойно, ему не хочется оглядываться по сторонам, выискивая опасность, он не готов использовать УПМ в любой момент. Он вообще больше ни к чему не готов. Особенно не готов выпускать ее из своих объятий. Петра укутывает его незнакомым уютом, мнимой безопасностью, а он и не против. Рал в каждую их встречу сияет от счастья, светится изнутри. И за руку ее держать приятно. Ее небольшая ладошка отлично помещается в его ладонь, каждой линией, будто с его собственными соединяясь. Аккерман расслабляется на минуту, вдыхает аромат ее волос и закрывает глаза.

***

      Пробуждение наступает резко. Леви открывает глаза, смотрит в ночное небо, усыпанное звёздами, и почему-то смакует имя Петры на губах. Голоса, послужившие источником шума, из-за которого он проснулся, утихают, а Аккерман вытаскивает из спальника руку и шарит по земле рядом, надеясь найти хотя бы призрачные намеки на ее присутствие.       Не всем мечтам суждено сбыться. Между пальцами Леви скользит холодный песок. Капитана обжигает. Не как во сне теплотой и спокойствием. А склизким чувством беспомощности и каплей отвращения к самому себе.       Картинка счастливой, пусть и очень похудевшей, Петры из сна меняется; подсознание тасует колоду, вытаскивая из глубины, с самых закромок сознания, карту с изображением того злополучного дня. Теперь он видит Рал в неестественной позе, лежащей у корней огромного дерева. Ее лицо измазано собственной кровью, а шея сломана. Чуть приоткрытые янтарные глаза смотрят с издёвкой и вопросом. Будто обращаются к побледневшему капитану, наблюдающему за раскуроченным телом своего солдата с высоты, издевательски спрашивают у него: «Не защитил?»       Аккерман переворачивается на бок и кладёт руку под голову. Закрывает глаза, пытаясь снова заснуть под убаюкивающее пение моря, но ничего не получается. Увидь его сейчас кто — мигом растреплет, что капитан Леви мрачнее обычного.       Смерть Петры тогда стала для него настоящим потрясением. Ударом со спины и ножом в сердце. Он и сам не ожидал, что смерть солдата [коих он похоронил уже очень много] может сыграть на его эмоциях, хорошо спрятанных где-то глубоко внутри.       Он не защитил Петру. Не смог сдержать слово, данное ее отцу. Не смог посмотреть ему в глаза после той вылазки. Смерть Петры отняла у Леви последние нотки жизнерадостности, заставила навсегда забыть о тепле и уюте, которыми эта наивная рыжая девчонка постоянно окутывала его. Аккерман хмурится, отгоняя от себя воспоминания. Он всегда знал, что мир жесток. А на нем явно стоит черный крест, проецирующийся на всех его близких клеймом смерти. Всех их в конечном итоге ждет одно и тоже.       Леви еще раз вытягивает руку, бездумно водит по пустому месту рядом с собой. Мысленно взывает к Петре, просит у нее прощение, рассказывает о море. Думает о том, что ей бы оно обязательно понравилось.       Последнее наваждение от реалистичного сна проходит. В по ночному холодном воздухе рассеивается остаток дымки жизнерадостности и доброты — последнее напоминание о Петре. Больше некого защищать, некого любить. Капитан снова становится капитаном. Угрюмым, серьезным донельзя. Не чувствующим н-и-ч-е-г-о. У него будто сердце вырвали, а обратно не вернули. Он не понимал никогда, да и вряд ли поймет, почему за его проклятье должны платить другие. Сколько их, сокративших дистанцию, должно еще умереть, чтобы высшие силы успокоились? Аккерман морщится, пытается провалиться обратно в дрему, хочет забыться и спрятаться от воспоминаний. Сегодня струны души Леви опять перебирает грусть. Дерет его изнутри, будто дикий зверь свою добычу, а капитан не противится. Стойко переносит все ее нападки, только в последний раз просит, умоляет ее, дать еще один шанс попросить прощение у Петры и у ее отца, что так радостно встретил его после той вылазки.       Аккерман проваливается в тревожный сон. А его мечта исполняется — с губ слетает полусонное «Прости».       Где-то на небосводе падает звезда.       Петра Рал прощает.       Она и не винила его никогда за это. Она ведь герой. Всегда им была и будет, пусть геройский образ и останется только в мыслях самых близких ей людей. Главное, что Леви помнит ее. Главное, что ее смерть была не напрасной.