Экспресс-курс контроля над гневом

      Удивительно, что предложение исходило от Димы Дубина, этого робкого тихони с внешностью ботаника из советского фильма, для которого произнести вслух «секс» и одновременно не смутиться было за гранью возможностей. Это у него были первые серьезные отношения за двадцать с небольшим лет, первая близость и все такое. И все-таки не Игорь, а Димка завел разговор о разнообразии. Пусть называется так. Голос от волнения охрип, Дубин то и дело прокашливался и запинался, почесывая покрасневшую шею. Почему ему неймется, Игорь не понимал: с повторами слов, незаконченными предложениями и всяческими «вот» — «ну» — «то есть», счет которым был потерян, было сложно удержать ход мысли.       После рабочего дня наступил долгожданный вечер, хотелось выпить кофе, заварить Диме появившийся в доме чай, пока тот сооружал ужин, и усесться смотреть серию какого-нибудь сериала или любую комедию. Или улечься, с большой вероятностью, забыв нажать кнопку «play» в открытом с фильмом плеере. Времени достаточно, чтобы Дима, подскакивающий на час раньше, успел добраться до своего дома, и уже оттуда направиться в отдел. Чертова конспирация, но без нее никак не обойтись. И все-таки редкие минуты, проводимые наедине, Дима решил потратить на болтовню.       — Вот, в общем, — опять перебил он самого себя, постукивая вилкой по краешку тарелки. Пока Игорь доедал добавку, Дубин к омлету едва притронулся. — Тебе нужно как-то научиться контролировать свой гнев, не вымещая его на свидетелях.       Гром весело фыркнул.       — Я правильно тебя понял? Давай-ка еще раз, — он откинулся на спинку стула, потягиваясь, разминая плечи, затекавшие после сидения на рабочем месте за компьютером. Тело привыкло к дням, наполненным суматохой и погонями. — Из-за того, что я не хочу тратить время, которого у нас чаще всего в обрез, на любезности и протоколы, и перехожу к главному, и из-за того, что я говорю с быдлом на единственном им доступном языке, ты меня в какие-то скрытые садисты записал? В Интернете пересидел?       — Причем здесь интернет? — Дима физически чувствовал, как ярко полыхали его щеки от крови, приливающей к голове. — Я не считаю тебя садистом, не перевирай. Смотри, у тебя есть очевидные проблемы с контролем гнева, и я просто предлагаю тебе способ этот навык прокачать. В качестве эксперимента.       — И эксперимент твой заключается в… даже говорить не буду, — Игорь мученически закатил глаза к потолку, зачесывая пятерней волосы назад. Хотя бы дома он обходился без обожаемой кепки. — И что ты хочешь, чтобы я тебя отшлепал?       Дима потупил взгляд, шаркая под столом ногами, поджимая их под себя. От наблюдательности опытного полицейского не скрылось, как дернулся кадык, когда он сглотнул слюну, как быстро кончик языка облизнул пересохшие губы. Неопределенно пожав плечами, напарник собрался с духом, чтобы ответить.       — Ну, если ты хочешь… — и замолчал. Игорь скептично вскинул брови, однако, низ живота обдало жаром. От желания притянуть к себе раскрасневшееся недоразумение покалывало в кончиках пальцев.       Выходило следующее. Дубин, сопровождавший Игоря на всех допросах, как в момент ведения расследования по делу Чумного Доктора, так и после, обеспокоился сохранностью чужих носов и зубов. Ему надоело одёргивать входившего во вкус майора, напоминать, что дверь открывается не ногой, а за ручку и чаще всего на себя, что некоторых людей можно расколоть, продемонстрировав удостоверение. Громовского терпения хватало на представление по своему имени-фамилии, своего звания и вопрос, максимум два, а дальше начиналась бойня. Но одно дело притон или клуб байкеров, другое — магазин, торговавший реквизитом для исторических постановок, или частная лаборатория. Мягкие намеки на имевшиеся проблемы Игорь пропускал мимо ушей, и Дима пошел ва-банк.       В статье, действительно, если уж на то пошло, опубликованной в интернете, он прочитал, что многие находили комфорт в BDSM-практиках, и что не обязательно подстраивать весь обиход личной жизни под такое дополнение к ее сексуальной сфере. Все чинно и за закрытыми дверями, ага. В общем, для кого-то это служило идеальной эмоциональной разрядкой, кому-то помогало избавиться от неловкости и раскрепоститься. Выходил их случай. И Дима не то, чтобы фанател от ощущения боли, скорее радикально наоборот, побаивался ее, но перебороть все свои зажимы был бы не против, да и пыл Игоря нашел бы выход. Тот все равно не сделает ничего ему неприятного, можно быть спокойным. А вдруг и впрямь получится, и начальству реже придется разгребать составленные на него заявления и обвинительные.       — Так, жертва секс-просвета и западных ценностей, — настала очередь Димы картинно закатывать глаза и вздыхать. Разрыв поколений у них был небольшой, но в глазах Грома он почему-то навсегда закрепился за образом стажера-мальчишки. — Ты мне предлагаешь сейчас заняться всеми твоими непотребствами или даешь время подумать?       — Да почему «моими», Игорь! — светлые брови сходятся на переносице, а от возмущения и досады их обладатель взмахивает ладонью в воздухе. — Думай, сколько хочешь, можешь вообще забыть, если тебе не нравится, это было просто…       — Окей. Тогда завтра попробуем, что ты там придумал, — на дне зрачков Игоря, Дима готов поклясться, загорелось предвкушение. Нехороший такой огонек, предвещавший сегодняшнюю долгую и насыщенную ночь. И уж точно любопытный вечер пятницы, грядущий через каких-то двадцать четыре часа, ведь от сказанного Гром не отступался ни при каких условиях. За язык никто никого не тянул.       Дима неуверенно кивнул, поднимаясь, чтобы убрать грязную посуду и отправить ее в раковину, правда, чуть не выронил ее из дрогнувшей руки. Когда он наклонился к тарелке Игоря, тот резко выдохнул прямо ему в шею.              ***              «Значит, могу делать все, что захочу?» — Игорь не без плохо скрываемого восхищения смотрел на стоящего перед ним Диму, обнаженного. Они частенько оставались в таком раскладе, что один раздевался позже другого, но это происходило спонтанно, среди переплетенных рук и ног, и обмена поцелуями. Не приходилось рассматривать тело, открытое, незащищенное слоями одежды. Дима переминался с ноги на ногу, желая юркнуть под спасительное одеяло, расправленное на кровати, на краю которой расположился сам Игорь. Стыд за собственную нескладность душил. Игоря это как будто раззадоривало. Не стоило и говорить, кто из них первым что предложил, идти на попятную глупо. И вообще не по-мужски, как бы абсурдно не звучало в контексте.       — Держи, — Игорь протянул руку, в ней было что-то, что без очков Дубин не смог опознать. Приглядевшись, он понял, что ладонь сжимала длинную широкую ленту из плотной ткани. Черной. Выглядел предмет, как нагло стащенный то ли из швейного магазина, то ли из порнухи, которую Дима пролистывал на досуге для ознакомления с… практикой. — Тебе сложно, поэтому лучше завяжи. Все равно ты мне в глаза ближайшие пару часов не посмотришь, да?       «Пару часов?..»       — Ты хочешь, чтобы я завязал себе глаза? — глупо переспросил Дима, с трудом делая очередной вдох. В груди давило, словно что-то мешало легким расправиться, голова малость кружилась. Получив подтверждение, Дима послушно затянул на затылке узел, отпустив концы ленты. Те, оставшись достаточно длинными, мазанули по пояснице, заставляя вздрогнуть.       — Ничего не видишь? — можно было оставить себе маленький зазор между щеками и носом, но Дубин решил не мухлевать. Он всецело доверял Игорю и был готов это продемонстрировать. Матрас скрипнул от перераспределения веса, Гром мог встать, лечь, сесть дальше или поближе: теперь нельзя было сказать со стопроцентной уверенностью. Через зрение человек получал большую часть информации. Лишившись его, остальные органы чувств предсказуемо обострились, но ни чуткий слух, ни волоски на руках и загривке, ставшие дыбом, не помогали толком никак, кроме как повышали общую восприимчивость ко всем звукам, шорохам, прикосновениям.       — Подойди, — Дима подался навстречу, боясь ошибиться, наступить на что-нибудь, по типу забытой на полу зарядки, или врезаться в Грома. Возбужденный член тянуло при любом движении, самом незначительном. Воображение рисовало пошлое видение того, как его покачивание выглядело со стороны, как блестела капля смазки на головке, или, хуже, как она могла капнуть на паркет.       Дима замер, вплотную встав к Игорю, и думал, что его наградят передышкой, но Игорь положил обе мозолистые ладони на бедра, притянув ближе. Пока он сидел, их разница в росте не бросалась в глаза, но все-таки Димка был более щуплым, оставившим в юношестве все попытки нарастить мышечную массу. А вот Игорь — звезда, не поспоришь, таких нанимают в качестве модели, позировать для учеников художественных школ, чтобы демонстрировать студентам идеал греческого бога-атлета. И, несмотря на очевидный перевес в их достоинствах и недостатках, Гром с обожанием провел подушечками пальцев по выступавшим тазовым косточкам. Поцеловал одну из них, прикусил, отчего бледная кожа за мгновение покраснела.       Не зная, куда девать руки, Дима позволил им лечь на плечи Игоря, тот одобрительно хмыкнул, продолжая гладить, ласкать. Прикосновения ладони перешли к внутренней стороне бедра, где наклонившийся Гром оставил поцелуй, находясь в критической близости к затвердевшему члену, но не обращая на него внимания. Чувствительная кожа потерлась о колючую щетину, которую забыли сбрить утром.       — Ты нежничаешь, — подал севший голос Дима, жмурясь. Он забыл, что в этом не было необходимости. — Мы же говорили о гневе.       — Это ты хотел научиться контролировать мой гнев, — исправил его Игорь, выпрямляясь. — Меня с ним все устраивает. Но если ты просто хотел пожестче, мог быть…       — Нет! — Дима больно прикусил губу, злясь на то, как метко пришлась колкость Грома. Он ничего такого не хотел, не сознательно уж точно, но от самого предположения стало ужасно неловко.       — Тсс, как я понял из правил, ты не должен говорить без моей команды, — шепнул в ответ Игорь, и Дима замолчал. Он услышал похлопывание ладони по коленкам, обтянутым жесткой джинсой. — Ложись.       «Мы ведь вчера пошутили насчет того, что он собирался меня выпороть, не так ли? О боже». Хотя поминать Бога в подобном ключе не стоило. Дима выполнил указание, придержав комментарии при себе, наощупь находя Игоря, который помог улечься ему на ноги, вниз животом, не перевернувшись при этом на пол. Он жутко неуклюжий в эти секунды и смешной, ни разу не эротичный, как поджарые опытные звезды фильмов для взрослых. И все-таки выпуклость в области паха у Грома красноречиво подтверждала, что его все устраивало. Такого Диму он любил, настоящего и живого, непосредственного, с шальными идеями, половину которых он нахватался на курсе криминальной психологии в академии. Член самого Дубина елозил по штанине, терся о нее, пачкая белесыми разводами. Концентрированное желание жгло, лишало умения рассуждать трезво. Вело Диму, как пьяного.       У Игоря руки человека, добрую часть жизни крутившего преступников. Они отлично знали, что и когда им нужно делать, рассчитывали все до нюансов. Поэтому первый шлепок получился звонким, но безболезненным. Его отголосок странно отозвался в теле, дрожью от поясницы до макушки. Дима прерывисто выдохнул. Гром ударил снова, без предупреждения. И сильнее. Сначала боль, но быстро проходящая, оставлявшая легкое жжение. Кожа будто чуть онемела.       — Можешь считать вслух. Если не нравится, просто молчи. И я прекращу, договорились?       — Два, — отозвался Дима, не узнавая собственной интонации. Он полагал, что дискомфорт отрезвит его, но произошло обратное. Не было ничего, что бы захотелось остановить.       Шлепки продолжались до десяти, с каждым язык все тяжелее выдавливал слоги числительных через сжатые зубы. Ягодицы горели, места ударов щипало. В комнате было настежь открыто окно, и холодный ночной воздух не охлаждал, но щекотал, дразнил раскрасневшуюся кожу. Игорь остался доволен тем, что не выключил стоящую на столе лампу, в ее слабом свете с трудом, но различались оставленные им следы. Когда Дима предложил привнесение в их секс чего-то новенького, он, сдерживая смех, вспомнил ситуацию из недавнего прошлого. Тогда он бегал по адресам своего информатора, отслеживая людей, знавших что-либо про Чумного Доктора, так его занесло в подпольный садомазохистский клуб. Когда он допрашивал прикованного к постели мужика с брюшком и потным обрюзгшим лицом, то не испытывал ничего, кроме отвращения. Зато смог задействовать выхваченную у ошалевшей проститутки плетку, ненароком хлопнув себя ею по ладони.       Такую штуку он бы ни за что не стал использовать с Димой, лоскуты китайского кожзама нельзя контролировать, определить до мелочей направление удара и его силу. Дима доверился ему, был ведомым и готовым на что угодно, с такой подчиненностью обращение должно быть грамотным и бережным. Нежничает? Вполне, но он, в конце концов, влюблен. То, что в захудалом притоне показалось театром абсурда, на собственной кровати и со своим любовником было весьма… занятным дополнением к удовольствию.       — Ты чертовски мокрый, — Игорь обхватил стоявший колом член Дубина, проводя по всей его длине, медленно надрачивая ему. Слишком медленно. От этого нельзя кончить. Дима громко всхлипнул, напоминая себе держать рот на замке. — Честно сказать, я рассчитывал тебя напугать, но вышло по-другому. И когда ты стал таким испорченным, а, напарник?       «Молчи, молчи», — твердил про себя Дима, закусывая изнутри щеку. Если так продолжится, то отметины зубов грозили остаться и с внешней ее стороны.       — Я ведь говорил, что дело не в твоем альтруизме. Плевать на мои методы допроса, просто тебе хотелось всего этакого, — не прекращая ласку рукой, Гром шлепнул снова. Дима по внезапно приобретенной привычке произнес «одиннадцать», напрягаясь, как перетянутая струна. — Сказал бы, что просто мечтаешь, чтобы тебя отодрали, как какую-нибудь шлюху…       — Игорь! — почувствовав, что, от избытка чувств, еще немного и он потерял бы сознание, Дима все-таки подал голос, но зря. Ладонь опустилась особенно быстро и жестко, от такого не получилось бы сдержать вырвавшийся вскрик.       Игорь нащупал рядом с собой что-то на одеяле, немного повозился, и к растянутому кольцу ануса прижались щедро измазанные купленной смазкой пальцы. Холодная вязкая жидкость стекла по бедрам, с хлюпаньем два пальца толкнулись на всю длину. Разрабатывать поддававшиеся, неплотно сжимавшие фаланги мышцы не требовалось, об этом Дима позаботился заранее. Но Гром продолжал, массируя простату, ту самую точку, от давления на которую подкидывало, как от пущенного по жилам заряда тока. Деликатный Игорь раньше не делал стимуляцию такой сильной, не дав вывернуться из-под точных поступательных движений. Оставались стоны, без слов: Дубин не понимал, имел ли на них право, нельзя взять и остановить игру.       Происходящее было ею. Поэтому Дима был в безопасности, он постепенно позволил Игорю отпустить самоконтроль, пусть тот и обвинял, что грубости требовал исключительно сослуживец. Не найди эта хотелка ответного желания, он бы не стал продолжать растягивать его до тех пор, пока не смог свободно двигаться внутри четырьмя пальцами. Грубость была чертой характера Грома, неотъемлемой, но притягательной. Грубость эта не приравнивалась к стремлению заставить партнера страдать, поэтому Дима знал, что все могло прекратиться, только дай он какой-нибудь знак.       — Умница, — похвала от Игоря самая ценная, с первых дней знакомства. Он перехватил Диму, выйдя из него, оставляя за собой чувство пустоты, и уложил на спину. Разомлевший Дубин и не подумал зажаться, сдвинуть колени, как делал обычно, стоило Игорю нависнуть над ним. Повязка лишила всякой ориентации в пространстве и даже времени. Звук расстегиваемой молнии, шуршание торопливо стянутых брюк.        С готовностью он обхватил мужчину за бедра, скрестив голени за спиной, прижавшись ближе. Крупная головка вошла рывком, проскользнул по изобилию геля до основания толстый член. Кожа обжигалась о кожу с очередным шлепком. Дима дышал через приоткрытый рот, не закусывая ладонь, как делал каждую проведенную вместе ночь, и дело не в одном внезапном раскрепощении.       Игорь перехватил обе руки, зажав их над головой, оба запястья уместились в одной ладони без помех. Он начал двигаться, быстро, в нужном им двоим темпе, самом идеальном. Выходя почти целиком и снова проникая до упора, трение было невероятным. Крупно трясло, капли пота стекали по плечам, ключицам, смешивался чужой с собственным, и Гром быстрыми поцелуями собирал его с яремной ямки. Время обратилось в бесконечность, остались только они вдвоем во всем мире, схлопнувшимся до размера однушки на Литейном. То, как брал его Игорь сейчас, всецело и без остатка, было несравнимо вообще ни с чем иным. Дима не знал, как долго это продолжалось, усталость терялась на фоне острого наслаждения.       Спустя несколько особенно глубоких и мощных толчков, Игорь кончил внутрь, хотя старался избегать этого по возможности, если у них случался секс без защиты. Обжигающая натертые стенки сперма наполняла сжавшегося на пульсировавшем члене Дубина, слегка вытекая из него. Секунд десять-пятнадцать потребовалось Игорю, чтобы прийти в себя после сносящего крышу оргазма и подняться. Оставалась еще одна неразрешенная задача.       Дима уже было потянулся к повязке на глазах, когда Игорь обхватил ртом его член, возбужденный до самой неподдельной боли. Хватило и того, как широко мазанул по выступаюшим венкам язык, как приняло горло всю плоть целиком. Как Игорь вдруг сглотнул. Диму выгнуло на кровати дугой, он не смог ни застонать, ни закричать, дыхание перехватило. Он кончал долго, подрагивая, слыша только бешенный пульс в ушах, через который перестал слышать шум автомобилей на улице и обращенные к себе слова. Гром вытер рот тыльной стороной ладони, ложась рядом, пока Дима любовался фейерверками перед глазами, мерцавшими на черном фоне.       Подцепленный узел повязки ослаб, Игорь стащил ее, бросив на пол. Дима прищурился, попытавшись проморгаться. Смирившиеся с темнотой глаза резью отреагировали на свет настольной лампы. Лениво потянувшись и перевернувшись на бок, Дима прижался к груди Игоря, устраиваясь на плече. Его сердце билось ровнее, но тоже в ускоренном темпе, потихоньку его выравнивая. Ласковый поцелуй в макушку привел Диму в чувство окончательно.       — Игорь…       — Ты в порядке? Черт, Димка, ты голос, что ли, сорвал? — с нотками беспокойства поинтересовался Игорь, перебирая его взлохмаченные светлые волосы. Оставалось вздохнуть, мол, ничего страшного.       — Что поделать, бывает. Скажу на работе, что простыл, если не пройдет, — Дима легко отмахнулся от последствий, казавшихся несерьезными. Но по его взгляду Игорь понимал, что разговор не закончился. — Я рад, что все прошло так. И что тебе понравилось, вроде бы, но…       — Без всяких «вроде бы». Это было весьма. Весьма, — исчерпав словарный запас, Гром решил ограничиться этим емким словом, так как Дубин все равно прекрасно понимал, что он хотел сказать. Ведь именно так все и было. Весьма горячо, страстно, открыто… «Весьма» самое подходящее определение. — Чего у тебя там? Знаю я твои «но».       — Ты правда считаешь, что это было, ну, плохо? — выражение лица Игоря стало таким выразительным, что Дима поспешил пояснить. — Ты назвал меня шлюх... кхм. Испорченным, вот я и подумал, что это все грязно и неправильно. Типа это же все считается, как отклонения и…       — Дима. Дмитрий, чтоб тебя, Дубин, — прошипел раздраженный и уставший Игорь, отвесив ему слабый подзатыльник, преисполненный светлой любви. — Это было частью твоих ролевых игр, какой еще «грязно»? Неправильно! Я ахуеваю с тебя иногда, честное слово.       — Значит, — Дима неловко поелозил, устраиваясь поудобнее, и сонно зевнул, — все окей?       — И сверх этого, — заверил его Игорь, обнимая покрепче. Этого хватило с избытком, чтобы, наконец, убедить Диму в том, что для него он оставался самым-самым лучшим, и расслабиться. Упасть в глазах человека, на мнение которого равнялся, было бы как-то обидно, особенно после восхитительного занятия любовью.       Вряд ли скидывание лишнего напряжения подобным образом поможет уберечь лишнюю пару носов в бандитских районах Санкт-Петербурга. Наверное. Однако, Игорь Гром засыпал с широкой улыбкой, довольной и сытой, что свидетельствовало о положительном влиянии терапии. Только начатой, но пилотное занятие явно возымело успех. Дима, проваливаясь в сон, отметил, что завтра следовало знакомиться с парой статеек, сохраненных на всякий пожарный в дальних папках браузера на телефоне с паролем.       Или пусть лучше они ознакомятся с ними вместе.