Every night in my dreams I see you, I feel you, That is how I know you go on… Каждую ночь в моих снах Я вижу тебя в своих объятьях, И так я знаю, что ты продолжаешь жить…
Каждый раз, когда темнота ночи окутывала тишиной спящий американский город, Роуз закрывала глаза и видела его… Она погружалась в царство Морфея, следуя за его голосом и видя перед собой его протянутую к ней руку… Она проходила по пирсу в Санта-Монике к уже видневшимся вдали крутым горкам не одна, а крепко держась за его мозолистые от вечной работы грифелем пальцы… Она стояла босиком на золотом песке и смотрела на лазурную гладь океана, а сзади её нежно прижимали к себе его руки, и она ощущала его тёплое дыхание на своей бледной коже…Они стояли, растворившись в трепетном поцелуе, а на фоне этих бережно обнимающих друг друга людей кроваво-красное солнце скрывалось за вечной синевой морской пучины…
Far across the distance And spaces between us You have come to show you go on. Преодолев расстояние И пространства, которые нас разделяют, Ты пришёл, чтобы доказать мне, что ты живёшь и любишь меня.
Но Роуз нужно уходить из этого сладкого мира — через час она уже должна быть в трактире, где обычно трапезничают рабочие заводов и представители других низкооплачиваемых ремёсел, чтобы разносить им еду и убирать за ними. Но так не хочется… — Ах, Джек, не оставляй меня. Я не хочу туда — я хочу остаться с тобой, — шепчет ему девушка. — Роуз, милая, я всегда буду здесь, в твоём сердце, — тихо говорит он ей, чуть отстраняясь и проводя рукой по её лицу, — но сейчас ты должна туда пойти. Хотя бы ради меня, прошу, сделай это. — Ну, хорошо… — вздыхает юная леди. — Но тогда ещё раз об… Однако договорить ей не дают — юноша порывисто поддаётся вперёд и прижимает к себе девичье тело. — …ними меня, — заканчивает Роуз, удивлённо улыбнувшись, и тоже прижимается к крепкой мужской груди, блаженно закрывая глаза. — Мы будем снова вместе вечером, — шепчет Джек, зарываясь носом в огненные кудри. — Летит Джозефина… — …в крылатой машине, — допевает строчку песни девушка и открывает глаза. И понимает, что находится уже не в родных объятиях на тёплом пляже, а в грязном номере, продуваемом всеми ветрами, в самой дешёвой гостинице на окраине Нью-Йорка.Near, far, wherever you are, I believe that the heart does go on. Once more you open the door, And you're here in my heart And my heart will go on and on… Далеко, близко ли — где бы ты ни был, Я верю, что моё сердце продолжает биться, благодаря тебе. Вновь ты открываешь дверь — Я храню тебя в своём сердце… И оно будет продолжать биться ради тебя и нашей любви…
— Роуз, что за кислая мина на лице?! Улыбайся давай, всех посетителей пугаешь, — кричит полная женщина с круглым лицом — жена хозяина трактира, которая на деле всем в этом заведении и заправляет, не прибегая к помощи супруга. — Чего застыла?! Неси давай! Экая нерасторопная, — ворчит она. — Иду-иду, простите, миссис Хилл, — поспешно отвечает Роуз и, взяв в руки поднос, открывает дверь, отделяющую жаркую кухню от шумного зала, где сидят посетители. Сколько уже девушка трудилась здесь за жалкие гроши, которых едва ли хватало на еду и ночлег? Она не считала… А какой в том смысл? После той роковой ночи она не могла ни минуты не думать о талантливом художнике, что спас её, спас не один раз. Джек… Все её мысли были заняты только им одним. Каждый раз, открывая эту тяжёлую дверь и выходя в зал, она судорожно искала глазами его лазурные — их девушка сможет узнать из миллионов. Но этому уже не бывать. Тот юноша, что показал ей, как неправильно она жила все эти семнадцать лет… нет, как ее заставляли жить неправильно, который приоткрыл ей совершенно другую жизнь, колоссально отличающуюся от её, уже больше никогда не подойдёт к ней вживую, и она больше никогда не сможет взять в руки его лицо, не сможет усыпать поцелуями его длинные пальцы, не сможет крепко прижиматься к нему, ведь его больше нет! Что он сделал плохого? За что этот человек понёс такое наказание? Почему именно он?! Такие мысли постоянно повторялись в голове Роуз и каждый раз вновь заставляли слёзы заливать прозрачной водой голубые глаза рыжеволосой официантки. — Что с Вами, мисс? — спрашивает один из сидящих мужчин, вопросительно уставясь на девушку, подошедшую к нему, чтобы принять заказ. — Всё в порядке, простите. Что будете заказывать? — быстрым движением смахнув влагу, более весело спрашивает Роуз. — Самое вкусное, что у вас здесь есть. А всё же, мисс, что Вас гложет? — Нет-нет, ничего. Вам показалось. Разрешите я передам Ваш заказ повару, сэр, — быстро говорит девушка и, не дожидаясь ответа, спешит в сторону кухни, в то время как незнакомец провожает её удаляющуюся фигурку задумчивым взглядом. «Ну, надо же, какой приставучий! Заметил ведь… Хватит уже, Роуз, ты на работе, нельзя здесь отвлекаться на что-то постороннее. И так неприятностей хватает», — думает девушка, мысленно хлопая себя по щекам…Love can touch us one time And last for a lifetime And never let go till we're gone. Любовь, прикоснувшись к нам один лишь раз, Длится всю жизнь, Пока мы не уйдём.
И вот, рабочий день наконец закончился: полы и посуда вымыты, столики прибраны, последние на сегодня посетители обслужены приветливой официанткой с яркими волосами насыщенного оттенка меди. Роуз приняла решение не думать на работе о том, что гложет её душу, освободить свою голову от тяжёлых мыслей… И теперь старалась следовать этому правилу. И только по дороге в гостиницу и у себя в номере она могла в полной мере окунуться в воспоминания о первом и последнем плавании на «непотопляемом» корабле титанических размеров — моменты, проведённые с Джеком. Роуз была искренне благодарна Судьбе и Богу за то, что повстречала такого человека. Они знали друг друга буквально несколько дней, но даже эти мимолётные встречи убедили девушку в том, что чувство, именуемое любовью, действительно зародилось в её юном сердце по отношению к этому бедному художнику. В своём выборе она не сомневалась и не жалела, будучи твёрдо уверенной, что истинную любовь ей всё же посчастливилось испытать в своей жизни.Love was when I loved you
One true time I hold to In my life we'll always go on. Я любила тебя, И это была единственная любовь в моей жизни. Ты всегда будешь жить в моём сердце.
Затхлый запах. Рваные обои. Жуткий холод, который всё же не сравнится с тем, что замораживал людей, беспомощно барахтающихся в ледяных водах Атлантики после кораблекрушения. Громкие крики и ругань явно нетрезвых мужчин слева за тонкой стенкой и протяжный плач проснувшегося младенца справа. Всё это новый адрес проживания мисс Доусон. Условия, мягко говоря, ужасные. Особенно в сравнении с её предыдущими. Хотя, понятное дело, какие могут быть царские хоромы за десять центов в сутки. Нечего жаловаться. А ведь в кармане пальто, запрятанного на самую дальнюю полку полуразвалившегося шкафа, покоится кулон с безумно дорогим бриллиантом — «Сердце океана». Что значит «дорогим»? А то, что, если продать его, можно будет получить огромную кучу вечнозелёных и до самой старости прожить безбедно. Но недорогим сердцу самой Роуз, а наоборот, этот камень скорее мерзок всему её существу. А ещё больше было противно осознание того, что если девушка всё же выручит за него хоть какие-то деньги, то получится, что каждый этот цент «заработан» нечестным трудом, а сама Роуз последовала принципам Кэла. Человека, который думает, что деньги решают на свете всё. Но она всеми силами не хотела снова возвращаться к этому обществу, к жизни тех людей, которым, если дело не касается этих бумажек, плевать абсолютно на всё вокруг: на людей, что ниже по так называемому статусу, на тех, кто не может иметь шикарные дома, а ютится в малюсеньких лачужках или комнатках, на искренние чувства и крепкую дружбу, в конце концов. Этому обществу, члены которого возомнили себя самыми важными и умными на свете, а на деле не представляют из себя ничего интересного. Одни и те же тупые лица и их бессмысленная болтовня. Нет, ни за что больше она не станет такой, как они! Именно поэтому Роуз и устроилась на самую грязную, самую, по мнению некоторых людей из её бывшего окружения, «непристойную для девушки её происхождения» работу, за которые она и получать-то будет самую мелочь, но зато это будут деньги, заработанные её собственными кровью и потом. Пусть она больше никогда не сможет жить в былой роскоши… А ведь ей этого и не надо. Отныне только честный труд, доброта, любовь, отзывчивость и другие человеческие добродетели станут спутниками её жизни. Она просто не имеет права продавать этот бриллиант, ведь таким поступком она ещё и предаст память о Джеке… предаст его самого! А пойти на такое Роуз не сможет и не захочет никогда в жизни. Вот и вся правда.Near, far, wherever you are, I believe that the heart does go on. Once more you open the door, And you're here in my heart And my heart will go on and on… Далеко, близко ли — где бы ты ни был, Я верю, что моё сердце продолжает биться. Вновь ты открываешь дверь — И ты здесь, в моём сердце… И оно будет продолжать биться ради тебя…
Ночная темнота накрыла Нью-Йорк одеялом тишины и покоя. В огромном городе ни звука. Всё вокруг замерло, затаилось, словно ожидая чего-то… Ночь — это всегда загадка. Самое таинственное время. Ночью мы оказываемся в неведомых нам мирах или попадаем в ту реальность, которой уже не суждено сбыться, но о которой мы тайно мечтаем. И эти мечты становятся реальностью. Если не на самом деле, то во сне они точно осуществляются. Ведь ночь открывает новые горизонты, освобождает все потаённые человеческие желания, исполняет наши мечты… Ночью мы становимся теми, кем хотели стать. Встречаемся с теми, кого всегда мечтали встретить. Мы возвращаемся к любимым нам людям, которые по разным причинам уже не могут быть с нами в реальности. Ночью мы живём, дышим и чувствуем совершенно по-другому… Мы испытываем новые ощущения от, казалось бы, обыденных и давно уже «испробованных» десятки миллионов раз эмоций. Но нет. Ночью все они кажутся нам другими. Это необычно, зато так захватывающе и интересно! Почему так происходит? Никто не знает. Не смогли раскрыть эту тайну в древности, да и в будущем вряд ли будет дан ответ на этот вопрос. Ведь невозможно понять то, что скрыто от нас туманом таинственности, возникшим, наверное, откуда-то свыше. Ночь — это всегда загадка… И вот очередной день подошёл к концу. Роуз присела на край кровати и начала распутывать свои огненные локоны. Разумеется, пальцами: гребня-то у неё нет. А в голове девушки снова проносились воспоминания о нём… Она, на секунду замерев, закрыла глаза и увидела перед собой картину прекрасного заката. Жёлтыми и оранжевыми красками расписан небосвод, а внизу, прямо под её ногами, распласталась сапфировая гладь океана, с отражающимися в ней солнечными дорожками. — Я лечу! — восторженно восклицает Роуз. Она, словно птица, парит над бескрайним океаном, несётся, раскрыв руки, навстречу заходящему солнцу. — Джек, я лечу! — радостно кричит она, веря, что он стоит там, за её спиной, и сейчас прижмётся к ней. Обнимет крепко-крепко. Так, как никогда раньше. — Летит Джозефина в крылатой машине… — тихо напевает она в надежде услышать родной голос. Оборачивается назад и видит его побелевшее лицо, волосы, украшенные искрящимися кристалликами льда, глаза, что плотно закрыты. И уже не тёплый ветерок развевает её волосы, а пронизывающий холод сковывает всё тело. Кругом на сотни километров ледяной океан, а на его зеркальной поверхности плавают окоченевшие человеческие тела с застывшими лицами, покрытыми инеем и жуткой белизной. — Джек! Джек! — судорожно зовёт Роуз. Её осипший голос надрывается, а глаза застилают холодные слёзы. — Дже-ек! Шлюпки! — трясёт она его руку, но ответом служит лишь мёртвая тишина. Глаза ослепляют яркие лучи света, а до держащегося на краю сознания вновь доносится заторможенный голос, что-то кричащий, но очень тихо: невозможно разобрать слова. Потеряв надежду, Роуз кладёт голову на замок их сцепленных рук. По заледеневшим щекам медленно скатываются горькие слёзы. Не хочется делать следующий вдох. Не хочется обжигать лёгкие холодным воздухом. Хочется уйти отсюда и погрузиться в сладкую безмятежность и спокойствие… И только одно-единственное воспоминание буквально оттаскивает девушку от края этой пропасти: она не может не исполнить просьбу юноши. Как оказалось, последнюю просьбу. — Я ни за что не сдамся, Джек! Я обещаю, — со слезами в голосе хрипит Роуз и медленно начинает отделять свои руки от его. Металлическим звоном звякнули наручники на запястьях юноши. Посиневшими губами она целует его замёрзшие пальцы и в последний раз смотрит на его окоченевшее лицо, чувствуя холодную боль, вздымающуюся в сердце… Новый порыв свежего ветра влетел в комнату и ударил холодом одинокую фигуру. На старой кровати, стоящей в углу, сидит молодая девушка в лёгком ночном платье. Она наклонена к краю, а руки, протянутые вниз, словно держат что-то. Тело содрогается в горьких рыданиях, а на деревянном, кое-где дырявом, полу образуется крошечное солёное озеро. — Я никогда не сдамся, Джек! Обещаю, — доносится тихий шёпот…You're here, there's nothing I fear, And I know that my heart will go on. We'll stay forever this way. You are safe in my heart And my heart will go on and on. Ты здесь, и страха больше нет, Я знаю, что буду любить тебя вечно. Над нашим чувством не властно время: Ты всегда в моём сердце, И оно продолжит биться ради тебя.
— Милая, открой глаза. Я пришёл, — нежный шёпот врывается в затуманенное сознание. Роуз мгновенно распахивает глаза, обрамлённые чёрными, как ночь, ресницами с покоящимся на них прозрачными капельками. — Джек! — обрадованно восклицает она. Рядом с ней на полу сидит он: живой, здоровый, с такими же игривыми лучиками света в глазах. — Как прошёл день? — спрашивает юноша, незаметно вытирая пальцами прокатившуюся слезу. — Как обычно, — вздыхает Роуз. — Миссис Хилл, похоже, я не нравлюсь. Каким чудом она вообще согласилась меня взять? — Не переживай, ты всему быстро научишься и она будет довольна твоей работой. А потом ещё сможешь найти себе занятие по душе, — ободряюще сжимает её ладонь Джек. — Ты прав, спасибо, — улыбается Роуз. — Ну что, куда сегодня? — Вот, теперь узнаю мою Роуз! — смеётся художник. — Давай прогуляемся по саду Тюильри. Там очень красиво! Что думаешь? — В Париж?! Было бы здорово, но… мы успеем? — Конечно. Через секунду мы уже будем там: нужно только пожелать всем сердцем, — поднимаясь, уверенно говорит Джек и протягивает руку. — Ты мне доверяешь? — Доверяю, — нежно улыбнувшись, отвечает Роуз и крепко обхватывает своими пальцами его. Она встаёт с кровати и, закрыв глаза, прижимается к юноше… Крупные капли весеннего дождя глухо барабанили по крышам. Мрачные тучи заволокли всё небо и закрыли собой луну. Грозные раскаты грома можно было услышать из любой точки тёмного города. В такую погоду каждое живое существо стремилось спрятаться от разыгравшейся природной стихии. Так и одна маленькая божья коровка успела укрыться, ещё когда гроза только начиналась, в щели между досками, которыми было заколочено окно маленькой комнатки. Залетев в безопасное место, божья коровка осмотрелась кругом и увидела железную кровать и человека на ней. Его тело дрожало. Божья коровка сначала было подумала, что это из-за холода, царившего в комнате, но потом поняла, что человек плакал. Неожиданно он поднял голову, и оказалось, что это молодая девушка, которая… будто начала разговаривать с пустотой. До окна даже долетел тихий смех. Потом она протянула руку, обняла словно что-то… и вновь опрокинулась на простыню, только теперь по её лицу уже не катились слёзы — счастливая улыбка играла на губах девушки. — Ничто не разлучит нас, даже смерть, — донёс гуляющий ветер два голоса, звучащих в унисон, до божьей коровки, а потом и едва ли слышное посапывание со стороны кровати. Грудь спящей мерно вздымалась, а закрытые веки чуть дрожали. «Наверное, ей снится что-то очень хорошее», — подумала божья коровка и тоже прикрыла свои крошечные глазки, убаюкиваясь монотонным шумом дождя. А на востоке тонкой полосой забрезжил пастельный рассвет, нежными красками акварели окрашивая лазурный небосвод, светлеющий с каждым мгновением…