Не спасай меня больше

       По своим ощущениям Спайк понял, что, по всей видимости, наконец, прибыл в мир на небесах последним поездом, который едва не ушёл от него. Окажись злодейка-судьба жестокой, она так бы и оставила морально и физически разлагаться в погрязшем во грехах мире, который он ненавидел с самого момента, как покинул Синдикат и потерял Джулию. Уже в тот роковой день, когда они не встретились на кладбище, подсознательно чувствовал - навсегда. Надежда была бессмысленной, и не принесла ему ничего, кроме глубокого горя, рвущегося наружу из груди волчьим воем. Спайк никогда не думал, что хоть раз в той проклятой с самого рождения жизни - всё равно приносившей искры радости в его тёмную душу, когда тёплые руки нежно обнимали его каждую ночь, - обнаружит себя сидящим на смятой холодной постели, плохо соображающим после чересчур глубокого тяжёлого сна и от нетрезвого сознания. Судорожно вытирающим со щёк горячие слёзы.       Спайку казалось, что ночью его выбрасывает куда-то за пределы реальности. В потусторонний и неизведанный мир, где нет ничего, кроме ледяной кристаллической тьмы: врастающей сквозь кожу миллионами граней и понижающей температуру тела до такой степени, что оно впадало в анабиоз. А ещё, мир серебристых огней - далёких, пылающих и ярких до слепоты и рези в глазах, похожих на раскалённые звёзды. Они метались в темноте и тлели, как бабочки с обожжёнными крыльями, высвечивая перед ним путь в бездну струйками своего серебряного праха. Когда Джулия была рядом, и пока он жил по ту сторону закона, ничего подобного ему не снилось. Первые два месяца, проведённые на свободе, Спайк не мог нормально спать, преследуемый вгрызающейся в подсознание мыслью, что все странные видения объединены сакральным смыслом. В Синдикате ведь могли подозревать о его планах, потому вживили ему некую жуть, вроде подсаженных в тело Винсента органических нанороботов, уведших обычного солдата далеко за грань человеческой сущности.       Спайк не знал, что затягивало его на дно бездны, но с некоторых пор ему начало казаться, что мнимая реальность вокруг – всего лишь один затяжной сон. Его собственный, от которого невозможно проснуться. Это был не страх, даже не безумие, но смиренное принятие факта, и дальнейшее слепое следование инстинктам продолжающего жить тела, которому наплевать, что главный элемент в человеке – душа, – умерла сотню лет назад. Если зомби существовали не только в фильмах, Спайк Шпигель давным-давно стал одним из них. Наверное, потусторонние существа не умеют сожалеть о прошлом, поэтому Спайк не скучал ни секунды по окончившимся для него земным дням.       Вначале он считал Джулию погибшей, потом предательницей, затем святой, пытающейся спасти его душу и увести от него опасность. Но что бы из предположений ни оказалось истиной, оно равнялось попытке порцией медленно действующего яда исцелить неизлечимо больного. Джулия была его наркотиком, разработанным специально для него отравляющим веществом, и лекарством, в котором единственный заблудший человек во вселенной мог найти силу, способную из глубин ада вывести его к небесам. Белокурым ангелом снизошедшая к нему – презренному смертному, погрязшему в пороках ещё сильней, чем весь этот мир, – она белоснежным светом выжгла тьму из его ран. Простила тяжелейшие ошибки всей его жизни, как и он её, хотя никто из них не был святым. От хорошей жизни не вступают в Синдикаты; Синдикат – есть ад на земле, а в аду горят только грешники.       Душевные муки, плавно перетекающие в физические, практически постоянно сопровождались головной болью, от которой быстро отвлекали только сигареты, иногда – выпивка. И адреналин в крови лётчика, сходящего с ума от свободы и размышлений, почему земное тело удерживает его здесь. Не позволяя отринуть всё и лететь на собственных крыльях куда-то за грань звёздного неба. Сколько раз Спайк не стучался в райские врата, ему не открывали. Потому ли, что ему не было места на Эдеме, или просто делали вид, что не слышат? Но он обязан был попасть туда, поскольку верил, что Джулия, ни при каких обстоятельствах, не могла обрести загробную жизнь где-то ещё, кроме как в райском саду. Быть может, душа ковбоя такая же чёрная, как у большинства людей, но он и Джулия, определённо, заслужили лучшего пристанища своих душ, чем тот же Винсент, или даже Ворон. Хотя на подсознательном уровне Спайк до последнего продолжал считать бывшего напарника лучшим другом.       Сейчас боль во всём теле исчезла, оставив лишь непривычную лёгкость, которой может обладать только эфемерное существо, лишённое плоти и костей. Или бабочка, или очень маленькая птица. Мысли отсутствовали и явно не планировали появляться; вместо думающей человеческой личности сознание заполнял неясный, но приносящий умиротворение шелест, похожий на шум моря в ракушке.       В ближайшие пару сотен космических веков Спайк не планировал перерождаться где-либо, даже если это гарантирует ему новую прекрасную жизнь в обличие какого-нибудь животного. Индейцы говорят, после смерти человек трансформируется в своего зверя-хранителя, оберегавшего его в прошлой жизни. Интересно, был ли у Спайка тотемный дух? Возможно, именно в честь магического животного шаман Бегущий буйвол дал ему имя «Плавающая птица». Но Спайк не верил в магию, да и чудеса в его жизни случались из тысячи раз на тысячный. Единственным осязаемым и неопровержимым доказательством того, что божественная сила хранит его, имело смысл называть способность молодого человека выживать в запредельно опасных ситуациях. Наверное, окажись он на Земле в тот самый день коллапса телепортационной системы, отделался бы парой синяков и подпорченным настроением из-за того, что звездолёт опять сломался, а значит, придётся неизвестно, сколько ждать эвакуатор в эпицентре апокалипсиса.       Мозг был по-прежнему затуманен сном, больше похожим на выход из длительного анабиоза.       «Логично, – подумал Спайк, – до рая путь не близкий, и отправлять сюда души в бодрствующем состоянии было бы, по меньшей мере, не гуманно. Страдать от скуки ещё и по пути на небеса – это, знаете ли, никуда не годится».       Но где-то в отдалённом уголке души этого слишком рано повзрослевшего парня проснулось живое любопытство от того, как он теперь выглядит, будучи призраком. А желание поскорее увидеть незнакомую, но, безусловно, интригующую реальность своими глазами, буквально вытолкнула космического ковбоя из объятий сонной неги. По ощущениям ничего не изменилось, но Спайк почувствовал своё тело в некотором свободном пространстве, а его глазам предстал яркий сине-голубой купол, похожий на озарённый каскадом солнечных лучей витраж. Словно изображение нанесли акварелью на переливающуюся жемчужину: не статичное и постоянно меняющее контуры, оно перетекало из одной формы в другую, подобно капелькам цветной ртути. Через пару секунд Спайк сообразил, что перед ним раскинулось не небо и даже не море, но поверхность незнакомой планеты. Взгляд зацепился за тоненький ореол чёрного космоса, окаймляющий голубую бесконечность с одного края. Планета висела так близко к тому месту, где находился парень, что до неё, казалось, можно было дотронуться. У Спайка зародились смутные подозрения. Не то, чтобы он моментально насторожился, или испытал некий внутренний дискомфорт, но ситуация казалась до странности реалистичной. Парня и голубую планету отделяла друг от друга череда вполне отчётливо различимых бликов, какие бывают на стекле. По крайней мере, Спайку показалось, что они – не иллюзия, созданная слишком ярким космическим телом на глубоком чёрном фоне, и не последствие травмы зрения. Рука не слушалась, хотя он мог пошевелить пальцами и вполне явственно ощущал всё тело. Не желала подниматься, чтобы проверить догадку.       Так что же это, всё-таки, может быть? Корабль до Эдема? Или из рая настолько хорошо видны другие вселенные, что и телескоп не нужен?       Минуточку, откуда вообще у ангела может взяться травма хоть чего-нибудь?!       Спайк ревниво осмотрел себя с ног до головы – вернее то, что ему удалось рассмотреть, не приподнимая головы, внутренне готовясь выдать первому, кто окажется поблизости, все свои возмущения относительно неаккуратного обращения с заслуженным космическим ковбоем даже на том свете. Но организм отказывался переходить в режим боевой готовности – видимо, справедливо рассудив, что побегушек с него и в прошлой жизни хватило, – ненавязчиво стараясь утянуть хозяина назад в царство сна. Спайк поймал себя на мысли, что ему совершенно без разницы, где он, и что происходит. Главное, у него ничего не болело, все конечности, более чем вероятно, оставались целыми, голод не действовал на нервы, курить не тянуло, по ночам ему не снились кошмары, а за спиной не выстроилась вереница разбойников, которой тоже не терпелось наложить загребущие лапы на голову собрата по профессии со «светлой стороны закона». Наконец, не нужно было помнить о неоплаченных счетах, нехватке денег на самые простые нужды, и наёмных убийцах, которых мог нанять Синдикат. Если всё выше перечисленное не относилось к снисхождению райской благодати на многострадальную душу Спайка Шпигеля, трудно представить, что ещё могло ею быть!       – Да и пусть. Надоели все, сил нет. О, боги, наконец-то я высплюсь! – Тихо пробормотал парень, аккуратно потянувшись, и смежил веки.       Конечно, иметь под головой подушку, или хоть мягонький матрасик было бы очень славно, но жизнь научила Спайка быть неприхотливым. Если выпал шанс на пару часов отключиться от внешнего мира – спи, пока не прозвучит сигнал боевой побудки. Иначе рискуешь в ближайшие суток двое заливать сонливость литрами кофе, если дела примут суровый оборот. Спасибо хоть за одеяло, которое Спайк вначале принял его за собственные белые крылья.       Неопределённое время спустя парня разбудили посторонний звук: приятный женский голос, судя по всему, что-то напевающий, приближался слева, из-за грани зоны видимости. Спайк не услышал шагов, поэтому тема с ангелами оставалась открытой. Весь обозримый интерьер, кроме прозрачного потолка, оставался застланным туманной пеленой, но по тёмно-серебристому тону и фактуре стен, которые за ней скрывались, логично было предположить, что Спайк, всё же, находится внутри космического корабля. Впрочем, туман, скорее всего, висел у Спайка в голове, но избавиться от него не получалось. Затемнённый ванильно-лавандовыми сумерками женский силуэт проплыл в отдалении, двигаясь слишком плавно и быстро для идущего человека. Держа в руках подобие планшета, она слишком увлеклась своим гаджетом, чтобы обращать внимание на левитирующих поблизости ковбоев, чем ощутимо уязвила самолюбие кареглазого брюнета. Спайк справедливо считал себя личностью значительно более интересной, чем виртуальные игрушки. О чём он ей немедленно рассказал, правда, получилось как-то заторможено и не очень разборчиво. Девушка обернулась, и в падающих откуда-то сверху лучах стало возможно рассмотреть огромные зелёные глаза. Её губы сами собой растянулись в счастливой улыбке, но эти эмоции были моментально взяты под контроль и спрятаны за маской надменного спокойствия.       – С добрым утром! Я уж начала думать, ты в пятидесятилетний отпуск пойдёшь, следом за мной!       – Фэй?! Ты причёску поменяла?       – А, заметил всё-таки? – Девушка с улыбкой погладила чёрные волосы, ниспадающие ниже плеч. – Знаешь, Спайк, трудно выкроить время для парикмахерской, когда приходится денно и нощно, неусыпно бдеть у постели того, кто в тебе больше всего нуждается. Ах, это такая огромная ответственность! Как я могла отлучиться хоть на минутку, оставив тебя одного?! – Фэй с профессионализмом актрисы изобразила, как смахивает слёзы с ресниц. Впрочем, присмотревшемуся повнимательнее Спайку в самом деле показалось, что у неё немного покрасневшие глаза. – Я даже высадиться на планету за продуктами лишний раз не могла, приходилось закупаться впрок всем необходимым. На одних консервах и кофе попробуй-ка, посиди три недели, а? Не говоря уже о том, насколько все жертвы, на которые мне пришлось пойти ради чести и совести, стесняли моё беззаботное существование. Чувствую себя монахиней, честное слово. Посплетничать не с кем, музыку громко не включишь, в казино и на скачки не съездишь, - обиженным голосом пожаловалась Фэй на тяжёлую участь. – Я – девушка молодая, мне, может свободной жизни и приключений хочется.       Довольная тем, что неожиданный поток слов сбил Спайка с толку, не позволяя ему отпустить в ответ какую-нибудь колкость – впрочем, впервые за всё время он был, скорее, не в настроении язвить, потому и промолчал, – Фэй мечтательно улыбнулась. Сложила руки под подбородком, уперев их локтями в колени, и возвела преисполненный романтичных фантазий взгляд к потолку.       – Всё сидела, - девушка вздохнула, – и сидела. Смотрела, как ты сладко спишь, понемногу начала беспокоиться за твоё здоровье, и совсем уже морально подготовилась тебя поцеловать – в сказках-то это помогает всегда. Но тут наш спящий принц открыл миру свои прекрасные глаза! С возвращением в нашу скучную, но по-своему прекрасную реальность, дорогой, – кокетливо добавила роковая женщина.       Фэй откровенно издевалась, и спускать такое с рук обнаглевшей картёжнице было нельзя ни в коем случае, но сегодня пофигизм Спайка достиг своего апогея. Приди к нему целая армия личностей, которых он терпеть не мог – женщин, детей и собак, – во главе с ещё более неприятным субъектом, вроде Безумного Пьеро, или Ворона, о котором Спайку даже вспоминать не хотелось, он бы спокойно отправил их пить чаёк. Присоединившись за компанию.       – И почему я не удивлён? Мне следовало догадаться заранее, что в каком бы деле ты не приняла активное участие, оно обязательной пойдёт под откос. Недаром говорят: женщина в мужских разборках сулит беду, равно как её присутствие на корабле. Джет тоже хорош, зачем он тебя отпустил следом за мной? Ведь просил же его!..       – Ну, извини, что я не такая Леди Совершенство, как ты. Однако сейчас ты, как минимум, живое подтверждение тому, что моя миссия выполнена блестяще. Расскажи мне, что именно тебя не устраивает. Хочу, так сказать, послушать жалобы клиентов и улучшить мой сервис на будущее.        – Всего лишь одна незначительная мелочь. Бывают такие надоедливые девчонки, которые даже на тот свет не отпустят без боя и криков.       Фэй замолчала и, кажется, шмыгнула носом. Судя по выражению лица, она мечтала запустить в Спайка чем-нибудь, не наносящим травм, но увесистым. Однако следующая фраза прозвучала спокойно и примирительно:        – Да ладно, Спайк, рановато собирался переступить за точку невозврата. Можешь не волноваться, туда и тебя, и меня, в один не очень прекрасный день обязательно призовут. Как в армию, только отвертеться никакая медкомиссия не поможет.        – Не тебе принимать за меня решения. Даже не пытайся это обсуждать.       – Ну, ты и нахал, Шпигель! – Фэй угрожающе нахмурилась. – Так вот она, значит, какая – благодарность джентльмена за добровольную жертву женщины, которая ему ничем не обязана. Ни тратить на него своё здоровье и силы, ни сидеть у кровати, сжимаясь от ужаса всякий раз, когда его дыхание становится тише, зарабатывая себе хроническую головную боль, потому что двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю она только и делает, что боится. Боится закрыть глаза на мгновение, а потом открыть их и обнаружить, что сжимает в своей руке ледяные пальцы. Ни менять повязки в сотый раз, ведь прошло два часа с тех пор, как она не может остановить кровотечение, и все эти бинты, лежащие в тазике рядом, красные и мокрые. С них течёт; словно она оказалась в полевом госпитале, где сняла их с десятка солдат. Когда ко всей этой чертовщине может добавиться ещё и заражение. Ни набирать лекарство в шприц трясущимися руками, потому что она никогда раньше не делала подобного, вообще боится уколов до жути, и каждое неверное движение кажется ей предвестником катастрофы, непременно ведущей к гибели. Рассчитывать, чтобы лекарств хватило до следующей остановки. Выслушивать крики в бреду по ночам, осознавая, что она – единственный несгибаемый человек на этой чёртовой посудине, и в случае чего ей никто не поможет. А если она тоже сломается, всему придёт конец. Она не подписывалась на это. Быть может, ей хотелось проводить с ним бессонные ночи, сидя в тёплом и пропитанном музыкой баре, или проигрывая в карты всё, что у неё есть. Но не так. Не чтобы взвалить на себя очередной груз неподъёмной ответственности, а надеясь обрести возможность вспомнить те времена, когда она была по-настоящему молодой духом, и хотя бы раз в жизни избавиться от всего, гнетущего её. Не говори мне, что не понимаешь, зачем я вмешалась. Случись подобное со мной, ты поступил бы точно так же. Я не хочу жить ещё пятьдесят лет, изнывая от чувства вины и горя после того, как могла пойти, исправить всё, но вместо этого просидела в уголке с покорно сложенными руками, убеждая себя в том, что ситуация не в моей власти. Кому, как не тебе, знать, что лучше умереть в сражении, чем от стыда и ощущения себя предателем.        Силы и красноречие иссякли, Фэй безразлично уставилась себе под ноги.       – Все вы, мужики, такие, только о себе думаете. Идею воплотить – смысл всей жизни. Чувство собственного достоинства и следование принципам дороже других людей и земных ценностей. Вам всё равно, будет кто-то целый месяц рыдать по вам в подушку, или нет. Лучше бы я одна работала, и вашу псих-компанию никогда не повстречала. Тогда мне бы не пришлось так переживать ни за кого. Сама могла разобраться со своими проблемами и с долгами…        Не обращая внимания на изумлённого её действиями Спайка, Фэй приблизилась к нему и уткнулась носом в одеяло там, где грудь не оплетали бинты. Пользуясь тем, что парню трудно двигаться, и он не сможет защититься от чрезмерных ласк. Но, впервые за весь период их совместного сосуществования, Фэй захотелось обнять его и прижаться как можно крепче: словно она не верила, что перед ней живой настоящий Спайк, а не бесплотный призрак, пригрезившийся в полусне.       – Я тебя не ненавижу. Просто не могу спокойно воспринимать такого человека, как ты. Меня бесит твоя безалаберность, если честно, - добавила она тихо. – Извини. Накричала на тебя. Просто сил уже никаких нет, куда-то нужно девать нервное напряжение. У тебя голова не болит от моих воплей?        – Можешь порадоваться: у меня вообще ничего не болит.       – Ну, точно, – их взгляды встретились. На Спайка смотрела пара измученных долгими рыданиями глаз, с глубоко залёгшими синяками под ними, и размазанной тушью. Но бледное лицо всё равно осветила вполне искренняя улыбка. – Я тут концерты бесплатные устраиваю, душу изливаю, а сама забыла, что полчаса назад вкатила ему тройную дозу обезболивающего. Ни реакции, ни раскаяния в глубинах этих девственно чистых глазах, ни-че-го. Сплошная нирвана. Эй, Марс вызывает Спайка Шпигеля! Как слышите меня? У кого-то мозги не выходят на связь с внешним миром!        – Я не до такой степени поплыл, чтобы пропустить всё мимо ушей, - Спайк отпихнул-таки игриво тянущуюся к нему девушку, которая, похоже, вознамерилась исполнить своё обещание с поцелуем. – Суть мне вполне понятно. То есть, прежде чем что-либо делать, я должен обязательно спрашивать твоё разрешение? А если не получу его, то ни-ни, из дома ни ногой? – Пламенный монолог, искрящийся от праведного возмущения, не сильно, но всё же воздействовал на его сегодняшнее состояние буддистского спокойствия. Спайк усмехнулся, внутренне радуясь этой возможности хоть раз не реагировать на чужие истерики. Впрочем, отчасти Фэй была права.        – Нет. Достаточно думать головой вначале, а не в конце, когда приходится анализировать, что уже наделал. Хотя бы для особо серьёзных случаев сделай исключение в своём безукоризненном стратегическом плане: «Подождите меня, я тоже хочу ввязаться в заварушку!».       – Скажем так: буду действовать по ситуации. В бою не всегда есть время на проработку стратегии. А заранее можешь и не подозревать, во что придётся ввязаться.        – Да уж, знаем мы твои ситуации, – обиженно пробурчала Фэй. – Видимо, как раз нехватка времени призвала тебя всё бросить, и мчаться воевать, с одним единственным пистолетом в обнимку, против роты стрелков и самурая с чёрным поясом по боевым искусствам и катаной?        – Видимо, ты ожидала, что я поеду на разборку в наглухо задраенном танке.       – При чём тут это? Мог хотя бы меня с собой взять, в качестве моральной и физической, какой-никакой, но, всё-таки, поддержки. И не надо смеяться! Мне ещё доказывать, что дерусь не хуже тебя?       – Слушай, ну, перестань, Фэй. Мы по второму кругу обсуждаем одну и ту же тему. Все отношения выяснили, все точки над «i» расставили. Я жив, в конце концов. Разве ты не рада?        – Радовалась бы сильнее, не будь обязанной ещё две недели колоть тебе антибиотики.        – Ужасно привередливая девчонка. То «Я хочу живого Спайка Шпигеля, дайте мне его сюда!», то «Зачем мне эти ужасы, страдания и муки, заберите, ради бога, не хочу!». Не беспокойтесь, дорогая миледи: как только я смогу подняться с постели и буду в состоянии водить корабль, я сразу же покину вас, и не буду более досаждать своей невыносимо своенравной персоной. И, может быть даже, подарю вам обещание писать SMS-ки перед тем, как вступать в очередное сражение. Чтобы вы успели прибыть на место и спасти меня. Если не забуду, конечно. Мы, рыцари, знаете ли, вечно такие забывчивые и непостоянные.        – Не утруждайтесь, сэр рыцарь. Я постараюсь забыть о вас, коль скоро вы уедете. И попросите вашего оруженосца мне больше не звонить. Устала я от его опеки, – в тон развлекающемуся Спайку, голосом придворной дамы ответила Фэй.        Спайк захихикал, уткнувшись лицом в ладони, поскольку Джет в роли оруженосца представился ему верхов на ослике, и увешанный запчастями для всех трёх звездолётов. Какое ещё оружие может пригодиться каждому уважающему себя охотнику за наживой в 2071 году? В космосе – только амуниция для верного механического коня.        – И заверни мне с собой парочку ампул этого средства для вхождения в нирвану. Классная штука!        – Шамана своего попроси, он тебе каких хочешь средств отсыплет.       Фэй хмуро посмотрела в искрящие позитивом карие глаза, и свернулась клубочком под боком у рыцаря.        – Я спать хочу. Я отдыхала по три часа в сутки предыдущую неделю. Позволь мне отдохнуть. Пожалуйста.       – Вот незадача, а я проголодался, – со всей искренностью заявил Спайк, с явным неудовольствием отмечая, что земные потребности не оставили его тело в покое. Чем сильнее парень выходил из-под действия лекарства, тем более неуютно начинал себя чувствовать. – Можно мне встать?        – Подожди. У тебя сотрясение мозга было. Лучше уж я тебе сюда поесть принесу.       – Считаешь, я через невесомость не доберусь до кухни? – Спайк сел, уже догадываясь, что они находятся не на «Бибопе», а на совершенно другом корабле: большем по размеру, более светлом, и предназначенном для перевозки людей, а не грузов. – Кстати, где у нас теперь кухня? Надеюсь, ты не забыла в холодильнике прошлогодний йогурт, как я?       – Мужчины убьют меня, - простонала Фэй, лишившаяся мягкой подушки в обличии тёплого ковбоя, а так же упора, на котором она могла бы спать, не дрейфуя по комнате. – Хочу на необитаемую планету в племя амазонок, – девушка приняла вертикальное положение, и потёрла виски. – Иди сюда, несчастье всей моей молодости – то есть, скорее, старости, – я тебя донесу, куда нужно.        – О, так ты отключила прибор, создающий гравитацию, чтобы носить меня на руках? – Умилилось разноглазое сокровище девичьего сердца.        – Ну, если совсем уж честно, – Фэй слегка покраснела, – я сломала корабль. В смысле, не совсем, конечно, сломала, но я воевала с бортовым компьютером вчера вечером… даром, что она женщина, иначе непременно проломила бы дыру в её приборной панели. В общем, комп глюкнул, и у меня зависла электронная кофеварка, а я была на взводе – предстояло ночь с тобой сидеть, ужин был, бог знает, из чего; нужно было залиться зверской порцией кофе. А я возьми, и в сердцах сыграй на клавиатуре соло «Злая фурия летела на крыльях ночи, проклиная весь мир», сопроводив его словами народными, нецензурными. Систему переклинило в обратную сторону: кофе-машина заработала моментально, зато двигатели отказали и гравитатор сдох. Уже сутки дрейфуем – что внутри, что снаружи. Я пока не думала, как с этим разобраться, слишком много дел сразу.       Фэй вздохнула и небрежно откинула за плечо иссиня-чёрные локоны.        – А ты, Спайк, говоришь, «настрой мой звездолёт, я улечу навсегда». По-прежнему мечтаешь отбыть в мир иной, теперь уже пользуясь моими «способностями» в починке космических кораблей?        Парень серьёзно задумался, потом честно ответил:        – Нет. Я и здесь себя вполне неплохо чувствую.        – Ну, спасибо! – Девушка усмехнулась. Ей по-прежнему страшно хотелось поцеловать Спайка. Фэй Валентайн не привыкла нарушать обещания.        – Где ты приобрела этот солидный кораблик, Фэй? И на какие деньги? Только не убеждай меня, что выиграла в казино.       – Ну, знаешь, кто приходит на поле брани и не собирает там золото убитых врагов - в разумности и практичности такого человека я бы усомнилась.       – Вы обворовали деньгохранилище Синдиката?! – Ужаснулся и восхитился одновременно бывалый ковбой.       – Вначале мы именно так собирались поступить – прихватить с собой всё, что можно, и бежать на другой конец галактики. Нехорошие деньги, конечно, на человеческих жизнях заработанные, но на кону стояли наши собственные жизни – ведь нам почти всегда нечего есть, в аптечке зачастую нет даже леденцов от кашля, и за гостиничный номер нечем заплатить, потому спим мы вповалку на борту Джетовой посудины. Хороши охотнички, нечего сказать. Но это всё было в дальней перспективе, а в первую очередь следовало позаботиться об одной не в меру прыткой личности, напугавшей меня чуть ли не до сердечного приступа. Ты был в таком ужасном состоянии, что даже продай мы с Джетом каждый по почке, и весь «Бибоп» в придачу, нам бы не хватило накопить из собственного кармана на твоё лечение. К тому же, мне с напарником по расхищению бандитской сокровищницы требовалась цистерна валерьянки, причём срочно, иначе самим грозило закончить это не в меру длительное путешествие в лечебном заведении. Клянусь богами, я была в тот момент в настолько неуравновешенном состоянии, что могла из пистолета с десятью пулями уложить взвод спецназовцев. Наверное, именно поэтому вошедшие в разрушенный зал мафиози, посмотрев на моё страшное лицо, приняли меня за Медузу Горгону, и застыли по инерции. После чего сообщили мне, что не будут применять силу, если я им объясню, какие у меня планы относительно нового предводителя их «Красного Дракона». На что я ответила, что если господа хорошие в смокингах не объяснят мне, какого дьявола здесь происходит, и немедленно не окажут первую помощь уже пять минут, как истёкшему кровью человеку, то силу к ним применю я. Причём не одна предамся столь славным развлечениям, но и своего друга – начальника планетарной полиции, – позову. Нужно было их чем-то припугнуть, и я не придумала ничего лучше, чем повысить Джета в звании для солидности. Не знаю, что сильнее подействовало на меня в тот момент – животный ужас перед семью вооружёнными мужчинами (а в здание я пришла одна. Джет ждал внутри звездолёта со своей ногой, готовый обеспечить огненное прикрытие, в случае чего), или праведный гнев пополам с внутренней силой, рождённой душевной болью, но если бы хоть один ослушался моего приказа, число покойников в здании могло резко возрасти. К счастью, господа бандиты уже признали тебя вожаком стаи, поскольку ты избавил их от многих нежелательных персон в иерархической цепочке Синдиката. Впрочем, на занятое тобой место Большого Босса никто посягать не собирался: видимо, ты успел обзавестись хорошим авторитетом в этом замечательном местечке ещё до побега из него. Тем более, они считали тебя погибшим много лет назад, а тут ты, вроде как, воскрес, и суеверным любителям мистицизма это показалось хорошим знаком.       – Ага, восстал из мёртвых, прямо как какой-нибудь Король Лев, и пришёл вырвать права на своё давно покинутое королевство из лап дяди Ворона, – Спайк хмыкнул. – Последнее, чего бы мне хотелось, так это опять ввязываться в дела Синдиката. Он как тёмный омут – захочешь окунуться в него ещё раз, и уже никогда не выплавишь, – он вздохнул. – Но не будем сейчас о грустном. Что у нас есть вкусного?        – Что осталось в холодильнике, то и будет вкусным, – хмуро сообщила Фэй. – Не бойся, не отравлю.        – С осторожностью верил бы я подобным словам из уст женщины, которая легкомысленно пробует подозрительные грибочки, непонятно, откуда взявшиеся, если учесть, что на «Бибопе» уже сутки полностью отсутствует еда.        – О, кто бы говорил! А сам-то!..       – Я пришёл, когда Джет уже был дома, - наставительно заметил Спайк, провожая заинтересованным голодным взглядом девушку, удалившуюся к кухонным ящикам и теперь стоящую к нему спиной. – Поскольку он всегда отвечает за продуктовые запасы, я справедливо рассудил, что там лежали остатки его кулинарного шедевра, который вы – четыре наглые морды, – схомячили в моё отсутствие, не дождавшись главы семейства!        Фэй пожалела, что в невесомости невозможно кинуть в Шпигеля чем-нибудь наподобие диванной подушки. Просто подойти и надавать по макушке человеку с сотрясением мозга ей не позволяла совесть. И парень это прекрасно понимал, потому, видимо, и продолжал подкалывать её; впрочем, у Фэй совершенно не было сил устраивать с ним грызню. Девушка почти пожалела, что не вколола ему тройную дозу успокоительного – предыдущая слишком быстро перестала действовать.       – Фэй, у тебя даже складки на водолазке выглядят обижено. Ну, зачем ты принимаешь всё так близко к сердцу? С тобой теперь и шутить страшно – того и гляди, ранишь обнажённые женские чувства.        – Не очень ты заботился о моих чувствах, когда уходил на разборки, сказав мне в лицо, что больше никогда не вернёшься.        – А ты слишком погружаешься в свои эмоции и переживания, чтобы отличить правильное решение от сиюминутного порыва. В итоге, упускаешь момент, когда приходит время отпустить, – тихо и печально проговорил Спайк, обращаясь в пустоту. – Я надеялся, моё откровение поможет тебе увидеть реальность трезвым взглядом. Зря.       – Мне следовало оставить тебя замерзать на ступенях того же мраморного склепа, который забрал жизни всех тех, кто когда-либо был дорог тебе? – Её горло сдавило от подступивших слёз; от не излитой душевной боли захотелось кричать. – Это и есть твой выбор, Спайк? Твоё истинное предназначение? Если да, я отвергаю ту магию, в которую ты веришь до такой степени, что позволил ей напророчить подобную гадость, а теперь позволяешь паре туманных фраз непонятного шамана-отшельника вести тебя, словно покорную овечку. Почему ты веришь, кому угодно, кроме любящих и заботящихся о тебе людей? Ну, скажи мне. Спайк, пожалуйста!       – Слушай, может, ты не будешь подвергать сомнению и порицанию хотя бы мою веру? – Уже почти нормальным голосом проговорил парень. – Верю, во что верю. Грядущие события имеют ряд признаков, свидетельствующих об их скором свершении, которое можно отсрочить, но нельзя предотвратить: элементарный закон вселенской логики. Не веришь, спроси любого учёного, занимающегося прогнозами чего угодно. Думаешь, Ворон не нашёл бы меня, и не натравил синдикатских гончих, не появись я самостоятельно? По крайней мере, теперь проблема частично решена, и меня никто не будет преследовать.        Фэй кивнула:       – Кроме противоборствующих Синдикатов, до которых рано, или поздно дойдёт информация, что ты – новый главарь «Красного Дракона». Оставь я тебя в любой больнице, мне бы пришлось трястись по ночам рядом с дверью твоей палаты, сжимая в негнущихся от нервного напряжения пальцах автомат, прихватив на всякий случай пояс с гранатами. Если хоть одному человеку в галактике выгодно убрать тебя со своего пути, или развалить Синдикат, он обязательно сделал бы это именно тогда, когда ты был наиболее уязвим.        – О, Великий Стратег и мой единственный ангел-хранитель говорит мне, что болтание на выведенном из строя корабле в непонятной космической местности – это самый надёжный способ укрыться от космических бандитов! Впрочем, может оно и к лучшему – никто не знает, где мы, даже мы сами не знаем, они ни в жизни нас не найдут. Ты ведь не в курсе, в каком секторе мы зависли, правда, Фэй?        – Нет. Но меня это нисколько не колышет, потому что у меня есть коммуникатор, а здесь хорошая станция радиосвязи. Я же говорю, Джет названивает мне каждые два часа. Между прочим, эффект неожиданности ещё никого не подводил: никто ведь не предполагает, что девчонка-наёмница уволокла главаря «Красного Дракона» в какую-то глушь, и зависает теперь там с ним, посреди космического мусора и астероидов!       – Да уж, ты найдёшь подходящее место для вечеринки, Фэй, - улыбнулся Спайк.        – А то ты сомневался, – девушка гордо вскинула голову, но явственно зарделась и поспешила спрятать румянец за каскадом волос. – Та-ак, если я не упущу наш последний ужин в свободное плавание… намечается кое-что вкусненькое.       – Почему это «последний»? – Насторожился Спайк, последние пятнадцать минут крайне трепетно относящийся к своему здоровью, поскольку предыдущая попытка пафосно покинуть этот мир его не впечатлила. Сразу в рай почему-то не пустили, и пришлось почувствовать себя так, как будто сидишь ночью пьяным на вокзале: темно, холодно, шум адский, состояние отвратительное. Теперь ковбой был бы и тут не против задержаться. – Я успел тебе до такой степени надоесть, что хочешь по-тихому избавиться?        – Нет, мой дорогой, просто у нас заканчиваются продукты. Ещё пара дней и, пока не выберемся отсюда, будем грызть не размолотые кофейные зёрнышки, как две ненормальные птички. Кофе я закупилась в этот раз, а вот с остальным как-то прогадала. Больно много ты ел, Спайк, для человека, лежавшего в коме.       – Не перевешивай на меня свои грехи, Фэй. В коме не едят. Уж поверь, это мне известно.        – Хо-хо, рассказывай мне это теперь: хоть ты и спал, но тарелку один раз насилу у тебя отняла. Видимо, ты решил, что злая тётя Фэй обделила бедного больного мальчика, и не докормила. Хотя там было уже пусто.        – Серьёзно, что ли?        – Была бы кинокамера под рукой, засняла бы свой подвиг для потомков.       – Ты, кажется, спать собиралась, – заметил Спайк, когда Фэй села напротив него, закинула ногу на ногу, вкушая кофе.        Пить что-либо в невесомости – не самое удобное занятие, но или так, или лишить себя удовольствия. Космонавты – ребята до крайности неприхотливые.        – Передумала. Хочу насладиться общением, после нескольких недель в компании одного только коммуникатора с нервозным Джетом и бесстрастной механической девицы по ту сторону монитора. К тому же, здесь мебель к полу прикручена, удобно.        – Наслаждайся, - милостиво разрешил Спайк.       – Спасибочки.

***

      Когда его разум, наконец, соизволил полностью вернуться из затяжного полусонного путешествия в астральных параллелях, Спайк уговорил Фэй пойти немножко вздремнуть, чтобы она не мешалась под рукой и не обливала его спину холодным подозрением, выглядывая из-за плеча во время починки корабля. С которым ему пришлось основательно повозиться, поскольку озарение в облике самого быстрого и удачного способа починки сойдёт на тебя не раньше, чем удастся выяснить, что, всё-таки, сломали, и какой техноманьяк сделал это столь изощрённым бесчеловечным образом. Спайк свою механическую пташку, точнее, рыбу-меч, любил, и был с ней очень аккуратен - даже успокаивал вслух, если её сильно трепали в боях (впрочем, скорее убеждал себя, что поломки не столь велики, и дорого ему не обойдутся), - но временами сталкивался со злостными вредителями кораблям. Возвращённая к жизни искусственная дама-интеллект встретила Спайка без особой радости. Жаловаться на языковые барьеры и трудности коммуникации с его своенравной компаньонкой не стала, но как бы невзначай намекнула, что обязательно обратится в компанию, защищающую роботов от непорядочных хозяев.       Затем Спайк позвонил Джету, чем вызвал у того непривычную бурю эмоций, и разговор на чрезвычайно важные темы занял ещё полчаса. Спросив его, в какую часть звёздной системы они попали, Спайк присвистнул от услышанного – Фэй, конечно, надо было исхитриться, чтобы загнать их в максимально отдалённую от Солнечной системы точку. Назад добираться недели три; и то, если двигатель в хорошем состоянии.       «Неизвестно, зачем её сюда потянуло. Не иначе, по каким-то тайным тёмным делишкам, - решил Спайк, - может, хотела меня конкурентам "Красного Дракона" продать?»       На прощание Джет полушутливо пообещал, что вот такие выкрутасы с «Сегодня я пафосно уйду из жизни, и чёрта с два вы мне что сделаете» Спайку даром не пройдут, и отключился. За секунду до этого Спайк уловил на фоне у напарника отдалённый голос – женский, и тембром явно подростковый. Оставалось только гадать, куда там самого Джета занесло и кто к нему нагрянул: откуда-то из глубин вселенной вынырнувшая Эд или проезжавшая мимо Пао.       Разобравшись со своими обязательствами, Спайк обнаружил продолжающую мирно спать леди-непутёвого пилота, и был вынужден искать другое развлечение на ближайшие часы. Голографического телевиденья здесь, почему-то, не было, хотя корабль казался современным, а бортовой компьютер предложение рассказать что-нибудь смешное высокомерно проигнорировала. Пришлось довольствоваться простенькими по умолчанию установленными играми на планшете Фэй. Когда девушка выплыла из душа в общую комнату, подразумевающую местную гостиную, а Спайк успел добить двадцать пятый флот весьма коварных врагов, он предложил Фэй спуститься на любую порядочную обитаемую планету, если здесь таковые имеются. Потому что, сидя в герметичной банке столько времени, можно клаустрофобию заработать, а продукты тем более сами себя не купят. На что та с радостью согласилась.       - Оружие брать?       - На броневике мы точно не поедем, если ты к этому опять клонишь. Бери что-нибудь одно, маленькое, которое легко спрятать и сканеры не увидят. Готов спорить, у тебя такое есть, ведь ты вокруг меня боевую атакующую крепость строила.       - У меня есть даже то, что тебе в кошмарных снах не снилось, Шпигель, - с вызовом и отчётливым оттенком гордости Фэй посмотрела ему в лицо. – Тут тебе не курорт, мы – на тропе войны, ведущей прямиком в самую масштабную потасовку мафиозных кланов века! – И красивой походкой ушла в потайной оружейный отсек.       - А ты-то откуда знаешь? – Спайк прищурился.       - Врождённое чутьё на неприятности, - пожала плечами Фэй.       - О, а здесь ничего, довольно красиво. Сразу видно, старая архитектура, ретро-футуризм. У нас даже скульптур в таком стиле теперь не найдёшь, а тут целый мегаполис. Уж на что я человек искушённый, и то удивляюсь. Не любят наши архитекторы излишние украшательства и неон.       Межгалактическая мода давно утратила интерес к плавным, обтекаемым формам из матового металла, или глянцевого, белоснежного и оттенка слоновой кости, а также совершенно необязательным опоясывающим их колечкам разного диаметра, полусферам, светящимся шарикам ультра-ярких цветов вместо наружного освещения, и радужным разводам в духе опалов. Но строителей этого города подобные мелочи явно не волновали, они сохранили дух романтизма первых исследователей космоса – того времени, когда всё это только началось, и вдохновлённые художники писали огромные плакаты с противоречащими всем законам физики и науки психоделическими красивыми сооружениями. Города-утопии внутри искусственных прозрачных колец Сатурна, огромные колонии под куполами на Марсе, развлекательные центры на Луне, со скоростными туннелями, ведущими прямо на Землю, внутри которых будут просто летать такси… Прошло много-много лет, восторг и новизна постепенно выветрились, уступив место надёжным, но не креативным технологиям. А потом вселенная решила напомнить, что у неё на человеческие прогнозы и стратегии свои планы, запустив необратимые процессы в системе «Астральных врат» и… получилось, то, что получилось. Хотя откуда-то просочилась информация, что незадолго до происшествия отправили научную станцию, вмонтированную в ядро земной луны, осваивать планеты за пределами Солнечной системы, но с тех пор никто и ничего о ней не слышал. Возможно, просто слухи.       Спайка и Фэй эра ретро-футуризма не коснулась даже в детстве, но сейчас смотреть на неё было очень приятно – с тем же успехом привлёк бы всеобщее внимание расписной пряничный домик посреди суровых небоскрёбов. Многие дома отчётливо напоминали грибные шляпки на тонких ножках, на разных стадиях роста и опоясанные неоновыми лентами. Их сияние рассеивалось в сумеречном воздухе, словно завеса из солнечных капель. Трава в газонах росла «на воле», подёрнутая лёгким сизым оттенком, но каждую ветку невысоких деревьев обрамлял стеклянный шарик, внутри которого их оплетали миниатюрные украшения.       «Видимо, чтобы не стащили» - подумал Спайк, глядя на алчно заблестевшие глазки беспардонной личности под боком.       - Фэй, ты мне скажи: тоже весь этот призрачно-световой «лес» видишь? А то вдруг мы в пустыне высадились, а я не заметил, потому что с уколом ты всё же ошиблась с расстройства. Или, может, я вообще не проснулся до сих пор?       - Прекрати издеваться! - Огрызнулась девушка. – Ладно. Ты, если хочешь, отправляйся сразу за покупками, и можешь даже ни в чём себе не отказывать. А я вначале в салон, потом ещё куда-нибудь заскочу развеяться, и сразу присоединюсь.       - Считай, что у меня после удара головой проявляется дар ясновиденья: кристально чётко вижу, в каком ключе вся эта история развиваться будет, и чем закончится. Ты не то, что все запасы Синдиката потратишь, ты у них ещё и в долг возьмёшь – на любимую лошадку поставить. Поэтому не пойдёт, лучше мы вместе прогуляемся. Но у салона, так уж и быть, подожду.       - С чего вдруг именно ты распоряжаешься нашими финансами? Над златом в терапевтических целях чахнуть собрался, или мстишь, что мы не сразу тебя спасать побежали? Слушай, а ну его в бездну, это золото – давай в сундуке замуруем и на дно самого большого океана на Уране ка-ак закинем…       - Фэй, вообще-то, я тебя здесь не держу, ты сама за меня зацепилась. Хочешь полной свободы – забирай свою долю и гуляй в любом направлении, а я арендую другой корабль, и мы навеки разбежимся. Всё будет отлично.       - Не будет. Потому что моя совесть и чувство сострадания убьют меня, стоит мне уйти. Вот представь, ты бы свою «Рыбу-меч» чинил-чинил, а потом раз, и выбросил. Каково бы тебе было?       - Ты зачем мне такие ужасы рассказываешь, я же спать не смогу?! Улыбка, которая на лице Спайка становилась всё шире, заставляла Фэй чувствовать себя неудобно от собственных признаний и, одновременно, до крайности бесила, потому что не различить в ней толику жалости было невозможно.       - Неужели придётся теперь всю жизнь меня охранять?       - Нет. Только до того момента, как ты скажешь какую-нибудь особо обидную гадость, и тогда я, с чувством выполненного долга и отвращения, уйду.       - О, в таком случае ни о чем не волнуйся: пока будешь в салоне, я такое придумаю – век обо мне вспоминать не захочешь. Фирма гарантирует.       - Ну, действительно. Примеров хоть отбавляй…       - Но, раз уж ты не торопишься, я подумал и решил, что какой-нибудь прощальный подарок тебе, всё же, сделаю. Популярную музыку любишь?       - Да что угодно, лишь бы не слушать твою трескотню, - Фэй взглянула на плакат на доске объявлений, и её лицо немного прояснилось. Позитивные эмоции позволили оторваться от созерцания внутреннего боя, в котором два волка-эмоции выясняли, рассориться ли со Спайком окончательно, чтобы между ними даже напряжённо-нейтральных отношений не осталось, или зацеловать его, признаться в любви, и, наоборот, никуда не пускать. За первое голосовал вымотанный мозг, уставший беспокоиться о каждом шаге этого невменяемого приключенца, за второе – никак не способное принять и осознать, что он выжил, не верящее своему счастью сердце.       - Смотри-ка, Спайк, к нам инопланетяне, в лучшем случае, раз в десять лет наведываются, а к ним они даже выступать прилетают, - Фэй указала на высоких молодых людей, практически заслонивших низкорослого барабанщика. Кроме футуристической, яркой и усыпанной блёстками одежды – вызвавшей у Фэй ассоциацию с какими-нибудь супергероями из аниме времён существования Земли, - квартет объединяла сапфирово-синяя, слегка мерцающая в свете прожекторов, кожа. Волосы у всех были разного цвета, но одинаково утончённые, восточные черты лица у женщины и мужчин. В довершение - небесно-голубые глаза, настолько большие, что напомнили о русалках из детской книжки.       – Везёт же некоторым.       - Вот и полюбуемся экзотикой.       - А как же быть с тем, что мы окажемся в толпе и месте, где сконцентрировано максимум внимания? Там же, наверное, весь город соберётся: заметят нас и сдадут весёлым неприятелям твоего Синдиката. Или того хуже – уже шпионят, и именно там нас снайпер и сцапает.       - Будь всё так, мы бы с тобой даже с трапа звездолёта не спустились. И наивно с твоей стороны полагать, что подозрительный неподвижный корабль без символики, несколько дней висевший поблизости от планеты, не привлёк ничьего внимания. А чтобы в постоянно движущейся, подпрыгивающей массе, от которой в глазах рябит, при плохом освещении найти двух непримечательных человек в самой обычной одежде, и попасть хотя бы в одного… Если у соперников найдутся средства такую операцию организовать, значит, у «Красного Дракона» найдётся, что им ответить, чтобы меня защитить. В конце концов, это они кровно заинтересованы обрести нового вожака мафии, а не я.       - Если вдуматься, действительно, кто догадается искать беглого преступника и его сообщницу на молодёжном концерте? Хотя, конечно, с молодёжью у нас мало общего – пятидесятилетняя бабушка, выпавшая из прошлого, и бессмертный, отвергающий реальность и жизненные ценности, киборг. Может быть нам, со столь выдающимися данными, в кино податься? – Фэй хихикнула.       - Ты же мечтала, чтобы мы немедленно расстались.       - Если сотрудничество принесёт нам много денег, я не против повременить, - ловко вывернулась она. – Потому что половину тех, что у нас есть сейчас, придётся отдать за билеты.       - Сожалеешь?       - Нисколько. Раз в жизни можно всем рискнуть ради удовольствия.       Если Фэй и представляла хорошее свидание в виде похода с любимым человеком на красивый и долгий концерт - даже, как вариант, с возможностью на несколько дней там задержаться, - уж точно не в обстоятельствах игры в прятки с опасностью. Жизнь и так возместила её пятьдесят лет спокойного безмятежного отдыха с избытком.