Виноват

Осознание приходит не сразу.       По началу тело будто бы холодеет, словно покрывается тонкой ледяной корочкой. И это пробивает до дрожи в коленях даже самого смелого человека. Затем наружу выбираются эмоции, затуманивая разум. Хочется кричать, бить кулаками о стену, но в глубине своего сознания ты понимаешь: Ничего уже не изменить. Ничего не изменить, когда твой близкий человек уже мёртв, а его бездыханное тело лежит на холодной земле. Это, то состояние, когда ты не чувствуешь почти ничего, но в то же время чувствуешь слишком много. Это, то состояние, в котором сейчас был Чунь Юнь. Кажется, что ещё совсем недавно он рассказывал Син Цю очередную, немного глупую историю. А его друг подтрунивал над ним и негромко усмехался. Но сколько времени прошло с того момента? Час? Два? А может и три. Чунь Юнь не обращал внимания на время. Это было не то, о чём стоило думать. Все его мысли были забиты лишь тем, как он мог допустить смерть Син Цю? Этот вопрос прокручивался в голове бесчисленное количество раз, а вместе с этим внутри разбивалось что-то важное. И все совместные воспоминания спрятались в тёмных закоулках памяти, оставив Чунь Юня ни с чем. Экзорцист почувствовал лёгкий холод. Он будто бы «вернулся в реальность» из своих мыслей. В суровую и жестокую реальность, в такую, какая она есть на самом деле. Оглянувшись вокруг, парень приметил неестественный, тёмный, с примесями фиолетового, тумана. — Злые духи… — практически шёпотом проговорил Чунь Юнь. Его плеча коснулось что-то холодное. Это была чья-то рука. — Неужели, ты уже меня не узнаёшь? — в воздухе появились очертания знакомого силуэта. «Син Цю.!» Из-за накатившего страха Чунь Юнь постарался отползти подальше, но тело будто бы не слушалось его, как назло, застыв на одном месте. На лице призрака появилась странная улыбка. Он подошёл ближе и немного приподнял голову экзорциста, теперь смотря прямо в его глаза.  — Почему же ты меня боишься? Ведь ты сделал это со мной. — теперь Син Цю смотрел с некой насмешкой, немного упрекая. — Глупый, глупый Чунь Юнь. Просто прими тот факт, что это ты виноват. Неужели это так сложно? В воздухе повисла тишина. Чунь Юнь лишь наблюдал, вздрагивая при каждом резком движении бывшего друга. А Син Цю всё продолжал упрекать его. И с каждым словом боль нарастала, словно кто-то воткнул нож в сердце. И Чунь Юнь пытался игнорировать эту боль, пытался сделать всё, чтобы не слышать эти болезненные слова, не видеть этот образ. Он заткнул уши и зажмурил глаза, лишь продолжал повторять:  — Пожалуйста, хватит. Прекрати это. Хватит. Хватит. — его голос уже срывался на крик. Всё то, что приходилось скрывать, вырвалось наружу. Вырвалось вместе с болью, отчаянием и бесконечными сожалениями.