Наблюдать

      Драко думает, что наблюдать за Гарриет весело.       Точнее, не весело, нет, неправильное слово, — интересно. Замечать каждое подрагивание ресниц, когда она очень задумчива, или каждые покусы нижней губы от большого волнения, ну или же как её пальцы тянутся к волосам, чтобы поправить выбившуюся прядку из неаккуратно уложенных волос, стало для него уже рутиной, совершенно обыденным делом для каждого утра. Неудивительно, конечно, что Гарри не догадывается о его вполне значительных взглядах, хоть она и не глупа — в таких делах определённо остаётся в промахе. Драко точно не знает, считать ли это за плюс или наоборот, расстраиваться по этому поводу. Да даже если бы настолько рассеянная Поттер каким-либо образом узнала, сколько времени тратит Малфой, разглядывая, казалось бы, каждую частичку её тела, то максимум, что он бы получил — кроткую улыбку или вовсе весело поблёскивающие глаза. Если бы кто-то узнал, как может вести себя Гарриет Поттер в таких моментах, то, вероятнее всего, не поверил бы, что это та самая Девочка, Которая Выжила. Но Драко верит. И никогда не переставал, ни на единую секунду.  При смущении Гарри всегда улыбается, — то ли от осознания того, в какое положение себя ставит, то ли просто потому, что слишком чувствительная, настолько, что даже любое касание плеча или руки вызывает у неё ураган эмоций. Малфою нравится открывать в ней всё новые и новые стороны. И ещё ни разу не было, чтобы та Гарри, — домашняя и уютная, что встаёт всегда пораньше лишь, чтобы приготовить тебе самый вкусный в мире кофе, что приносит в квартиру  свежую герань, лишь бы это и так донельзя комфортное местечко стало ещё комфортнее, что активно участвует в акциях по спасению бездомных котов, — хоть как-то разочаровала его. Та Гарри, что открывается лишь особенным, нравится ему даже больше, чем та, что без оснований бросается в битву, что безумно громко отстаивает свою позицию чуть ли не на каждом собрании Министерства. Объяснить это Драко никак не может, учитывая, что влюблялся-то он как раз в ту самую Гарри, которая немного гриффиндорка и немного Поттер. Поттер она была даже много, — этим и можно доказать её стремление попасть в лучшие из лучших, или хотя бы оправдать её работу, что не была столь безопасной или надёжной. Или скажем, абсолютно всё время, проведённое в Хогвартсе, вам ни о чём не говорит? Вот Драко оно говорит даже больше, ведь всё увиденное собственными глазами кажется по большей части безумнее, чем если бы он услышал это от кого-то.       Но это всё кажется настолько неважным, — все эти битвы с до сих пор не называемым магом, убийства рукой того же самого волшебника, что даже после войны и его смерти люди боятся даже слышать о нём, все боль и страдания, через которые он провёл всю Магическую Британию, — всё это настолько неважно, бесполезно, стоит Гарриет Поттер улыбнуться.       Улыбнуться.       Просто улыбнуться, просто приподнять краешки губ хоть на жалкий миллиметр, — жить становится до сумасшествия прекрасно. Гарри улыбается слабо, будто бы через силу, но настолько ярко, что день, а то и весь год, Драко считает успешно пройденным. Возможно, она даже подозревает, насколько сильно ему хочется видеть её улыбку. Возможно. А возможно и нет. Но в любом случае, при нём Гарри старается улыбаться гораздо чаще, наверное, даже больше, чем при Грейнджер или Уизли. За это Малфой чувствует себя донельзя гордым и особенным. Кто бы мог подумать, что за столько лет жизни, Драко сможет найти главную цель в жизни — всеми силами заставить некогда ненавистную Поттер улыбнуться. На самом деле, Гарри улыбается всегда, как только сможет перехватить его заинтересованный взгляд, ну или когда Драко пытается сделать что-то очень милое, или когда приходит очередное письмо от отдыхающих в Италии Уизли, когда сможет вдохнуть запах только что испечённых маковых булочек — её любимых — которые успевает занести Драко в перерыве в Министерстве, или когда просто глянет в окно и обнаружит, насколько ясная и солнечная погода на улице. Он успевает стать частым свидетелем тех самых коротких, но настолько приятных моментов в жизни Гарри, когда она дарит улыбку, правда, иногда непонятно, кому или чему она посвящена.       А ещё Гарри обворожительно смеётся.       Настолько, что у него прям дух захватывает, когда тонкие мелодичные звуки касаются слуха. Конечно, она смеётся гораздо реже, чем улыбается, но это не мешает Малфою любить её смех также безумно, как и улыбку или вообще всё в ней. Гарри смеётся тихо, иногда прикрывая рот ладонью, но от этого её смех не перестаёт быть прекрасным или менее любимым. Поводов для смеха у неё гораздо меньше, чем для улыбки, но Драко кажется, что она старается радоваться каждой мелочи, каждому незначительному событию в жизни. От осознания этой ситуации, он, наверное, влюбляется в неё снова, в миллионный, или даже миллиардный раз.        Считать, что все их отношения заключаются лишь в касаниях, взглядах или улыбках — неправильно. По правде говоря, Гарриет очень любит говорить. Она может часами рассказывать о пройденной миссии, где она с коллегами гнались за сбежавшим Пожирателем. Может просто невзначай сказать про бродящего кота, которому отдала купленную колбасу. Иногда Гарри может не разговаривать часами и просто улыбаться, а когда-то её настигает поток слов, который она выливает на Драко. И ему это, конечно, нравится, как и абсолютно всё в ней.       Гарри любит говорить, но ещё больше она любит слушать. Это получается у неё даже лучше, чем вещать самой. Она всегда смотрит на собеседника, когда тот о чём-то говорит, смотрит внимательно, с интересом. Иногда даже кажется, что она просто разглядывает человека, а не вникает в его речь, но это не так. Слушает Поттер крайне чутко, но разговор поддержать не пытается. Ещё она может начать улыбаться посреди речи, и непонятно чему она улыбается: словам рассказчика или вообще чему-то своему.       Драко не считает себя ревнивым, вовсе нет. Но стоит ему допустить одну колкую мысль о том, что Гарри может быть такой не только с ним, а с кем-нибудь другим, что тоже может мечтать о будущей улыбке Поттер, адресованной только ему, на душе становится паршиво и как-то неприятно. Но как только Гарри коснётся его плеча, прошепчет тихое: «Вставай» и пригласит на кухню с великолепным кофе и восхитительным омлетом, Драко мысленно ругает себя за собственные сомнения.        Сейчас она сидит за столом и увлечённо строчит ответ на письмо Уизли. Нога её заброшена на другую, перо иногда, в порыве задумчивости, оказывается во рту, а глаза бегают от стороны в сторону. В такие моменты Гарри кажется ему слишком милой: халат ещё не сменился на официальную мантию мракоборцев, а тёмные волосы не собраны в привычный пучок. Для себя Драко проснулся рано: обычно, он никогда не подымался без пробуждения, которое дарила ему Гарриет, но сегодня захотелось в который раз полюбоваться на неё.        Гарри замечает его очередной цепкий взгляд и отвечает на него всё той же жизнерадостной улыбкой, но потом тут же возвращается к незаконченному письму.        Где-то там закипает чайник, где-то там в ожидании висит его пальто, где-то там его ждёт начальник, но Драко здесь, сейчас, в несобранной кровати, с растрёпанными волосами, а ещё с Гарриет Поттер, что дарит ему свои чарующие улыбки.