Осколки старого мира

Она проснулась с липким чувством тревоги. За окном поднималось солнце и это означало, что засыпать не было смысла. Бросив взгляд на стопки вещей в углу, Гермиона с стоном зарылась под одеяло. Через пару часов поезд доставит ее в те самые стены, которые она никогда не хотела бы больше видеть. Есть за столом, где еще совсем недавно лежали ее мертвые соратники. Ходить на занятия по коридорам, по которым ходили Пожиратели. Делать вид, что ничего этого не было? По коже прошел озноб. «Соберись, вы победили, вы пришли к этому вместе. Сотни людей погибло, чтобы вы могли снова пойти в школу, найти работу, завести семью. Не веди себя как девчонка!» — подумала она и потихоньку стянула одеяло. Конечно, Гермиона хотела закончит Хогвартс, устроиться на работу в министерство, выйти замуж за Рона. Это был давно установившийся в ее голове план. Всю войну, сидя в лесу в палатке, убегая от егерей, теряя близких людей, она мечтала только об этом. Эта мечта как чертов свет в конце тоннеля освещала ей путь, когда казалось, что силы на исходе. А что теперь? Теперь она просто хотела остаться в этой кровати и не покидать ее ближайший год. Есть что-то такое сладкое, чтобы сводило зубы и, возможно, плакать. Хотя слез у нее больше не осталось. Мягкий стук и через секунду рыжая голова Джинни Уизли уже пролезла в дверной проем. — О, слава Мерлину, ты не спишь — девушка бесцеремонно залезла под одеяло к подруге и легла на соседнюю подушку. Глаза ее были опухшие и воспаленные, а нижняя губа немного дергалась от нервного тика. — Ты опять плакала? — Глубокий выдох. Пару секунд тишины — Джинни, ты ничего не изменишь, если будешь так изводить себя. Это его не вернет, а тебя погубит. — Я не могу. Я просто не могу. Это не справедливо. Почему живы ублюдки с татуировками на своих кровавых руках. Почему они пойдут с нами в школу? — ее голос стал срываться на истерический хрип- Почему будут радоваться солнцу, обнимать детей и жить? В то время как мой брат, Сириус, Тонкс больше ничего и никогда не увидят- Глаза опять стали влажными, а руки затряслись- Я знаю, что не должна так думать, что должна быть рада нашей победе, но внутри меня только пустота. Пустота и обида. Гермиона крепко прижала подругу к себе. — Джинни, тихо. Необходимо время. Я знаю, боль не утихнет, но ты к ней привыкнешь. Научишься с этим жить. Пижама Гермионы стала мокрой от слез подруги, и она поежилась от неприятного ощущения. Рыжие волосы лезли в глаза и мешали нормально дышать, но она не отстранялась, а только крепче стискивала вздрагивающие от слез плечи. — Я схожу с ума. — Как и все мы, дорогая, как и все мы. В дверь опять постучали. На этот раз громче и настойчивее. Джинни медленно поднялась с кровати и открыла дверь. -О, милая, ты здесь, а я тебя потеряла- Молли Уизли выглянула из-за плеча дочери и тепло улыбнулась Гермионе- Девочки, пора одеваться, завтрак уже на столе. Скоро выдвигаемся. *** Кухонный стол заливало солнце. Казалось даже неправильным то, что оно светило так ярко и приободряюще. Все уже почти доели свой завтрак. Гарри увлеченно рассказывал Молли о микроволновке. Джинни заинтересованно мотала головой. На ней не осталось и следа утренней истерики, она мастерски скрывала свои эмоции от родных. Гермиона задержала свой взгляд на Роне, который сидел напротив нее и улыбнулась. Он наконец стал выглядеть нормально. Если это вообще возможно после всего произошедшего. К плечам вернулась прежняя ширина, руки полостью окрепли и на лице появился здоровый румянец. Парень поднял на нее глаза. Какая-то новая эмоция промелькнула в них. Он подмигнул девушке и сделал еле заметный кивок в сторону дверей. — Спасибо, Молли. Я пойду проверю все ли вещи готовы. -Конечно, дорогая- рассеянно кивнула она головой, продолжая слушать рассказ Гарри. В комнате было разительно тише, чем на кухне. Девушка подошла к окну и вдохнув свежий воздух, подставила лицо солнцу. Через пару мгновений на ее талию легла большая ладонь, а спина ощутила жар чьей-то груди. — Мне не нравится правило раздельных комнат. Подумать только, мы прошли войну, а мама до сих пор считает нас детьми. — Рон, мы и есть дети. То, что мы пережили не нормально. — Но должны же теперь появиться хоть какие-то привилегии- прошептал он на ухо и оставил лёгкий поцелуй на ее шее — Неужели герои войны не заслужили одну комнату на двоих? Гермиона развернулась и врезалась в его губы. Он сильнее прижал ее к себе. Ее тело полностью рас расслабилось. Единственное место где она могла чувствовать себя спокойно- его объятия. Это как дом, как теплое одеяло. То, что оставалось стабильным и неизменным. С ним она всегда чувствовала уют. Почти всегда. Порой, когда рядом с ней находились другие мужчины в его взгляде появлялось остервенение. Это пугало девушку, но пока они оставались вдвоем, все было хорошо. — Тебе помочь с вещами? — спросил он, отрываясь от нее. — Я уже все собрала- Девушка с тоской посмотрела на единственную сумку. — Готова к новому учебному году? — он обеспокоенно посмотрел ей в глаза. — Нет- тяжёлый выдох- но я хочу, чтобы все стало нормальным. — Мы все этого хотим, Герми. Рон еще раз улыбнулся и, подхватив сумку, вышел из комнаты. Гермиона оглядела пространство и упала на кровать. На самом деле, ей не было так важно разделить с Роном одну комнату. Она не торопила события, в конце концов, теперь им некуда спешить. А вот он все еще не мог поверить, что все это сумасшествие закончено. Больше нет необходимости нестись куда-то сломя голову и выхватывать редкие поцелуи. Она честно пыталась ему это объяснить, вытаскивала на спокойные прогулки по вечернему Лондону, сдерживала его пыл как могла, но казалось еще чуть-чуть, и он ее опалит своим жаром. К чему она, честно говоря, была не готова. *** Купе было заполнено громким смехом и неловкими шутками. Джинни сидела между Гарри и Полумной и казалось впервые за эти несколько месяцев искренне смеялась. Невилл рассказывал о их с Луной каникулах со своей бабушкой. Рон одной рукой мягко обнимал Гермиону за талию, а второй бил себя по колену. От смеха у него покраснели уши и он выглядел также, как когда она впервые увидела его. — Гарри, а ты поправился с нашей последней встречи- Ухмыляясь заметил Симус- Я даже на третьем курсе не помню у тебя таких щечек. Это было так. Первый месяц после победы Гарри почти не разговаривал. Закрылся в своей комнате, не ел и, кажется, много пил. Тогда Джинни надоело это, она постепенно выводила его из такого состояния, заставляла есть и выходить на свет. Но незаметно для всех, кроме Гермионы, сама проваливалась в эмоциональную яму. Он кричал на нее, бросал бутылки в стены, в пьяном угаре называл ее Лили, разговаривал с невидимым Сириусом и раз за разом пересказывал момент смерти Реддла. По ночам она приходила в спальню подруги и кажется без остановки плакала, даже когда казалось, что она спит, по щекам скатывались слезы. А Гермиона могла лишь обнимать и говорить, что все будет хорошо. — Заткнись- Гарри кинул в него леденцом. — Моим щечкам даже сейчас до твоих далеко. Чем тебя кормят? Купе, в очередной раз, взорвалось от смеха. Гермиона пересеклась взглядом с Джинни и поймала панику в ее глазах. — Джин, не хочешь поискать со мной Боунс? Я ее, вроде видела, когда она садилась в соседний вагон — Не дожидаясь ответа она схватила подругу за руку и вытащила из шумной компании. Только когда они дошли до тамбура и оказались вдвоем Гермиона отпустила руку подруги, и та сползла по стене. — Мерлин, я не могу их слушать. Гермиона присела и положила руку на плечо Джинни. В ее глазах плескался коктейль эмоций: паника, ярость, грусть. Из карих радужек как будто выкачали весь свет. Они стали темными и чужими. Как никто не замечал этого? Конечно, днем Джинни была сильной, она подбадривала родителей, крепко сжимала руку Гарри, когда кто-то упоминал войну, давала подзатыльники Рону, когда в нем просыпалась безосновательная ярость и он начинал бить стены. Но ее глаза, это больше не были глаза той девчонки, которая без страха и с открытым сердцем шла навстречу жизни. Они стали пустыми. Похожими на глаза самой Гермионы. — Знаешь у маглов есть таблетки — робко начала она- их пьют люди, которые подвергались сильному стрессу. Это лекарство, как успокоительное, но очень сильное. Я могла бы обратиться к старым знакомым родителей… — Герм — прервала ее Джинни и резко положила руку ей на губы- я справлюсь сама, просто- вздохнула- просто обними меня, это помогает. Она резко подалась вперёд, врезалась в грудную клетку, зарылась носом в ее кудрях и глубоко втянула в себя воздух. — От тебя пахнет спокойствием. Ты как самая большая таблетка успокоительного — улыбнулась Джинни.- Я не пережила бы это лето без тебя. — Все наладится- они сидели на полу и Гермиона на автомате поглаживала подругу по плечу. Резко открывшаяся дверь соседнего вагона напугала девушек, и они резко подскочили. Гермиона подняла взгляд на незваных гостей и казалось температура в маленьком тамбуре резко поднялась на добрый десяток градусов. Драко Малфой и Блейз Забини. Черный костюм облегал статную фигуру Малфоя. Волосы лежали в идеальном беспорядке. Он смерил холодным взглядом девушек. Широкие плечи передернулись, казалось от отвращения, когда он посмотрел на их сцепленные руки. — Ты решила не ограничиваться одним Уизли, грязнокровка? — он достал из кармина сигарету. Быстрый щелчок, вдох и запах крепкого табака наполнил помещение. — А ты решил стать еще большим ублюдком, Малфой? — злобно кинула в него Джинни и потащила Гермиону обратно в безопасное купе. Забини ухмыльнулся и с интересом посмотрел на Джинни. — Младшая Уизли, а ты всегда была такой дерзкой? — Иди к Черту, Забини.- Процедила она сквозь зубы. — Определенно в их нищем семействе не учат манерам.- Скучающе пропел блондин и затянулся. Урод. Руки Гермионы чесались, хотелось врезать этому хорьку. Хотя был шанс, что этот бой ей не выиграть. За лето он, казалось, стал больше, в глазах ненависть умножилась на два, а своей ладонью он, наверно, смахнул бы ее как мушку. К ней так никто не обращался с тех самых пор, как закончилась война. Была надежда, что подобные разделения забудутся. В конце, концов один раз это уже привело к катастрофе. Но нет, Малфою было плевать.